Астрагал

Глава 3

Прохладное, но ясное летнее утро не предвещало никаких потрясений. Как всегда, Ариадна Львовна уютно устроилась на диване, поставив на колени ноутбук. Потянув носом аромат кофе, который распространялся от маленькой чашечки, стоящей на журнальном столике рядом, она набрала первое слово.

Настойчивый дверной звонок прервал ее работу.

«Меня нет дома», – подумала она и завершила набор следующего предложения.

Звонок повторился.

– Меня нет дома. Могу же я, например, гулять на улице? – раздраженно спросила Ариадна Львовна воображаемого непрошеного гостя.

Однако звонящий не принял ее телепатический посыл, и в придачу к звонку раздались еще глухие удары в дверь.

Пришлось Ариадне Львовне разобрать свой уютный домик. Сейчас она, наверное, была похожа на Помпидушу. Когда его тревожили, у него на переносице обычно появлялась обижальная складочка, которая предвещала переселение кота в более спокойное место.

Ариадна Львовна влезла в огромные тапочки мужа и, шаркая по полу, направилась к двери. С разгона она глянула в «глазок», сразу же отпрянув, потому что за дверью стояло ОНО с огромным красным носом, просящими глазами, сошедшимися на переносице, и вареникоподобными губами.

– Откройте! – пропищало ОНО голосом соседки Евы.

Ариадна Львовна суетливо принялась возиться с замком.

– Ты чего? – испуганно спросила она, открыв дверь и впустив женщину в квартиру.

– Я уволилась, – ответила еле слышно Ева, виновато улыбаясь.

Ариадне Львовне казалось, что Ева, выйдя из утробы матери, уже тогда имела на устах виноватую улыбку, говорящую: «Простите, может, я не вовремя?»

– Почему?! – почти крикнула Ариадна Львовна, зная с каким трудом Ева нашла себе подходящую работу.

– Сглазила детей, – всхлипнула Ева.

Надо видеть ясные, по-детски наивные глаза соседки Ариадны Львовны, чтобы сразу понять, что утверждения подобного рода – абсолютная чушь.

– Кто сказал тебе эту глупость? – едва скрывая улыбку, спросила Ариадна Львовна.

– Моя… моя управляющая.

– Вот так, просто пришла и сказала?!

– Нет… Все произошло… произошло… – Ева горько заплакала, закрыв лицо руками.

Чтобы избежать истерики, Ариадна Львовна усадила Еву в свое любимое кресло под китайским красным фонарем-амулетом, который так и остался висеть после Нового года. Где-то в глубине души Ариадна Львовна надеялась на то, что, пока она бегает за валерьянкой, амулет немного «поработает» – отгонит от соседки неудачу и принесет радость. Ариадна Львовна напоила Еву валерьянкой и зажгла ароматическую свечу, но главное – больше не стала докучать ей своими расспросами, видя, как самые простые слова вызывают у нее потоки слез.

А произошло вот что…

Ресторан пригласил на детский праздник актеров из детского театра. Волк, в которого переоделся один из актеров, показался Еве очень страшным. Увидев его, малыши могли испугаться. Своими мыслями она поделилась с управляющей, на что та ужасно разозлилась, сказав, что все уже оплачено.

Когда же волк появился перед публикой, самые маленькие дети расплакались. Некоторым родителям пришлось даже покинуть ресторан.

После неудачно проведенного мероприятия, управляющая согнала злость на Еве, сказав, что это она сглазила малышей.

Ева, всей душой любящая детей, не смогла вынести такой несправедливости. Разрыдавшись, она убежала домой.

На следующий день Ева уволилась, совершенно не подумав на какие деньги ей придется жить.

***

Хотя Ева годилась Ариадне Львовне в дочери, тем не менее, они стали подругами. Просто-напросто их сблизили жизненные передряги.

Муж Евы почти не бывал дома. Он забегал только покупаться, сменить белье, подзарядить мобильные телефоны – их у него пять штук – и на минуточку заглянуть в электронную почту. Когда же она пыталась сказать супругу, что скучает по нему, а дети называют дедушку папой, он всячески ее оскорблял. Ева молчала и тихо плакала, попивая валокордин. Потом все начиналось снова.

