– Ну, вот, Сашенька, школа окончена. Мы с мамой решили сделать тебе подарок, – папа с сияющей улыбкой протянул мне маленькую бархатную коробочку коричневого цвета.

Мама радостным голосом вторила ему:

– Ты открой её, доченька, открой, посмотри.

С волнением в сердце, но, уже догадываясь, открыла коробочку. На меня, как живой, глянул камешек, словно, брусничка – сочного красного цвета – колечко с камушком.

– Это рубинчик, красненький, а само колечко серебряное позолоченное. Ты померь, его, померь, – это опять мама.

С удовольствием надела колечко на безымянный палец левой руки – пришёлся, как родной – красота-а. Папа с мамой мне никогда ещё не делали таких дорогих подарков.

– Спасибо, родные мои, спасибо, – бросилась целовать и обнимать родителей.

– Ты его носи, не снимай. С любовью, от души подарено, пусть твоим талисманом будет. Пока оно с тобой тебе удача сопутствовать будет, – со слезами в голосе говорила мама.

Меня зовут Саша Белозёрова. Александра Филипповна – так называет меня папа, особенно когда сердится. Мама же всё больше Сашенькой зовет, а подруги и знакомые по – разному, кто Саша, кто Шура, а кто и по фамилии – Беленькая или Озёрная. Мне восемнадцать лет, и я, только, только окончила школу. В дальнейшем, всё неопределенно. Никаких серьёзных планов на будущее нет.

Вечером, на праздничный ужин, мама напекла пирогов с клубникой, заварила душистый чай – на этот случай у неё была припасена пачка со слоном.

– Пахнет – то как – настоящий индийский, это у нас в наборах на Новый год давали, так я приберегла для такого случая, – похвалялась мама.

– Вкусный чай, Анечка, вкусный. Но речь у нас сейчас о другом. Школа, доченька, позади. Что дальше делать думаешь? – спросил папа.

Вздохнув, сказала:

– Не знаю. Школу закончила, кем быть хочу – вопрос? Может учительницей или в детском саду с детьми работать?

– Правильно, правильно, Сашенька. Ребятишек ты любишь, они к тебе тянутся, и работа будет в радость, – сказала мама.

– Поступать куда думаешь? Хотелось, чтобы поближе училась, да почаще приезжала. Ты у нас дочка, одна. Да и мы с мамой не молодые уже. Не бросай нас, – это уже отец.

Я задумалась:

– Мне бы хотелось в Ленинграде учиться. Боюсь – не поступлю и от вас, родные мои, больше двух тысяч километров.

– Чего ж здесь-то, в Крыму, остаться не хочешь?

– Да, хочу я, хочу, и работать, и жить здесь, но учиться все-таки думаю в городе на Неве. Всегда хотела там побывать. Город трёх революций, герой, наша история, один из красивейших городов мира.

– Так на экскурсию туда всегда съездить можно, – перебила меня мама.

– Экскурсия – не то, мне бы пожить там хотелось, всё самой своими глазами увидеть. Экскурсия, познавательно, но краткосрочно.

– Ну, а не удастся поступить? В институты конкурсы большие, что делать будешь? – подал голос папа, – Домой приедешь?

– Погоди, Филя, пусть сама скажет.

– Не знаю, – растерялась я.

– Ладно, нечего раньше времени расстраиваться. Ты у нас хорошистка, аттестат хороший, без троек. Время ещё есть подумать. Так, что давай, красавица моя, сейчас чаёк попьём – всё-таки праздничный ужин у нас. Утро, вечера мудренее. Потом и решим, – разрядила ситуацию мама.

Мама у меня добрейшей души человек. Работает у нас в больнице медсестрой. Она ещё в партизанском отряде, когда совсем молоденькой была, раненым первую помощь оказывала. Там с папой и познакомилась. Потом уже я родилась. После войны мама закончила медучилище и уже, как специалист, пришла работать в нашу больницу. Так с тех пор она там и работает.

Папа после войны закончил Тимирязевскую академию и работает на винзаводе.

