Сыскарь чародейского приказа

Икотка, икотка, выйди за воротка! Кого встретишь, тому в рот, вот и весь приворот!

поздоровалась, кивнув, что да, умаялась, и чайку хорошо бы в честь этого сообразить, и откинула крышку сундука. Все было на месте: все мои платьица, и шляпки, и парики числом двенадцать, и даже белая бородища, в

Ивановича. Тот, проигнорировав страстные взоры, походил по комнатенке, на нормальный будуар нисколько не похожей, наклонился у

из старинной фамилии, они оружейники уже века два, почитай. Вундермахер. Может, слыхали? – Ваша маменька – гнум? – Крестовский удивился. – А вы, значит, наполовину… Нет,

все это понадобилось? – То есть? – У каждого преступления есть мотив – ревность, жажда власти, стяжательство. Какой мотив может быть у его высокопревосходительства? – А неужто и пауки мотивами живут? – всплеснула я руками. – Может, в паучьем теле Петуховым инстинкты движут, а не ваши заумные… Кстати, про мотивы мне очень понравилось. Я эту мысль на потом отложила, чтоб со вкусом додумать. А возражала для проформы, чтоб наши общие размышления подстегнуть. – Или, к примеру, безумцы. Мотивы их нам вообще непонятны, но они же чем-то в своих деяниях руководствуются? Уваров тот же, к примеру, со своим расстройством многоличностным. Крестовский отвел задумчиво глаза, тоже что-то прикидывая. Надеюсь, мои старания и его на какуюто идею натолкнули. – Есть еще один человек, Попович, на котором все эти ниточки сходятся. И тут я поняла, что прозрение, посетившее меня сегодня, в львиную голову его высокородия уже наведывалось. –