Он не был особо брезглив, поэтому, оглянувшись по сторонам и убедившись, что никто не смотрит, достал бутылку. Брал он ее аккуратно, рукавом, чтобы не оставить своих отпечатков. При этом – за самый низ, где бутылку обычно не держат, чтобы не смазать отпечатки, которые могли на ней быть. Крышки не было – из бутылки пахнуло вермутом. Суколов не удержался и попробовал. Чтобы не прикасаться к бутылке, он запрокинул голову, широко открыл рот и, не поднося горлышко слишком близко, влил в себя немного жидкости. Действительно, вермут. Достаточно крепкий и сладкий. Странно, что в пластике. Может, этот человек просто перелил его? Чтобы удобнее было таскать с собой и бухать на лавочке. Или он купил разливной вермут… Такой вообще бывает? Эти мысли были в Алешиной голове, пока он шел в полицию, параллельно набирая номер следователя, который тот записал ему на случай, если вдруг всплывут какие-то подробности.

Так просто все не решилось. Отпечатки на бутылке не совпали со снятыми с тела Тани. Но Суколов ни на секунду не поверил в невиновность своего странного собеседника. Более того, он уже стал подумывать, что порядком сглупил. Ну неужели настоящий убийца взял бы и так просто оставил бутылку с отпечатками своих пальцев? Явно оставил он ее специально! И явно специально вообще принес ее, бутылку с чужими отпечатками, чтобы отвести от себя подозрения. Почему-то Суколов ничего не сказал полиции о том, куда ушел тот человек. Показания его были примерно такими: во дворе он увидел мужчину, которого не знает, но видел оба раза в те дни, когда встречался с Таней; немного понаблюдав за ним издалека, он заметил, что тот ушел, забыв бутылку – вот, собственно, и все.

Что делать дальше, Суколов не представлял. Ему не давала покоя мысль, что он видел, в какой подъезд зашел незнакомец. Можно было вычислить квартиру, выяснить, кто прописан, проследить, найти связь с убийством Тани – ведь она точно есть, пусть не такая прямая и очевидная. Короче, можно было бы заморочиться и провести полноценное собственное расследование. Но… Суколов не торопился этим заняться. И совершенно не понятно, что ему мешало сильнее – лень или страх. Да, себе он мог честно признаться, что боится того человека. А что такого? Этот парень, возможно, убийца. И при этом так много знает о нем, о Суколове. Как не бояться? Но с другой стороны, после всех перипетий последних дней Алеше просто не хотелось никуда больше выходить. Ну узнает он что-то об этом мужчине, например, что это и впрямь он убил Таню, и что? Что это даст, что изменит? Ради чего все это?

Суколов сидел дома перед компьютером, уставившись в пустую страницу браузера, и, наверное, впервые в жизни понятия не имел, что ввести в поисковую строку. Ловера и BEPMYT он уже искал: как он и сказал Тане, этого в интернете не было. Тогда он вспомнил слова незнакомца про синдром случайной смерти и решил загуглить, что значит это английское сочетание – “sudden death”. Как правильно фраза пишется по-английски, Алеша не знал, поэтому запросил тупо по-русски – «садендэс». Среди прочего мусора ему попался любопытный блог по адресу садендэски.рф, в котором объяснялось, что “sudden death” в переводе с английского означает «внезапная смерть». Автор блога собирал и публиковал различные истории по данной теме, игриво называя эти истории «садендэски».

Что ж, самое время было Суколову вступить в игру со смертью, и он взялся для начала прочитать все эти «садендэски». Благо их было всего пять, и все – короткие.

Садендэски

05.09.2015

Не было никого страшнее Вадика.

Серьезно, он был самым страшным. Повернулся как-то к Маринке и спросил:

– Хочешь теплого молока?

Что она должна была ему ответить? Конечно, она хотела молока. Но ведь Вадик все предлагал таким страшным голосом. Внешне он был нормальный парень, даже симпатичный. Но голос! Прям страшный. Прям убежать охота. Обычно Маринка так и делала – убегала. Но в этот раз она сильно хотела теплого молока, поэтому ответила «да».

Да, ее пугало, что согласись она на молоко, он ей начнет рассказывать что-нибудь еще. С молоком-то уже не убежишь: расплещется. Придется терпеть, пока пьешь. Но, на удивление, Вадик больше ничего не сказал Маринке. Просто налил молока из кастрюли в чашку и сунул ей в руки.

Он вообще больше своим страшным голосом ничего уже не сказал.

Пока Маринка пила, Вадик вздумал убрать банку с оставшимся молоком обратно в погреб, начал спускаться, споткнулся, упал с лестницы и умер мгновенно.

«Хочешь теплого молока?» Вот такие последние слова были у человека.

30.10.2015

Елена проснулась от того, что кто-то громко позвал ее по имени.

Снилась ей какая-то чепуха: они ехали в поезде, поезд остановился из-за того, что спустило колесо. У нее единственной из пассажиров был в рюкзаке велосипедный насос. Ну она и пошла с проводницей колесо подкачивать. В этот момент ее кто-то и окликнул. Да так громко: «Лена!» Она моментально проснулась и долго сидела на кровати, не понимая, во сне был голос или наяву.