Вся наша семья, включая собаку, которого кличут Жучок за чёрный окрас, и кошку Муську проживает в городе Старый Крым на Партизанской улице.

Мама родилась и выросла в этом городе. До войны, она жила на другой улице, на Северной.

Была война. Шёл 44 – й год. Я только родилась. У мамы с бабушкой квартировал немецкий офицер. Видели бабушка с мамой его мало. Особо он не докучал – следил, чтоб чисто было, бельё – постирано, поглажено, еда на столе. Разговаривать было не о чем, вот и были мама с бабушкой вроде мебели при нём.

В тот апрельский день он пришёл чернее тучи, места себе не находил, всё метался по дому. Видимо, его состояние передалось маме – я прямо криком заходилась в плаче, а она ничего не могла сделать, никак не могла меня успокоить. Вдруг он подошёл к моей кроватке, чего раньше никогда не делал, взял меня на руки – у мамы сердце опустилось в самые пятки, она еле встала, держась за кроватку – сама белее снега, аж, губы посинели. Ни слова сказать, ни сдвинуться с места – ничего не может сделать, даже мыслей никаких не было.

Вдруг он нежно прижал меня к себе, сказал, что – то, укачивая, успокаивая, я и затихла. Сунув меня маме в руки, он резко обернулся к бабушке, которая стояла, прислонившись к косяку двери, и сказал:

– Беги, матка! Беги!

Это было произнесено таким тоном, что бабушка, не раздумывая, похватала вещи, схватила за руку маму, всё ещё находящуюся в ступоре, и бегом выбежала из дома.

Убегая по улице, она несколько раз оглядывалась назад – у калитки стоял немец, глядя им в след, и нервно курил.

Спрятались они в винограднике. Было холодно. Страшно. Грохот от снарядов стоял такой, что даже уши закладывало. Всполохами озарялось всё небо. Шло освобождение Старого Крыма от фашистских захватчиков подвижной группой Отдельной Приморской армии, наступавшей из Феодосии и Старокрымскими партизанами с другой стороны города.

Много, очень много людей погибло. Несколько улиц мирных граждан, в том числе и улица Северная, на которой жили мама с бабушкой, при отступлении были полностью уничтожены оккупантами, включая стариков, женщин и детей. В живых на этих улицах не осталось почти никого.

Вечная память павшим!

2-ю Болгарскую улицу, ту самую до которой полицаи с фашистами успели зверски убить людей, потом переименовали в улицу 12 Апреля. Чтобы навсегда осталась память о тех страшных сутках, о том какой ценой заплачено за освобождение нашего города, наше будущее.

Мама с бабушкой не смогли больше жить на той улице, всё напоминало кровавую бойню. Перед глазами, как живые, стояли невинно загубленные соседи и их дети.

Мы переехали жить на Бакаштанскую улицу. В Партизанскую она была переименована уже после войны.

Вот и закончилось детство. Школу окончила и оказалась на перепутье. Я никогда не задумывалась, кем в дальнейшем стану. Мама всегда говорила, что лишь бы человек был хороший, а кем он работает – большого значения не имеет. Потому что все профессии нужны и важны. Главное, чтобы человеку работа его нравилась, чтобы он нашёл себя в жизни, не потерялся.

Родители на работе. У меня каникулы – не каникулы, даже не знаю, как и назвать это свободное время. Подготовкой к экзаменам? Да, я, вроде, ещё к ним не готовлюсь. Просто пока отдыхаю от школьных экзаменов.

Взяла книжку, вышла, села на скамеечку перед домом почитать. Ко мне сразу подбежал Жучок. Чудо, а не собака. Маленькая, кучерявая, как болонка, только чёрная. Глазки, словно бусинки тёмно – коричневые, характер весёлый, хвост постоянно в движении, хотя возраст довольно – таки пожилой – всё – таки 15 лет для собаки – это много. Мне кажется, я его помню с момента, как стала сознавать себя. Сколько себя помню, столько помню и Жучка. И всегда он рядом радостный и весёлый. Вот и сейчас не сидится ему на месте. Книжку у меня пытается стянуть, забраться на колени. Никакого слада с ним нет. Хоть, и ругаюсь на него, а всё – равно на душе спокойно и радостно. Хорошо, что он есть, ведь он мой самый верный и преданный друг.

