Господи, Свободи мя от оков смертельных, Ран нательных! На наковальне небесной Сотвори мне, Кузнец, меч веры, щит терпения, кольчугу истины! Огненные меха Раздуй в печи сердца моего, дабы от избытка Устами младенца глаголить. Ополосни слезами прощения Рукоять меча моего. Остуди ледяным ковшом геенну страстей Мирских. Надень на мя доспехи утешения семи достославных Святых (имена). И приему я смерть – смертию смерть поправ по Велицей милости Твоея. В руцех Твоих – дух мой, подножие стоп Твоих – кости моя, В книге Твоей – имя мое. Душа моя – награда Твоя. Огради мя от сна ледяного.

Осени ум мой! Даруй живота мне! Укрепи дух мой! Истинно так! Все будет так!

Н. Антропов

Волей Божию поэт

Художественный мир поэта сложен, а для неискушенного читателя может показаться непонятным, «заумным». Но не пугайся, дорогой читатель, окунись в волшебный мир «чувств и дум», пройдись вместе с автором по страницам вековой истории, вдохни аромат древних цивилизаций и ты почувствуешь, как обогатился сам, делая открытия в «краю великих вдохновений».

Перед нами интеллектуальная поэзия, свидетельствующая о широком кругозоре, начитанности. Исходной позицией поэта служит память о культуре прошлых эпох. Диалог культур, поэтика ассоциаций, обостренный интерес к творчеству гениальных предшественников – характерная особенность дарования Николая Антропова.

Поэт не случайно уподобляет свои стихи шарадам – это своеобразная игра с читателем, заставляющая его отыскивать источники, искать подтексты, расшифровывать поэтические иносказания. Стихи Антропова требуют от читателя сотворчества, вдумчивого отношения, как стихи А. Блока, М. Цветаевой, Н. Гумилева. И не случайно именно поэзия Серебряного века волнует автора: пытаясь переосмыслить прошлое, он хочет сформулировать собственный закон творчества.

Виртуозность, артистизм в поэзии, как и умение перевоплощаться на сцене, завораживают. Поэт выступает во многих лицах, его лирический герой всегда в активной позиции: «Я – Робеспьер, гроза французских сходок!», «Я – Гамлет», «Это я – Данте Алигьери! Ходил за черту к Беатриче».

В стихах Антропова сквозит дух эллинизма и Рима, неповторимость эпохи Возрождения, романтика и драматизм французской революции, великие потрясения ХХ века. Его героями, собеседниками и друзьями становятся исторические личности и современники. В попытке связать все временные пласты от античности до современности проявляется стремление молодого поэта понять, оценить жизненные реалии и найти свое лицо в настоящем мире.

Размышляя о жизни, о вечности, путешествуя в пространстве и времени, поэт как бы гипнотизирует пространство, борясь с пустотой. Его лирический герой вырывается в звездные миры и глазами Создателя смотрит на необозримый горизонт, который несоизмерим с вещным миром.

Полумесяц хлебает из чаши Весов
Андромедный нектар ста Возмездий.
И канат Немезиды края полюсов
Натянул на экватор Созвездий.

Многие стихотворения Николая Антропова проходят под «знаком смерти». В сознании художника смерть соотносится с картинами Страшного суда, возмездия.

Страшный суд на тень Армагеддона
Девять язв прольет. И нощный мрак
Осенит мой путь…

Трагические, тревожные мотивы отражают трагедию бытия. Чуткий поэтический слух воспринимает окружающий мир на грани вселенской катастрофы.

Неужели восходы багровей и злей?
Неужели магниты тлетворны?
Мы как дикие Сирины звездных полей
Проклевали небесные зерна.

Воспринимая жизнь в ее мрачной безысходности, поэт ищет возможность иного исхода – в попытке преодоления гибельной судьбы.

И руками трогать высь колосьев
Мне никто не запретит из сих людей.
Разомкните золотые оси —
Эльдорадо световых путей.

Поэтический мир Николая Антропова возвышенный, романтичный, но в то же время земной, узнаваемый, близкий. Это великий дар – превращать обыденность в поэзию. Какой бы темы ни касался автор, на первом месте для него всегда стоят извечные истины.

Оплывают медовые свечи,
На подсвечнике стынут и вновь
Шепчут в мраке: «Вечны, вечны
Только Вера, Надежда, Любовь…»

Поэт многие свои стихи посвятил войне, Родине. С пронзительной достоверностью передается ощущение войны как «противного всей человеческой природе события». Простые солдаты, матросы – это живые люди, для которых война – тяжелый, страшный труд.

