Сердце дьявола

Джин резко остановилась посреди комнаты. Ее глаза метали молнии, рыжие волосы горели огнем. Такой обжигающей, всепоглощающей ненависти Кате еще не приходилось встречать. Она не понимала ее причины, и чем больше говорила бессмертная, тем бессмысленней звучали ее слова.

– Я и так проклята, если мне приходится общаться с такими, как вы! Я и так проклята, если единственный мой путь – стать кровожадным монстром! Я проклята, потому что полюбила зверя! – Катя вскочила с места и, позабыв о страхе, подбежала к воительнице. Она что-то кричала, бессвязное и пустое, в ее речи было больше нецензурной лексики, чем какого-либо смысла. Она дала выход эмоциям, терзавшим ее со вчерашней ночи. Чем сильнее распалялась девушка, тем большее спокойствие появлялось на лице бессмертной. Когда обессиленная Шемякина упала на кровать и, закрыв лицо руками, принялась рыдать, Джин уже полностью пришла в себя.

– Вставай, нам надо поторопиться, – холодно бросила она. И, словно пушинку, оторвала Катю от шелкового измятого покрывала и усадила на прежнее место. Она не обращала ни малейшего внимания на стоны и причитания смертной, с видом полного безразличия вернулась к изрядно пострадавшей прическе молодой.

Когда волосы приняли нужную форму, Джин вооружилась косметикой. Она профессионально наносила тональный крем, румяна, тени для век, тушь и прочие штуки, необходимые женщинам для покорения мужских сердец.

Макияж получился великолепным. Он придавал красивому лицу Кати элегантность и зрелость, при этом не добавляя ни одного лишнего года. Как бы ни относилась Джин к своей подопечной, на ее работе это не сказалось никак.

Пурпурный шелк коснулся кожи жены Паши, заставив ее вздрогнуть. Ни корсета, ни сложных украшений на платье не было. Лишь чуть заметное матовое сияние и более темная оторочка у глубокого выреза. Туфли на высоком каблуке в тон наряду были точно впору. Еще вчера Катя замерла бы перед зеркалом, любуясь собственным отражением, сегодня она даже не взглянула на него. Ей было противно и это платье, и прическа, сделанная ужасной женщиной, которая ненавидела ее за само существование на свете, и макияж, оттеняющий глаза и подчеркивающий губы.

Смирившись с неизбежностью, Катя пошла к двери. Пока она ничего не придумает, ей придется выполнять все прихоти своего мужа. Если она не станет слушаться добровольно, у вампира и его друзей хватит сил заставить ее.

– И еще, Катя, – остановила ее Джин у самого выхода. – Можешь не надеяться на помощь своей подружки. Ни она, ни ее товарищи ничем не смогут тебе помочь. Ты только поставишь всех в очень неловкое положение, если попытаешься.

– О чем ты? – Кате не хотелось больше разговаривать, но слова Джин заставили ее замереть на месте. В голове вертелись смутные образы и давно позабытые нелепые догадки. Ответ на собственный вопрос лежал на поверхности, но за пеленой эмоций ей не удавалось его найти.

– Ой, не притворяйся паинькой! – голос Джин звучал раздраженно. Зеленые глаза глядели из-под длинных ресниц презрительно, с нескрываемым отвращением. Так обычно смотрят на муху, случайно залетевшую в суп, или на таракана, примостившегося на куске дорогого сыра. – Не говори, что ты ни о чем не догадываешься! Это даже не смешно. Если бы Львова могла вырвать тебя из Пашиных рук, она сделала бы это еще вчера. Только вот ты к моменту ее появления уже стала его женой. А значит, вместе со всеми своими родственниками поступила в полное распоряжение Маргариты. И никто – слышишь, никто! – ни один маг и тем более чьи-либо слуги не могут отныне влиять на ваши жизни. Даже забавно, как это «коты» проглядели, что один из вампиров решил связать свою жизнь с дамой из столь большой семейки! Вот им всем попадет от своих хозяев. – Джин зло рассмеялась.

