Неисправимый

загорается красным. Но я даже страха не ощущаю. Горькая обида затопляет все реакции, глаза начинает щипать. Затянувшееся молчание– Ты поняла, что я имею в виду, – резко высекает Марк. – И я тебе уже говорил, что меня это бесит. Но не потому, что ты не даёшь себя трахнуть, а потому что мне непонятно, почему ты этого

жизнь. – Ма-а-арк! Давай, спой нам чтонибудь ещё! Пожалуйста! – Да! Давай-давай! – хором просит орава детей. И, честно, я с удовольствием пел бы им хоть до самой ночи, однако в следующий миг работница интерната сообщает, что всем детям пора идти обедать, а после – приступить к выполнению порученным им заданий. Комнату заполняют разочарованные охи и вздохи, но перечить женщине никто из детей не осмеливается, и они все быстренько следуют за ней. – Ты к нам ещё придёшь

Она постоянно пилит мозг. Причём как мне,

как выяснилось неделю назад, папа уже много лет работает на него и явно сильно дорожит их сотрудничеством, раз дал добро на нашу с Марком связь. Хотя «дал добро» – это сильно сказано. Скорее он просто не препятствует нашим встречам, при этом

выдать ответную улыбку. К счастью, меня спасает тот самый