Часы показывали пять утра – вставать было еще рано, но и уснуть она уже не могла. Все сидела и пыталась понять, чей же голос. Вроде мужской. Как будто отца. Но нет, наверное, все-таки не его.

Будильник прозвенел ровно в семь, как и положено. Она-таки отрубилась снова, но на этот раз уже без снов и без голосов. Отправив отцу традиционную утреннюю смс, Елена засобиралась на работу.

Уже в офисе, налив чаю и сев за свой стол, она вспомнила, что ответ от отца так и не пришел. Почти в ту же секунду ей позвонили с незнакомого номера.

Отец умер. Лежа в своей постели. За тысячи километров от нее.

21.12.2015

Рома всегда думал, что кто-то живет под лестницей. А там никто не жил.

А иногда ему казалось, что все живут у кого-то под лестницей. Вот есть у тебя дом, и он находится у кого-то под лестницей. И дом этого кого-то тоже у кого-то под лестницей, у кого-то еще более большого. А под твоей лестницей дом кого-то поменьше. И в нем тоже есть лестница…

Но сколько раз ни заглядывал Рома под лестницу – нет там никого. Просто кладовка. И свет там давно не включается. А вдруг правда кто-то живет, а просто не видно? Да ну, нет, раньше же свет был, и лампочка всю кладовку освещала, и никого там не было. Только старые вещи.

Интересно, а они все лежат в том же виде, как в Ромином воспоминании тридцатилетней давности? Рома встал на табуретку, попытался нащупать рукой патрон – его ударило током. Не удержав равновесие, он упал с табуретки, ударился головой о что-то твердое и умер.

Спустя некоторое время кто-то большой впервые открыл дверь своей кладовки под лестницей, но никого там уже не обнаружил.

02.03.2016

Пятый день шел желтый снег.

«И главное, по радио про это ни слова!» – возмущался про себя Михал Ильич. По телевизору, кстати, тоже. Хотя телевизор у него давно сломался. Хотя нет, только изображение сломалось, а звук-то нормально работал. Собственно, его он радио и называл. Но почему никому не было дела до жуткой природной аномалии?

«Надо сходить к ним», – решил Михал Ильич и наспех оделся пешком идти в гидрометцентр.

В гидрометцентре действительно ничего не знали про желтый снег, потому что никакого желтого снега не было. Да, снегопад был достаточно обильный, как они и прогнозировали пару дней назад. Но снег шел обычный, белый. Просто что-то случилось с Михал Ильичем, и ему вдруг все белое стало казаться желтым. На снеге было сильнее всего заметно. То, что его белая рубашка пожелтела – так это, он думал, просто от старости.

Если бы в гидрометцентр вдруг зашел человек и начал рассказывать, что снег идет желтый, наверняка они бы что-то предприняли: вызвали специалистов, отвезли в клинику… Но Михал Ильич до них не дошел. Спустился со своего четвертого этажа – дышать стало уже тяжело. Вышел на улицу, вдохнул морозного воздуха, который и на вкус ему показался каким-то желтым, схватился за сердце и не почувствовал, что оно бьется.

Так и сел в желтый сугроб. И глаза закрыл. И все.

25.05.2016

Ульяна никак не могла вспомнить последнюю цифру номера, который дал ей этот парень.

На удачу она набрала свою любимую цифру. Ноль. Ну вот такая у нее была любимая цифра. Потому что круглая. Звонок шел. Номер такой существовал. Уже хорошо.

– Да, – сказал уставший мужской голос.

Ульяна рассчитывала, что сразу узнает по голосу, он это или нет. Но не узнала.

– Привет.

– Мы можем встретиться сегодня на том же месте?

– Конечно.

– В шесть давай?

– Давай.

Сидя в кофейне и ожидая свидания, Ульяна все еще не была уверена, тому ли человеку она позвонила. Ведь это мог быть и не он. Просто кто-то принял ее за свою знакомую, с которой у них тоже есть «свое место», и там ее ждет. Она набрала еще раз тот же номер с нулем на конце – номер был уже заблокирован. Подождала еще час – он не появился. В итоге пошла домой, так и не узнав, угадала она номер или нет.

На самом деле, угадала. Это был он. Просто он умер через час после ее звонка. Потому и не пришел.

Догадка Суколова

Человек в майке BEPMYT (про себя Суколов уже давно называл его просто Вермутом) проболтался, обронив в разговоре английское “sudden death”. Он и был автором блога садендэски.рф.

На эту мысль Суколова натолкнуло найденное им совпадение: героем первой истории был Вадик, второй – Елена, третьей – Рома, четвертой – Михаил, пятой – Ульяна. Ну конечно! Незнакомец изначально не был убийцей, всего лишь коллекционером внезапных смертей. Когда-то он столкнулся с пятью смертями, внезапность которых поразила его настолько, что он стал искать закономерности. И нашел их! Из первых букв имен участников этих историй он сложил «ВЕРМУ». Для завершения коллекции ему не хватало смерти кого-нибудь с именем на букву «Т». Вот тогда-то, чтобы собрать слово целиком, он и пошел на убийство. Убийство Тани.