Катя стояла, словно громом пораженная. Будто кто-то невидимый повернул в голове маленький ключик, и кусочки головоломки встали на свои места, сформировав целостную картину. Неожиданное исчезновение Алины из института, отлично сданные экзамены, на которых ее никто в глаза не видел, одежда от ведущих дизайнеров, машина, стоящая целое состояние, несвойственные подруге манеры светской дамы, а главное – то, как она играючи расправилась с бандитами, напавшими на них при последней встрече. Потом перед глазами встало обеспокоенное лицо Львовой, когда она гнала свой «лексус» по ночным улицам, не обращая внимания на светофоры и напрочь игнорируя правила дорожного движения. А еще была рана, затянувшаяся за считанные минуты. Тогда Катя убедила себя, что ей просто показалось, как некогда с Вадимом… Имя бывшего парня всплыло неожиданно и поразило не меньше всех последних открытий. «Кстати, видела твоего бывшего Вадима. Новый год вместе отмечали, он по-прежнему один. А еще я часто вижусь с Владом и Соней. Помнишь, они были у тебя на Новый год?» – тараторила Алина, когда они сидели в дорогущем кафе в центре.

– Нет, этого не может быть… невозможно… исключено. – Катя отрицательно качала головой, отгоняя собственные непрошеные мысли. Влада и Соню, о которых говорила Львова, она совершенно не помнила, а вот Вадим врезался ей в память. Слишком необычным он был, всегда выделялся из толпы. Он не походил ни на одного из ее любовников. И хотя парню не удалось зажечь искры в ее душе, он сумел оставить неизгладимый след в ее воспоминаниях. – Алина никогда не стала бы вампиром, никогда не согласилась бы…

– Она и не вампир, дуреха. Она – светлая, а вампиры бывают только у темных магов. Надеюсь, Паша успел тебя достаточно ввести в курс дела, чтобы ты понимала, о чем я говорю. Твоя драгоценная Алина Львова – воитель на службе Линды Солнечный Свет. Ее любовники – близняшки, умеют промывать мозги. Поговаривают, что они очень сильны. Право, даже жаль, что старшенький сдох, одним достойным противником меньше.

– Антон погиб в автокатастрофе, – машинально повторила Катя слова Алины, хотя уже прекрасно понимала: все, что говорила ей подруга в последний год, было сплошной ложью.

– Ха!.. – Джин откровенно насмехалась. Ей доставляло истинное удовольствие наблюдать за реакцией Кати. – Он не мог погибнуть в автокатастрофе. Он был воителем, бессмертным. У него была идеальная реакция и регенерация, благодаря которой практически любая рана затягивается за минуты, ну за часы, если дело совсем плохо. Он сгинул в замке одного темного, выполняя задание своей госпожи. А твоя Львова, не будь дурой, спуталась с его братцем и все-таки заполучила знак. Не все такие бестолковые, как ты. – Джин перевела дыхание. – Все, идем. Надеюсь, ты меня поняла, они все равно тебе не помогут.

Рыжая отпихнула девушку с дороги и вышла в широкий гостиничный коридор.

Катя побрела следом, ничего не видя и не замечая. Сама того не зная, темная подарила ей надежду. Алина, ее старая подруга, и Вадим, парень, который когда-то любил ее, принадлежали к проклятому миру волшебства. Они были так же сильны, как те нелюди, что держали ее в плену, но принадлежали к вражеской стороне. Если бы ей удалось связаться с кем-то из них, у нее появился бы шанс на свободу. Не было никаких гарантий, что им захочется помогать смертной. О высокомерии сверхсуществ за эту ночь Шемякина узнала вполне достаточно. К тому же, как связаться с Вадиком, она не представляла. На квартире бывшего она не была ни разу, а номер телефона он мог сто раз сменить. Еще существовала вероятность, что за свою помощь они потребуют от нее того же, что и Паша со своей компанией безумцев. Но, по крайней мере, как сказала Джин, среди светлых не бывает вампиров. Слова рыжей о том, что никто из ее старых друзей не сможет ей помочь из-за ограничивающих их свободу магических законов, Катя даже не вспомнила. Окрыленная новой надеждой, она уверенно спустилась по лестнице и даже позволила Паше взять себя за руку, когда он усаживал ее в «мерседес» Джерома, поданный к самому входу в отель.

