Святилище

Судороги боли, сотрясавшие озеро, разглаживались, водная рябь потихоньку улегалась, и на ней уже начинала складываться другая картина.

* * *

Удар. Замах. Удар. Это как ритм сердца. Если оно остановится, то и жизнь прекратится. Не только твоя жизнь. Этого нельзя допустить. Замах. Удар. Поворот. Дубина кажется неподъемной. Пальцы скользят по древу, пропитанному кровью врагов. Боль от бесчисленных порезов и укусов сидит глубоко в теле, как голодный пес, готовый сорваться с цепи. Боль, конечно, выйдет на поверхность, она всегда рано или поздно приходит, но только тогда, когда он, Гунн-Терр, ей это позволит. Мир сузился до размеров усыпанной трупами поляны. Удар дубиной. Замах. Снова удар. Нельзя останавливаться. Удар. Замах. Сердце гулко гонит по венам кровь. Дуду-ду – пульсирует в висках.

Что-то сильно ударило в спину. Гунн-Терр непроизвольно сделал несколько шагов вперед, чтобы не упасть. Спину обожгла резкая боль. Пробив толстую куртку из бычьей кожи, когти твари вонзились в тело. Сбросить ее со спины никак не удавалось. Для этого необходимо хоть на мгновение опустить дубину, но крылатые порождения Леса пикировали с разных сторон, ни на секунду не давая передышки. Замах. Удар. Кувырок. Гунн-Терр перекатился через голову. Хруст костей вцепившейся в спину твари зазвучал праздничной мелодией.

По тому, как предательски задрожали ноги, когда поднимался с земли, альвар понял, что силы на пределе. Еще немного, и отяжелевшая дубина не успеет встретить очередную тварь в полете, или в ответственный момент предательски сведет судорогой руки. Тогда сонмы существ просто собьют с ног в кровавую жижу, что жадно хлюпает под сапогами, и тогда он уже не встанет. «Последний бой? – мелькнуло в голове. – Отлично. Тогда пусть Лес надолго запомнит этот день!».

До хруста стиснув зубы, альвар с удвоенной силой принялся крушить наседающего врага. Отбив в сторону еще одну, неясно какую уже по счету, тварь, планирующую внутрь Круга, Гунн-Терр привычным движением отвел в сторону окровавленную дубину для нового замаха. Дорабатывая корпусом, альвар отправил оружие навстречу новой жертве, но на этот раз деревяшка встретила пустоту. Внутрь Круга больше никто не прыгал. Ветви вздрагивали, была заметна возня на вершинах деревьев – твари еще оставались там, но расставаться с жизнью отчего-то не спешили.

Еще не веря, что все уже кончилось, Гунн-Терр опустил дубину и встретился с таким же удивленным взглядом Валу. Разгоряченный боем охотник растерянно крутил головой по сторонам, не зная, что делать дальше. Рон, пошатываясь, приблизился к только что убитому им крупному зверю. Выдернул копье из агонизирующей туши, привычным движением вскинул оружие над головой и замер, ожидая новой атаки.

Альвар огляделся. Трупов поверженных тварей скопилось столько, что вокруг места их последней обороны образовалось подобие барьера, который серьезно замедлил нападавших. Над поляной висел тошнотворный запах сожженной плоти. Запаленные охотниками костры сделали свое дело. В них нашли свое последнее пристанище многие твари.

Гунн-Терр поискал глазами Колпа. Следопыт сидел на земле, руками сжимая за горло крылана. Тварь была давно мертва, но Колп видимо это еще не осознал.

– Ты как? – хрипло спросил его альвар. Сухое горло резало при каждом слове. Видно, он громко кричал во время схватки. А скорее рычал. – Похоже, твари нас испугались, – он кивнул головой на кроны деревьев. – Уходят.

– Испугались, – Колп, наконец, отбросил от себя мертвого крылана и, крякнув от боли, поднялся с земли. Что-то в его тоне не понравилось альвару. – Но не нас.

Гунн-Терр непонимающе взглянул на охотников. Рон опустил копье и что-то равнодушно чертил наконечником по земле. Валу, сидящий на земле, бурча себе под нос, рылся в своем заплечном мешке.

