Тетради. Стихи

© Дарья Черноусова, 2020

ISBN 978-5-0051-2916-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Мелодия – по хроматической…»

 
Мелодия – по хроматической,
Клавиш едва касаясь.
Мотив антилирический,
По барабанам – заяц.
 
 
И сказочный, и дремлющий,
Жестокий, пьяный ветер.
И античеловеческий
Мой город, злой, как дети.
 
 
Решительно страдающий
Заплакал кроткий вечер
С той необъятной разницей,
Что не обнять за плечи.
 
 
Растерзанное, странное
Внутри пылает сердце,
На перекрестке каменном —
Растаявшие свечи.
 
 
Кленовый лист на мраморе,
Как барельеф застывший.
И самоцветным лаликом
Он расцветает пышным.
 
 
Душою растревоженной
Приник поэт, ликуя.
И в сюртуке поношенном
Ждет он поцелуя.
 

«Жизнь – зазеркалье надежд…»

 
Жизнь – зазеркалье надежд,
Бесхребетных – за борт.
Царство дремучих невежд,
Где забыт высший сорт.
 
 
Вниз, по наклонной – Земля,
В океан нечистот.
Только лишь слышится лязг
Поржавевших оков.
 
 
Звонкой монетой плати
За свободу и мысль,
Буквы с мальства затверди,
И молчи, и молись.
 
 
Призрачен клин журавлей,
И не виден полет.
Каждый сезон – все теплей,
Восковой тает лед.
 
 
Предком завещанный Дом
И жемчужный рассвет
Сломит неистовый шторм
И рука королей.
 

«День опрокинулся яшмовой чашей…»

 
День опрокинулся яшмовой чашей.
Сине-зеленое небо. А дальше —
Лошади-тучи, крылатые боги
Днем оросили лесную чащобу.
 
 
Ливень – потоком, фонтаном из рога
Моет до блеска дома и дорогу,
Город и камни убрал акварелью.
Тучам неважно, какой день недели.
 
 
Только зонты, как цветки георгина,
Тесно толпятся, спешат в магазины.
Радуга пестрая – мост через небо,
Солнце идет по нему, как троллейбус.
 
 
Лужа – зеркальная плоскость природы,
Смотрит в нее попрыгунья-сорока.
Танцем любуются капли и ветви,
Светом зеленым и радужным светом.
 

«Живой очаг хранит тепло…»

 
Живой очаг хранит тепло
Стремлений прежних и побед:
Не важно, сколько утекло
Мятежных дней, суровых бед.
 
 
Храню в страницах лепестки
Засохших роз и память дат,
Когда весенние ростки
Сулили спелый виноград,
 
 
Лились мелодии из уст,
И книги оживали в них,
Был чуток к счастью тонкий вкус,
И разум – безупречно чист.
 
 
Очаг согрел, тревоги нет,
И новый день несет мне весть
О том, что ветер снял берет,
И чудо, безусловно, есть.
 

«Кот-луноход таращит глаза в потолок…»

 
Кот-луноход таращит глаза в потолок,
Ходики бьют пять часов,
Тени тихо ушли погулять за порог,
Муза приходит на зов.
 
 
Шаг вперед, и словесный узор,
Словно шпага, впивается в грудь.
И весь день позабыт, словно сор,
Неимущего жалкий путь.
 
 
И, ломая привычный сервиз на столе,
Бумага исписана в кровь,
Позади оставляя сто лет
Полунемого слов.
 
 
Ранит муза, и душу вон
Прогоняет клоун, шутя.
И в голове: Джон Донн,
Колокол бьет, взойдя.
 
 
И в темноте ключевой
Снова звучит мотив.
Ошеломительный, злой
Армагеддон из титр.
 
 
Ретроспектива чувств,
Ломкая вязь,
Вершина псевдоискусств.
И я
 
 
Где-то пытаюсь встать,
По середине войны,
Духа и разума распри
Под светом луны.
 
 
Пой же, гитара, псалмы
Вечным, ликующим снам,
Без смысла терзая умы
Проснувшимся утром лбам.
 

«В школе понял, я гнилой винтик системы…»

 
В школе понял, я гнилой винтик системы:
Я не крал видюхи и не постил мемы.
Я живу благодаря сбою в матрице:
Тот шуруп, что по теченью не катится.
 
 
И как ни сбивали меня с направления,
Создаю антиконформное мнение.
И тупые, скачущие обезьяны
Остаются для меня лишь толпой пьяниц.
 
 
От обнаженных тел мутит до ровоты,
Толпе не так далеко до идиотов.
Селфи-палки – в зубах, образ обезличен,
Смерть Земли на фото будет органична.
 
