Социализм. История благих намерений

В оформлении обложки использован рисунок «Освобождение рабочих» (Lumea Noua, 1895, № 11)

© А. М. Станкевичюс, 2022

© ООО «Реноме», 2022

Предисловие

Вы держите в руках книгу, ставшую плодом кропотливой работы, в ходе которой было прочитано немало научных исследований и документов, получены ценные советы и произошли вдохновляющие события. Эта книга посвящена социализму – его истории, деяниям тех, кто называл себя социалистом и проповедовал его, попыткам построить социалистическое общество.

Меня всегда интересовал феномен социализма. Я считаю, что социализм – это исторический феномен, выраженный в самых разных сферах человеческой деятельности, а не просто политическая идеология, которая появилась в какой-то момент, а затем стала популярной. Его надо изучать, с ним нужно работать, и его необходимо воспринимать всерьез. Социализму стоит посвятить отдельную научную дисциплину, но, пока этого не сделано, необходимо его деконструировать.

Деконструкция означает разрушение стереотипов и включение в новый, соответствующий требованиям современности контекст. О социализме многие думают как об идее, которая учит обобществлению средств производства и социальным гарантиям от государства через высокие налоги. Это большое заблуждение, ведь за этим стоит нечто большее, что служит идейной основой для подобных мер. Стереотипное понимание социализма лишено глубины и навязано нам в том числе в целях сокрытия истинной его природы.

Социализм – феномен с очень богатой и древней историей. Как цельная, стройная, теоретическая система он возник из философско-политэкономических работ Фридриха Энгельса и Карла Маркса и быстро, словно вирус, стал распространяться среди европейских интеллектуалов, обещая своим адептам неизбежное крушение капитализма (точнее, той экономической системы, в которой жили и работали эти авторы) и рай на Земле – впрочем, не сразу, а спустя время, за которое должны произойти события, обусловленные закономерностями развития истории. Но сама история социализма гораздо богаче и насчитывает несколько тысяч лет. На протяжении всего своего развития социалистические установки обретали большую ясность, пройдя через сложные перипетии судьбы различных народных движений и сект Древности и Средневековья, утопических проектов интеллектуалов и политических обществ Нового времени. В конце концов, после мучительных трансформаций многочисленных социалистических кружков в серьезные политические движения, а затем и в партии, ради чего все и задумывалось, социализм обрел свою первую государственность в конце 1917 г. на огромной территории, некогда называвшейся Российской империей. Партия большевиков, как движущая сила социалистической революции, заменила российскую государственность партийной, а затем схожий сценарий повторился во многих других странах.

Ошибочные представления о законах экономики и очевидное несоответствие образа жизни социалистических лидеров проповедуемым ими идеям (хотя бы в социальном отношении – это журналисты, писатели, авантюристы, мещане и т. д., а не пролетарии и даже не эксплуатируемые угнетаемые классы вообще) не помешали социализму завоевать умы целых поколений и через поддержку мощного пролетарского класса прийти к власти. Эти социалисты, к сожалению, многое сделали такого, что затормозило социально-культурное и институциональное развитие России.

Сегодня в мире насчитываются миллионы социалистов и миллионы людей всерьез воспринимают работы Маркса как труды, где с точки зрения классической политической экономии изложены истинные причины бедности и богатства в современном мире. Однако еще больше Маркс повлиял на социологию XX в., ставшую базой для феминизма, критической теории, теории пересечений и многих других интеллектуальных (а также политических) течений, занявших видное место в культуре современного мира. В той или иной степени все социалисты, независимо от их политической партии и степени «левизны/правизны», обязаны Марксу и ориентируются на его наследие.

Что побудило меня написать эту книгу, которая представляет собой разбор множества вопросов, связанных с социализмом, его историей?

Я искренне считаю социализм серьезной опасностью, с которой уже сталкивалась наша страна и которая никуда не исчезла после крушения СССР. Большевики буквально стерли с лица земли российскую государственность и идентичность, превратив страну в плацдарм для мировой революции, нанеся непоправимый урон культуре и институтам, демографии и психологии нашего общества. Однако по мере того, как социализм терял политическую власть, он все больше приобретал власть над умами. По заветам основателя итальянской компартии Антонио Грамши, социализм превращался все то время, пока большевики теряли политическую хватку, в культурного гегемона. Этот процесс не завершен, но и облегчать ему жизнь не стоит. Я считаю, что важно это понять. Благие намерения всегда имели колоссальный потенциал, но также всегда страдали отсутствием конкретики, если дело доходило до общественно значимых действий. Однако обоснование этих действий благими намерениями действует безотказно – миллионы людей готовы идти за все хорошее против всего плохого, особенно если это сопровождается умными словами и красивыми аудиовизуальными эффектами. Социализм – привлекательная идея, которая прекрасно адаптируется под изменения, чему доказательство успешная ревизия Маркса.