А песни разрывов, в траншеях
Легли.
Усыпаны горстью горячей
Земли.
Пропахнутых кровью и потом
Навеки.

Бьющая прямо в цель эмоциональная сила стихов, темперамент, искренность чувств, нравственный максимализм, умение «слышать время», богатство художественной выразительности – все это говорит о большом даровании. Николай Антропов – волей Божию поэт.

Н. Н. Долматова, 2004 г.

Царство Небесное 2016 год

«Со мной ничего не случилось…»

Со мной ничего не случилось,
Со мной ничего не стряслось…
Исповедь в угол забилась
Испуганных детских слез…
Исповедь – белая нитка
На черной пуговке глаз
Шевелит уста от избытка
Сердца, что теплится в нас…
Со мной ничего не случилось,
Со мной ничего не стряслось…
Просто насквозь все сбылось!
Просто все сбылось насквозь!

Vae victis¹

Я долго с ним бок о бок жил.
Пришла пора расстаться.
Меня он славно закружил
В своем смертельном танце…

То ворожил, то в пот бросал.
По букве и закону
Моей рукою написал
Рогатую икону…

От «а» до «я» мой алфавит
Вдоль-поперек исхожен…
Но взор его меня пленит,
Как блеск клинка из ножен…

Скрипичный ключ скрипит в замке
Его бездушных скважин…
А он несется по строке —
Безумен и бумажен!

Куда не двинусь – ходу нет,
Нельзя остановиться…
Со мной встречает он рассвет
Безмолвием провидца…

Колеса молний за окном
Глухую ночь тревожат…
И вновь мой запустелый дом
К ногам его низложат…

Перечеркну себя опять,
Кристаллы глаз померкнут…
Над мной рогатую печать
Когтями держит беркут,

Подобно нимбу и венку,
Подобно цезарю…
Vae victis! Я несу строку
Твою – в венце зарю!

За каждым шагом – тень побед.
Ложится день в ладонь,
Как дань, как гвоздь, как белый свет —
Победоносный конь!

Я заклинаю: «Отступись!»
За каждым шагом – мрак!
Копье Георга, словно рысь,
Грызет змею бумаг!

В лучах веселые войска
Уже на смерть идут,
И впитывает кровь строка
Сквозь решето минут…

Предрешено! Играют туш!
И кистью богомаз
Икону пишет наших душ
В свечах бездушных глаз…

Час полотна настал. Идут
Войска на смертный бой,
Ряды смыкаются в редут…
Пришла пора с тобой

Расстаться, сделать верный шаг
Сквозь вечность и снега…
Vae victis в шепоте бумаг!
Сними с меня рога!

Волки-ветры

Ели плоть мою, пили кровь мою
Волки вольные, ветры встречные…
Словно меченный да не вечный я,
Нараспашку весь – на краю стою…

До костей продрог у семи дорог,
У семи холмов, у семи ключей…
Словно меченный да уже ничей,
Нараспашку весь – вышел за порог.

Вышел погулять, песню затянуть,
Узел завязать да в куплет сложить.
Словно меченный, обреченный жить,
Нараспашку весь – врос корнями в путь.

Воет пес-судьба на вину свою,
Жмется пес к ноге обездоленно…
Словно меченный мечом воина,
Нараспашку весь – в поле я стою.

Я стою один. Кровь течет со лба,
В тридцать три ручья – капли-вороны,
Словно песнь ничья – во все стороны,
Нараспашку вся – вышла в ночь судьба…

Не пророчь мне путь, дай мне отдохнуть!
Твои слезы – жемчуг на шее моей…
Словно чья-то плоть посреди камней,
Словно чья-то кровь запахнула грудь…

Волки вольные, ветры встречные!

Последняя станция

Когда она мне скажет «нет»,
Я в дар возьму ее отказ.
Я вижу, как струится свет,
Зеленый свет прозревших глаз…
Зеленый свет – свободный свет.
Зеленый свет – болотный мрак.
Ты оставляешь первый след.
Я делаю последний шаг
На красный свет иных планет,
На желтый свет слепого «да».
Когда она мне скажет «нет»,
Сойду на станции Беда…
Беда, которая за мной
Ходила по пятам и в час
Разлуки обняла рукой,
В час встречи разделила нас…
Покинь меня! Мой камень – хлеб!
Покинь меня! И отсеки,
Как берег от чужой реки,
Куда смотрел я и ослеп.