В школе задушевных подруг у меня не было – со всеми ровно и хорошо. Врагов тоже нет. Да и откуда им взяться? Для врагов – самому надо быть врагом. Любви, такой как в книгах пишут, не испытала. Так, детская влюблённость. У кого её не бывает? Но, это всё несерьёзно. Зато интерес по Союзу поездить, во всех республиках побывать есть. Сейчас хочу в Ленинград съездить. Пусть даже не поступлю, обидно, конечно будет. Зато город посмотрю. Я ведь из Старого Крыма, кроме Феодосии с Золотым пляжем, да дальше Симферополя никуда и не ездила. Нигде не была.

Загнав Жучка во двор, вернулась на скамейку. Положила книгу на колени, читать расхотелось. Закрыв глаза, предалась мечтам. Тёплый ветерок нежно колыхал мои волосы. Я представила себя такую красивую – мне всегда очень хотелось быть красивой. Но сколько я не смотрела в зеркало, хоть мама и говорила: «Красавица, ты моя» – никакой красавицы в зеркале не отражалось. Карие глаза, тёмные короткие волосы, чёлка, закрывающая брови, бледная жирная кожа с юношескими угрями и слегка полные губы. Но в мечтах я видела себя очень красивой – высокой и красивой. Высокой… Роста я небольшого и слегка полноватая. Кто знает, может ещё и подрасту?

Посмотрев в кинотеатре фильм «Девчата», мне так понравилась героиня Надежды Румянцевой – неунывающая Тося, даже в Сибирь захотелось поехать. А на Анфису из этого фильма мне, действительно, очень хотелось быть похожей. Настоящая красавица.

Но – делу время, потехе – час. Предаваться мечтам о красоте можно сколько угодно, а мне ещё надо воды из колонки домой наносить. Воду в колонку у нас подают только по утрам и вечерам. В остальное время колонка не работает. Говорят, где – то есть скрытый водопровод, но где он никто не знает. Когда папа копал в огороде яму под туалет, на глубине около 2-х метров он наткнулся на какие – то крупные керамические трубы. Дальше копать не стал, так всё и оставил – трубы и трубы. Туалет копался, когда я совсем маленькой была, но сейчас нося воду ведрами, я всё – таки подумываю – вдруг эти трубы и есть тот самый водопровод? Кто знает?

Несколько лет тому назад папа ездил в Узбекскую ССР, в командировку, по обмену опытом на Самаркандский винзавод. Привёз маме два нарядных платья. Одно китайское шёлковое с розами, второе – зеленое крепдешиновое с ромашками. Мне подарил китайский зонтик от солнца и тюбетейку.

По окончании школы мама подарила мне это крепдешиновое платье. Нанося домой воды, я крутилась в нём перед зеркалом. Платье шикарное, воздушное. В нём я даже симпатичнее стала. Настроение прекрасное. На проигрывателе крутиться пластинка Гелены Лоубаловой про «Красную розочку». Делать ничего не хочется. Мама просила немного поработать в огороде, но это всегда успеется. И пошла я в этом платье в кино на новый фильм «Когда деревья были большими».

Не ожидала, что фильм с таким непонятным названием, так затронет душу. Юрий Никулин в роли Кузьмы Кузьмича настолько тонко сыграл роль, словно живёт ею. А ведь он клоун. Смотришь на экран и забываешь обо всем на свете, переживая за главных героев. Какая милая эта девочка Наташа. Такая тяжёлая судьба. Война многим искалечила жизнь. Хочется, чтобы у неё всё было хорошо. Обязательно надо сказать родителям, чтобы посмотрели этот фильм, пока он идёт в кинотеатре.

Какие счастливые и талантливые эти люди – режиссёры, актёры, композиторы. Создают такие шедевры, так за душу берёт, даже плакать хочется.

