Бесплатно

Вилльям Шекспир. Статья I

Текст
iOSAndroidWindows Phone
Куда отправить ссылку на приложение?
Не закрывайте это окно, пока не введёте код в мобильном устройстве
ПовторитьСсылка отправлена
Отметить прочитанной
Шрифт:Меньше АаБольше Аа
 
Извѣстно
Опасности, что онъ (Цезарь) ея опаснѣй.
Мы съ ней два льва: въ одинъ родились день.
Но только я и старше, и грознѣе[2].
 

Когда наконецъ Бэконъ видитъ судьбу Цезаря въ томъ, что онъ прощалъ своихъ враговъ для того, чтобы этимъ великодушiемъ обезсилить ихъ число, – то рисуетъ намъ также человѣка, который возвышаетъ выраженiе своего величiя на счетъ своей безопасности.

Очень характеристично, что Бэконъ между человѣческими страстями на первомъ планѣ ставитъ честолюбiе, а властолюбiе и любовь причисляетъ къ нисшимъ. Она ему столь же чужда, какъ и лирическая поэзiя. Но въ одномъ случаѣ придавалъ онъ ей трагическое значенiе. И именно на этомъ случаѣ основалъ Шекспиръ свою трагедiю. «Великiя души и великiя предприятiя», думаетъ Бэконъ, "не совмѣстны съ этой нисшей страстью, которая является въ человѣческой жизни то какъ сирена, то какъ фурiя. Однако, прибавляетъ онъ, «Маркъ Антонiй представляетъ въ этомъ отношенiи исключенiе». И дѣйствительно, о Клеопатрѣ, какъ ея изобразилъ Шекспиръ, можно положительно сказать, что она, по отношенiю къ Антонiю, была одновременно и сиреной, и фурiей".

Но съ этой ли точки зрѣнiя смотритъ Гервинусъ на Шекспира. Вѣренъ ли онъ бэконовскому воззрѣнiю на поэзiю?

Отвѣтъ будетъ болѣе, чѣмъ на половину, отрицательный. Гервинусъ прибавляетъ много своего, чисто нѣмецкаго и притомъ филистерски-нѣмецкаго; это не строгое, вѣрное себѣ и богатое результатами воззрѣнiе Бэкона, а часто воззрѣнiе самаго обыденнаго моралиста. Смѣшно, конечно, говорить о безнравственности Шекспира, – но едва ли не комичнѣе отыскиванiе въ Шекспирѣ узкихъ мѣщанскихъ понятiй о нравственности.

Видѣть въ смерти Дездемоны воздаянiе за то, что она вышла за мавра противъ воли родителей – мысль пошлая и съ христiанской точки въ высшей степени безнравственная (сего ради оставитъ человѣкъ отца своего и матерь свою), – а къ ней именно приводитъ Гервинуса желанiе опровергнуть тѣхъ, которые полагаютъ, "что духовная высота неразлучна съ вольнодумствомъ и свободными нравами".

Удивительно! Шекспиръ проповѣдующiй мѣщанскую мораль! Такое практическое отношенiе къ Шекспиру, по истинѣ, изумительно.

«Что за человѣкъ былъ бы Шекспиръ, – говоритъ Куно Фишеръ, – если бы онъ напримѣръ дѣйствительно создалъ въ Ромео и Юлiи трагедiю любви, для того, чтобы показать, какъ гибельна можетъ быть эта страсть, когда она переходитъ надлѣжащую мѣру, и что поэтому должно беречься въ подобномъ случаѣ вести дѣло дальше, чѣмъ слѣдуетъ? Если бы такъ, то онъ съ фантазiею величайшаго поэта соединялъ бы умъ обыкновеннаго (обыденнаго, дюжиннаго) нравоучителя, а подобное соединенiе не могло быть возможнымъ. Дѣлать шекспировскихъ героевъ отвѣтственными за ихъ страсти было бы дѣйствительно столь же умно, какъ еслибы кто вздумалъ сказать облакамъ: у васъ не должно быть такъ много электричества, чтобы вы не бросали такихъ большихъ электрическихъ искръ, такихъ губительныхъ ударовъ; потомучто вѣдь вы же видите, что своею молнiею вы легко зажигаете наши дома; поэтому и держитесь въ надлежащихъ границахъ (И. Н. Ф. Т. I, 252)».