А в том, что у Яшеньки круглосуточная работа, Ариадна Львовна вскоре стала сомневаться, благодаря наблюдательности одной знакомой, живущей в соседнем доме. Оказывается, его старая иномарка с завидной регулярностью, рано утром и поздно вечером, появлялась возле одного из подъездов этого дома.

Ариадна Львовна хотела об этом рассказать Еве, но подумала, что та сама, в конце концов, узнает все от «доброжелателей».

Ева уволилась с работы и очень переживала, как к этому отнесется ее Яшенька. Он оставил ей свою кредитную карточку, на которой по-прежнему не было денег.

Ариадна Львовна помогала Еве, как могла: покупала продукты за свои деньги, готовила еду, водила детей гулять.

Вскоре к финансовым проблемам соседки прибавилась еще одна – у Людмилочки заболело ушко. Отпускать к врачу Еву одну с ребенком в депрессивном состоянии Ариадна Львовна не решилась. Она быстро оделась и позвонила в дверь соседки. Какое-то время никто не открывал. Ариадна Львовна прислушалась. Затем она принялась стучать в дверь и громко звать Еву. За дверью что-то зашуршало. Наконец, Ариадна Львовна еле разобрала голосок Людмилочки:

– А мама плачет.

Ариадна Львовна еще активнее принялась барабанить в дверь. Наконец, щелкнул замок, и дверь медленно отворилась. На пороге показалась зареванная Ева.

Глядя на Ариадну Львовну глазами побитой собаки, она сообщила:

– Звонил Яшенька, он не будет ночевать дома. Меня назвал истеричкой.

Ева зарыдала. Эти рыдания забирали ее последние силы.

Людмилочка, глядя на маму, тоже заплакала.

«Осталось и мне разреветься, и девочка останется один на один с больным ухом на всю ночь», – подумала Ариадна Львовна и, как можно суше, проговорила:

– Так, дорогая, если мы не соберемся за пятнадцать минут, то просто не попадем на прием к врачу.

Ариадна Львовна быстро одела Людмилочку, вытерла слезы Еве и заставила ее одеться.

По дороге в поликлинику, Ариадна Львовна всячески старалась отвлечь соседку от мрачных мыслей, выискивая подобные ситуации в жизни своих знакомых, подруг, знаменитостей.

Ее старания увенчались успехом, на пороге поликлиники Ева стояла уже приободренной.

Ева заняла очередь. Ариадна Львовна в это время заскочила к врачу и взяла листок записи, по которому в регистратуре дают карточку ребенка. Ей приятно было пройти коридорами поликлиники, потому что когда-то и она приводила сюда свою дочурку, которая уже совершенно самостоятельна. Кто знает, может, и ее дочери в трудную минуту поможет какая-нибудь сердобольная тетенька вроде нее.

Вот и регистратура. Ничего не изменилось: тот же кабинет, то же окошко, только девушка в нем другая.

Ариадна Львовна заняла очередь, достала книгу и принялась читать. В соседнюю дверь, которая тоже вела в регистратуру, изредка заходили и выходили медсестры и врачи.

Очередь двигалась быстро, милое лицо медсестры уже обещающе замаячило в окошке, когда перед носом Ариадны Львовны оно вдруг захлопнулось.

– Минутку! – раздался голос девушки в глубине комнаты.

Ариадна Львовна стала терпеливо ждать. Она заметила, что и соседняя дверь, через которую только что входили и выходили сотрудники поликлиники, также оказалась запертой, потому что подошедшая с горой карточек медсестра не смогла войти.

– Свет! Света! Открой! – кричала настырная девушка, стуча в дверь.

В регистратуре было тихо.

– Женщина, – обратилась к Ариадне Львовне медсестра, – из кабинета выходили?

– Я… Мы… – замялась Ариадна Львовна, оглянувшись на стоящую за ней женщину, стараясь ответить так, чтобы не подвести «Свету», – только что подошли.

Потоптавшись еще немного, медсестра засеменила по коридору.

