Под защитой монстра

Глава 1. Хантер

– Агент Хоуп, знакомьтесь, это ваш новый напарник. Прибыл первым рейсом с Эрабиуса.

Невысокая блондинка с дерзкой стрижкой нахмурила аккуратный носик и подозрительно покосилась в мою сторону. Хотя, после эрабианок все землянки казались мне низкорослыми, а еще жутко странными.

– Хантер, – представился я и протянул женской особи руку, как учил путеводитель по Земле. По дороге сюда я изучил это пособие вдоль и поперек, в надежде получить пару наград за выслугу и побыстрее вернуться на родную планету.

Девушка перевела вопросительный взгляд на мистера Баррета из службы по работе с персоналом ММК. Тот, не стирая с лица наигранного оптимизма, одними глазами подтвердил все ее опасения на мой счет. Сделав глубокий вдох, она вздернула подбородок, вероятно, желая казаться выше и увереннее, и протянула напряженную руку.

– Хоуп, – произнесла неожиданно жестко, но, как бы не храбрилась, ее хрупкая холодная ладошка просто утонула в моей, сильной и горячей. – Добро пожаловать на Землю! – продолжила она, и от этого обычного с первого взгляда приветствия едва уловимо веяло опасностью.

– Спасибо за гостеприимство, – вежливо отозвался я, глядя на девушку, и невольно усмехнулся: «Гордый букмус».

Так на моей планете называли ярких мелких надоедливых букашек, но очень избирательных в плане питания. Потребляли они исключительно перегнившую кору священного дерева сааби.

Девушке мой оскал не понравился и она, не скрывая возмущения, поспешила высвободить руку. Что ж, я тоже не так представлял своего напарника, но не оскорбился. А ее разочарования вообще не понимал.

Внешне эрабианцы похожи на землян, точнее на лучших их представителей. Но есть и существенное отличие: мы во всех отношениях более продвинутая раса. Наши разработки обогнали земные на сотни лет. К тому же, эрабианцы превосходные воины, это знает каждый. Природа наделила нас сверх развитыми органами чувств. Никто не сравнится с эрабианцами по силе, выносливости, навыкам выживания и выслеживанию цели. А чего стоит ускоренная регенерация и способность исцелять других!

Вот только война тысячелетней давности сильно подпортила нам репутацию. Во всех учебниках вселенной числится тот факт, что моя раса в поисках пристанища захватила Эрабиус и перебила обездоленных. Никто не вдается в подробности, но с тех пор нас зовут чудовищами, убийцами, монстрами, пугая этими рассказами младенцев.

– Хоуп, мистер Хантер на Земле первый день. Все что мы успели – пройти регистрацию и процедуру инициации, это занесено в его личную межгалактическую карту. Ты закрепляешься за ним в качестве наставника. Прошу ввести его в курс дела, провести экскурсию по главному офису ММК, помочь с заселением в штаб-квартиру и с адаптацией. Все, как обычно.

– Принято, – по уставу отчеканила девушка, а стоило мне отвернуться, со всем вложенным в это недовольством прошептала беззвучно одними губами тому же мистеру Баррету. – Почему я?!

Интересно, забыла она или вообще не в курсе, что у эрабианцев панорамное зрение и острый слух, отчего я способен видеть и слышать гораздо больше, чем несчастные земляне.

– Следуй за мной, стажер, – раздраженно бросила в мою сторону Букмус, гордо вышагивая за дверь кабинета.

Неужели она думает, что я буду терпеть такое отношение от какой-то примитивной особи? Да большинство жителей этой жалкой планеты вообще не подозревают о существовании других рас, наивно полагая, что они единственные разумные существа во вселенной. На Земле, которая имеет статус заповедника, лишь сотрудники ММК (межгалактического миграционного контроля) знают всю правду о тех, кто официально живет среди людей.

Вот только зачем в эту дыру, где используют столь отсталые технологии и морочат местным жителям головы, присылают лучших воинов, мне так и не объяснили. Просто выставили с родного Эрабиуса за единственный проступок и отправили служить на другой конец света. Сколько я здесь пробуду и вернусь ли вообще домой – не знать этого было самым тяжелым испытанием.

