Илиада

Ибо из тварей, которые дышат и ползают в прахе, Истинно в целой вселенной несчастнее нет человека.

Если, восстав, наложу на тебя необорные руки”. Рек; устрашилась его волоокая Гера богиня И безмолвно сидела, свое победившая сердце.

Если соделалось так, – без сомнения, мне то угодно! 565 Ты же безмолвно сиди и глаголам моим повинуйся! Или тебе не помогут ни все божества на Олимпе,

Пред колесницею стала, царя назвала и сказала: «На, возлияние сделай родителю Зевсу, молися, Чтоб от врагов ты домой воротился, уж раз тебя дух твой, Как я ни против того, идти к кораблям побуждает. Но помолись перед тем облаков собирателю черных Зевсу, который на землю троянскую с Иды взирает. Птицу

Чуть же огонь ослабел и багряное пламя поблекло, Угли разгребши, Пелид вертела над огнем простирает И священною солью кропит, на подпор подымая. 215 Так их обжарив кругом, на обеденный стол сотрясает.

Многим желалось идти с Диомедом: Два желали Аякса, отважные слуги Ареса, Вождь желал Мерион, Фрасимед желал очень сильно, Славный желал Атреид Менелай, знаменитый копейщик; Также желал Одиссей к неприятелю в лагерь проникнуть, Смелый: всегда у него на опасности сердце дерзало.

Пой, богиня, про гнев Ахиллеса, Пелеева сына, Гнев проклятый, страданий без счета принесший ахейцам, Много сильных душ героев пославший к Аиду, Их же самих на съеденье отдавший добычею жадным Птицам окрестным и псам. Это делалось, волею Зевса, С самых тех пор, как впервые, поссорясь, расстались враждебно Сын Атрея, владыка мужей, и Пелид многосветлый. Кто ж из бессмертных богов возбудил эту ссору меж ними? Сын Лето и Зевса1. Царем раздраженный, наслал он Злую болезнь на ахейскую рать. Погибали народы Из-за того, что Хриса-жреца Атрид обесчестил. Тот к кораблям быстролетным ахейцев пришел, чтоб из плена Вызволить дочь, за нее заплативши бесчисленный выкуп. Шел, на жезле золотом повязку неся Аполлона, И обратился с горячей мольбою к собранью ахейцев, Больше всего же – к обоим Атридам, строителям ратей: «Дети Атрея и пышнопоножные мужи ахейцы! Дай вам бессмертные боги, живущие в домах Олимпа, Город приамов разрушить и всем воротиться в отчизну! Вы же мне милую дочь отпустите и выкуп примите, Зевсова сына почтивши, далеко разящего Феба». Все изъявили ахейцы согласие криком всеобщим Честь жрецу оказать и принять блистательный выкуп. Лишь Агамемнону было не по сердцу это решенье; Нехорошо жреца он прогнал, приказавши сурово: «Чтобы тебя никогда я, старик, не видал пред судами! Нечего здесь тебе медлить, не смей и вперед появляться! Или тебе не помогут ни жезл твой, ни божья повязка. Не отпущу я ее! Состарится дочь твоя в рабстве, В Аргосе, в нашем дому, от тебя, от отчизны далеко, Ткацкий станок обходя и постель разделяя со мною. Прочь уходи и меня не гневи, чтобы целым вернуться!» Так он сказал. Испугался старик и, послушный приказу, Молча побрел по песку вдоль громко шумящего моря. От кораблей удалясь, опечаленный старец взмолился К сыну прекрасноволосой Лето, Аполлону владыке: «Слух преклони, сребролукий, о ты, что стоишь на защите Хрисы и Киллы священной и мощно царишь в Тенедосе!

Заря розоперстая, вестница утра,

Смертного, хуже тебя, полагаю я, нет человека

Вечно приятно тебе только бедствия людям пророчить.