Когда она скрылась, Ариадна Львовна легонько постучала в окно регистратуры, не надеясь, что оно тут же откроется. Но, к ее огромному удивлению, окно внезапно распахнулось, и раскрасневшаяся девушка торопливо спросила:

– Фамилия?

– Оборкина, – ответила Ариадна Львовна.

– Окоркина? – переспросила девушка.

– Оборкина, – поправила Ариадна Львовна.

– Как?!

– Оборкина! – уже раздраженно произнесла Ариадна Львовна в третий раз.

Пока девушка с ней говорила, она что-то торопливо писала, изредка оглядываясь назад.

И вот, наконец, Ариадна Львовна услышала долгожданное «возьмите» и получила карточку. Поразившись бескультурью медперсонала, она пошла по коридору, остановившись поглазеть на игрушки, которые задорно смотрели на мир из витрины киоска, расположенного в холле поликлиники.

Внезапно на Ариадну Львовну налетел мальчуган. Он вез машинку и не заметил тетю, стоящую перед киоском, ну, а тетя соответственно его. От неожиданности Ариадна Львовна уронила карточку. Когда же она наклонилась, чтобы ту подобрать, ей в глаза бросилась незнакомая фамилия – Школьникова. Что же это получается, у нее в руках чужая карточка?!

«Сейчас я устрою!» – разозлилась Ариадна Львовна, решительным шагом направляясь к регистратуре.

Видно, не одна она была агрессивно настроена. Возле двери толпились женщины, перебрасываясь нелицеприятными возгласами в адрес безответственной работы регистратуры.

Ариадна Львовна извинилась и попробовала протиснуться ближе к окошку, но полногрудая женщина завопила, что она первая и пропустит к регистратуре только через свой труп.

– Толкните, пожалуйста, дверь, – попросила Ариадна Львовна.

Женщина сделала так, как ей посоветовали. Дверь оказалась незапертой. Почти вся очередь ринулась в помещение регистратуры.

В первой комнате, обставленной сверху донизу стеллажами с карточками, никого не было. Но в другой… На полу лицом вниз лежала медсестра, а на ее белоснежной шапочке виднелось кровавое пятно.

Ветер, прорвавшийся через раскрытое окно, разбросал по всей комнате бумаги. Тут и там валялись бланки, справки, папки. Ариадна Львовна обратила внимание, что ящики стола были выдвинуты, а стулья перевернуты.

«Здесь была драка», – подумала Ариадна Львовна.

Одна из женщин нагнулась поднять справку, но Ариадна Львовна ее остановила:

– Ничего не трогайте! Покиньте место преступления и вызовите милицию.

Как только Ариадна Львовна это проговорила, женщины поспешили к выходу. Она же вышла последней.

Регистратуру закрыли на полтора часа, потому что там работала милиция.

Получив, наконец, карточку Людмилочки, Ариадна Львовна отдала ее соседке, а сама решила подойти к милиционеру, чтобы поделиться своими наблюдениями. Но, увидев ее на пороге кабинета, блюститель порядка скривился и еле выдавил из себя:

– Что вам надо, гражданка?

– Я видела убитую и вообще хотела…

– Вы хотите рассказать, как «кровавое пятно расползлось по белоснежной шапочке»? Благодарю, таких рассказов полно, так что не мешайте работать. И еще, выводы о том, что произошло в регистратуре, позвольте делать нам.

– Но я…

– Все, все… мы вам очень благодарны, будьте здоровы.

Уже выйдя из поликлиники, Ариадна Львовна вспомнила, что у нее на руках чужая карточка.

«Ну нет, еще раз туда идти… с меня хватит», – решила она.

Итак, карточка какой-то Школьниковой Дианы осталась у нее.

Ариадна Львовна медленно побрела домой. В голове сами собой прокручивались эпизоды ее краткого общения с убитой медсестрой. Вдруг Ариадна Львовна вспомнила умоляющий взгляд девушки и четко произносимые ею слова.

«Почему именно Школьникова Диана? – задала себе вопрос Ариадна Львовна, еще и еще раз перелистывая страницы совсем тонкой карточки, ведь ее хозяйке было всего лишь два годика. – Может, что-то связано с этой семьей или только с девочкой?»