Один длинный коридор с бесконечным количеством одинаково белых дверей по обе стороны переходил в другой, а мы все шли и шли, не говоря ни слова. В гулкой тишине выделялся даже тихий шорох наших шагов и учащенное дыхание агента Хоуп. Она явно куда-то торопилась. Возможно, ей хотелось поскорее выполнить возложенную на нее миссию и избавиться от меня. Мне же спешить было абсолютно некуда, но я терпеливо следовал за ней, не имея никакого желания потеряться на этой недоразвитой планете.

Девушка была одета так странно, что, разглядывая ее со спины, я всякий раз невольно улыбался. Обувь белого цвета не синхронизировалась с формой и особенностями стопы, а имела причудливую мягкую подошву с примитивными амортизирующими вставками и завязывалась на веревочки.

Да-да, веревочки! Сначала я даже не поверил собственным глазам! Может, они хотя бы завязываются автоматически?

Голубые брюки из жесткой натуральной ткани, явно не самоочищающейся и даже без системы терморегуляции, не говоря уже об интеллектуальном подгоне по размеру, имели хаотичные дыры, обнажая колени, а в некоторых местах и бедра. Похожие были и на футболке, с которой на меня глазели круглые улыбающиеся морды.

Это как же надо было упасть, чтобы так порвать свою одежду сразу в нескольких местах? Да, напарник мне достался хуже некуда. Что делать с ней на поле боя, если она и на ровном месте равновесия удержать не может?

Если Букмус попала в агенты ММК, куда отбирают лучших, то что говорить об остальных жителях этой несчастной планеты? В отличие от нас ДНК землян никто не совершенствует. Здесь не подбирают пары по генетической совместимости, вот и рождается потомство с отклонениями.

Может, конечно, я к ней слишком строг и все не так плохо, а дело в тех самых веревочках на обуви, которые просто могли развязаться? Да, Хантер, ты гений! Аналитические способности – твой конек! Но на всякий случай надо будет подарить ей парочку трансфобутов, как у меня.

– Прекрати таращиться на мой зад! – возмутилась Букмус, резко развернувшись и зло сверкнув глазами.

И как только узнала? Она же не может видеть то, что происходит сзади. Ну да ладно. А ведь меня предупреждали, что дикари бывают агрессивными.

– Я и не думал. Мое внимание привлекла твоя примитивная рваная одежда, – вспомнил советы из путеводителя по Земле о том, что искренность и радушие – залог доверия в отношениях. На всякий случай еще и улыбнулся пошире.

– Наноидиот, – прошептала девушка одними губами, так же резко отвернувшись.

Знать бы, чем не угодил? На Эрабиусе я был очень даже популярен у женских особей и успел привыкнуть к восторженным взглядам. Не удивлюсь, если на этой планете какие-то другие понятия о красоте и мужских идеалах. Иначе, с чего ей так надменно на меня смотреть?

Поравнявшись, мы остановились у одной из дверей. Букмус протянула руку с аккуратными тонкими пальцами и нажала на единственную кнопку, торчавшую из стены, подсвеченную красным контуром.

Как же здесь все убого! Интерактивный планер, встроенный в мою ладонь, теперь казался технологическим чудом, но впервые во многом был абсолютно бесполезен. Управлять чем-то силой мысли на этой захудалой планете станут еще не скоро.

Отдаваясь в ушах неприятным звоном, под потолком раздался звуковой сигнал. Я задрал голову, пытаясь отследить источник звука, как перед нами плавно отъехала дверь, приглашая войти в тесную металлическую кабину. Букмус уверенно шагнула внутрь и уже протянула руку к очередной кнопке, но оглянулась.

– Ну же, смелее! Или на этом вашем продвинутом Эрабиусе не знают, что такое лифты?

– Почему же, в историческом музее один до сих пор стоит, – попытался наладить контакт с представительницей другой цивилизации, но что-то снова пошло не так, и девушка обиженно насупилась.