Как прошел второй день ее свадьбы, Катя не помнила. Поздравления, смех друзей, объятия, тосты слились для нее в единую пытку ложью, на которую ее обрек муж. Сам Паша выглядел как обычно, он улыбался, отвечал на вопросы, кружил ее в танце по огромному залу ресторана, который сам выбрал для второго дня торжества.

– Коледов, что ты сделал с женой? На ней лица нет! Нельзя так усердствовать, здоровье подорвешь! – шутила Машка, обнимая сразу обоих молодых.

– Катька, как я тебе завидую! – вздыхала Анька. – И когда это Пашка стал таким красавчиком? Как я могла этого не разглядеть? А то мы с тобой посоревновались бы, кто круче.

– Павлик – наш герой! Самую лучшую бабу захапал, – ржал Вовка из параллельной группы, опрокидывая в ненасытную глотку очередную порцию водки. С каждой новой стопкой к нему возвращался нормальный цвет лица, несколько поблекший после вчерашнего веселья.

– Если она тебе надоест, только свистни, вмиг утешу! – шутил Андрей, сосед Паши по лестничной клетке. Они вместе ходили в детский сад и в первые три класса школы, о чем парень сообщил новоявленной жене не меньше чем пять раз за последние сутки.

День, окутанный в саван тьмы, пролетел незаметно. За ним наступил следующий, а потом еще один и еще. Так прошли три полных тоски и отчаяния месяца, каждый час из которых тянулся невыносимо долго. Катя из симпатичной, полной жизни, веселой девушки превратилась в затворницу, запертую в золотую клетку новой Пашиной квартиры. Ее окружали красивые дорогие вещи, по вечерам муж приносил ей цветы, изысканные украшения и великолепные наряды, которые она складывала в огромный шкаф в спальне, даже не распаковывая. Надежда, родившаяся в душе от слов Джин, медленно угасала. Связаться с Алиной и попросить помощи у старой подруги не было никакой возможности. Ее ни на секунду не оставляли одну, каждый миг, когда Паши не было дома, возле нее дежурил кто-то из его друзей. Иногда это были члены его боевой группы, но чаще – люди или вампиры совершенно незнакомые. Одни относились к Кате с таким же презрением, почти ненавистью, как и ирландка. Другие сочувствовали несчастной пленнице. Эти тяготились своей скорбной миссией и потому были скрытны и неразговорчивы не меньше первых. Третьи (и их было большинство) выказывали полное безразличие. Чувства смертной девушки оставляли их сердца равнодушными, а ее мольбы и слезы только раздражали. Они пришли помочь своему приятелю Паше или оказать услугу Кире, пользующейся в своем мире огромным уважением. На сантименты и общение никто настроен не был.

Очень скоро Катя поняла всю тщетность своих попыток разжалобить тюремщиков. Она больше не плакала, не кричала, просто сидела в темной комнате, куда сквозь плотные шторы не проникал ни единый лучик солнца днем, не заглядывали фонари и не светила извечная иллюминация столицы по ночам. Она почти ничего не ела и не пила. Ее обычно ухоженные волосы свалялись, и на макушке появились некрасивые черные корни. Она забыла, что такое макияж. Несколько недель не подходила к зеркалам и ни с кем не разговаривала. Хмурым, недовольным ее присутствием в собственном доме тюремщикам было не до заточенной в четырех стенах хозяйки и ее душевных терзаний, а сотовый телефон – единственную возможную связь с внешним миром – Паша отобрал у нее сразу после второго дня свадьбы, опасаясь, что она сможет дать весточку Алине.