– Вот! – Здоровяк вытащил из сумки бурдюк и, протянув руку Гунн-Терру, сказал: – Помоги подняться, нога совсем не слушается.

Альвар рывком поднял Валу. Его обуяла тревога. Он не понимал, что происходит, но гордость не позволяла лезть с расспросами.

– Мой папаша умный был человек, – сказал Валу, зубами откупоривая бурдюк. – Всегда, говорил: держи вино на черный день, – Валу замолчал. Слышно было, как с бульканьем содержимое бурдюка переливается ему прямо в желудок. Наконец, с видимым усилием Валу оторвался от горлышка, отер губы рукавом и протянул бурдюк альвару. – Жаль у меня детей нет, – в голосе Валу послышалась тоска. Гунн-Терр с удивлением взглянул на него. Сейчас в Валу трудно было узнать того неунывающего весельчака и балагура, которым он всегда казался. – Ну, понятное дело, есть где-нибудь, но вот так, чтобы как мой отец мне, мудрости разные передать, такого вот нету.

Гунн-Терр молча отхлебнул жидкость, которую с большой натяжкой можно было назвать вином, но сейчас она показалась ему лучше старого Лаврейского.

– У нас проблема? – спокойно спросил он, передавая бурдюк Рону.

– Ты не слышишь? – Рон странно посмотрел на него, потом спохватился. – Прости. Я уже и позабыл, что ты рожден за Быстрой Водой. Стинхи идут сюда.

Гунн-Терр прислушался. Краем сознания он и раньше отметил этот звук, будто кто-то массивный пробирался через сухой кустарник. Но в пылу боя не обратил внимания. Сейчас же звук усилился. Альвар похолодел. Это был не кустарник – где-то вдалеке хрустели падающие деревья. Что за создания прокладывали себе дорогу сквозь непроходимую чащу?

– Надо уходить, – он думал, что слова прозвучат ровно, но голос дрогнул.

– Посмотри, – вместо ответа Рон указал рукой поверх деревьев там, где они темнеющей линией смыкались с небосклоном. Альвар не сразу, но увидел легкое дрожание крон. Сейчас он ощутил и вибрацию земли под ногами.

– Они идут со всех сторон, – Рон, наконец, сделал глоток из бурдюка. Протянул его Колпу. – Не уйти. Стинхи идут за нами. Двух мнений быть не может. Если эти твари взяли след, то не остановятся пока не убьют нас.

– Как их остановить? – Гунн-Терра не устраивала такая перспектива.

– Они не ведают страха, – Колп вяло махнул рукой. – Остановить их может только смерть.

Тем временем треск сменился уже гулом падающих деревьев. Земля под ногами заметно подрагивала. Исполины прокладывали себе путь с той же легкостью, что и нож, проходя сквозь тело. Если раньше об их приближении можно было судить по легкому дрожанию крон, то сейчас уже было хорошо видно образующиеся прямо на глазах многочисленные провалы в, как до сих пор считал альвар, непроходимой чаще. Сомнений не осталось. Огромные твари прокладывали себе путь именно сюда, к лежащим сейчас в Круге людям.

– Колп, – вдруг сказал молчащий до этого Рон, – ты можешь еще попытаться уйти…

– Набегался я уже от него, – Следопыт зло сплюнул на землю. – Хватит. Чай, не мальчик уже, – он основательно приложился к бурдюку, потом благодарно рыгнув, вернул Валу.

Опустившись на корточки перед лежащими товарищами, он что-то зашептал себе под нос и принялся поочередно отирать им со лба пот.

Альвар нахмурился.

– А если снова запалить кругом костры? – не глядя ни на кого, спросил он.

Рон только покачал головой.

– Не думал, что закончу жизнь, сражаясь в Лесу – ровным голосом сказал Гунн-Терр. Он помолчал, потом продолжил: – У нас, у альваров, есть старинная поговорка: не важно, когда ты погибнешь – в расцвете сил или на закате своих дней; не важно, где ты погибнешь – защищая свой очаг или преследуя врага; важно, кто будет стоять плечом к плечу в твой последний час, и если это будут верные друзья, можешь уходить спокойным. – Он обвел взглядом охотников: – Я рад, что в последнем бою вы будете рядом.