Придя домой и расположившись в своем любимом кресле под красной лампой, Ариадна Львовна в который раз просмотрела карточку. Однако и в этот раз ничего особенного она не нашла. Те же справки, прививки, заболевания, подклеенные результаты анализов и направления. Больше ничего. Что же делать? Что же делать? От избытка впечатлений ее голова раскалывалась. Она выпила чай с мятой, и план действий на следующий день пришел сам собой. Завтра она навестит маленькую Диану Школьникову.

Ариадна Львовна с нетерпением дождалась утра. Встала рано, побежала на кухню, чтобы покормить Помпидушу, но вовремя вспомнила, что его нет. У нее остались только цветы. Взяв бутылку с отстоянной водой, она вышла на балкон. В открытую дверь ворвался свежий ветерок, подняв легкие гардины. Вместе с ним влетели в комнату несколько пожелтевших листьев липы, росшей напротив окна.

«Скоро осень», – подумала Ариадна Львовна, и ей стало немного грустно.

Но тут закричала ласточка, и женщина воспряла духом, ведь еще середина лета.

Полив цветы, Ариадна Львовна позвонила Еве. После увольнения соседки с работы, она делала это каждое утро, стараясь всячески приободрить бедняжку:

– Привет! – как можно веселее проговорила Ариадна Львовна в трубку, – вы уже встали?

К ее большой радости на другом конце провода послышался довольно бодрый голос Евы. Она готовила манную кашу, а Людочка и Русланчик чистили вареные яйца.

Ариадна Львовна вздохнула с облегчением. Значит, у нее уйма свободного времени, и она может пойти по нужному адресу. А сейчас обязательно выпить чая!

Ариадна Львовна поставила чайник на плиту, включила огонь и, конечно же, мысленно отметила эти действия. Дело в том, что муж купил чайник без свистка, и Ариадна Львовна могла просто-напросто забыть о нем. Такое случалось не раз, когда она садилась за письменный стол или уютно устраивалась на диване с ноутбуком, чтобы писать роман. У четы Парусовых на хозяйстве был и электрический чайник, но проводка не выдерживала, где-то что-то «выбивало», и во всей квартире исчезал свет.

Пока нагревалась вода в чайнике, Ариадна Львовна достала медицинскую карточку и еще раз пролистала ее, надеясь обнаружить какой-нибудь важный документ или обыкновенную записку, но ничего такого не нашла. Затем она долго смотрела на фамилию, повторяла ее про себя, пытаясь понять смысл произошедшего.

Ариадна Львовна пришла на кухню вовремя, чайник уже кипел.

«Хороший знак, ничего не сгорело, – подумала она, – значит, мне сегодня повезет».

После чаепития Ариадна Львовна двинулась в путь. Судя по адресу на карточке, дом находился в ее микрорайоне, следовательно, ехать никуда не придется. Ариадна Львовна даже обрадовалась случаю немного погулять. Очень любопытно проходить через дворы и дворики, наблюдать за жизнью людей, восхищаться тем, как горожане могут уютно обустроить свой балкон, разбить клумбу под окном. Переходя со двора во двор, будто попадаешь в другое измерение. Меняются запахи, звуки, а с ними и настроение. Люди живут, копошатся, а ты проходишь мимо, будто смотришь интересное кино.

Незаметно Ариадна Львовна вышла на нужную улицу, нашла нужный дом. Войдя в подъезд, она услышала ужасный грохот, от которого дрожала лестница, по которой она поднималась. Ариадна Львовна села в лифт и пока ехала, шум все усиливался. Когда же она вышла, то поняла, что находится в эпицентре стука и грохота.

Прежде чем позвонить в дверь, она достала карточку, блокнот, ручку, чтобы человек видел: к нему пришли не с улицы.

Дверь ей открыла молодая женщина с хорошенькой девочкой на руках.

Ариадна Львовна представилась сотрудником поликлиники. Достала карточку Школьниковой Дианы и произнесла несколько слов о необходимости прививок. Затем проверила со слов мамаши правильность написания адреса, спросила, была ли сделана такая-то прививка.

– Конечно, мы все сделали, – сообщила мамаша-отличница.