Возвышаясь над ее хрупкой фигуркой, я украдкой разглядывал в зеркальном отражении, как неплохо мы вместе смотримся. Если только сменить Хоуп прическу – на Эрабиусе девушки с рождения не стригут волосы, укладывая в замысловатые плетения. А еще, стереть с ее лица это хмурое выражение и переодеть во что-то приличное, вроде моего самообучающегося зептокостюма. И, конечно, попытаться забыть о том, что теперь это мой напарник и личная обуза, которую мне предстоит прикрывать своим телом и вытаскивать из передряг.

Как такую букашку вообще могли взять на службу в ММК? На нее же чихни и улетит.

– Налюбовался своим отражением? Выходим, – насмешливо возвестила агент Хоуп, когда на дисплее замигал минус тридцатый этаж.

Двери распахнулись. Какофония из голосов и звуков на все лады стремительной волной оглушила мои сверхчувствительные уши. Заметив это, девушка бросила в мою сторону придирчивый взгляд. Голова начала раскалываться, но я быстро собрался.

Следуя странной земной традиции, пропустил Хоуп вперед. Честно говоря, для меня это было непостижимо. Как можно идти позади хрупкой женщины, а вдруг впереди опасность? Эрабианцы всегда закрывают своей спиной более слабых самок. Но чего я хотел, дикий мир – дикие нравы.

Вспомнив о задании провести для меня экскурсию, Хоуп начала сопровождать наше передвижение громким и очень формальным рассказом об особенностях работы ММК.

– Итак… Пришельцы, прибывшие на Землю, встают на миграционный учет и получают дозу Имитатора, соответствующую официальному сроку пребывания на планете. Он проставляется в миграционной межгалактической карте так же, как цель визита и сведения о приглашающей стороне…

С каждым шагом ее повествование все больше раздражало слух. Звуки казались слишком резкими, а головная боль только усиливалась. Поборов муки совести, незаметно я все-таки попытался заткнуть уши руками. Помогало мало, а Букмус все вещала и вещала.

– Для туристов максимальный срок пребывания на Земле составляет девяносто суток. Получив патент на работу, мигрант имеет основание для увеличения срока пребывания на нашей планете вплоть до окончания срока действия патента…

Вынырнув из очередного коридора, мы завернули за угол и нашему взору открылось шумное, пестрящее, бесконечно длинное помещение с высокими потолками в несколько ярусов.

– А вот и зал прибытия основной межгалактической станции на Земле! – девушка с гордостью застыла у поручня, опираясь о него двумя руками и наблюдая, как этажом ниже кипит жизнь.

– Удивительная постройка, – заметил я, и в этот раз Хоуп мечтательно улыбнулась в ответ, вероятно, приняв мои слова за комплимент.

Разочаровывать ее не стал. Я уже видел зал прибытия сквозь стеклянную перегородку пару часов назад, когда сам только прилетел на Землю. Здесь все напоминало… Даже не знаю с чем сравнить. На Эрабиусе так уже давно не строили. Все эти доисторические неразлагаемые материалы, скучные матовые стены, простые прямоугольные формы, металл, стекло. Подсветка, которая питается еще от электричества, огромные, мигающие мониторы, оповещающие на разных языках о расписании рейсов.

С таких же экранов впервые прибывших на Землю гуманоидов наперебой завлекали рекламные ролики туристических фирм. В одних мелькали нетронутые уголки дикой природы, в других полураздетые красавицы с выпирающими округлостями, на третьих нечто динамичное и экстремальное: скорость, прыжки, полеты, скольжения – развлечения, названия которых я еще не знал, но уже хотел попробовать.

По широкой лестнице мы спустились непосредственно в зал и продолжили движение. Шум в ушах нарастал, а вместе с ним к головной боли прибавилась пульсация в висках.

По огромному помещению среди пешеходов то и дело шныряли нелепые перевозчики на колесах с ручным управлением. Перед глазами беспрестанно мельтешили приветливые земляне в ярко-синей форме сотрудников ММК и немногим отличавшиеся от них растерянные пришельцы.