– Мне жаль одного, – в тон ему сказал Рон, – того, что мы мало друг друга знали.

– Это точно, Гунн-Терр, из тебя бы получился отличный забойщик тварей, – улыбнулся Валу, обводя копьем гору трупов рядом с альваром.

– А из тебя, здоровяк, отличный таран для крепостных стен.

Мужчины громко рассмеялись, заглушив на время неумолимо надвигающийся гул от раскалывающихся деревьев.

Глава 2

Кар не сразу сообразил, сколько времени не дыша смотрел на артефакт, и только когда в груди совсем стало тесно, отверженец сделал вдох. Судорожно втянул воздух, шумно выдохнул. Пока разглядывал Серую Льдинку, близняшки-воительницы исчезли, не издав при этом ни звука. Как будто и не по россыпи мелкого камня передвигались, а по воздуху. Вислоухий даже не пытался отследить, куда направились посланницы Тын-Карантына, слишком большим оказалось разочарование. Столько потратить времени и сил, а что в итоге? В итоге получил пустой артефакт. Кар зло сплюнул себе под ноги. Как только не назывался в древних фолиантах этот артефакт. И Сосудом Силы и Вместилищем Искры Богов.

– Неучи! – сквозь зубы прошипел он, – религиозные дураки! – Кар не удержался и вновь сплюнул на пыльную землю.

Однако дело приняло опасный оборот. Их миссия оказалась на грани провала. Нечего было думать о том, чтобы показаться на глаза Судье с подобной добычей. Сам по себе и пустой артефакт имел ценность, но только не сейчас, когда решалась судьба Великого Города, а возможно, и всех живущих за Быстрой Водой.

– Ты что там замер у входа? – послышался позади голос Хвата. – Жарко там. Дежурство можно нести… – он осекся, когда увидел предмет в руках повернувшегося к нему лицом отверженца. – Это… это оно? Откуда…

– Принесли только что, – буркнул Кар, усилием воли сгоняя с лица разочарованную гримасу. – Ты уверен, что хорошо понял намерения Вождя?

– Разумеется, – в голосе шефа Тайного сыска промелькнули нотки раздражения. – Я свободно говорю на языке кочевников как на родном. Способен разобраться даже в сложных речевых оборотах. А в чем проблема? – От него не смогла укрыться озабоченность Вислоухого, и Хват, ткнув пальцем в сторону Серой Льдинки, сухо спросил. – Это подделка?

– Нет… Но и толку от нее… столько же. Пощупай сам, – Кар протянул артефакт. – Сразу поймешь, в чем дело…

Осторожно приняв серый куб в обе ладони, Хват через мгновение нахмурился:

– Мы так не договаривались. Вождь всех качиконов не из тех, кто слово не держит, но…

– …но и мы с тобой не качиконы, – закончил фразу отверженец. – Обмануть чебеха не грешно. Я не уверен, что Тын-Карантын вообще способен испытывать стыд за неблаговидные поступки, но данный случай точно не станет рассматривать как сделку с совестью. Скажу больше, Хват, мы сейчас для него обуза. Зачем оставлять в живых того, кто сделал всю грязную работу? Ему проще исчезнуть навсегда, а душа несчастного отправится на Доминию, подальше от суеты этого бренного мира.

– Здесь ты неправ, и это легко можно доказать, – шеф Тайного сыска вернул артефакт отверженцу. – Кто принес сюда Серую Льдинку? Хотя… не говори ничего, я и сам уже догадался. Если бы у этих красоток был приказ убить, поверь, мы бы уже удобряли пыльную степную землю. Речь не о том, что Вождь не способен отдать такой приказ. Очень даже способен, если решит, что это на пользу. Тогда все будет проделано быстро и без всяких обходных маневров, – Хват ненадолго замолчал, словно раздумывая. – Я присутствовал при их последнем разговоре. Судья четко дал понять степняку, что знает о Серой Льдинке все. Это вполне конкретное предостережение для делового партнера, чтобы не подсовывал фальшивки. Вождь из тех, кто понимает с первого раза, иначе не сидел бы в Золоченом Седле. И если нам принесли не то, что требуется, значит, Первейший из качиконов изменил условия договора в одностороннем порядке, – Хват снова замолчал, задумчиво постукивая мысом сапога по залипшему в пыльную землю камешку. – А мы не в том положении, чтобы упрекать его за это.