Небесная Вдова

Я счастлив, когда слышу музыку слов…
Когда шум волны тоньше шелеста трав…
Когда стебель Сна выше дерева Явь…
Когда сеть смертей порождает улов…
Когда рыбы вверх по течению плывут…
Когда размывает следы на песке…
Когда моя жизнь висит на волоске…
Когда на песочных часах нет минут…
Я счастлив тогда, под сугробом травы…
Я счастлив, как ива, склонившись к воде…
Мое отражение – контур в Нигде…
Мое поражение – шепот Вдовы…
Я счастлив, когда слышу мир языка…
Я счастлив, когда обнажается меч…
Я счастлив тогда, когда в силах сберечь
Все то, что Теперь и Сейчас на века!

Короб

Ты не печалься обо мне!
Давно я умер. Пой, сестричка!
И помни, что Господня спичка
Вновь расцветет в моем огне!
Война войной! За бранью брань.
Тащи мой труп из всех окопов!
И в рану посади герань,
И дай название ей Антропов.
Пой имя, но не воспевай!
Пусть на кресте скрипит табличка…
Огонь зацвел, и грянул май
Победой, как Господня спичка!
Вечный костер горит в груди
Окопов, где лежат костями
Такие же, как я, горстями…
Не поднимай нас… Не буди…
И не печалься, только пой
Щемящей радостью о встрече,
Где суждено нам быть с тобой
Живым огнем родимой речи!
Ручей свечи, словно сверчок,
Что пойман в коробок навеки,
Где хлынут огненные реки!
Я спичкой был, я стал – смычок!
Играй, Вселенский Дирижер!
Пожар в очах Твоих томится,
И музыка, как колесница,
Несется сквозь предвечный хор!

Колыбельная «Заговор на сон»

В сон умри, сестричка!
В свет проснись, сестра!
Жизнь твоя, как птичка,
Бьется у костра.
А костер не дышит,
Птичка не поет…
И никто не слышит,
Как вода цветет…
В сон умрет – воскреснет!
В явь умрет – беда…
Лед под нею треснет, —
Крылья пьет вода…
Спи, сестра-сестричка,
Невеличка, сон —
Это та же птичка,
Где есть ты и Он.

Седой Якут

Никогда не бывает поздно!
Помни мои слова:
Не умирают звезды,
Не умирает трава.

Свет одиноким маячит.
А под сугробами сна
Слезами зелеными плачет
В первых ростках весна.

Тонким побегом пробьется,
Словно ребенок на свет,
Из черного чрева солнце,
Чтобы оставить след.

След по земле – на память,
След по воде – поверь
В то, что все можно исправить,
Если открыть только дверь.

Ключ поверни направо!
Прямо смотри, вперед!
Пусть позади все ржаво!
Пусть позади все лед!

Пусть! Отпусти! Там пусто!
Порох промок. Столбы
Солью покрылись, хрустом
Таежных шагов судьбы!

Там не бывает поздно!
Помни мои слова:
Не умирают звезды,
Не умирает трава.

Круги по воде разойдутся,
Следы по земле утекут.
Залпом нас выпьет из блюдца
Солнца седой якут!

Решетки замыслов

Проход открыт! Скорей! Скорей
Бери меня! Я твой навеки!
Нет окон, люков и дверей,
Есть только реки!

Решетки замыслов долой!
Дома в дыму, замки́, ворота…
И за́мки залиты водой…
Есть только Кто-то!

Кто-то невидимый внутри…
Кто-то невидимый снаружи…
Есть сентябри и октябри,
Есть только лужи…

За ними стужа, лед и злой,
Веретену подобный ветер,
Который гонит голос мой
Наотмашь в сети!

Лети! Лети! Проход открыт!
Скорей! Скорей! Не жди знамения!
Здесь Кто-то был вчера убит
До воскресения…

Решетки замыслов пусты!
И Этот Кто-то стал сегодня
Голгофой общей: я и ты —
Река Господня!

Сбудется!

Холодная ночь, тревожная.
Пурга. Замело дорогу.
Ветрами она исхоженная —
Залетная гостья к Богу.

Голодная стая. Метелица.
Простыли следы. Заблудится
Душа – ветряная мельница…
Гадай по губам. Все сбудется!