Кто-то выделялся цветом кожи, кто-то особенностями расположения органов чувств, кто-то наличием дополнительных конечностей, появившихся в ходе эволюции. Каждый в этом оживленном зале имел что-то свое, уникальное, но, в конечном счете, сходств у нас было гораздо больше, чем различий. Носитель мудрости Циа, который передавал знания еще моим родителям, с детства учил меня никогда не забывать об этом.

Поспевать за Хоуп становилось все сложнее. Уверенно пересекая переполненный зал, девушка рванула в самую гущу. Странно, но перед этой настырной козявкой расступались даже рослые широкоплечие громилы с планеты Муун, столпившиеся у окна регистрации.

– А вот и сборная по регби подоспела к открытию сезона, – весело прокомментировала Хоуп, неожиданно оглянувшись. Не желая быть застигнутым врасплох, я резко убрал руки от своих ушей, скрывая боль под натянутой улыбчивой миной. – Удачи, ребята! – крикнула девушка здоровякам и помахала рукой.

Те ожили и заулыбались ей в ответ, поигрывая мышцами. Стало даже обидно. Со мной Букмус отчего-то не была такой дружелюбной.

Держать лицо становилось все сложнее. Казалось, еще немного, и сосуды полопаются. Мои ладони зажимали уши так сильно, что я боялся расплющить собственную голову, но звук не утихал, словно гудящий рой насекомых буравил череп изнутри.

Возможно, сказывалось действие введенных по прибытии препаратов: «ритора» для распознавания речи и перестройки на земные языки и «имитатора», чтобы скрыть мои сияющие в темноте глаза. Тапетум (светоотражающая мембрана) дает эрабианцам возможность прекрасно видеть даже глубокой ночью, но испугает ничего не подозревающих землян.

Меня предупредили, что в первые сутки могут появиться небольшие сбои в работе органов чувств. Тогда я лишь усмехнулся. Но, по ходу, местный док большой шутник, если это незначительное отклонение!

Неожиданно у меня перед глазами все поплыло. Поспевать за Хоуп не получалось уже физически. Я попытался ее позвать, но вместо этого только что-то невнятно промычал. Язык во рту разбух и отказывался двигаться. Не оборачиваясь и не сбавляя набранного темпа, девушка быстро затерялась в массе пришельцев. Какое-то время я еще вылавливал из разноцветной толпы ярко-желтое пятно ее футболки, но с каждым шагом это становилось все сложнее.

Так я и замер где-то на чужой планете на минус тридцатом этаже посреди нескончаемо движущейся массы гуманоидов, где никому ни до кого нет дела. Один на один с невыносимой болью в голове, нестерпимым шумом в ушах и постепенно отказывающим зрением.

Когда девушка снова появилась передо мной, взъерошенная и красная от злости, она напомнила обладающие ценными свойствами, но сплошь покрытые колючками ягоды кувех, растущие на Эрабиусе в горах Скорби. Пару раз носитель мудрости Циа брал меня с собой и туда.

Как бы ни старался, я уже не мог разобрать того, что она с грозным видом кричала. Возможно, Хоуп решила, что я не желаю ее слушать, закрыв уши ладонями? Но когда принялась испуганно водить руками перед моим искаженным лицом, сообразила, что все серьезнее, чем кажется. Только звуки и образы уже слились в один неразличимый поток, который все дальше уносил мое сознание от этого места.

– Реакция Хотмана, – первое что я услышал, когда пришел в себя, оказавшись в горизонтальном положении в небольшой, светлой и, главное, тихой комнате. – Крайне редкий, но имеющий место быть ответ организма на первый ввод имитатора.

Передо мной стоял мужчина средних лет в нелепых очках и белом халате.

Я покосился на испуганную Хоуп, склонившуюся надо мной. Она сидела совсем рядом на кушетке, и уже не казалась такой бесстрашной. Теперь ее темные глазища с волнением изучали мое лицо, нежно касаясь взглядом.