– А не выйдет, как в детской дразнилке? – усмехнулся Кар. – Принеси то, принеси это, загибай пальцы на руке по очереди, а в итоге получи кукиш в награду…

– Нет, – поразмыслив немного, ответил Хват. – Пока у Вождя слишком много своих проблем. Ты сказал, что принесли не фальшивку. Насколько вещь ценная? Не в сравнении с истинной Серой Льдинкой, а вообще?

– Ценная, – Кар подбросил на ладони матовый куб. – Это… как бы объяснить… Своего рода пустой сосуд. Всего лишь – оболочка. Редкая вещь. Точнее редчайшая, – Кар бросил быстрый взгляд на Хвата, будто размышляя, продолжать или нет. Замявшись на мгновение, все же решился. – Но, то, что нужно Судье – сосуд полный.

Они посидели некоторое время в тишине, каждый думал о своем. Наконец Хват сказал.

– То есть как я понимаю из твоих осторожных слов, – тут он позволил себе легкую усмешку, давая понять собеседнику, что от него не укрылись сомнения его визави, – наполнить сосуд умникам из Магистратуры не по силам.

– В полном сосуде кроется великая мощь, – в голосе отверженца послышалось возбуждение. – Если бы могли сами наполнять Льдинки мощью богов, все было бы совсем иначе… – Он бросил быстрый взгляд на Хвата. – До нас доходили слухи, что Анклав Мастеров тоже работает над этим вопросом. Доподлинно неизвестно, как далеко они продвинулись в своих изысканиях… – Кар неожиданно замолк, сжав кулаки так, что побелели костяшки. Потом выдохнул с неприкрытой злостью: – Эти крысы, испокон веков укрывающиеся в высоких скалах за спинами альваров, умеют хранить свои секреты.

Хват опустил глаза. Вислоухий не часто показывал свои эмоции. Тут явно скрывалось что-то личное. Шеф Тайного сыска сделал в голове пометочку – разведать по возвращении, что связывало отверженца с Анклавом Мастеров.

– Ладно, – тем временем уже более спокойным тоном продолжал Кар. Он махнул рукой, словно отгоняя свои мысли. – В общем, если принесем пустышку, Судья вряд ли обрадуется.

Какое то время соратники молчали.

– Тогда без Вождя нам задание не выполнить. Если он прислал достаточно ценную вещь, – принялся в слух рассуждать Хват, – то дал понять, что готов выполнить свою часть сделки, но не сразу, а после решения некоторых первоочередных проблем. Я это так понимаю. К вечеру двинемся в сторону Срединных Земель. Путь неблизкий, но и Тын-Карантын сейчас вряд ли сильно спешит. Как сказал бы Судья, задействован максимальный протокол безопасности. Попытки пересечься с Вождем в степи – бесполезное занятие.

– Все так, – отверженец не стал возражать, хотя и не разделял в полной мере уверенность напарника. Он молчал, напряженно размышляя над создавшейся ситуацией. Сейчас он решал, можно ли доверить Хвату одну из самых сокровенных тайн, о которой знал очень ограниченный круг людей из самого близкого окружения Судьи и Верховного. Судья напрямую ему не говорил, но Кар догадывался, что к этой тайне не допускались даже остальные Хранители. Ни Алхимик, ни Лесничий, ни Страж. Поколебавшись, он все-таки рассудил, что без помощи Хвата осуществить задуманное не удастся. К тому же глава Тайной канцелярии был человеком, так же как и сам Кар, особо приближенным к Судье. Только задачи до сего дня они выполняли, хоть и совместные, не во всем пересекающиеся между собой. Такого негласно заключенного паритета тайные эмиссары Судьи старались всегда придерживаться.