Этими именно словами можно отвѣчать Гервинусу на его излишнюю заботливость о нравственности; заботливость, доходящую до того, что онъ не безъ паѳоса восклицаетъ: "какъ много лишняго щекотанья чувственности[3] устранялось (въ шекспировское время) и отъ зрителей, и отъ актеровъ только тѣмъ обстоятельствомъ, что на сценѣ не было женщинъ. Какъ облѣгчало это для зрителей и для актеровъ заботу о сущности искуства" (стр. 163).

Послѣ этого такъ и ждешь, что г. Гервинусъ станетъ сожалѣть, что женскiя роли въ операхъ исполняютъ женщины, а не кастраты, какъ это бывало въ доброе старое время.

Это подкладыванiе нравственныхъ сентенцiй подъ шекспировскiе характеры, это непониманiе жизни, вселюбящей и порою иронической, это умышленное тяготѣнiе къ выводу нравоученiй, – безъ сомнѣнiя сильно препятствуетъ Гервинусу взглянуть Шекспиру прямо въ глаза, спутываетъ его понятiя и доводитъ его иногда до скопческаго мiровоззрѣнiя.

И это бэконовская философiя? И это требованiе Бэкона, чтобы люди и ихъ страсти изображались живьемъ, "em ad ivum"?[4].

У Гервинуса есть этотъ "страхъ генiя", la crainte du gènie, который по Гюго составляетъ начало вкуса. Пародируя Фейербаха, мы прибавимъ: "но не конецъ его".

Въ самомъ дѣлѣ, во всей книгѣ многоученаго професора замѣчается, что уваженiе къ Шекпиру не родилось въ груди автора, что это не живое, органическое чувство, а прошлое, завѣщанное преданiемъ. Гервинусъ зналъ напередъ, что Шекспиръ великiй поэтъ; онъ на слово повѣрилъ этому, онъ не почуялъ этого и не увѣровалъ въ Шекспира. Въ немъ мало любви къ поэту, на изученiе котораго онъ посвятилъ много лѣтъ и «изъясняя котораго, извлекалъ для себя благороднѣйшiя наслажденiя». Оттого этотъ сдержанный, и даже сухой тонъ; это подъ-часъ утомительное изложенiе. Онъ не любитъ Шекспира душой, всѣмъ сердцемъ и всѣмъ помышленiемъ; онъ хладнокровно изучаетъ его, какъ нѣчто весьма интересное, «etwas höchst interessantes». Въ его книгѣ много дѣльнаго краснорѣчiя, много прекрасныхъ замѣчанiй, и ни одного племеннаго, задушевнаго слова.

2По переводу г. Михайловскаго. Переводъ этотъ, помѣщенный въ IV книгѣ Современника за нынѣшнiй годъ, вообще весьма удовлетворителенъ: на немъ замѣтно влiянiе дружининской манеры переводить Шекспира. Антонiй удался г. Михайловскому лучше всѣхъ. Физiономiи и языкъ другихъ лицъ подведены подъ одинъ колоритъ, и это главнѣйшiй недостатокъ перевода. Такъ, личность Каспи и его небрежная, медвѣжеватая, если такъ можно выразиться, рѣчь совершенно упущены г. Михайловскимъ. Мы замѣтили также нѣсколько плохихъ стиховъ и даже «съ единены» вмѣсто «соединены» – это непростительно. Поэтъ долженъ быть мастеромъ своего стиха, а не наоборотъ. Это все равно, что не умѣя рисовать браться писать большую картину.
3Не принадлежитъ ли Гервинусъ къ ярымъ защитникамъ женской эмансипацiи?
4Гг. нигилистамъ, считающимъ себя послѣдователями Бэкона, не дурно бы принять это къ свѣдѣнiю, а равно и то обстоятельство, что Бэконъ въ поэзiи видѣлъ нѣчто «божественное». Или ужь пора и Бэкона по боку? Невѣжество, такъ полное невѣжество!
Купите 3 книги одновременно и выберите четвёртую в подарок!

Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке:

  1. Нажмите на многоточие
    рядом с книгой
  2. Выберите пункт
    «Добавить в корзину»