На смену лету пришла осень. По карнизу барабанили тяжелые капли дождя, а по ночам за окном завывал ветер. Те, кто приходил караулить жену Павла, теперь одевались в теплые пальто и плащи. Потом некоторые обзавелись головными уборами и постоянно кутались в огромные шарфы. Так Катя узнала, что наступила зима. Она не видела снега, как не замечала потоков воды, ливших с небес парой недель раньше.

Муж по-прежнему старался побороть ее предубеждение. Он выказывал ей всяческое внимание, заваливал подарками, приставал с ласками, на которые она не реагировала даже малейшим, едва различимым в тишине вздохом. Неожиданно вспыхнувшая в сердце Кати любовь погасла, оставив после себя пустоту и горечь. Поцелуи, которые еще недавно доставляли ей неземное блаженство, вызывали отвращение. Она все время ощущала острые клыки, которые Паша умело скрывал раньше.

Когда в большой гостиной пятикомнатного пентхауза появилась нарядная новогодняя елка, девушка не выказала никаких эмоций. Молодой веселый парнишка с коробкой красочных игрушек и пушистой мишурой в руках предложил помочь ему с украшением квартиры, но она лишь безразлично пожала плечами. Этот праздник для нее ничего не значил.

В волшебную ночь к ним в гости пришли все члены группы Павла и еще несколько человек. Катя видела их всех раньше, но не знала, как кого зовут. В честь торжественного события Паша лично запихнул ее под душ, отмыл свалявшиеся волосы, нанес на них любимую Катину краску, наложил на лицо едва заметный макияж и нарядил жену в серебристое коктейльное платье, подчеркивающее ее стройную фигуру.

Ее, как красивую куклу, усадили в центре стола. Никого, казалось, не заботило, что в этом доме она выполняет роль обременительной приживалки, а никак не хозяйки.

Кира произнесла первый тост, пожелав всем удачи в новом году. Воители выпили шампанского, вампиры – алой жидкости, налитой в винные бокалы. От вида красных разводов возле губ немертвых Катю ощутимо мутило.

– Напиши желание под бой курантов, оно обязательно сбудется, – шепнула девушке ее соседка справа, очаровательная красавица по имени Ирина. Она принадлежала к категории сочувствующих и несколько раз советовала пленнице согласиться на получение знака. «Быть воителем намного лучше, чем вампиром. Почти ничего не меняется», – убеждала она. Но Катя неизменно отвечала молчанием на ее бурные тирады.

– Спасибо, мои желания давно не исполняются, – вежливо ответила жена Павла, отставив бокал в сторону. Ее тарелка так и осталась пустой до утра. Гости разошлись около пяти. За окном взрывались петарды, слышались гудки машин и крики гуляющих людей. Паша с довольным видом смотрел новогоднюю передачу. В руках у него была чайная чашка, наполненная кровью. Он медленно тянул адский напиток, мельком глядя на сжавшуюся на стуле супругу. Катя так и продолжала сидеть на месте, когда за последним из гостей закрылась дверь.

– Иди ко мне, детка, – проворковал он, махнув рукой.

Девушка не шелохнулась, лишь вцепилась тонкими пальцами в белую скатерть, словно она могла помешать вампиру вытащить ее из-за стола и исполнить свой супружеский долг, вопреки ее желанию.

– Ну же, Катя, хватит уже дуться. Маргарита готова подарить тебе знак прямо сегодня, только согласись, – в его голосе послышалась неуверенность с легкой ноткой мольбы.

– Я хочу вернуться к родителям, – спокойно сказала девушка, зная, что ее слова ничего не изменят.

– Это невозможно. – Паша замялся, его глаза забегали по комнате в поисках того, на чем можно было бы остановиться. Не найдя ничего нового, они вернулись к лицу Кати. Встретившись с женой взглядом, вампир нехотя проговорил: – Это невозможно, ты для них умерла. Неделю назад состоялись твои похороны.

– ЧТО??? – Впервые со дня свадьбы Катя почувствовала прилив сил и необычайного волнения. Она вскочила и подбежала к дивану, на котором сидел Павлик. – Что ты сказал?