В костях ледяная конница
Вьет гнезда из звездного кружева,
И кружится ночь-покойница
Под музыку званого ужина.

Прогорклый снежок стал коркою.
Скрипит на зубах калиткою.
Душа – это песня горькая.
Гадай по губам белой ниткою!

Кишит муравейник под кожею —
Живая, морозная исповедь…
Ведь истину – бусину Божию
Гадают губами неистово…

Слепая, студеная, волчья,
Гонимая стая ветрами,
Верни мою душу ночью,
Разгаданную губами…

Целую порог припорошенный…
Посыпались бусины в блюдце…
Шевелятся губы-коршуны…
Шевелятся губы: «Сбудется!»

Калейдоскоп

Средь одиноких бурых скал
Я гибели себе искал…
Был шум великих вод и вой!
И в них я слышал голос Твой:

«Сын человеческий, смирись
Средь волн бушующих и скал,
Где гибели себе искал!»
И вторила Ему вся высь…

Я видел сонмы облаков
И легионы черных туч
В борьбе за первенство и ключ
От всех дверей и всех замков.

И луч подобен был копью,
Пронзающему грудь небес…
И стрелы молний Песнь Твою
Крестили сквозь горящий лес…

Я видел грозные холмы, —
Они стояли чередой…
И в них я слышал голос Твой,
Подобный свету в сердце тьмы:

«Возьми в ладонь Мое копье!
И порази им грудь волны,
Где лишь развалины и сны
Плодят в душе небытие…

Возьми в ладонь другую ключ
От всех дверей и всех ворот
И трижды сделай поворот
Вкруг легиона черных туч!»

Я слышу голос Твой, Господь!
Я вижу Твой калейдоскоп —
И каменный отверзший гроб,
И в плащанице Твою плоть…

Услышь меня! Я вопию
К Тебе сквозь деревянный срез,
Который пел мне Песнь Твою
Воистину, что Ты воскрес!

Ветра и волны! Будь скалой!
Я вырвал с корнем тишины
Язык, чтоб слышать голос Твой
В забвения час и час войны!

В последний раз Твоей войны…

Четвертая стена

В свой день рождения я буду одинок…
Со мною будет пол и потолок,
Дверь и окно, еще стены четыре…
Я буду самым одиноким в мире…

Меня поздравит скрипом серый пол…
И каждая доска, как острый кол,
Войдет в меня, и скрипки заиграют
Про то, как в день рожденья умирают…

Меня поздравит небом потолок,
Где каждая звезда, как уголек,
Войдет в меня, и скрипки заиграют
Про то, как в день рожденья умирают…

Меня поздравит запертая дверь,
Где каждая открытость, словно зверь,
Войдет в меня, и скрипки заиграют
Про то, как в день рожденья умирают…

Меня поздравит мутное окно
В квадрате стекол, которые давно
Вошли в меня, и скрипки заиграют
Про то, как в день рожденья умирают…

Меня поздравят стены – их четыре…
И каждая из них в моей квартире
Вошла в меня, и скрипки заиграют
Про то, как в день рожденья умирают…

«Будь Днем и Рожью!» – скажут мне они…
Зажгутся свечи… Пышные огни
Войдут в мой взор, как взрывы конфетти…
Но скрипки не играют взаперти…

Они молчат. И я молчу. Все гости
В мой день рождения играют в мои кости
И тянут жребий жизни из меня,
Смычки и скрипки надо мной склоня…

И этот пол, и потолок – рождение…
Дверь и окно – слепое наваждение…
В них постучится солнце и луна,
И чокнется со мной одна стена.

Стена вторая скажет громкий тост,
А третья – бросит к ногам букеты звезд…
Я есть четвертая стена, и скрипки заиграют
Про то, как в день рождения…

«Я тону, тону, тону…»

Я тону, тону, тону
В молоке тумана,
А туман во всю страну,
Как в убитом рана…
Белый змей ползет в глаза,
Не видать прохода…
Лишь всплывают образа
Моего народа,
Как покойники в реке…
Рукава по локоть
В русском с кровью молоке…
Рвы, канавы, копоть…
Закопай меня, туман,
Спрячь мой труп от сажи…
Плачь ветрами! Плачь, курган,
Над моим овражьем…
Смолкнут ветры над рекой
Белыми ночами…
Я сегодня буду твой —
Беглым зверем чаять…
Полынья моя горька,
И на шее жизни,
Словно крестик дурака,
Я тону в отчизне…
Белый лебедь в дебрях дня
В небе, в небе бьется…
В сеть морщин поймай меня,
Молодое солнце!
Сквозь туманы и овраг
Каждый шаг – щемящий,
Каждый шум – беззвучный враг,
Пред лицом стоящий…
Я тону, тону, тону
Сквозь туман во всю страну…

