Елена Копосова

Господи, дай мне храбрость, чтобы изменить то, что я могу изменить, спокойствие, чтобы принять то, что я не могу изменить, и мудрость, чтобы отличить одно от другого.

У людей могут быть разные взгляды, но это не значит, что они должны быть врагами.

его: – Если вы доверяете мне вашу судьбу, я могу доверять вам относительно моего гонорара. Но я не могу смотреть в две разные стороны одновременно. По просьбе вашей жены, ее сестер и миссис Хоторн я обязался разобраться с завещанием. Они мои клиенты. Если я возьмусь и за ваше поручение, то пойду на риск оказаться перед болезненной необходимостью… – Вулф не стал заканчивать

Представьте себе. Лето заканчивается, и падают листья. Они устилают землю. И кажется, что они разлагаются полностью, но не совсем. На следующий год это повторяется. И опять. Истонченные, сплющенные листья и другие растения образуют слои, которые напластываются год за годом. Это естественный, органический процесс.

Нечто похожее происходит с людьми, особенно в городах. От каждого года, каждого века что-то да остается. Оно, конечно, спрессовывается, исчезает с поверхности, как сам человек, но малая толика сохраняется. Римская плитка, монета, глиняная трубка шекспировских времен – все это покоится издревле. Мы копаем, находим, показываем. Не думайте, что это просто предметы. Монета и трубка кому-то принадлежали. Человеку, который жил, любил и ежедневно, как мы с вами, видел реку и небо.

И потому, вторгаясь в почву и находя на глубине то немногое, что осталось от мужчины или женщины, я стараюсь не забывать, что соприкасаюсь с колоссальными и бесконечными напластованиями жизней. И порой мне кажется, что мы попадаем в слой спрессованного времени и разворачиваем былую жизнь, пусть даже единственный день с утром, вечером, синим небом и горизонтом. Мы приоткрыли только одно из миллиона миллионов окон, сокрытых в земле.

Мистер Вулф велел передать им, чтобы пришли через час, но они настаивали, и он разрешил их впустить, проводить в кабинет и ждать тебя в прихожей. Я ему говорю, что делаю мясной гляс, а он говорит, что среди них убийца. Я, конечно, всегда хочу помочь – ты же знаешь, Арчи, – но как можно сделать хороший гляс, если я должен сторожить убийцу?

Натаниэля Паркера? – Линкольн три, четыре-шесть-одиншесть. – Пойдем. – Вулф направился к двери. Я проследовал за ним через холл в большую комнату. Патрульный был там, ходил вокруг и включал светильники.

«Принесешь ли ты пользу моему телу? Вписываешься ли ты в мой здоровый образ жизни? Достаточно ли ты вкусна, чтобы попасть в мое тело? Почему я хочу