– Мы все, становясь бессмертными, умираем для своих родственников и старых друзей. Можно некоторое время подождать, пока отсутствие возрастных изменений не станет слишком заметным. Кто-то якобы навсегда уезжает за границу, кто-то инсценирует автокатастрофу или какую-нибудь смертельную болезнь. Поскольку ты сама не готова была попрощаться со своими, я сделал это за тебя. Катя Коледова погибла в авиакатастрофе, когда отправилась провести выходные в Милане, где собиралась купить новогодние подарки. Естественно, не осталось даже тела. Поскольку летела ты на частном рейсе, принадлежащем моему близкому другу, то пресса массово не освящала эту трагедию. Твой безутешный муж вынужден был рыдать над пустым гробом. Возможно, тебе будет интересно узнать: как только ритуальные автобусы отъехали от кладбища, и Аня, и Маша предложили мне найти у них утешение и полную поддержку.

Катя не могла поверить тому, что говорил Паша. Это было каким-то безумием, бредом больного, несмешным розыгрышем. Это было еще более нелепо, чем существование волшебного мира, населенного колдунами, воителями и вампирами. Она умерла. Умерла для всех, кто когда-либо знал ее. Для всех, кроме безразличных ко всему, пресыщенных бессмертных, которым она надоела своим немым сопротивлением до колик.

Паша смотрел на жену, и по его глазам девушка прочитала: все, что он ей сказал, – истинная правда. Пути назад для нее не существует. С миром людей ничего больше не связывает ту, что некогда была Катей Шемякиной.

– Ты – подлец! Мерзавец! Как ты мог! – От всплеска чувств закружилась голова. В кровь поступило такое количество адреналина, что сердце трепыхалось в груди раненой птицей. Катя схватила с дивана подушку и принялась колотить забавляющегося ее яростью вампира.

– Право, дорогуша, ради того, чтобы увидеть твое воскрешение из мира теней, стоило тебя убить, – смеялся он, не стараясь уклониться от слабых ударов.

– Я тебя ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Лучше убей меня по-настоящему, я все равно никогда не соглашусь на твое предложение, – орала Катя, срывая голос.

– Убить тебя? Что ж, это идея, милая. Ты сама сделала свой выбор и попросила меня.

Паша выхватил из рук жены подушку и молниеносно, так, что она не успела заметить, как он переместился, подлетел к столу. В бледных руках появился острый нож для резки мяса. Широкое лезвие ловило свет верхней лампы. Казалось, сталь горит огнем.

Девушка широко раскрытыми глазами смотрела на монстра, приближающегося к ней с кривой улыбкой на тонких губах. Она сделала шаг назад, но диван не дал ей пространства для маневра. Она оступилась и упала на мягкое ложе, которому предстояло стать ее смертным одром. Тонкая ткань обтягивающей юбки треснула возле шва. Лодыжку пронзила острая боль. Она подвернула ее при резком падении.

– Скоро увидимся, любимая, – прошептал Паша в самое ухо.

Катя не почувствовала боли – так быстро произошло самое страшное событие в жизни любого человека. Лишь холод стали на миг коснулся ее внутренностей, и мир померк. Не было ни видений прошлой жизни, ни сожалений. Темнота абсолютная, полная, непроглядная накрыла ее с головой, и напряжение последних месяцев отступило перед единственной истинной владычицей всего сущего – смертью.

Когда Катя открыла глаза, то очутилась в незнакомом зале, от пола до потолка покрытом розовым мрамором. Она лежала в центре круга, начертанного внутри шестиугольника, а рядом с ней возвышалась фигура женщины. Темные волосы незнакомки развевал невидимый ветер. В карих глазах горел неистовый огонь. Она была прекрасна. Такой совершенной красоты Шемякиной еще не приходилось видеть. На секунду ей показалось, что перед ней стоит ангел.

События минувшей ночи по очереди воскресали в памяти. Она умерла. Суеверный ужас заставил Катю вздрогнуть, она никогда не верила в жизнь после смерти.