Йом² Эхад³

Словно карту мою кроют…
Словно летние дожди
Окна радугою моют,
Радостью в груди…

Словно смех кропит колоду,
Крапает слеза…
Словно убежать в свободу,
Спрятаться в глаза…

Словно жаворонок ночью…
Словно сон совы, —
Видеть день живых воочию,
Слышать песнь травы…

Словно мертвых обереги
Встали из земли…
Словно первые побеги,
Словно журавли…

Словно встреча и разлука,
Только впереди…
Словно мы движение звука
В летние дожди…

Словно грудь крестом колышет
Призрачный ответ…
Словно Эхо меня слышит
Миллионы лет…

Словно окна карт разбиты…
Словно окропят…
Словно сны и гнезда свиты
Мертвым на закат…

Словно с первыми лучами
Радугой сожгут
Наши окна пред Очами
Световых Минут!

Молчание ягнят

Он видит ангелов… И упорно молчит…
Только улыбка скользит по губам…
Его глаза никогда не смеются…
Он видит ангелов и тоскует навзрыд…

Он видит ангелов и слышит их песни…
Их голоса – шепот вкрадчивых дум…
Он человек, который смеется
И прячет глаза под плащом темноты…

Он видит ангелов и сюжеты Доре…
Кто раскусит молчание, если ягненок
Теряет невинность с приходом ножа?
Кто ему запретит повести свое стадо?

Одни говорят: «Он видит ангелов!»
Другие твердят: «Он немое кино!»
Третьи пророчат: «Он над нами смеется!»
И все отрицают покров темноты…

Он видит ангелов, где миф и покорность —
Холодная капля в горячие сны!
Беззвучное стадо пресытилось смехом…
А он видит жажду своего палача…

Он видит ангелов кропотливые крылья…
Трущобы, портвейны и голых детей…
Они поют песни о новом приходе…
Они занимают собою места…

Они занимают невинность до завтра…
Они занимают деньги на смерть…
Они берут в долг сексуальные плахи
Для маленьких игр в бездушных зверей…

Но он видит ангелов и точку отсчета…
За ним нет долгов… Но убийца в конце
Немого кино стрижет свое стадо
И прячет глаза под плащом темноты…

Он видит ангелов!
Он слышит их песни!

Кто раскрасит молчанием мертвых ягнят?

Эффект бабочки

Когда пробьют последние часы,
Когда вода всемирного потопа
Восстанет, словно мертвый из окопа, —
Качнется маятник и оживут весы…

Начнется хаос, дым и суета…
Агония огня в живом разгаре!
И будут все замешаны в пожаре —
Смотреть, не смея разомкнуть уста!

О ужас! Мясо человеческое есть
Не что иное, как огарок духа,
Который тлеет, набивая брюхо
Землей, где правит ненависть и месть!

Любовь моя, куда твоя тропа
Уводит, если все землей набито?
Неужто я слепой, и ты слепа?
И время сквозь меня сочится в сито?

Как бабочка в сачке, трепещет мир,
Отмеривая веру и безверье…
Ломая крылья, стачивая перья
О каменные рясы черных дыр!

Любовь моя, где буду я, ответь!
В воронке дней, меж прошлым и грядущим?
С опущенной главой пред Всемогущим,
Не смея разомкнуть уста, смотреть

На робкий плач, на скрежет и пожар…
Я есть не что иное – запах дыма,
Который веет еле уловимо,
Просачиваясь в мировой амбар…

Когда пробьют последние часы,
Тогда вода всемирного потопа
Всплывет покойником, как Азия, Европа,
И смоет правосудные весы!

О равновесие, где буду я, скажи!
Я бабочка в сачке! Мой мир отмерен!
Но я тебе до смерти буду верен,
Любовь моя, вода в живой межи!

«Отбой по флоту, Ушаков!..»
Памяти адмирала Ф. Ф. Ушакова

Отбой по флоту, Ушаков!
На абордаж без дураков!
Мы двинем спозаранку в бой…
Ну а пока, весь флот, отбой!