Для большей убедительности она указывала пальчиком на справки, приклеенные внутри карточки, каждый раз, когда Ариадна Львовна переворачивала очередную страницу.

«Вот она!» – чуть не подпрыгнула Ариадна Львовна.

Этот лист бумаги был вклеен между страницами, как и множество других справок и направлений, которые обычно накапливаются в карточке, отчего та становится до невозможности пухлой.

«Мария Семеновна Павлова, санаторий «Родники», – торопливо прочитала Ариадна Львовна слова, написанные печатными буквами. Дальше шел текст, и почерк был совсем другим, каким-то неуверенным: «Помогите, я не сумасшедшая». Под запиской печатными буквами было выведено: «Передать в милицию».

– Нашла! – воскликнула Ариадна Львовна и, ничего не объяснив мамаше, захлопнула перед ее носом карточку.

«Так вот, что хотела передать девушка и этим поплатилась своей жизнью», – размышляла Ариадна Львовна, выходя из подъезда.

– Эдак и дом недолго развалить, – услышала она реплику одной из пенсионерок, сидевших на лавочке возле дома.

Ариадна Львовна остановилась неподалеку и стала рыться в сумочке, делая вид, будто что-то ищет.

– Да-а, эти Школьниковы не промах, две квартиры объединили. Но кто им разрешил дыру в стене делать?

– Говорят, разрешение архитектора имеют.

– Ужасный шум.

– У меня даже приемник перестал работать, так долбили стену.

– Девочки, я не пойму, а куда делась Семеновна?

– Я слышала, что она продала свою квартиру Школьниковым и уехала к родным в деревню.

– Какие родные?! Она детдомовская, никого у нее нет, детей тоже.

– А я вам говорю, ее убили!

– Ну ты даешь!

– Девочки, тут что-то не чисто, Семеновна никогда не собиралась продавать квартиру.

– Откуда ты знаешь?

– Да я с ней на прошлой неделе в мебельный магазин ходила кухонный гарнитур подбирать. Там для пенсионеров большие скидки были. Она даже цвет присмотрела, чтобы к обоям подходил.

Хорошо, что женщины были заняты своими разговорами и не обратили внимания на подозрительно долго копающуюся в своей сумке незнакомку. Дольше оставаться не имело смысла, потому что пенсионерки стали обсуждать телевизионную передачу о различных махинациях с квартирами.

Придя домой и забравшись с ногами в любимое кресло, Ариадна Львовна вынула из сумочки записку. Как Семен Семенович из «Бриллиантовой руки», она сначала ее понюхала. Эта записка не пахла духами «Шанель №5», но вот запах лекарств был налицо. А еще было явственным то, что ее писали два человека, одним из которых, скорей всего, была медсестра, а другим – взывающая о помощи женщина.

«Проведи расследование сама», – сразу подал голос «зарытый» в Ариадне Львовне журналист.

«А как же Софья Марковна?» – спросило ее истинное «я».

«Потянешь и то, и другое», – сухо бросил журналист.

«Пошел ты… Я знаю, что мне делать».

И Ариадна Львовна отнесла карточку Школьниковой Дианы с запиской в милицию. В конце концов, так хотела медсестра Светочка.

Глава 4

Прошло больше месяца со дня встречи Ариадны Львовны со своим бывшим университетским преподавателем. За это время Софья Марковна позвонила ей всего лишь один раз. Больше звонков не было. Ариадна Львовна купила телефонную карточку и позвонила Софье Марковне домой из таксофона, так, на всякий случай.

На другом конце провода послышался детский голос.

– Алло!

– Это Илюша? – Спросила Ариадна Львовна, – позови, пожалуйста, свою прабабушку.

– А ее нет, – ответил мальчик.

– Где же она?

– Не знаю, – ответил ребенок.

После этого разговора Ариадна Львовна не находила себе места. Она позвонила еще несколько раз. Однако в трубке не услышала даже гудка. Слова Софьи Марковны «Если меня не будет в Сойках – значит, со мною случилась беда» не выходили у нее из головы.

«Что делать? Что делать?» – ломала голову Ариадна Львовна, затем успокаивала себя, допуская, что Софья Марковна могла выйти в магазин, поехать в город, наконец, просто решила погулять.