Кроме того, общественная дискуссия между, грубо говоря, «левыми» и «правыми» сегодня породила серьезные этические проблемы. Скажем, нельзя всякий раз аргументировать необходимость красного террора, защищать его, прикрываясь белым террором. Как будто, если бы белые убили сто миллионов большевиков, красный террор можно было бы оправдать. Как будто бы сегрегация в США как-то оправдывала советскую номенклатурную систему. Как будто бы рабовладение в прошлом означает, что можно громить улицы и убивать людей за цвет кожи. Социализм постоянно находит причины обелить себя, обвинить во всем некие внешние факторы, тогда как его собственные неудачи и агрессия на самом деле вызваны внутренними причинами.

Многое познается не столько в сравнении, сколько само по себе. Например, для нашей страны дать окончательную общественно-политическую оценку социалистическому прошлому чрезвычайно важно, и она обязана быть отрицательной – это морально правильно. Дискуссия сегодня превратилась не в поиск истины, а в соревнование, кто кого закидает обвинениями и контртезисами. Социалисты в ответ все время припоминают какие-то грехи капитализма чуть ли не с эпохи Ренессанса и собранные со всего мира по кусочкам, хотя для россиян важно понять, что произошло у них в стране в последние сто лет, а не что было где-нибудь в английских колониях в Бенгалии триста лет назад. В таком потоке информации теряется суть – в этом, собственно, и заключается метод – заглушить факты демагогией общего характера.

Более того, ни английские колонисты, якобы устроившие голод в Бенгалии в XVIII в., ни американские расисты, ни белогвардейцы никогда нигде не заявляли, что они несут свободу от эксплуатации, вечный мир, экономическое процветание и т. д. Меня крайне раздражает лицемерность социализма, которой просто нет предела. Социалистическая парадигма совмещает в себе ужасающую нищету населения в пределах подконтрольной территории с критикой развитых стран как несправедливых систем, основанных на эксплуатации. Но в то же время мы видим почему-то роскошный образ жизни социалистических вождей и партийной номенклатуры. Ни одна идеология в истории не была настолько противоречива, даже если несла смерть и насилие.

Такие соображения и стали причиной появления этой книги на свет. Разумеется, я искренне желаю одуматься многим людям, которые называют себя социалистами в силу наивности, искренней веры в то, что социализм несет добро и справедливость. Надеюсь, книга поможет им принять правильное решение – ведь правильные решения действительно существуют, мораль объективна, она не подвержена релятивизму или ревизионизму. Надеюсь также, что моя работа поможет сторонникам экономической свободы, консервативных ценностей, патриотам России и всем тем, кто мечтает вернуть нашей стране здоровую идентичность.

Для выполнения своей задачи я не стал акцентировать внимание на «классическом» наборе из работ про социализм, вроде сталинских репрессий, хотя и они, безусловно, получат свое место в повествовании. Я обращаюсь к деконструкции социализма. Мы «разберем» и «соберем» его, узнаем, что представляет собой этот «зверь» и какие свои черты он пытается от нас «утаить».

Мы начнем с описания социализма как учения (или, как мне нравится даже больше, парадигмы), его проблематики и основных идей. Затем перейдем к истории самых древних социалистических идей и движений, чтобы в этой истории продемонстрировать зачатки того, что потом будет действительно основой для социализма как системы. Это важно, потому что нельзя рассматривать предмет изучения в отрыве от его истории, ибо мы не поймем тогда, как же он превратился в то, что мы видим сейчас (из чего он «собран»). Вторая и третья части моего исследования посвящены социализму в России и в остальных странах соответственно, однако я не буду подробно описывать всю историю СССР вплоть до его крушения в 1991 г. или любого другого социалистического режима, поскольку эта книга посвящена социализму как феномену и историю мы используем не для того, чтобы просто рассказать, что произошло, а для того, чтобы показать, что происходит, когда речь идет о социализме, воплощающемся в практике. Основной акцент в книге сделан на взаимосвязи социалистических идей с их действиями, «смычке» (как любили говорить большевики) типично социалистических архетипов с их практической деятельностью; периодам роста, а не падения. Будет показано, что кровавый «социалистический XX век» – не результат предательства идей социализма, а, напротив, его закономерное развитие в условиях перехода от утопической, подпольной или общинной формы к национальной, государственной. В третьей части книги мы также разберем, как развивалась социалистическая теория на Западе и во что эволюционирует социализм в XXI столетии.