Трубит рожок!
Костер горит…
Я сон прожег!
Рожок трубит…

Где сон? Где явь?
Не разберу…
Я снова вплавь…
Я на ветру!

Мой парус бел…
Мой черен флаг…
Крошится мел…
Чеканит шаг…

В морском бою…
В мирском строю
Я не стою…
Я весь – пою!

Не строит нота
По ладам…
Я детям флота
Честь отдам!

А там посмотрим, кто по чем!
Плечом к плечу стоит с мечом
Мой Капитан! И реет флаг
Строкой над волнами бумаг!

Отдать концы! А якоря
Поднять на мачту алтаря!
Отбой по флоту! Бог с тобой!
Но эту ноту чисто спой!

«Серебрится путь от дома…»

Серебрится путь от дома
Поволокой озорной…
Все до слез в глазах знакомо —
Храм березок над рекой…
Где нога моя ступила,
В раз отступит мгла и тишь,
И дубовая могила,
И бревенчатая мышь…
На пруду озерный лебедь
Крылья к небу превознес…
Только что мне в этом небе?
В небе нет моих берез…
И березового храма,
Что сережками звеня,
Поцелует, словно дама,
В жизнь влюбленного меня…
Так целуй меня, целуй же!
Колокольням подвяжи
Языки российской стужи,
Что звонят по мне в межи…
Колея легла до дома…
Шьет игла тернистый путь…
Все до слез в глазах знакомо…
Вся Россия дышит в грудь!

Перстень
Посвящается Андрею Бовкуну

Такой же перстень я ношу,
Мой брат! Мы сопричастны воле
Всевышнего в вишневом поле,
Которым с детства я дышу!

Мой брат, как многое теперь
Связует нас! Терпи и веруй,
Что свет проступит в жизни серой,
И мгла развеется, поверь!

Но ты мой перстень не снимай,
Он талисман во дни тревоги!
В нем преломляются дороги…
Попробуй хоть одну поймай!

Ту, что поймаешь, сбереги —
Заветный камень в сердцевине…
И пусть тяжелые шаги
Чуть легче станут средь пустыни!

Под золотым песком река
Течет издревле сквозь века
И ускользает прочь из вида…
Там дремлет сфинкс и пирамида…

В час расставания надень
Его на безымянный палец!
Когда вернется к тебе память,
Благословенным будет день!

Пусть мимолетность наших встреч
Живет в стихах и в переписке…
С тобой мы сердцем стали близки!
Попробуй перстень мой сберечь!

В день ожидания обручись!
И укажи перстом дорогу
Туда, где день восходит к Богу,
Туда, где ночь нисходит ввысь…

Такой же перстень я ношу,
Как нóшу, сопричастный доле
Всевышнего на ратном поле, —
Перстом Его тебе пишу:

«Благословенным будет час
И перстень, что связует нас!»

«Я и тобой проживу…»
Посвящается Александру Ляпунову

Я и тобой проживу,
Пусть даже все потеряю!
Словно деревья – листву,
Словно птенец – свою стаю…

Перелистну тетрадь —
Лист за листом, по кругу…
Осень зовет умирать
В тихую, снежную вьюгу!

Я доживу до утра…
Рукою подать до утраты…
Перед лицом костра
Сниму боевые латы…

Гладь меня, шепот огня!
Деревья готовы к бою!
Не потеряй меня!
Я проживу тобою…

Словно птенец без гнезда,
Словно без листьев древо…
Жизнь моя – это звезда…
Снежная смерть – королева…

Перелистни слова…
Перечеркни тетрадку…
Огонь летит на дрова…
Птицы летят на рогатку…

Я проживу тобой…
Пусть даже все потеряю…
Слышишь мой вьюжный вой?
Я призываю стаю…
Я тебя призываю!

1. Vae victis (лат.) – горе побежденным.

2. Йом – понятие, обозначающее промежуток времени, обычно равный суткам. Слово «йом» в иврите и в арабском языке дословно переводится на русский язык как «день».

3. Эхад – обычно переводится с древнееврейского как «единый», «неделимый». Так в молитве «Шма» провозглашается основная идея иудаизма – единство Господа и нерасторжимость еврейского союза с Создателем: «Слушай, Израиль, Господь, наш Бог, один/един (эхад) есть Бог».

12 След.

Молитва «Гранд-Каньон»