– Хантер, ты нас слышишь? – на порядок ласковее прежнего спросила она, приложив свою холодную ладошку к моему лбу.

– Да, Букмус, слышу. Можешь звать меня просто Хант. А у тебя, оказывается, красивые глаза.

– Док, он все еще не в себе? – озабоченно нахмурилась девушка, поглядывая в его сторону. – Что еще за Букмус?

Смешок дока означал, что тот был в теме, но из мужской солидарности он неожиданно мне подыграл.

– Не обращай внимания, раз отвечает, значит уже очухался. Расслабься, Хоуп, страшное позади. Странно, что вы пришли так поздно, при такой реакции боли бывают невыносимые.

«Не то слово», – подумал я, но, глядя на все еще встревоженную напарницу, сказал совсем другое.

– Значит, у меня повышенный болевой порог, – различать собственный голос на фоне наступившей тишины казалось неимоверным счастьем.

– Извините, я не представился. Доктор Эндрю, – док улыбнулся, с интересом меня изучая, и протянул руку.

– Хантер, – аккуратно обхватил конечность своего улыбчивого спасителя.

– Оу, какая горячая! – заметил Эндрю во время рукопожатия. – Организм адаптируется под новые условия, но уже совсем скоро температура будет ненамного выше, чем у любого землянина.

– Как я здесь оказался? – мысленно попытался восстановить события, но после зала прибытия так ничего и не помнил. Не могла же слабая девчонка дотащить меня на себе? Или могла? Было странное ощущение, что все они здесь что-то скрывают.

– В сборной по регби оказались очень отзывчивые игроки, – немного отстранившись от меня, в своей привычной манере усмехнулась Хоуп.

Я ничего не ответил, только отвернулся и беспомощно закрыл глаза. Такого позора не переживал за все свои двадцать пять галактических лет. Где это видано, чтобы непобедимый в бою эрабианец рухнул, потеряв сознание от какой-то вакцины?! Наверное, не зря меня сослали на Землю. Сегодня я опозорил всю свою расу, как какой-то слабак.

– Проверю еще несколько показателей и смогу вас отпустить, – не унимался суетливый док, предлагая последить глазами за фиолетовым огоньком фонарика в его руках. Странно, но наблюдая за реакцией моих глаз, он получал какое-то особое, одному ему понятное удовольствие. – Ваша раса всегда меня поражала, – пояснил Эндрю. – Я изучаю Эрабиус уже много лет. Усовершенствованные органы чувств и эта уникальная способность к ускоренной регенерации. Мы о таком можем только мечтать!

Я же после долгого перелета мечтал лишь поскорее оказаться в той самой штаб-квартире наедине со своими мыслями, пройти ионную очистку в восстанавливающей камере, поменять зептокостюм, а еще пополнить запасы биотоплива в собственном организме. Интерактивный планер в моей ладони уже несколько раз провибрировал, напоминая об этом. Звуковые оповещения я отключил, но урчание в желудке так просто отключить не получалось.

– Кажется, кого-то пора познакомить с земной кухней, – улыбнулась Хоуп, в очередной раз услышав характерный звук из моего живота.

– Уверен, мистер Хантер, будет просто в восторге! – подхватил ее мысль улыбчивый док.

Не сомневаюсь. Сейчас меня устроил бы даже пресный низкокалорийный рацион третьего уровня, который состоял главным образом из капустного желе.

– Должно быть, вы знаете о популярности гастрономических туров на нашу планету, – воодушевленно продолжал хвастаться Эндрю, пока я поднимался с кушетки. – Земные кулинарные шедевры еще никого не оставили равнодушными! Только не налегайте на крепкий кофе, по крайней мере, ближайшие дни, пока ваши показатели не стабилизируются.

– Хорошо, – заверил его, находясь уже у дверей кабинета.

Букмус подозрительно застыла в сторонке, придирчиво осматривая меня с головы до ног.