Однако тревога усиливалась. Необходимо было что-то предпринять. Но что?

В этот момент раздался телефонный звонок. Это была Ева. Она что-то спрашивала у Ариадны Львовны, та ей автоматически отвечала. Когда Ариадна Львовна положила трубку, у нее в голове возникла прекрасная мысль. А что если устроить соседку гувернанткой к Ружевым? Английский она знает, одно время работала в ресторане хостес, а там без знания языка не брали. Опыт в воспитании детей – огромнейший: своих имеет. Нет педагогического образования – это, конечно, минус, но зато у Ариадны Львовны есть возможность добыть прекрасные рекомендации, а это уже очень даже большой плюс.

Она тут же позвонила в агентство «SOS» своей знакомой, которая в помощи не отказала, но сокрушалась, что вакансий в городе нет. Остались только места гувернанток в пригороде, устроит ли это ее знакомую?!

Ариадна Львовна поинтересовалась, куда конкретно требуются гувернантки. Среди перечисленных населенных пунктов прозвучал и поселок Сойки. Она, конечно, чуть не подпрыгнула до потолка от радости, почувствовав, что это ее «клиенты». Однако в трубку Ариадна Львовна грустно сказала, что ее знакомая совсем на мели и что она, пожалуй, согласится даже на пригород, ну, хотя бы на Сойки.

– Она не пожалеет. Ружевы – интеллигентные и уважаемые люди! – кричала в трубку знакомая, тоже, наверное, радуясь удачному решению вопроса.

– Вот только рекомендаций нет. Это очень плохо? – поинтересовалась Ариадна Львовна.

– Это дело поправимое, – намекнула знакомая, и женщины обговорили все детали.

Ариадна Львовна была очень довольна разговором, даже вопрос с рекомендациями решился сам собой. Осталось только сообщить Еве, что с понедельника она должна приступить к выполнению своих профессиональных обязанностей.

Конечно же, перспектива работать вдали от дома и даже ночевать на работе соседку не обрадовала. Но, когда она заглянула в свою заветную шкатулку и кроме мелочи там ничего не обнаружила, решила ехать. Ева окончательно успокоилась, когда Ариадна Львовна пообещала вместе с детьми приехать в Сойки. Вот только комнату для них надо подыскать. Таким образом, у Евы появится возможность чаще видеться с детьми, Ариадна Львовна же повидает Софью Марковну и, наконец, успокоится.

***

Ева вошла во двор и какое-то время не могла отвести взгляд от дома Ружевых, который поразил ее своим академизмом. Особенно ее удивила надпись на латыни, высеченная над входной дверью. Ариадна Львовна как-то упоминала о ней, но Ева забыла перевод. Еще немного постояв, она пошла по одной из множества дорожек из красной плитки, которые своими щупальцами тянулись к крыльцу дома со всего двора. Они огибали газоны с розами, причудливо подстриженные кусты и плетеные белоснежные лавочки, расположенные вокруг небольших фонтанчиков.

Вдали, на террасе, за миниатюрным круглым столиком с резными ножками сидела, будто в розовой пене, женщина. Такое впечатление создавал воздушный пеньюар со множеством оборок и бантов. Если пеньюар казался розовой пеной, то мелкие кудряшки на голове незнакомки походили на взбитые сливки.

Подойдя ближе, на руках женщины Ева рассмотрела голову маленькой собачонки, йоркширского терьера. Как и ее хозяйка, она была одета в кружевной розовый пеньюарчик.

Женщина пила кофе, держа в одной руке крохотную чашечку, изящно оттопырив в сторону мизинец, а другой – теребила ушко своего живого аксессуара.

Ева кашлянула. Незнакомка, тряхнув множеством кудряшек, повернула в ее сторону свое кукольное личико, обильно сдобренное каким-то косметическим снадобьем, и вопросительно посмотрела на незнакомку.

– Простите, я из агентства «SOS», гувернантка, – представилась Ева.

Женщина доброжелательно улыбнулась, при этом внимательнейшим образом окинув взглядом Еву с головы до пят.