Боль в горле пронзила девушку ножом, заставив изогнуться всем телом. И лишь это помогло ей понять, что она находится не на небесах в преддверие беседы с великодушным ангелом, пришедшим утишить ее страдания. Осознание накатило внезапно, когда боль превратилась в жжение в горле и нестерпимую жажду, вытесняя из разума любые другие желания и чувства, кроме единственного – утоления голода.

– Держи, – услышала она знакомый голос Паши. Граница круга замерцала и потухла. Крик, от которого лопались барабанные перепонки, отразился от мраморных стен зала. Катя ощутила непередаваемый запах, слегка солоноватый и густой, смешанный с дешевым парфюмом аромат жизни.

Не задумываясь над тем, что делает, она развернулась. На полу у ее ног скорчился парень, совсем молодой, не старше восемнадцати. Его лоб был покрыт холодным потом, волосы слиплись, в глазах застыл ужас. Но в сердце Кати не было больше места для жалости. Отдавшись инстинктам, она наклонилась, откинула голову юноши, вырвав из его горла еще один вопль, но в этот раз он кончился быстро, не успев никого оглушить. На смену ужасу и слабому, едва заметному сопротивлению пришли хрипы, возвестившие об агонии. Безвольное тело упало на пол, а Катя, к которой вернулся рассудок, с ужасом отшатнулась от своей первой жертвы, зажимая окровавленный рот руками.

– Рада приветствовать тебя в моем доме, Екатерина Коледова, темная, – услышала она мягкий гортанный голос. Это говорила красавица, которую она заметила, едва открыв глаза. – Меня зовут Маргарита Полярная Звезда. С этого часа и до скончания отпущенной тебе вечности ты будешь служить мне верой и правдой.

С этими словами Маргарита слегка поднялась на цыпочки, так как была ниже Кати на полголовы, и коснулась губами прохладного лба своего нового воина.

– Добро пожаловать, девочка. Ты станешь одной из возлюбленных моих дочерей. Я ценю и уважаю упорных людей, лишь из таких получаются хорошие воители или вампиры. А ты, – обратилась она к Паше, – в следующий раз не мешкай. Я едва успела. Сомневаюсь, что тебе хотелось положить в свою постель необузданного зомби.

С этими словами Маргарита развернулась и вышла через маленькую дверь, расположенную с торца прямоугольной комнаты. Муж и жена остались наедине. Теперь они были одинаковыми. Ненависть, вспыхнувшая в душе Кати, когда она взглянула в глаза супруга, хлынула через край. Ноги сами понесли ее навстречу Павлу. В этот раз он попытался уклониться, но не успел, она была быстрее. Тонкие пальцы впились в шею мужчины, когти вонзились в бледную кожу. Целый миг Катя наслаждалась мыслью о том, что сможет убить бывшего возлюбленного, просто оторвав его никчемную голову. Сильный удар в живот заставил ее ослабить хватку, она согнулась пополам, хватая ртом воздух, который, по сути, больше ей не был необходим. Паша вырвался из захвата и играючи скрутил ей руки за спиной. Все попытки высвободиться ни к чему не привели.

– Полегче, женушка, – прошептал он в самое ухо. – Чтобы справиться со мной, тебе придется многому научиться. В нашем мире сила далеко не все, умения иногда компенсируют слабые физические возможности.

Дождавшись, пока Катя перестанет вырываться, Паша освободил ее и, не сказав больше ни слова, вышел следом за Маргаритой. Девушка осталась одна в огромной мраморной комнате, ставшей ее гробницей. Отвращение к самой себе переполняло до краев, хотелось умереть по-настоящему, ощутить тепло и покой небытия, но даже это слабое утешение отныне для нее было недоступно.

Катя вышла из зала через ту же дверь, в которой исчезла колдунья и ее верный слуга. Оказавшись в широком, хорошо освещенном коридоре, она остановилась. Куда идти дальше, она не знала, а вокруг не было никого, кто мог бы подсказать ей путь к выходу.