– В таком виде мы не сможем выйти в город, – уверенно постановила она. – Если мистер Хантер хочет утолить голод, сперва нам придется провести обратный тюнинг и экипировать продвинутого эрабианца под отсталого землянина.

Подвох открыто читался в каждом ее слове, подкрепляясь коронной ухмылкой и невероятным весельем в темных глазах. Кажется, я стал понимать к чему она клонит и мне это совсем не нравилось.

Глава 2. Надежда

– Давай, Наденька! Мы в тебя верим! Покажи им, где раки зимуют! – громче всех кричала моя боевая бабуля и ее напутствия на родном русском выделялись белым пятном среди плавных переливов французской речи.

До сих пор не верилось, что ей удалось уговорить меня на это. Мало того, что нарядила в национальный костюм как какую-то куклу, так еще и записала на чемпионат по скашиванию лаванды серпом на ежегодном празднике.

А чему удивляться, это же моя любимая бабушка Аврора – настоящая железная леди, неумолимая, непобедимая и беспощадная. Если кого взяла в оборот, с живого не слезет. С ней проще согласиться, чем переспорить. Она и во мне уже много лет пыталась найти и взрастить из ничего свои выдающиеся качества, но безуспешно. Однажды ей придется смириться и признать, что пошла я не в нее, и даже не в ее бунтарку дочь, а в своего тихого и скромного отца, который мог дни напролет не вылезать из кабинета, разрабатывая очередной научный проект.

И вот я уже стою в ряду таких же счастливчиков, крепко сжимающих боевые орудия, ожидая условного сигнала. На лоб то и дело опускается соломенная шляпа с атласными лентами, с плеча сползает белая накрахмаленная блуза с широченным вырезом. Пышная многослойная юбка с передником путается под ногами. Я в ней до поля еле дошла, а как буду передвигаться между густых зарослей лаванды, еще и работая серпом, вообще представляла с трудом.

Раздается свисток и под громкие аплодисменты гостей праздника мы начинаем соревнование. Одной рукой подхватываю соцветия, другой срезаю. Невольно жмурюсь от удовольствия, вдыхая терпкий и такой любимый аромат. Быстро закидываю пышный букетик в корзину и принимаюсь за следующий куст, одновременно передвигаясь вдоль ряда на шаг вперед.

Проводя каждое лето в Провансе, о королеве местных полей я знала почти все. Время цветения лаванды здесь приходилось на середину июня – начало августа. Точнее этот период не назвал бы никто, всякий раз он мог сдвигаться в ту или другую сторону в зависимости от количества жарких солнечных дней и моих любимых дождей, после которых над полями появлялась невообразимой красоты радуга.

Собирали лаванду в период массового цветения, когда поле будто по волшебству начинало играть яркими красками, а значит, распустилось уже больше половины цветочков. В это время их аромат становился наиболее выраженным.

Через пятнадцать минут позади остается и мой сосед справа, впервые взявший в руки серп, и беспокойная гудящая толпа болельщиков. Мне все это не ново. Я давно владею навыком сбора лаванды. Еще с тех пор, как бабушка вышла замуж за месье Готье, своего соседа по подмосковной даче, и переехала в его родовое гнездо в городок Солт на юге Франции в провинции Прованс. К ним я и сбегаю из шумной Москвы каждое лето.

Когда пять лет назад родители погибли в автокатастрофе, бабушка пыталась заменить нам с Димкой и мать и отца. Но мы быстро осознали, что от ее гиперопеки легче никому не становится, скорее наоборот. Поэтому, когда в ее жизни появился Готье, этого смелого мужчину без инстинкта самосохранения мы поддержали руками и ногами, обещая почаще к ним приезжать и быть круглосуточно на связи по скайпу.

Бабушка сопротивлялась, и на уговоры согласилась не сразу, что было неудивительно. Иначе Димка первым сказал бы, что ее подменили инопланетяне.

Здесь, в Провансе, я ужасно скучала по старшему брату, оставшемуся в Москве. Переживала, как он там справлялся без меня эти полтора месяца. Совсем, наверное, отощал бедняга со своей работой. Ничего, еще пара дней и самолет. Приеду, наготовлю ему чего-нибудь вкусненького.