У меня никаких талантов нет. Обидно, конечно. Но мама говорит: «Ты родилась, есть – это уже счастье. Можешь приносить счастье другим. Всё в жизни зависит от тебя. Чаще смотри вокруг, не замыкаться в себе, на своих проблемах. Будь чуткой, внимательной, замечай проблемы других людей. И они с такой же чуткостью и вниманием будут относиться к тебе. Все проблемы в нас самих».

Всё, решено, буду воспитательницей или учителем начальных классов. Ведь всё начинается с детства. Чем больше доброты и тепла получат дети, тем с большим багажом они придут во взрослую жизнь, сами станут источниками добрых начал.

Вечером я предложила маме с папой сходить на новый фильм. Но мама сказала:

– В субботу день короткий, вот и сходим с папой в кино. На неделе в кино ходить слишком накладно. Мы же недавно телевизор купили, хороший с большим экраном – Рекорд – модель новая, через линзу смотреть не надо. Два канала – какой хочешь, такой и смотри. Каждый вечер по два фильма показывают. Сейчас ты поступать будешь – надо весь твой гардероб пересмотреть. Может, докупить чего. Сама сошью тебе чего – нибудь. Кофточку вместе свяжем, я лиф, ты рукава. Пряжа есть. Соседка, Тамара, из Симферополя привезла.

Телевизор у нас, действительно, стоящий «Рекорд А». Почти год на него деньги копили, даже китайское двухстороннее покрывало с зелёными павлинами пришлось продать, чтобы денег хватило. Мама связала на него накидочку, сверху поставила статуэтку – девочка с лыжами, правда кончики у лыж отбиты, получилось очень красиво. Также мама пригласила всех соседей, у которых ещё нет этого чуда техники – телевизора – приходить к нам его смотреть.

С соседями мы живём дружно. Рассадой делимся, закатками. Праздники вместе отмечаем. А соль или коробок спичек попросить – так это запросто.

Гардеробчик мой действительно надо пересмотреть. В школу я, как и все, ходила в школьной форме. На праздники – белый фартук или чёрная юбка с белой блузкой. На вечера школьные – синенькое шерстяное платьице. Сейчас оно мне немного маловато, всё – таки я ещё расту. На лето мне мама из ситчика шила пару платьев на смену, этого было вполне достаточно. Пробегать всё лето я могла во «вьетнамках» за рубль двадцать, или в шлёпках. Так что гардеробчик мой не ахти. Надо что – то думать. Выходное крепдешиновое у меня есть, но оно летнее. Зимнего ничего и нет. Не стану же я в институт или техникум ходить в школьной форме.

Решено, в субботу после работы мы все вместе сначала сходим в универмаг на улице Ленина, посмотрим мне обновки, а уж потом, вечером, родители сходят в кино.

– Так, – это мама уже в универмаге говорила, – юбочка чёрненькая у тебя есть, белая блузка тоже. Кофточку сейчас посмотрим. Цветную блузочку я тебе сама сошью. Платьице повседневное сейчас померяешь, на каждый день. Как хорошо, что мы тебе туфельки на выпускной не белые, а цвета слоновой кости купили и каблучок рюмочкой – удобный очень – будут тебе каждодневными, на занятия ходить.

В результате мне купили два платья – шотландку и шерстяное чёрное с зелёными полосками, и нежно-салатовую шерстяную кофточку.

– Ну, вот теперь ты у нас экипирована, – с удовольствием сказала мама.

– Дело осталось за малым – в институт или техникум поступить, – добавил папа.

Всё, теперь расслабляться нельзя, надо готовиться к экзаменам.

По утрам беру с собой учебники, коврик, Жучка приглашать не надо – он сам всегда следом бежит, Муська – сама по себе – по своим кошачьим делам где-то шляется, только маме раз в год по знакомым из-за её гулянок приходится котят пристраивать, но, мама говорит: «В добрые руки душа попала – хорошо» и иду на наше новое водохранилище.

Водохранилище появилось у нас совсем недавно, всего несколько лет назад, но уже успело стать местом отдыха горожан – кто загорает, кто рыбу ловит, кто просто с детьми на берегу отдыхает.

Я расстилаю на берегу коврик, Жучок всегда бегает рядом, и начинаю штудировать учебники.