– Приветствую вас в нашей обители, – высокопарно произнесла хозяйка, – называйте меня просто – Юнона. Отчество я берегу для недругов, а мы с вами, надеюсь, подружимся.

– Но мне неудобно называть вас…

– Никаких «но», детка. И, вообще, зачем отчеством прибавлять себе лишние годы. Будь моя воля, я запретила бы женщинам иметь отчество и паспорт.

Сказав это, Юнона раскатисто засмеялась.

Улыбнулась и Ева.

– А это Аделаида… Адюсенька, Адюся, – с любовью посмотрев на свою питомицу, просюсюкала Юнона, – поздоровайся с тетей.

Собачонка не шевельнулась.

– Ах ты так?! Все, поменяю тебя на африканского карликового ежа. Говорят, они сейчас вошли в моду в Европе. Они такие забавные, всего пятнадцать сантиметров и едят очень мало. По сравнению с ними ты, Адюся, просто дылда.

Маленькая собачонка, будто поняла, о чем идет речь, повертела единственным черным глазиком-пуговкой – другой глаз прикрывала модная челка – и мило тявкнула, забавно склонив при этом мохнатую головку.

Юнона щебетала и щебетала: о погоде, о цветах, о собаках и всякой всячине.

И хотя женщина сыпала латинскими сентенциями направо и налево, ее внешность походила на девушку из кордебалета, беспечную и слащавую.

– Кстати, я бабушка нашего сорванца Илюшеньки. Мы с ним дружим. Он хороший мальчик. Pura veritas – чистая правда, – закончила Юнона.

Ева помнила рассказы Ариадны Львовны об университетских годах, о преподавателе латыни /свекрови Юноны/ Софье Марковне Ружевой. Высокой статной женщине, с не трогающей за душу завивкой, с головы до пят в светло-сером цвете, с благородным до неподвижности лицом, огромными глазами и греческим носом. Ее лицо едва смягчала скрытая улыбка Моны Лизы.

Ариадна Львовна рассказывала, что Юнона была лучшей студенткой Софьи Марковны, затем стала аспиранткой и тоже преподавала латынь в университете. Правда, проработала Юнона недолго. После того, как муж основал свой фонд, она стала его председателем. Работы было много, и ей следовало выбирать между фондом и университетом. Юнона Юрьевна выбрала первое.

Частые рассказы Ариадны Львовны о студенческих годах создали в голове Евы образ Юноны, многими чертами напоминающий ее свекровь. Как-то Ева даже видела фотографию Софьи Марковны. Поэтому сейчас она с полной ответственностью могла констатировать: сходства между обеими женщинами было не больше, чем у бульдога с носорогом.

Возможно, Ариадна Львовна узнала бы Юнону и в таком виде, ведь они учились на одном факультете, правда, на разных курсах и это было давно. Всем известно, что время очень своевольный художник, способный изменить наружность человека до неузнаваемости.

Вот и сейчас вместо сдержанной сухой преподавательницы латыни Ева видела особу, совершенно противоположную тому образу, который сложился в ее воображении.

Скрипнула открывшаяся дверь. На террасу выбежал светловолосый мальчик лет шести и бросился на шею бабушке. Внук хотел ее поцеловать, но Юнона предупредила: «Маска!»

Мальчик стал позади бабушкиного кресла и принялся с любопытством рассматривать незнакомую тетю.

– Ребенок, эта тетя научит тебя всему, что необходимо знать для поступления в школу, – произнесла Юнона.

– Бабушка, но ты же говорила, что сама подготовишь меня к школе, – удивился мальчик.

– Боже мой, после катастрофы ничего не помню, да что там!.. Себя не помню! – закатив глаза, пожаловалась Юнона. – Так, ребенок, иди погуляй, а я покажу тете, нет… Еве, – бабушка строго посмотрела на внука, – только так ты будешь обращаться к своей гувернантке, понял? Никаких отчеств! Ой, что я хотела сказать? Ах да, покажу вам комнатку. Я уверена, она вам понравится. Это мой бывший будуар. Мы его называем «Лукошко для кошки». Я сама вас туда проведу. Владимир сейчас занят. Я вам не сказала, он гражданский муж моей погибшей сестры Юлии и временно живет у нас. Владимир любезно согласился помогать мне по хозяйству, ведь дом такой огромный.