В очередной раз поправляю очки с некрасивыми толстыми линзами, которые ношу не снимая. Плохое зрение тоже от отца. Но я не жалуюсь, к этому быстро привыкаешь, как и к тому, что ровесники с детского сада за спиной зовут тебя очкариком.

Поднимаю глаза, сдвигая на законное место надоедливую шляпу, а передо мной целое лавандовое море! Живое, волнуемое легким ветерком, и невероятно душистое! Уходящее в горизонт стройными рядами, и чарующие переливами оттенков – от дымчато-лилового до иссиня-фиолетового. Что может быть прекраснее такого зрелища? Разве что очередной свисток, означающий конец соревнований.

Едва успели объявить победителей, как ко мне с поздравлениями подбежал Дидье.

– Надя, ты была бесподобна! – парень забавно прищурился, а его пушистым ресницам в этот момент позавидовала бы любая девчонка.

Любая, только не я. За теми страшными очками, которые я с детства вынуждена была носить, никто никогда меня и не замечал. Что такого разглядел во мне Дидье, всякий раз ожидая моего приезда и краснея пуще томата, для меня оставалось загадкой.

– Спасибо! Знаешь, а это оказалось даже весело, – вернула улыбку моему робкому другу.

В свои девятнадцать парень так вытянулся, что возвышался над головами многих гостей праздника, а долговязой фигурой напоминал нескладного утенка. Пройдет еще пара лет, и он непременно оперится и возмужает, раздастся в плечах, став похожим на своего невероятно обаятельного отца. А пока этот неуклюжий молодой человек с угловатыми, но приятными чертами лица, был одним из моих немногочисленных друзей в Солте.

Родители Дидье были такими же фермерами, как месье Готье и моя бабушка Аврора. На все праздники они собирались вместе, будто одна дружная семья. Но во всей этой идиллии имелся один существенный недостаток – моя бронебойная бабушка, заметив ко мне интерес со стороны Дидье с разыгравшимися гормонами, решила во что бы то ни стало нас поженить и породниться.

Признаю, в свои двадцать я не пользовалась особым интересом у противоположенного пола. То ли из-за скромности и замкнутости, то ли из-за этих ужасных очков и отсутствия косметики на моем лице. Но и это не было поводом пристраивать меня за соседа, да еще и младше по возрасту. В общем, мне эта ее идея совсем не нравилась!

– Какие планы на оставшийся праздник? – парень как обычно увязался за мной хвостом.

– Еще несколько часов буду помогать бабушке на ярмарке, потом можем погулять, – подняла глаза и невольно залилась румянцем, заметив, как скромняга Дидье с высоты своего жирафьего роста наслаждался видами огромного до неприличия декольте моей средневековой рубахи. – Только сначала поменяю этот наряд на что-то более подходящее, – поспешила умерить его пыл.

Парой часов не обошлось. Весь день мы с бабушкой крутились в лавке, как белки в колесе. Натуральные продукты из лаванды, такие как масло, цветы, косметика, лавандовый мед – уходили лучше горячих пирожков.

Все в Провансе целый год готовились к встрече туристов: лето – период максимальной выручки, которая будет кормить весь год. Что такое гостеприимство и сервис, тут знали не понаслышке.

Подобные фестивали проводились во многих городах. В первое воскресенье июля в Феррасьер, затем в Валенсоль, в начале августа в Динь ле Бэн и Валреа с парадом лаванды и цветочными экипажами, и только к середине августа у нас в Солте. Но сейчас, когда от усталости подгибались ноги, а приветливая улыбка с трудом натягивалась на лицо, казалось, что туристы пропустили все эти города и приехали сразу сюда, к нам.