– Ура-а!!! Ура-а!!! Ура-а!!! – я поступила в педагогический институт имени А. И. Герцена.

Теперь пять лет буду учиться и жить в этом прекрасном городе. Но с общежитием пока напряжёнка. Дадут только в конце учебного года. Пока придётся пожить на частной квартире. Конечно, не хочется стеснять родителей в средствах, но ничего не поделаешь. Девочки, с которыми вместе поступала, сказали, что у Львиного мостика развешаны объявления о сдаче жилья и сами частники толпятся, чтобы найти жильцов.

Утром поехала к Львиному мостику. Народу тьма. У нас в городе только в праздники на демонстрациях и парадах столько людей увидеть можно. Тут же все толпятся, кто-то с кем-то разговаривает, кто-то чего-то спрашивает, кто-то объявления читает. Так всё непривычно. Я растерялась, встала в сторонке, на мост смотрю. Он пешеходный, а по углам моста установлены четыре скульптуры – белоснежные львы – стражи моста. Поэтому он и называется Львиным. Украшен он красивыми старинными фонарями.

– Мостом любуетесь или по делу пришли? – услышала рядом с собой.

От неожиданности даже вздрогнула:

– Вы мне?

– Наблюдаю за тобой уже минут десять. Стоишь, как вкопанная, рот разве только не открыт. Сюда ведь, в основном, экскурсии или для съёма площади приходят, – передо мной стояла высокая пожилая седеющая женщина.

– По делу. В институт поступила, а общежитие дадут только в конце года. Хотелось бы где – то площадь снять.

– У меня сестра на Садовой сдает часть комнаты. У кинотеатра «Рекорд». Тебя часть – то комнаты устроит?

– Мне лишь бы подешевле. А это далеко отсюда? Институт на Мойке, у Невского. Хотелось бы, чтобы добираться на занятия не очень далеко было.

– До Невского, оттуда практически на любом трамвае доехать можно. С ценой сами договоритесь. Пошли, провожу. Тут недалеко, пешком минут десять – пятнадцать.

Ну, вот – с жильём дело решено. Теперь я буду жить на Садовой улице в доме 77, кв. 28. Это небольшая коммунальная квартира. Вход в неё прямо со двора, через небольшую прихожую попадаешь сразу в маленькую тёмную проходную кухню, далее из маленького коридорчика вход в две комнаты, в одной из которых я теперь буду жить. Ванны в квартире нет. Но квартирная хозяйка, маленькая кругленькая старушка лет семидесяти, Баранова Антонина Николаевна, успокоила меня, сказав, что рядом, на переулке Макаренко, есть очень хорошие Усачёвские бани.

Комната у Антонины Николаевны очень хорошая, большая – метров восемнадцать, два больших окна во двор и, хотя в доме центральное отопление, в комнате есть круглая печь, которая топится дровами. Эта печка мне сразу напомнила дом, и стало тепло и уютно. Плату за проживание хозяйка установила двенадцать рублей в месяц. Ну, что ж, вполне приемлемо, тем более, что я буду получать стипендию и родителям придётся помогать мне совсем немного. Буду жить экономно.

Антонина Николаевна предоставила мне маленькую оттоманку, на которой я буду спать, отдельную тумбочку, а шкафом и столом будем пользоваться совместно. Антонина Николаевна спит на старой металлической кровати с шишечками, на которой красивой горкой уложены подушки, накрытые кружевной накидкой, низ кровати закрыт подзором с выбитыми цветами, а сама кровать стоит рядом с круглой печью. Телевизора и проигрывателя у хозяйки нет, только радио. Но это даже и лучше, меньше буду отвлекаться на праздности, буду учиться, ведь для этого я сюда и приехала.

Соседи по квартире – молодая семья с грудным ребёнком. Люда, соседка, не работает – сидит с малышом до подхода очереди в ясли, её муж Антон работает в ресторане официантом. Людмила большую часть времени проводит на улице с маленьким или у своих родителей на канале Грибоедова. У Антона работа начинается с двенадцати часов дня, домой он возвращается только ночью. Занятия у меня будут почти до четырех часов, поэтому с соседями я почти не буду видеться. Тоже неплохо – никаких отвлечений.