* * *

Этой книги не появилось бы без благородного понимающего терпения моей жены Ренаты и сына Марка. Ведь пока писалась книга, я не был рядом с ними и не уделял им должного внимания. Так что я остаюсь у них в долгу и обязан вернуть очень много себя. Они мои соавторы в буквальном смысле слова.

Хочу поблагодарить своих товарищей и единомышленников из «конфы», которые помогали советом, переводили непонятные мне моменты в цитатах из английских источников, а также наводили меня на новые идеи: Евгения Алакаева, Филиппа Шальнова, Владимира Бабушкина, Евгения Смирнова. Они точно сделали эту книгу лучше.

Выражаю особую благодарность за серьезную финансовую поддержку в издании книги: Валерию Семилетову, Дмитрию Шканову, Роману Долгополому, Илье Миронову, Павлу Величковскому, Павлу Кабанчуку, Тимуру Юлдашеву, Леониду Шутову, Вагану Степаняну, Григорию Калмыкову, Егору Егорченко, Александру Попову, Егору Спасову, Виталию Лебедеву, Кириллу Мизитову, Вячеславу Шевченко, Владимиру Вокунадису, Роману Калину, Александру Тену, Артему Нариманову и зрителю с ником Pavel S. Также выражаю благодарность Данилю Минибаеву, Ростиславу Гущину и многим другим зрителям и читателям, которые поддерживали издание книги финансово, что значительно облегчило ее выход, в том числе позволило ей выйти пораньше.

Также хочу поблагодарить замечательное санкт-петербургское издательство «Реноме». Я далеко не всегда выражаю свои мысли безупречно, но профессионализм коллектива «Реноме» уже в четвертый раз становится гарантией качественного издания моих работ.

Александр Станкевичюс

Санкт-Петербург, 2021 г.

Часть 1
История социалистических идей до XX века

Социализм представляет собой совокупность политико-экономических и этических учений, ставящих своей целью осуществление кардинальных социально-экономических перемен, которые позволят обществу функционировать на основе абстрактного идеала равенства, братства и социальной справедливости. Для осуществления этой великой цели требуется уничтожить или ограничить все те институты и механизмы социально-экономических отношений, которые порождают, по мнению социалистов, неравенство, иерархию, социальную несправедливость, угнетение человека человеком, – прежде всего религию, частную собственность, разделение труда, наемный труд и традиционный брак. Способы осуществления этой цели разнятся: от революции и установления диктатуры партии до последовательного и постепенного завоевания науки, образования, искусства, средств массовой информации и т. д.; от социальной инженерии и культурной гегемонии до беспощадной классовой борьбы. При этом коллективная собственность и рациональное коллективное ее использование всегда рассматриваются как более совершенный способ существования в условиях ограниченных ресурсов, чем частная собственность и децентрализованное производство и распределение благ.