– Все Наденька, на сегодня с тебя хватит, – неожиданно смягчилась бабушка, заметив возвышающуюся над толпой голову пробирающегося к нам Дидье. – Шла бы лучше погуляла с друзьями. Еще успеете на выступление фольклорных коллективов посмотреть. Говорят, в этом году после концерта будет грандиозный фейерверк. А вот и компания тебе подоспела! Добрый вечер, сосед! – бабуля расплылась в радушной улыбке будущему зятю, или кем он ей там должен был приходиться в ее мечтах, от которых меня просто выворачивало. – Эх, Наденька, где мои двадцать лет?

На старых пожелтевших фотографиях бабуля, и правда, была неотразима. Рядом с такой красавицей Дидье меня и не заметил бы. Бабушка и в свои годы умудрялась оставаться яркой и ухоженной женщиной с невероятной энергией, словно где-то под кожей у нее были встроены солнечные батарейки.

Парень просиял ей в ответ и только что не раскланялся.

– Добрый вечер, мадам Аврора. Могу я отпросить на прогулку вашу очаровательную внучку?

И он туда же! Уже тошнит от этого спектакля. Эти двое точно в сговоре!

– Конечно, сынок. С тобой я отпущу ее хоть на край света.

– Ба, может, хватит? – не выдержала я и все-таки слегонца толкнула ее под прилавком, стараясь говорить как можно тише и на русском. – Не перегибай, стыдно уже.

– Стыдно такого жениха упустить! – как всегда настаивала на своем моя сердобольная бабуля. – Это сейчас тебе кажется, что вся жизнь впереди, а время пролетит, не заметишь. Приедешь через пару лет, и его уже кто-то окрутил. Так и будете с братом сидеть в своей пыльной Москве с толстым котом в обнимку.

Да уж… Мое будущее в бабушкином представлении рисовалось не самое радужное. Или со стороны со мной все еще хуже, чем я себе представляла? Да, мне не хватает уверенности, и я не особо слежу за модой, не одеваюсь, как кукла Барби. Но и уродиной меня не назовешь. Все на месте: грудь, талия, попа. Рост, вес – все параметры в норме. Волосы по пояс, правда, жутко непослушные и, как правило, заплетенные в косу. Черты лица у меня аккуратные, а еще глаза красивые. Жаль только, под очками их никто не видит, а на линзы у меня жуткая аллергия, я пробовала.

Все это время долговязый Дидье глупо улыбался, наблюдая за нашей засекреченной перепалкой. Русского он не знал и никогда не интересовался ни языком, ни моей родной культурой. С ним мы всегда общались на французском, который благодаря погружению в языковую среду и неиссякаемому упорству за последние годы стал у меня вполне сносным.

В очередной раз натянула улыбку и поцеловала на прощание бабушку Аврору, а спустя минуту следом за Дидье все дальше удалялась от ее душистой лавандовой лавки.

Праздник был в самом разгаре, всюду веселились люди. Туристы встречали меня радостными улыбками, любуясь красочным и жутко неудобным национальным костюмом, который я так и не успела переодеть.

Дидье пытался меня развлекать, без умолку рассказывая какие-то дурацкие истории. Я кивала в ответ, а сама все думала, зачем она так со мной? Если не бабушка, то кто еще поверит в меня? Кто поддержит, успокоит, сказав, что я не меньше других достойна счастья и оно обязательно ждет меня где-то на этом свете?

Не смогу я быть счастливой по расчету! И полюбить того, кого считаю только другом, тоже не смогу. А, главное, не хочу. Я уже знаю, как это бывает, когда среди толпы видишь только его. Когда от одного его присутствия в помещении воздух становится гуще, а ты забываешь, как дышать, теряешь способность говорить и вообще здраво мыслить. Краснеешь до кончиков ушей, и едва успеваешь отвести взгляд, пока он его не заметил.

Так устроен этот мир: кто-то безысходно влюблен в тебя, а в кого-то, даже потеряв последнюю надежду, остаешься по уши влюблена ты. Я влюбилась в ту самую минуту, когда он впервые вошел в аудиторию. У нас были общие пары по биологии. Алекс спортсмен, а я будущий психолог, на первых курсах наши группы часто посещали одни и те же лекции.