На губах Хвата блуждала ироническая улыбка. Кар не сразу сообразил, что пока он вел сам с собой этот мысленный диалог, тот все это время внимательно рассматривал его. «Забери тебя Ушедшие!» – выругался про себя Кар. Глава Тайной канцелярии, конечно же, не обладал Даром, однако его с лихвой заменял жизненный опыт и феноменальная интуиция сыскаря.

– Прыгай, тут невысоко, – произнес Хват свою любимую присказку.

– На это большого ума не требуется, – стараясь скрыть раздражение, произнес Кар. – Оттолкнулся ногами, а дальше – будь, что будет. Не мой метод. – Вислоухий поднял взгляд на висевшую у горизонта Доминию. – В трех ночных переходах отсюда в сторону Водной Глади находится одно очень интересное местечко, – он сделал паузу, намереваясь заинтриговать Хвата, но тот только лениво отмахнулся. – Маши-маши, – сварливо протянул Кар. – Только об этом месте знает лишь Верховный, да наш Хозяин. Мое дело предупредить…

От Кара не укрылась легкая тень, промелькнувшая по лицу напарника. «Один-один», – пряча усмешку, подумал отверженец. Он все-таки сумел уесть этого умника.

– Так как ситуация кардинально изменилась, нам придется навестить покинутое святилище Ушедших Богов, – Кар с удовольствием наблюдал, как в недоумении поползли на лоб брови главы Тайной канцелярии. Тому, правда, хватило выдержки не задать глупых вопросов. – Заберем то, что требуется, тогда и отправимся в Срединные Земли. Пока суть да дело, может, какое известие и от Вождя придет.

Кар выдержал паузу, тем самым как бы давая разрешение на вопросы. Но Хват лишь молча кивнул, как делал всякий раз, когда отверженец корректировал планы, ссылаясь на полученные от Судьи указания.

– Этой ночью у меня второй дозор, – потянувшись всем телом, сказал Хват, поднимаясь с пола пещеры. – Разбудишь, когда придет время караулить, – сонно позевывая, глава Тайного сыска направился к лежанке. Устроившись поудобнее, он через несколько мгновений размеренно засопел.

«Мне бы так научиться, – с завистью подумал Кар. – Даже если и не моя была бы сейчас очередь дежурить, вряд ли сумел бы заснуть». Не простой он человек, Хват. Ой не простой. Но это и понятно. Вряд ли дураку удалось бы дослужиться до главы Тайной канцелярии. И ему всегда благоволил Судья. В который уже раз Кар почувствовал легкий укол ревности. Судья никогда не выделял кого-то из них, но отверженец так и не смог за все эти годы смириться, что у Хозяина, помимо него самого, есть еще один любимый пес.

Ему всегда хотелось, как следует покопаться у Хвата в голове. Но сыскарь был не прост. Всегда держался начеку. По мере надобности Кар иногда применял к Хвату легкое воздействие, да и то старался этим не злоупотреблять. Не ровен час – заметит, а в открытую заполучить такого врага и врагу не пожелаешь. Отверженец мысленно улыбнулся получившемуся каламбуру. Несколько раз он, подгадывая момент, подкатывал к Судье с предложением применить к Хвату Дар, так сказать, для выяснения верноподданнических настроений. Тот его всегда внимательно выслушивал, кивал, но ни разу не дал на то своего согласия.

«Ладно, оставим до лучших времен, – Кар с трудом оторвал взгляд от мирно спящего сыскаря. – Столько всего нужно сейчас обдумать».