Согласно датам записей в блоге, примерно по два-три месяца проходило между смертями. С момента последней прошло больше года. Что получается? Вермут усиленно следил за разными людьми с именем на букву «Т», но никто из них упорно не хотел внезапно умирать. Время шло, а блог не пополнялся, коллекция не завершалась. Случайно обнаруженный им смысл жизни начинал потихоньку прокисать. Ждать было невыносимо, и он решил, что это знак: никто на букву «Т» просто так не умрет, поставить точку ему предстоит самому. Тут он и встретил Таню.

Все сходится. Но подтвердить эту догадку может только одно – появление нового поста в блоге, описывающего смерть Тани. Прошла неделя с ее кончины, а последнее сообщение там по-прежнему было про Ульяну. Не похоже на маньяка, который год ждал подходящей жертвы. Он должен был сразу после убийства кинуться описывать, как все было. Но нет, он не торопится. Почему?

Суколов подписался на обновления блога, но понятия не имел, что делать, если новый пост так и не появится. Впервые за многие годы Алексей Суколов – известный интроверт, нелюдим и затворник – задумался о том, что он не справляется один. В сложившейся не вполне стандартной ситуации он никак не мог собрать все свои мысли в клубок. Котенок в его голове этот клубок неистово разматывал и беспорядочно спутывал все нити. Попытка ухватиться за какую-нибудь мысль не приводила Суколова к сути, а, наоборот, уводила в непролазные дебри.

Он представлял себе человека, который живет обычной жизнью, может даже, такой же, как и сам Суколов: сидит дома, работает через интернет, смотрит разное видео, ест, спит – неважно. Вдруг читает где-то, как умер какой-то Вадик. Или он знал этого страшного Вадика лично? И стал свидетелем его смерти… Может вообще, Маринка в той истории – это он и есть? Ладно, не так принципиально почему, но человека трогает эта история – он ее записывает. Через какое-то время встречает где-то на просторах сети еще одну историю. На этот раз про женщину Елену и смерть ее отца. Ему эти две смерти кажутся похожими своей внезапностью, будоражат его воображение, и ради шутки он складывает две первые буквы имен Вадик и Елена. У него получается «ВЕ». Потом ему попадается история, как умирает некий Рома. Он складывает «ВЕР», и вот здесь его уже подхватывает определенный азарт. А что если смерти не случайны? Кто-то свыше хочет дать ему подсказку, выводя из этих смертей тайное послание… Но какое? Верность, вердикт, вериги, вертоград…

Он близок к помешательству: выписывает из словаря все слова русского языка, начинающиеся на «ВЕР», обклеивает ими комнату, постоянно в интернете что-то гуглит о новых ничем не примечательных смертях. Но все не то. Новые случаи не трогают его так, как те три… И вот история Михал Ильича. Да! Оно! То самое! «ВЕРМ»… Что это? Вермишель, Вермонт, Вермахт…

Стоп, стоп, стоп. Не складывается. Сначала умирает Вадик – имя начинается на букву «В». Рома и Михаил – тоже понятно. Но Елена? Умерла ведь не она, а ее отец! Его имя даже не обозначено в истории. Выходит, не имеет значения, кто умер? Важно, про кого история, в которой кто-то умер? Но первая история тоже была скорее не про Вадика, а про Маринку… Что если не «ВЕРМ», а «МЕРМ»? Нет, белиберда какая-то.

– Да подожди ты со своей Маринкой! Пятая история – там героиня вообще Ульяна. И тоже умирает не она, а ее возлюбленный.

– Ой, да какой он ей возлюбленный? Так, встретились один раз.

– Да я не об этом сейчас!

Суколов плавно переходил на спор с самим собой. Внутренний диалог разрастался и больше мешал, чем помогал ему выстроить мысль.

– Из пяти смертей есть три, когда умирают мужчины, имена которых известны. В двух других умирают тоже мужчины, но их имен мы не знаем, а знаем только имена их близких женщин.

– Ну Ульяна-то не особенно была близка с тем парнем.

– Допустим, есть логическая цепочка. Первая часть слова – «ВЕР». Согласные – мертвые мужчины, гласная – близкая женщина мертвого мужчины. Если вторая часть слова – «МУТ», то «М» и «У» тоже подтверждают этот принцип. Но на последнюю «Т» все равно должен был умереть мужчина! Какой-нибудь Тимофей…

– А что это сразу Тимофей? Почему не Тарас?

– Главное, что никак не Таня. Она выбивается из цепочки.

Суколов чувствовал, как мысли непослушно разбегаются, и он не в силах их поймать. Поймать… Ловить… Уловил мысль? Точно! Ловер! Он не может справиться с этой загадкой один. Ему так же, как когда-то Тане, нужен ловер. Тот, кто поймает его мысли. Кто-то тоже с фамилией на «лов».