Многие ошибочно полагают, что социализм – это идеология Робин Гуда, которая призывает заботиться о бедных, делить все несправедливо нажитое имущество богачей и т. п. Это романтизированное представление, мало относящееся к реальности, во всяком случае в том, что касается «научного социализма», появившегося в XIX столетии, а не протокоммунистических сект и левых идей прошлых веков. Так, «научный социализм» не считал разрушение старинного ремесленного производства и крестьянского хозяйства капиталом, который заменил их фабриками с широким использованием наемного труда, – это объективное зло, которое надо обратить вспять. Напротив, он руководствуется здесь совершенно отстраненным от моральных соображений принципом историзма – для «научного социализма» это неизбежный исторический переход от одних производственных отношений к другим, более прогрессивным. Социалистическая критика капиталистической фабрики лишь в том, кто ею владеет, и те же большевики не собирались уничтожать фабрику и «возвращать» рабочим собственные средства производства, а крестьянам – землю. Фабрики должны были быть экспроприированы в «общественное» пользование, при этом сама суть фабричного массового производства сохранилась бы. Крестьянам следовало отказаться от мелких частных хозяйств в пользу коллективного ведения хозяйства, гораздо более крупного по размеру. Пролетариат – т. е. рабочие фабрик, которых благодаря развитию капитализма становилось все больше, – в «научном социализме» потому считался передовым классом, который должен вести за собой крестьянство, что в силу многолетнего опыта слаженной, тесной, коллективной работы на самых современных заводах и более развитого самосознания себя как угнетенного класса, рабочие уже имеют достаточное представление о классовой организации. Ведь рабочий – это человек, порвавший с прошлым (деревней) и не имеющий ничего, кроме своей работы (своих «оков»). То есть капитализм, каким бы ужасным на страницах «Капитала» Маркса он ни был, служил силой, долженствующей привести людей к коммунизму. Иными словами, если бы капитализма не было, то его следовало бы выдумать, дабы прийти к самой высшей стадии развития социально-экономических отношений. Капитализм порождал передовой класс, благодаря которому в мире воцарится бесклассовое общество – коммунизм. Как писали Николай Бухарин и Евгений Преображенский в своей «Азбуке коммунизма», «капитализм, как мы видели, роет сам себе могилу потому, что он порождает своих собственных могильщиков-пролетариев, и чем больше он развивается, тем большее количество своих смертельных врагов он плодит и объединяет против себя. Но он не только выращивает своих врагов. Он подготовляет и почву для новой организации общественного производства, для нового товарищеского, коммунистического хозяйства» [43, с. 49].

После социальной революции и получения политической власти социалистами предполагалось в дальнейшем использование всех прогрессивных технологических наработок капитализма для обеспечения рабочих всеми необходимыми средствами потребления при отсутствии собственности на средства производства. Но рабочий оставался бы рабочим, он не превращался бы обратно в свободного ремесленника или фермера. Управление всем производством и распределением вместо отдельного владельца-капиталиста передавалось бы новым органам власти, построенным по социалистическим принципам и не имевшим права собственности на фабрику (государство, которым управлял бы класс пролетариев, представлялось как временное решение, впоследствии обязанное отмереть). Экономический эффект масштаба от фабрик, общественные столовые в них, обеспечение рабочих при фабриках жильем, медициной, школами и т. д., которые прежде организовывались капиталистами, полностью сохранялись и даже преумножались в социалистическом обществе. Социалистическая экономика постепенно вытесняла бы частное хозяйство из всех оставшихся сфер, подавляя его как своим превосходством в лучшей организации, так и репрессивно-административными мерами. Вот как это представлял себе главный по партийному статусу теоретик экономики раннего СССР Николай Бухарин:

«Нам известно, что в капиталистическом обществе, где господствует рынок, где разного рода частные предприятия борются друг с другом на этом рынке, конкурируют друг с другом, крупное производство в конце концов вытесняет мелкое, средний капитал отступает перед более крупным капиталом, и, в конце концов, место массы конкурирующих друг с другом предпринимателей, фабрикантов, купцов, банкиров занимают группки крупнейших королей промышленности и банков, которые сосредоточивают в своих руках всю промышленность и торговлю. Развитие рыночной борьбы приводит к тому, что число конкурентов все уменьшается и производство сосредоточивается в руках крупных капиталистических организаций. Нечто по виду похожее будет происходить и у нас и происходит уже и теперь, с тою только существеннейшею разницей, что у нас на месте крупнейших королей промышленности и банкиров стоит рабочий класс и трудящееся крестьянство. В самом деле, у нас существуют различные хозяйственные формы, разного рода хозяйственные “предприятия”; у нас есть государственные предприятия, у нас есть кооперативные предприятия, у нас существуют, наконец, частнокапиталистические предприятия и т. д. Наиболее крупное производство находится в руках пролетарского государства. В руках частнокапиталистического хозяйства находятся гораздо менее крупные предприятия в области торговли, в первую очередь розничная торговля, тогда как оптовая торговля (торговля крупная) находится в руках государства; в промышленности крупное производство точно также находится в руках государства, а на долю частных предприятий приходятся лишь предприятия большей частью среднего и мелкого типа. Между этими различными формами предприятий идет хозяйственная борьба, борьба, в которой последнее слово принадлежит покупателю. Покупатель же покупает там, где товар лучше и дешевле. При правильной постановке дела – а такой правильной постановки дела мы все больше и больше добиваемся и все больше и больше достигаем – все преимущества будут на стороне крупного государственного производства, и оно будет забивать в конкурентной борьбе своего частного соперника. Мелкое крестьянское хозяйство, страдая от своей “мелкости”, как мы видели выше, будет восполнять этот недостаток своей кооперативной организацией, поддерживаемой пролетарской государственной властью, и будет поэтому точно также отвоевывать для себя преимущества всякого крупного объединения, используя эти преимущества и выгоды, получаемые от кооперации, в своей борьбе против частного хозяйства кулака. Через борьбу на рынке, через рыночные отношения, через конкуренцию государственные предприятия и кооперация будут вытеснять своего конкурента, т. е. частный капитал. В конце концов развитие рыночных отношений уничтожит само себя, потому что, поскольку на почве этих рыночных отношений с их куплей-продажей, деньгами, кредитом, биржей и т. д. и т. п. государственная промышленность и кооперация подомнут под себя все остальные хозяйственные формы и постепенно вытеснят через рынок их до конца, постольку и сам рынок рано или поздно отомрет, ибо все заменится государственно-кооперативным распределением производимых продуктов» [42, с. 60–61]. Нетрудно заметить, что описанная Бухариным схема очень похожа на ту, что ранее использовали капиталисты на страницах «Капитала» Маркса, в борьбе с ремесленниками и свободными крестьянами – вытеснение мелких конкурентов за счет масштаба и эффективности. Вот почему большевики вполне восхищались американской и немецкой промышленностью, где капиталистическое производство, и в особенности его масштабы, достигли наибольшего развития.

В сборнике К. Каутского, Э. Бернштейна, К. Гуго и П. Лафарга «История социализма» много внимания уделено практикам протосоциалистических общин и теориям утопистов, где производство и быт были централизованно организованы и обобществлены, прямо как на фабрике. Авторы книги, социалисты по убеждениям, лично знакомые с Марксом, с большой симпатией относятся к левым утопическим идеям (Дж. Уинстенли, Т. Мора, Дж. Гаррингтона, П. К. Плокбоя, Дж. Беллерса) и опыту средневековых протосоциалистических общин (бегарды, лолларды, мюнстерская коммуна, табориты и т. д.). Социализм с теплотой относится к устроению общества по принципу одной большой рационально функционирующей фабрики, хотя именно ранним т. н. «капиталистам» промышленной эры принадлежит первенство практиков такого общества в локальном масштабе. В конечном счете здесь ничего удивительного нет, ведь социализм невозможно реализовать децентрализованным «естественным путем», т. е. свободной волей множества людей, у которых есть разные экономические цели и этические взгляды. Социалистическому проекту необходима сильная централизация и полный контроль над экономикой, чтобы привести свои кардинальные социально-экономические перемены в жизнь.

Это стало причиной распространенного заблуждения о том, что любое государственное вмешательство в экономику – это социализм. Например, в книге Хесуса Уэрты де Сото «Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция» утверждается, что социализмом можно назвать «любую систему институциональной агрессии (вмешательства) против свободы человеческой деятельности или предпринимательства» [331, с. 29]. Я не могу согласиться с данным утверждением, поскольку тогда мы получаем невероятную путаницу. Не всякое вмешательство государства в экономику имеет под собой социалистические основания, как и не всякий сторонник государственного вмешательства является социалистом, даже если это происходит системно, скажем, во время длительных войн и эпидемий. Исходя из определения де Сото, максимум, на что можно пойти, это признать существование «государственного социализма» – внутренней политики, призванной решить социально-экономические проблемы общества, в том числе за счет самой богатой его части, но лишенной идейной основы социалистического учения. Социализм представляет собой отнюдь не только экономический государственный «дирижизм» и исторически даже мог его не включать вовсе. Важно понимать, что социализм динамичен и находится в постоянном историческом движении, имея в качестве «двигателей» определенные основополагающие установки. Для социализма регулирование экономики не конечная цель, а средство для достижения определенного состояния общества. Регулирование снижает экономическую значимость частной собственности, а значит, помогает ослабить эту фундаментальную причину несправедливости (о чем мы далее поговорим).

Прежде чем перейти к истории «благих намерений», разберем основные идеи, характерные для социалистического учения, т. е. эти самые намерения.