Ну, вот, теперь я студентка педагогического института. Будущий педагог.

Уже прошло торжественное вступление в студенты, выдача студенческих билетов. Всё хорошо. Но мне так не хватает родителей, такая тоска по дому. После занятий я не спешу на свою квартиру. На метро доезжаю до Балтийского вокзала и иду в зал ожидания. Там читаю конспекты, готовлюсь к занятиям. С утра по выходным совершаю трамвайные экскурсии. Заплатишь три копейки и едешь на трамвайчике по всему маршруту до кольца, так же возвращаешься обратно. На трамваях весь город можно объездить. Это такая красота – каждое здание неповторимо – балконы, эркеры, пилястры. Я уж не говорю о лепных украшениях – эту красоту просто невозможно описать словами. Всё что ни напишешь, не будет соответствовать действительности – это надо увидеть своими глазами. Я восхищена этим городом. Над ним только купола не хватает, чтобы сохранить этот шедевр для потомков. К старинной части города власти относятся трепетно – старые здания не сносят, ставят на капитальный ремонт, т.е. внутренности делают в соответствии с веянием времени, а «коробочку» оставляют в неприкосновенности. Красота города не нарушается, а удобства улучшаются.

От Эрмитажа я просто шоковом состоянии. Пришла, купила билет, дошла до Главной лестницы, и дух захватило – настолько была ошеломлена этой красивой, нарядной, роскошно оформленной лестницей. Одно дело видеть всё это великолепие в кино или по телевизору и совершенно другое – воочию. Мне даже потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и сделать первый шаг.

В Эрмитаже была уже несколько раз. Но это только поверхностное знакомство с этим мировым шедевром. По этим прекрасным залам можно гулять до бесконечности, и всё – равно не сможешь всего увидеть. Невозможно объять необъятное.

Садовая улица, на которой я сейчас живу, выложена брусчаткой, это напоминает средневековье. Во французских фильмах по произведениям Дюма часто показывают так же мощёные улицы. В дождь мостовая блестит, как зеркало хоть смотрись в неё.

Рядом находится восстановленный в 1957 году Египетский мост, украшенный сфинксами. Про него нам говорили на уроках физики, когда изучали резонанс. В то время Египетский мост был висячим и в 1905 году, когда по нему проходил эскадрон гвардейской кавалерии, обрушился в Фонтанку.

Через канал Грибоедова перекинут Пикалов мост, который знаменит тем, что является единственным в Ленинграде, с которого видно семь других мостов.

Недалеко находится Театральная площадь со знаменитым Кировским театром и Консерваторией, а также Николо – Богоявленский Морской собор – главный морской собор города. Я – комсомолка, в Бога не верю, но мама говорила, что ни столь важно веришь ты в Бога или нет, главное, чтобы у тебя была вера во что – то хорошее и она обязательно исполнится. Вообще, если это и не Бог, то всё – таки в этом мире что – то есть потустороннее, сверх естественное. Сходила в этот храм и даже поставила свечку к иконе Божьей матери с младенцем. Там так хорошо, уютно, покойно, умиротворенно. Обязательно схожу туда ещё раз, более обстоятельно с ним познакомлюсь. Хотя папа этого бы не одобрил – он коммунист и ни во что не верит, кроме того, что социализм победит во всем мире и наконец – то наступит эра коммунизма.

Потихоньку начинаю привыкать к Антонине Николаевне и к квартире, хотя она (квартира, а не Антонина Николаевна) меня напугала. 13 ноября, как обычно в шесть часов у меня зазвонил будильник. Быстро нажав кнопку, на цыпочках, чтобы не разбудить Антонину Николаевну, хотя, когда у неё не болят колени, она спит крепко, даже свет в комнате ей не мешает, пошла умываться на кухню. Только открыла кран, слышу грубый мужской голос с хрипотцой, зовущий меня по имени. У соседа Антона, а он единственный мужчина в квартире, голос совсем другой, да и спит он после работы часов до десяти. Этот же мужской голос звучал из – за открытой двери в комнату Антонины Николаевны, за который даже веник не поставить, так плотно она прилегает к стене. Прислушалась. Тишина, только вода журчит, вдруг опять:

– Саша.