Она преодолела несколько метров, прежде чем наткнулась на лестницу. Она вела и вверх, и вниз. Катя выбрала первый вариант и с уверенностью, которой не ощущала, стала подниматься по ступеням. Их было не меньше шестисот, по крайней мере примерно на этой цифре девушка сбилась со счета. Они круто уходили вверх, образуя практически покатую стену. Взбираться по ним было нелегко даже будучи вампиром, простому смертному преодолеть такое препятствие под силу только со специальным снаряжением альпинистов.

Лестница заканчивалась в уютной маленькой зале. В дальнюю стену был встроен широкий камин, в нем весело трепетало пламя. На диване возле очага храпел какой-то мужчина. Его длинные ноги свисали на пол, а правая рука выгнулась в немыслимой позе, обнимая пустую бутылку виски.

Будить незнакомца Катя не собиралась. Она не знала, чего может ожидать от обитателей странного дома, в котором очутилась. Ни Маргарита Полярная Звезда, ее новая госпожа, ни Паша не удосужились ничего ей объяснить. Прокравшись на цыпочках мимо спящего, девушка осторожно приоткрыла тяжелые дубовые двери и снова очутилась в новом коридоре. Судя по всему, он проходил ровно над тем коридором, из которого она недавно выбралась. Немного поколебавшись, Катя повернула налево. Вскоре по обе руки стали возникать дверные проемы с табличками с указанием номера в верхней части. «Либо гостиница, либо квартиры постоянных жителей», – решила она.

В помещении было тепло и очень светло. Под потолком Катя заметила несколько странных на вид шаров, издающих голубое свечение. Между дверями комнат повсюду располагались огромные вазы с сухими цветами, стены украшали разноцветные шпалеры. Обстановка казалась уютной и очень дорогой. Тот, кто создавал местные интерьеры, обладал немалым вкусом и потрясающим чувством гармонии.

Пройдя по коридору достаточно долго, девушка заметила, что постепенно успокаивается. Дом, в котором жила Маргарита, не напоминал избушку на курьих ножках. В нишах не стояли человеческие скелеты и рыцарские доспехи, в которых бы гудел заблудившийся ветер, а тусклый зеленоватый свет не проникал из всех щелей, придавая еще больше мрачности холодному дереву и дикому камню. Короче говоря, все здесь было совсем не так, как Катя представляла.

Навстречу новенькой не попалось ни единого человека. Не было видно и вампиров. Такая пустота внушала некоторые опасения.

– Сегодня же первое января, – вспомнила Катя и невесело усмехнулась. Видимо, обитатели магического мира грешили тем же, чем и простые смертные, а именно – любили перебрать на Новый год горячительных напитков.

Коридор закончился просторным холлом, в котором возвышалась красиво украшенная елка. Под ней грудами лежали распечатанные подарочные коробки, а между ними – крепко спящая в обнимку парочка. Девушка выглядела очень молодо и явно принадлежала к поголовью вампиров. Мужчина, заключивший ее в объятия, был воителем и разменял минимум четвертый десяток к моменту принятия знака.

Катя постаралась издавать как можно меньше шума, чтобы не побеспокоить влюбленных.

Под ногами не скрипнула ни одна половица, даже шума дыхания не было, когда она проходила мимо.

Ее встретила новая лестница. Она снова выбрала путь наверх. В этот раз ступеней было намного меньше и они не так круто забирали ввысь. Пройдя три пролета, Катя остановилась. Перед ней встал выбор: свернуть в очередной коридор или пойти дальше. Она решила подниматься, пока не упрется в тупик. Не меньше семи этажей пришлось преодолеть, до того как лестница кончилась. Ничего особенного Катя не увидела. По правую руку от нее было высокое окно, занавешенное синей органзой, по левую начинался длинный коридор – точная копия двух предыдущих. Приподняв легкую ткань, Катя выглянула на улицу. Там стоял день. Небо затянули низкие тучи, из которых медленно сыпался снег. Вокруг, сколько хватало глаз, простирался лес. Снежные шапки деревьев делали его похожим на бескрайнее море. Под самым окном резвились дети, засыпая друг друга снежками, но их звонкого смеха не было слышно. Внутрь странного и, по-видимому, очень большого дома не проникало ни одного постороннего звука.