Очень хотелось верить, что Хват правильно понял намерения Вождя кочевников. В противном случае, выходило все совсем уж нехорошо. Кар не считал себя знатоком в вопросах политики степного народа и не взялся бы предсказывать дальнейшие намерения Тын-Карантына. Если среди качиконов начнутся реальные сражения за обладание Золоченым Седлом, то собрать армию, достаточную для завоевания Великого Города, не сможет ни один из вождей. И тут правота Хвата становилась очевидной. Помочь Тын-Карантыну укрепить его власть – значит ускорить выполнение миссии. Лишь бы не закончились у Вождя амбиции после похода в Срединные Земли. В том, что захват произойдет быстро и без особого труда со стороны качиконов, Кар не сомневался. Немногочисленное население сразу покинет свои дома при первом же слухе о приближении степной орды. Побегут в направлении Великого Города, надеясь на защиту высоких и крепких стен. Совет Хранителей едва ли обрадуется такому развитию событий. Кого-то, возможно, и примут, но большую часть беженцев завернут обратно еще на ближних рубежах. Лишние рты не нужны никому. О людях правители помнят при сборе налогов, но тут же забывают во времена бедствий.

Кар взвесил на ладони кубик энергонакопителя. Отверженцу нравился этот термин. Слово было не обычное, а как будто из другого мира. Впервые его значение растолковал старейшина в общине Скорби. Тот говорил, что эта самая энергия находится во всем – в лучах Орфиуса, в порывах ветра, в стремительно текущей горной реке, в бьющих из облаков молниях. В стародавние времена, когда Ушедшие спустились в этот Мир, они научили людей собирать энергию вот в такие кубики, но потом с Великим Уходом знания были утеряны. Многое бы Кар отдал сейчас, чтобы отыскать их. Но пока единственная надежда была на Серую Льдинку. Без нее весь план Судьи не стоил и дохлой собаки.

Стараясь не шуметь, отверженец достал Книгу Просвещения, поискал глазами, куда бы пристроиться, чтобы на страницы падало достаточно света от безучастной Доминии. Сел неподалеку от выхода из пещеры, расстелил на плоском камне тряпицу, чтобы не поцарапать переплет, и неспеша вытащил из-за голенища тонкий стилет. Кару не раз доводилось работать со старинными рукописями и манускриптами, и он хорошо знал, что действительно ценные образцы нередко имели свои секреты. Потайные секреты. Кар осторожно поддел тонким лезвием одну из трех золоченных застежек, скрепляющих кожаные переплеты. Так и есть. Застежка с легким звоном отщелкнулась, обнажив с тыльной стороны малозаметный, но острый шип. Скорее всего, за несколько столетий яд, покрывающий жало, успел разложиться, утратив свои смертельные свойства, но Кар совершенно не желал проверять это на себе. В свою бытность работы в Магистратуре Великого Города он достаточно наслушался жутких историй от убеленных сединой архивариусов.

С настоящими, не новодельными, фолиантами следует держать ухо востро. Предшественники делали все, чтобы мудрость, хранившаяся в них, не досталась непосвященным. В ход шли всевозможные ухищрения. Отравленные шипы и пропитанные ядом страницы были не единственными сюрпризами для искателей древних знаний.

По иронии судьбы, одним из этих драгоценнейших источников знаний владели полуграмотные кочевники, не представлявшие, что может почерпнуть из этого поистине бесценного фолианта образованный человек. Разумеется, в том случае, если сумеет продраться через громоздкие устаревшие обороты речи и иносказательный стиль повествования.

На сегодняшний день в хранилищах Великого Города под семью замками хранились пять копий Книги Просвещения. Точной даты их создания, как и имен писарей, установить не представлялось возможным. Высшая коллегия архивариусов склонялась к тому, что все копии созданы во времена правления Арчи Мудрого. Однако вопрос, какая именно копия была ближе к оригиналу, а какие создавались с других копий, до сих пор вызывал ожесточенные дискуссии в научных кругах.

Для составителей Книги, большинство артефактов Ушедших Богов представляло собой лишь объекты религиозного поклонения.

Кар много времени провел в частных беседах с архивариусами, исподволь касаясь этой проблемы. В Магистратуре Великого Города работали не дураки. Даже Хват, с его извечной дурацкой ухмылкой, называя их умниками, отдавал им должное. В приватных и неспешных беседах за бутылочкой Лаврейского большинство ученых мужей склонялись к тому, что буквально принимать на веру написанное в древних манускриптах не следовало.

