Домой через Балканы

Однако жъ, среди всей нашей компаніи не было ни одного, кто бы не почувствовалъ себя оскорбленнымъ такимъ обстоятельствомъ. Почему? Никто не разбирался въ этомъ, да и въ голову не приходило. Потому, можетъ быть, что слишкомъ ужъ наголодались за границей по русской жизни, русскому говору, русскимъ обычаямъ… A Сербія уже пахла Россіей. Нечего дѣлать. Пошумѣли, понегодовали, принялись за обѣдъ.

Послѣ обѣда опять стычка съ хозяиномъ "Русскаго Царя". Объявилъ, что беретъ только золотомъ, или сербскими кредитками, а у насъ были греческія. Послѣ долгихъ разговоровъ согласился взять по восемь франковъ греческія десятифранковыя бумажки. Взялъ, но, видимо, не обрадовался. Узнала объ этомъ мѣстная публика и подняла настоящій скандалъ. Особенно разгорячился молодой черногорецъ, какой-то банковскій служащій.

Весь огневый, яростный, какъ леопардъ, онъ наскочилъ на хозяина съ кулаками. Что-то говорилъ много и горячо, потомъ вырвалъ кредитки у того изъ рукъ и, шагая легко, точно по воздуху, подбѣжалъ къ нашему столу:

– Вотъ ваши деньги! Платить не надо! Я сосчитаюсь съ этимъ негодяемъ!

Говорилъ на чистомъ русскомъ языкѣ, чеканя слова. Но тутъ запротестовали мы, пожелали непремѣнно заплатить.

– Нѣтъ! Вы наши гости!

Долго и настойчиво препирались съ черногорцемъ и поддерживающими его сербами, наговорили другъ другу гору любезностей и похвалъ, въ концѣ концовъ нашли компромиссъ и тутъ: черногорецъ расплатился за насъ съ хозяиномъ "Русскаго Царя", а мы отдали ему наши греческія кредитки. При этомъ онъ, какъ банковскій служащій, при помощи сложныхъ вычисленій доказалъ намъ, что греческія деньги дороже сербскихъ, такъ какъ Греція страна невоюющая, и потому снабдилъ насъ сдачей.

Въ этомъ вопросѣ мы уже не рѣшились спорить съ нашимъ новымъ другомъ, чтобъ не подрывать авторитета банковскаго дѣльца.

Послѣ этого случая, естественно, мы пріобрѣли кучу сербскихъ друзей. Стали угощать насъ достопримѣчательностями, познакомили съ "войниками", которые были въ большой модѣ и въ фаворѣ у публики. Войники любезно показали свои "турски пушки" (турецкія ружья), въ обильи доставшіяся сербамъ во время послѣдней турецкой войны и направленныя теперь въ сторону Австріи. Показали ручныя гранаты, которыми увѣшаны были ихъ широкіе пояса, разсказывали о "доблестныхъ австріякахъ", которымъ позавидуетъ любой заяцъ изъ канавы: такъ они храбры и такъ лихо улепетываютъ отъ выстрѣла.

Подводили насъ и къ портрету "національнаго героя", маленькаго виновника большой войны. "Герой" этотъ, судя по портрету, остролицый худосочный юнецъ съ боязливымъ взоромъ и впалою грудью. Ему бы не въ кронпринца стрѣлять, а, по малой мѣрѣ, досиживать второй годъ въ четвертомъ классѣ гимназіи. Но мы такъ добродушно были настроены, что даже загадывали другъ другу загадку:

– Отгадайте: изъ-за чего началась война?

Иной, наиболѣе склонный къ "матеріалистическому пониманію", начиналъ объяснять:

– Въ виду того, во-первыхъ, что капиталистическое развитіе въ европейскихъ странахъ достигло того апогея…

– Да вовсе нѣтъ!

– Изъ-за чего же?

– Изъ-за Принципа.

– Ну да! И я говорю… но только изъ-за какого принципа?..

– Того самаго, который стрѣлялъ во Францъ-Фердинанда…

– A чортъ! Я думалъ: серьезно!