Женщины миновали полутемную гостиную и поднялись на третий этаж. Действительно, эта небольшая и уютная комнатка была похожа на лукошко.

– Я оставлю вас здесь, лишь заберу это, – сказала Юнона, указывая на фотографию, стоящую на белом столике.

На снимке были изображены две смеющиеся девушки, очень похожие друг на друга. Юнона перехватила взгляд Евы и объяснила:

– Это мы с сестрой Юлей, как раз после окончания школы.

«Какими разными бывают бабушки», – подумала Ева, когда дверь за Юноной закрылась.

Она лично никогда не променяла бы свою бабушку со скромной гулькой и в простом ситцевом платье на эту холодную и стильную супербабушку.

***

Жили-были две девочки, девочки-близнецы. Их мама всегда говорила, что они две половинки одной капельки росы, настолько девочки были похожи друг на друга. Даже имена близнецов начинались на одну букву – букву «ю». Их звали Юнона и Юля… Именно в таком порядке, и не иначе, мама и все, кто знал девочек, обращались к ним.

Юнона… Необычное имя странным образом действовало на окружающих. Казалось, при самом произнесении слова приводились в движение чудесные силы и помогали его обладательнице достичь всего, чего она пожелает.

Пока девочки были маленькими, это было незаметно. Юнона, получив больше конфет, чем сестра, всегда делилась с ней. Это касалось также игрушек, книг, платьев и бантиков. Юлечка была очень благодарна сестре, и не переживала о том, что конфет у нее было чуть меньше, а игрушки были чуточку хуже.

Сначала Юля делала все, чтобы и ее замечали так же, как и сестру, счастливую обладательницу волшебного имени, но окружающие упорно не хотели видеть ее попыток. И Юля устала стараться. Она научилась принимать все таким, как есть. Ее миленькое личико неспешно приобретало резкие черты, а взгляд ангелочка девочка научилась убирать сразу же, как только оставалась наедине с собой. Перейдя в старшие классы, Юля стала неуправляемой и после окончания школы, рассорившись с родителями, покинула родной дом.

Юнона же, напротив, расцветала день ото дня, а улыбка, казалось, не покидала ее лица ни днем, ни ночью.

Юнона увлеклась рисованием и языками. После окончания школы, поступила на филологический факультет университета. Там она познакомилась со студентом исторического факультета Ружевым Бенедиктом, который не смог устоять перед красотой девушки и вскоре на ней женился. Вместо свадебного путешествия молодожены умчались на археологические раскопки.

После блестящего окончания университета, ученая карьера Бенедикта пошла вверх. И вот уже самый молодой профессор истории Бенедикт Тимофеевич Ружев читает лекции за рубежом.

Юнона продолжила учебу в аспирантуре, затем, окончив ее, защитила диссертацию. Она стала работать в университете, преподавая латынь, как и ее уважаемая свекровь.

Юля же работала в областном театре костюмершей, мечтая об артистической карьере. Рано выскочила замуж за каскадера, который попал в тюрьму за пьяную драку, а выйдя из нее, запил. Юля в это время ждала ребенка. Однако после очередных побоев супруга, произошел выкидыш, и ей пришлось начинать жизнь заново, не надеясь когда-либо забеременеть.

Судьба привела молодую женщину, не утратившую привлекательности после всех жизненных передряг, в стриптиз-клуб. Там она работала сначала официанткой, а затем перешла в стриптизерши. Ее поклонником стал один криминальный авторитет, поэтому в деньгах она не нуждалась. Воздыхатель купил ей уютную квартирку, завалил нарядами и драгоценностями, а затем предложил заняться бизнесом.

***

Ева разложила вещи, поставила на столик духи, кремы, туалетную воду. Вынула фотографию Людмилочки и Русланчика, улыбнулась и поставила на то место, где недавно стояла фотография двух сестер.

– Папа! – вдруг раздалось с улицы.

Ева не спеша вышла на полукруглый балкончик. Она видела, как Илюшенька бросился в объятия высокого светловолосого мужчины в белом костюме, только что вошедшего во двор.