Зачастую инструкции по применению тех или иных артефактов древние авторы считали некими ритуальными действиями и даже пытались домыслить что-то свое, всерьез думая, будто восстанавливают утраченные со временем традиции. С каждой новой копией изначальный текст искажался, порой до неузнаваемости, переписчики применяли различные формы сокращений, переставляли местами буквы, а иногда и целые слова, приводя в отчаяние тех, кто надеялся выудить из манускрипта хоть какие-то крупицы смысла.

«Надо же, – усмехнулся Кар. – Я сумел реализовать давнюю мечту Судьи. Взял в руки первоисточник. Может, стоит поискать здесь информацию об энергонакопителях? – Он тихо хмыкнул: – Мощь Богов! А что, звучит неплохо. Если Судья прав, и Серая Льдинка позволит оживить древний механизм, то их тогда ничего не остановит. – По лицу Кара блуждала безумная улыбка. Он не замечал, что в последнее время стал думать о Судье не как о своем Хозяине, а как о равноправном компаньоне.

* * *

При первом же взгляде на страницы Книги отверженец понял, что это подлинник. Он до последнего ожидал увидеть «пустышку». Через его руки прошло такое множество подделок, а некоторые были выполнены поистине мастерски. Червь сомнения грыз его с того самого момента, когда Кар впервые увидел фолиант.

Книга не была рукописной. Текст и небольшие иллюстрации, сопровождавшие каждый новый абзац, оказались выполнены методом монохромной печати. Этот термин был известен небольшой группе просвещенных, а вот сам метод, как и многое остальное, безвозвратно утерян. И лишь заглавные буквы в предложении украшались ручной росписью цветными красками. Представить, что люди, не разбиравшиеся в сути древнейших технологий, могли пользоваться книгопечатанием, было трудно. Но факт оставался фактом, и это означало, что Книга Просвещения едва ли создавалась в единственном экземпляре. Выходит, их планировалось выпустить несколько штук, и возможно где-то существуют и другие. Нужно только хорошенько поискать.

Косвенно этот вывод подтверждался простейшим умозаключением: не могли рукописные копии отдельных страниц Книги быть сделаны только с одной единственной реликвии кочевого народа. Сами качиконы этим не занимались и чебехов не спешили допускать до Книги Просвещения. Только чрезвычайные обстоятельства заставили Вождя передать реликвию на хранение чужеземцу, да и то – не первому встречному. Выбирая между качиконами и чебехами, Тын-Карантын из двух зол предпочел меньшее. Чужестранцы понимали ценность Книги и были заинтересованы в ее сохранении, а заодно и не смогли бы использовать в качестве аргумента в борьбе за власть над степными народами.

Книга Просвещения – величайшая ценность, но Кар, не задумываясь, обменял бы ее на заряженный энергонакопитель, если бы представилась подобная возможность. Обменял бы, даже не открывая старинный деревянный переплет с застежками. Знания стоили дорого, но сохранившиеся технологии Ушедших – еще дороже.

«Стоп!» – остановил он себя, внимательнее присмотревшись к переплету. Тот был гладким, совершенно не имел потертостей, кои однозначно должны были появиться по прошествии стольких лет. «Все-таки новодел?» – мелькнула страшная мысль. Кар поднес книгу поближе к глазам. В нескольких местах он разглядел мелкие и неглубокие порезы, будто кто-то проверял переплет на прочность. В левом нижнем углу темнело пятно. «Жгли ее что-ли?»

В Вислоухом проснулся дух исследователя. «Вряд ли, – он покачал головой, ведя внутренний диалог сам с собой. – Больше похоже на следы кислоты». Кар даже понюхал переплет. По всей видимости, его предшественник или предшественники также заинтересовались этим странным материалом, стилизованным под ценную породу дерева. Похож на хорошо отшлифованный тик, растущий в высокогорьях Белых Скал. Но именно что только похож. «Ковырнуть ее стилетом?» – мелькнула было кощунственная мысль, но Кар усилием воли остановил себя. Если уж исследовать материал, то, что называется, не на коленке, а по всем правилам, в секретных катакомбах Магистратуры. Вообще хорошо бы изучить переплет под увеличителем. Ради такого случая Судья выбьет допуск к прибору у Архивариуса. Мысли бежали, обгоняя одна другую. Кар даже потряс головой. «Это все после, – усилием воли осадил он себя. – Если вообще удастся доставить реликвию под защиту стен Великого Города. Соберись, Кар!» – Биение сердце глухо отдавалось в висках, точно напоминая, как неотвратимо утекает время.