 
И плевок во след недавнему прошлому
Будет так бездарно изношен, опошлен.
И картинка HD будет на экранах:
На дороге, в кино, в фастфуд-ресторанах.
 
 
Кликай мышкой, играй, покупай и хавай.
Ты – продукт эпохи – заложен в заставку.
После не мечтай о других горизонтах:
Если ты не знаешь, не поставят двойку.
 

Ангел

 
Мечта – молитва во вселенной,
А в небе ангел бьется, пленный,
Хотел желание исполнить,
И вот – наказан птицеловом.
 
 
Он был не прав, мольбу услышав,
Какой-то проповедник лишний.
Летя, он промысел нарушил,
Проникся тем, чем грезят души.
 
 
Он впал к Всевышему в немилость,
Добро напрасно тратил, силы
И бьется в виртуальной сети:
В сто раз прочней обычной плети.
 
 
И перья сломаны, и вера:
Напрасно быть пытался первым.
Молитвы – строчки из писанья —
Древнее летописных знаний.
 
 
Их пишет инок одинокий,
Читает, может, эти строки.
Всевышний только наблюдает
За тем, как висельник страдает.
 
 
Плененный ангел – не у трона,
И не услышишь его стона.
И сотни стрел, блаженных мыслей
Забыты на столе неслышно.
 

«Трижды убить Дездемону…»

 
Трижды убить Дездемону,
Порвать на клочки мулету,
Учинить над рассудком вендетту,
Любимцем стать миллионов.
 
 
Крушить, и наградами мерить
И жизнь, уникальный феномен,
И смерть, что стоит там, у двери,
Без пошлых ироний.
 
 
И шкуру носить леопарда,
Первобытный знак превосходства,
Где врут, там требовать правды
Без страха, без мата и злости.
 
 
И в Терек, поэтом воспетый,
Словесной добавить краски,
И сбросить с властителей маски,
И взвесить все брутто и нетто.
 

Житие

 
Не верь своим чувствам и лжи фараонов,
Кружись вслед движению сфер во вселенной.
Для жизни одной или тысячи клонов
Достаточно знаний и мудрости древних.
 
 
Иглы острие прошивает пространство,
Подобно единственно верному слову.
И мир не пройти и во множество странствий
Для поисков сердцу уютного крова.
 
 
Ломая изгибы дерев, словно ветер,
Стремится душа воссиять в небосводе
Так ярко на той иль соседней планете.
И в памяти каждой – один тон мелодий.
 
 
Рождаются тысячи с новым оркестром
Романтиков, гениев, может, – подонков,
Свое занимают место в орхестре
Средь трупов живых или с голосом громким.
 
 
Так в чем же задумка, скажи, о Создатель,
Каким же пророкам нам верить, внимать
И есть ли еще хоть минута для счастья
Для света Земли, что исконная мать.
 

Сиреневый фонтан

 
Мой дождь – сиреневый фонтан,
Под ним – блестящий океан,
И рыбы плавают на ветках,
Касаясь облаков и света.
 
 
И торжество невероятных,
Волшебных солнечных обьятий.
Холодный, тающий источник
Фруктовых песен, колокольчик.
 
 
Звенят хрустальные сережки.
На листьях – бисерные мошки.
Кареты – мраморные тыквы —
Запряжены мышиной свитой.
 
 
Деревья все – из изумруда,
Рубин – в закате и в салюте.
И тени будто из шутихи,
В витринах – каменные лики.
 
 
И туч готические храмы,
Верблюды, конница и ламы
Шагают через город браво,
Ступая гордо, величаво.
 
 
Навстречу – праздничные флаги
Из органзы, цветной бумаги.
И шар воздушный – через край,
За ним спешат апрель и май.
 

«Дорога затерялась в дюнах…»

 
Дорога затерялась в дюнах,
В годах нестарых и неюных
Пустынным солнцем ослепленный
Я шел к тебе, о донна.
 
 
Менялись дни на ночи,
Шел, не смежая очи.
Лишь миражи вдали я видел
И редко – облачные нити
 
 
Ты в башне птахой заточенной,
Теряя перья, билась в окна,
Не принимая гордо пищи,
Не ведая, что кто-то ищет,
 
 
Взывает к пресвятому року,
Хранит твой локон.
Перенимая чей-то почерк,
Я создал очерк.
 
 
И, размышляя вслух в дороге,
Безумный, повторяю строки
По-древнерусски, по латыни…
Найду иль позабуду имя?
 
 
Рискуя путь пройти впустую,
Я верю, что найду живую.
И стены башни рухнут в бездну,
Ты, лебедь, улетишь в безбрежность.