– Только не говори, что заблудилась, – услышала Катя за спиной женский голос. Она резко обернулась, чтобы посмотреть на говорившую. Перед ней стояла невысокая девушка, на вид примерно одного возраста с новорожденной вампиршей. Ее светлые вьющиеся волосы были подстрижены в авангардное каре и уложены в художественный беспорядок. Карие глаза лихорадочно блестели. Вместе с бледной кожей и чуть удлиненными клыками это создавало непередаваемый, легко узнаваемый образ вампира.

– Трудная ночь? – с сочувствием спросила она, оглядывая Катино платье. Жена Паши проследила за направлением ее взгляда и только сейчас заметила огромное кровавое пятно там, куда угодил нож, направленный рукой бывшего возлюбленного. Судя по выражению лица вампирши, вид она имела не самый презентабельный.

– Есть немного, – согласилась Катя.

– Кто тебя так, дорогуша? Насколько я знаю, никаких заданий и тем более проникновений сегодня не было. Весь мир отмечает Новый год, – при этих словах блондинка зевнула, едва не вывихнув челюсть.

– Муж, – коротко ответила Катя. Она не знала, может ли доверять этой женщине. Но, учитывая свое новое положение, не собиралась наживать врагов, у нее их и без того вполне хватало.

– Семейная сцена? Сочувствую. Ты новенькая? Не могу вспомнить, как тебя зовут?

– Не вспомните, еще вчера я была обычным человеком, – призналась Катя.

От удивления вампирша раскрыла рот, но тут же взяла себя в руки.

– Не думала, что «растлители» работают без выходных. Ты же была именно смертной, я правильно поняла?

– Как вы догадались?

– У тебя нет потерянного выражения на лице, свойственного бывшим воителям. Знаешь ли, у них напрочь отшибает память, касаемо всего, кроме полезных навыков. Очень удобно. Мне пришлось долго привыкать к новому состоянию. А ты так и пышешь яростью и чуть-чуть – только не обижайся – страхом. К тому же ты помнишь, кто тебя убил… Констанция, – без перехода представилась незнакомка и протянула Кате руку.

– Катя, – ответила рукопожатием новенькая.

– Очень приятно. Пойдем подыщем тебе одежду поприличнее. Маргарита после вчерашнего немного не в форме, вот и забыла выдать тебе все необходимое. Кстати, где ты собираешься жить? – Констанция приобняла девушку за плечи и повлекла за собой вниз по лестнице, восхождение на которую заняло у Кати столько времени.

– Не знаю, – пожала плечами девушка.

Теперь, когда ей уже нечего было терять, стало совершенно неважно, где разместиться. К тому же мысль о побеге отныне была абсурдной. Ее сознание больше не принадлежало ей безраздельно. Какая-то очень небольшая, но важная его часть поступила в собственность Маргариты. И всем своим существом Катя ощущала волю волшебницы. Как ни странно, это ее не тяготило, скорее, наоборот, заставляло расслабиться и почувствовать себя в безопасности. Поэтому пока она планировала вернуться в Пашину квартиру. Что-то подсказывало, что ей все равно придется жить с мужем. Его группе был нужен седьмой, и они его заполучили, не побрезговав замарать свою совесть.

– Наверное, вернусь домой, – озвучила она свою мысль.

– Ты не можешь, – мягко сказала Констанция, словно разговаривала с несмышленым ребенком. – Дело в том, что теперь ты не совсем человек…

– Ага, я теперь вампир, – как-то слишком спокойно перебила новую знакомую Катя. – Я знаю, можешь мне ничего не рассказывать. Я уже полгода в курсе всей этой ерунды с магическим миром, воителями, вампирами и прочим кошмаром.

Констанция остановилась, вопросительно глядя на девушку.

– Мой муж – вампир, – сообщила она, отвечая на немой вопрос. – Я не хотела становиться ни такой, как он, ни принимать знак. Хотела, чтобы все осталось как прежде, пусть и без него. Но мне не дали выбора. Их группе был нужен седьмой.