Тут уж я не выдержала. Быстро, закрыв кран, стремглав бросилась в комнату. Опомнилась около своей оттоманки. Будильник тихо тикает, Антонина Николаевна спокойно посапывает, свет горит, всё хорошо, как обычно. Вдруг, видимо от испуга, в меня, как бес вселился:

– Быть такого не может, – это я сама себе шёпотом, – Я комсомолка, атеистка, в потустороннее не верю, почудилось всё.

Но червь сомнения закрался в душу. Вдруг всё – таки было, и голос был и звал меня? Было или почудилось? Как проверить? Ещё раз осмотрелась – всё спокойно. И я, глядя на иконы, висевшие у Антонины Николаевны в углу, сказала:

– Господи, если ты есть, дай мне знак – звал меня голос или нет. Ну… ну… пусть хоть лампочка перегорит.

В тот же миг комната погрузилась во мрак, перегорела лампочка. Я, как стояла у оттоманки, так на неё и опустилась, ноги, как ватные, совсем не держали, сердце готово было выскочить из груди. Первый раз я опоздала в институт.

Сейчас после института я уже не еду на Балтийский вокзал в зал ожидания учить домашние задания. Спокойно, прогулочным шагом иду по Мойке до улицы Дзержинского, по ней до Садовой и через площадь Мира, на которой недавно взорвали церковь – Спас на Сенной – для строительства новой станции метро, добираюсь до дома. По пути захожу в пышечную на углу Большой Подъяческой и за двадцать пять копеек – кофе и три пышки – сытой возвращаюсь домой. Весь путь занимает чуть меньше часа, это по времени даже быстрее, чем на транспорте.

Антонина Николаевна очень милая старушка. В этой квартире живёт с начала века, ещё до революции. Я даже представить себе не могу ведь это такой большой промежуток времени.

На днях постояла в очереди – не удержалась – купила два килограмма слив. Пришла с занятий – Антонина Николаевна из них уже варенье сварила. Какая умничка. Она очень одинока, и чтобы не было так тоскливо – у двоюродной сестры, которая меня к ней привела, своя семья, свои заботы, внуки, а у неё все в блокаду от голода умерли – она одна выжила – вот и пускает к себе в комнату квартиранток. До меня у Антонины Николаевны жила девочка – художница, так она всё иконы писала – списки с икон Антонины Николаевны.

С Соней сходили на балет «Жизель», впечатление не забываемое, но с посещением театра получилась немножко смешная история.

Соня – миниатюрная кореяночка с маленьким кукольным носиком и пухлыми губками. Она и ещё две девочки, тоже из Узбекистана, снимают комнату в коммуналке на Васильевском острове. Как проехать к театру, знает только от съёмной квартиры. А театр – то – Кировский, но билеты покупала Соня, и в какой театр мы идем, она не сказала. Просто в театр, на балет. Спектакль начинался в семь часов вечера. Ко мне, на Садовую, Соня приехала почти в половину седьмого. Быстро, схватив меня за руку, потащила к Балтийскому вокзалу на метро, и далее через метро, троллейбус и трамвай мы добрались до театра. Моё удивление при виде театра описать невозможно. Вместо пяти – десяти минут пешком, мы в скоростном темпе, запыхавшись, как загнанные лошади, на транспорте, потратили на этот путь около часа. В результате на начало опоздали. Но такой красоты я вообще никогда не видела. Сюжет балета А. Адана по немецкой легенде в пересказе Г. Гейне известен каждому, но чарующая музыка, воздушность нарядов, стремительность пируэтов просто непередаваемо прекрасны. Я в восторге.

На пересечении проспектов Лермонтовского и Огородникова строится какая-то новая высотная, сверхмодная, полу стеклянная гостиница, открытие которой планируется на празднование 50 – ти летия Великого Октября.