Отверженец осторожно перелистнул несколько страниц, заинтересовался миниатюрами, сопровождавшими текст. Контуры людей, строений и животных легко угадывались, но смысловое содержание сцен далеко не всегда можно было понять интуитивно. Энергонакопитель, если он где-то и изображался, то, скорее всего, слишком мелко, поскольку в центре миниатюрного рисунка всегда присутствовала фигура одного из Ушедших. От людей они отличались только размерами и величественной позой. Боги либо что-то предлагали крохотным человечкам, держа это на раскрытой ладони, либо указывали рукой вверх. Что они хотели этим сказать, понять было трудно. «Намекали на Вечнозеленые луга Доминии? А может, предлагали следовать за собой в безбрежные дали? Или куда-то в очередное светлое будущее? – Кар осторожно перевернул следующую страницу. – Вряд ли Ушедшие настолько отличались размерами от людей, – размышлял он. – Это бы сильно осложняло коммуникацию. Скорее, художник не знал другого способа передать Их величие». В отличие от человечков, они выглядели внушительно, не суетились, не спешили, как и подобает мудрым наставникам.

Отверженцу вспомнились его же собственные слова относительно разряженного куба. Стоило поискать в тексте упоминание о сосуде. Возможно, составители Книги Просвещения понимали, что собой представляет матовый кубик со скругленными гранями. Сложность состояла в том, что специальные термины, использовавшиеся древними авторами, ничего не говорили ныне живущим. Кар постоянно встречал слова, казавшиеся бессмысленным набором букв, хотя общий смысл текста уловить удавалось, благодаря упоминанию знакомых понятий. К сожалению, и пользы от такой расшифровки не прибавлялось.

Кар зевнул. Усталость брала свое. Он привычно раскрыл Дар. Тишина и покой. Песчаная почва щедро отдавала накопленное за день тепло. Но почему-то ему стало зябко.

* * *

Хват спокойно относился к тому, что лишь номинально являлся главой тайной миссии в земли кочевников, и прекрасно понимал свои обязанности. Он должен создать общие условия для выполнения задания, а основная его часть поручена Вислоухому. Будь на месте нынешнего шефа Тайной сыскной канцелярии кто-то другой, его текущее положение дел могло и не устраивать. Не каждый согласился бы добровольно поступиться властью в пользу подчиненного. Впрочем, Хват не рассматривал отверженца в качестве потенциальной угрозы. В Тайной канцелярии были сотрудники, открыто жаждавшие повышения по службе, а некоторые и не скрывали желания занять его «теплое» местечко. Бедняги.

Конкуренции со стороны недалекого ума карьеристов Хват не опасался. Прежде всего потому, что изучил истории жизни нескольких предшественников на посту руководителя Тайного сыска. Одним из них был сам нынешний Судья. По воспоминаниям тех немногих, кто застал его на прежней должности, отличался целеустремленностью, безграничным патриотизмом, кристальной честностью и безжалостностью к врагам Великого Города. Оттого и обратил на себя внимание Совета Хранителей, а позже и вошел в их число.

Согласно законам Города, главу Тайной сыскной канцелярии всегда назначал Верховный, и делал он это после того, как кандидатура, выдвинутая Судьей, получала одобрение со стороны Стража. Предполагалось, что такая процедура позволит выдвинуть на ответственный пост достойного человека с безупречной репутацией. Как правило, кандидатов бывало несколько, и с первого раза не утверждали никого. Только после долгих обсуждений и тщательного рассмотрения биографии претендента. Формально шеф Тайного сыска подчинялся Судье, но чуть ли не официально считался «двойным агентом», поскольку мало кто верил, будто Страж позволит поставить на ключевую должность человека, на которого не сможет влиять.