Антонина Николаевна рассказывала, что по слухам, которыми, как известно – «земля полнится» – при рытье котлована под гостиницу была обнаружена авиационная бомба, неразорвавшаяся со времен войны, а когда на следующий день после обнаружения бомбы, приехали сапёры то никакой бомбы не обнаружили – её уже унесло плывуном. Вот так-то.

Я любуюсь и восхищаюсь этим прекрасным городом, северной жемчужиной, созданной Петром.

Что ни дом – то произведение искусства – замечательный дом с атлантами на углу проспектов Майорова и Римского – Корсакова, доходный дом гонщика Капустина в стиле северный модерн с черепичной крышей, словно средневековый замок на углу Фонтанки и Климова переулка. А уж от гранитных набережных я просто в восторге – парапеты, ограды, памятники, мосты, скульптуры – всё прекрасно. Вот только солнышка бы сюда по больше. Тепла очень мало.

В кинотеатре каждые три дня идёт новый фильм. Перед сеансом – эстрада, на втором этаже, где вход на балкон, – кафе, мороженое в вазочках. Хорошо.

У нас в группе учатся девочки со всего Советского Союза. Ларочка Марштейн – из Белоруссии, Ира Сергачёва – из Украинской ССР, Соня Пак – из Узбекистана, Галя Барышникова – из Таджикской ССР, Надя Перевознова – из Удмуртии, Даша Бородай – из Сибири.

Дружу я в основном с Соней Пак и Надей Перевозной. Мы очень часто ездим с ними на экскурсии. Выходишь после занятий из института, а на набережной уже стоят экскурсионные автобусы – это наш профсоюз о нас заботится. Поездки бесплатные. Мы уже так побывали в Пушкине, Павловске, Петродворце и Гатчине. Но почему – то после этих поездок так тяжело становится на душе, когда видишь на фотографиях, в каком состоянии были эти шедевры после освобождения в 44 году. И ведь это всё дело рук человеческих и создание этих шедевров, и их варварское разрушение. Повсюду ведутся реставрационные работы, но сколько надо труда, материальных затрат, чтобы всё это восстановить. Так и хочется не просто сказать, а закричать во весь голос:

– Люди!!! Будьте человечными. Бережно относитесь к оставленному Вам наследию. Берегите мир и землю, на которой живете.

Для поездки в Кронштадт необходимо в профсоюзе писать заявление на пропуск. Кронштадт – город закрытый, просто так туда не попадешь. Зато в Кронштадте увидели мостовую из чугунных шашек, футшток, собор в неовизантийском стиле, памятник Петру 1.При этом экскурсовод сказала, что Петр 1 при росте 2 метра 3 сантиметра носил кафтан 48 размера, а обувь – 38. Мне даже немножко смешно стало – Петр Великий, а по внешности – «спица с усами».

Время летит незаметно, скоро Новый год. На улице настоящая зима – всё покрыто снегом, холодно, дни совсем короткие. Даша по выходным вытаскивает меня за город и пытается научить кататься на лыжах. Но это такая сложная наука, кажется, я её совсем не одолею. У меня впечатление, что Даша родилась с лыжами на ногах – такие пируэты выписывает, у меня дух захватывает, глядя на неё. Мои же лыжи наезжают одна на другую, в них я как лошадь стреноженная, постоянно падаю, вся в снегу. Но всё – равно здорово. Дашка только смеётся, глядя на меня и говорит, что у них в Сибири таких неумех нет, там пятилетний ребёнок во сто раз лучше меня на лыжах стоит, но всё – равно пытается учить меня. Про мороз она говорит, что у них он совсем не такой – он крепкий, но «сухой», а здесь – «влажный». Я уже здесь привыкла, но так скучаю по родителям, что даже на главпочтамте им два раза переговоры заказывала. Мама хотя и ругает меня – ведь переговоры – это дорого, но всегда рада слышать мой голос. Папа только и говорит:

– Учись, дочка, учись.

Но я знаю, что он очень рад за меня и гордится мною.

Скоро первая сессия. Страшно. Постараюсь всё сдать хорошо. Стипендия мне нужна и самой не хочется выглядеть глупой – ведь я в Ленинграде в институте учусь.