Затерянные в сновидениях

Мы могли внезапно ночью, оставив все вещи в гостинице, улететь в другую страну, оглядываясь и меняя паспорта, как перчатки. С Бобинским чувством юмора и возможностями я не исключала такую опцию, как побег на Марс или Венеру. К тому же я сама была завязана не совсем приятными обстоятельствами, в погоне за приключениями и легкими деньгами – напоролась не на тех людей… Память о пистолете у виска моей сестры, жучки, камеры в квартирах, меняющихся и наплывающих на тебя по утрам невозможным пониманием местности. Время, когда мы играли с подставными покеристами, погони и игры в прятки, как кино, когда за нами бегала не лучшая половина Москвы… 90-ые они всем девяностые. Не верилось порой, что все происходящее реально, что все происходит с нами… Но мы исчезали…

Один раз по нелепым стечениям обстоятельств, подставив Таню, которую, все же одумавшись о содеянном, вытащил практически за волосы так называемый «брат», сдавший нас всех с потрохами, дабы спасти свою шкуру. Забыть такие вещи сложно! Да и опыт общения с бандитами преследовал меня всю жизнь, видимо наследство от отца. Я тоже была не просто «офисным работником» и в свое время за наши мелкие и крупные дела, мне был закрыт въезд в Россию на шесть лет, приходилось путешествовать кругами через Белоруссию на поезде, потом самолетом. В последствие все дела закрыли. Помогая Боби «осваивать» деньги через Россию, вкладывая их, в никогда не построенные лесные городки и объекты.

Но как говориться – сам дурак. Бумаги на последнюю сделку остались в бардачке нового BMW Х5, в незакрытой машине… увели ее вместе со всем содержимым.

Находясь в ЮАР он занимался подделкой дорогих производителей, таких как Ролекс и Картье, используя возможности ЮАР и ее драгоценные камни и металлы. Подделки были хорошего качества, я всегда говорила, что намного интересней нанять дизайнеров, сделать свою коллекцию необычных изделий. Наверное, нужно было настоять… Но со способностью нашего зависания в своих мирах на длительные месяцы и даже годы, а также разное время выходов их этих «трипов», мы так и не сталкивались бизнес интересами. Боби не мог поменять картинку мира, воспринимая женщин вокруг, как предметы интерьера, к тому же он не любил менять налаженный бизнес, не хотел никого посвящать в сокровенные дела.

Тем не менее в машине было какое-то количество украшений, и их все конфисковали. Мне потом звонили из полиции и просили прийти и доказать, что это все принадлежит мне. Пришлось врать, говоря, что это все подарки на помолвку… не помню уже что и куда улетело и кому это досталось, не нам уж точно. Думаю, это то, чем мы с Боби оказались похожи, легкостью приятия потерь, и всего, что касалось части материального, на тот момент Боби тоже относился к вещам легче.

В Марбеле, Малаге орудовала русская мафия и предложила нам вернуть машину, за пол цены. Это правда незадача, Боби не любит, когда ему указывают, что он должен и кому, это его «баранье» упорство завязало в узел и его и многих. Он приехал на стрелку с полицейскими, и всех участников кражи взяли, но и машину закатили в участок, для снятия отпечатков пальцев. Про бумаги же Боби забыл. Пока полиция не взяла его под белы ручки через пару дней, я к тому времени ничего не подозревая, улетела в Москву. Он даже не пикнул про свои проблемы, мы расстались и не виделись год или больше.

5 глава

Зависимость и судороги переключения

Снова появился ты прежде чем исчезнуть в снегах Сибири. Ах, если бы ты не появлялся! Как значительно легче была бы моя жизнь! Как много глупостей и стремительных поступков удалось бы избежать! Ты мелькал где-то рядом – я расцветала, ты исчезал и на то, чтобы привести себя в гармонию или подобие ее, уходило несколько лет. Иметь возможность спать, а не гонять с бутылкой текилы где-то по дорогам. Но как говориться, чем больше твое желание приключений, тем меньше ты с ними сталкиваешься. Пара магических знаков и заклинание невидимости – и никого, ты один. Жуткую тоску по тебе я хоронила в лесу чувством страха, но и то, не надолго. Приезжая в места из картин великих художников. Браво, славен наш край! Солнечная поляна, место где я была ребенком, ясно помня себя с двух-трех лет, заново переживая свой страх перед Фишером-маньяком, которого ночью видела на нашем огороде под балконом. Папа на работе-дежурстве, мама с первым попавшимся под руку орудием… Мне три года и я уже не сплю на балконе, смотрю на маму с топором, бледную, но героически решительную. Мама потом рассказывала, что она пережила за эти мгновения тихой ночи, его шаги, половина этажа, которая разделяла нас и этого чудища. Каждую неделю тогда люди в форме с собаками искали маньяка «поедающего» детей.

Про Фишера ходили разные байки. Говорили, что парень который видел из кустов как Фишер расчленил и сожрал его друга сошёл с ума. А маньяк был в свое время хирургом, так что, мне видеться не лицеприятная картина. Не знаю правда или нет, но страшно было до мурашек, особенно нам детям, знающим лес, окрестности, привыкшим к свободе и передвижению куда глаза глядят. С нами всегда ходила немецкая овчарка, охраняющая нас. Вот же манили меня воспоминания детского страха, а может быть ностальгия по детству и нетронутой природе… свободе… белым лебедям на озере, чистой Москва-реке! И еще, там меня никто не мог искать, это моя тайна, потайная. Там я приходила в себя, гуляя или ночую у реки, и возвращалась обратно более-менее наполненная. Но потом снова появлялся ты и все начиналось с начала! Наверно меня спасло желание летать, это желание притянуло меня в небо, постепенно затянуло в спорт, так как возможность работать за пределом своих возможностей всегда интересней монотонного действия: «ты-треш».

И мы полетели. Я подсадила Таню не небо, как она меня на сноуборд. Так и летали, между небом и землей, между снегами и облаками. Мы были опасной командой, за несколько лет стали абсолютными чемпионами России по фристайлу, но нам было мало и мало! Пошли прыгать и фрифлай, это сложнее, так как команда, это единое целое и если кто-то «косячит», то это отражается на всех. С нами прыгал парень, который, учился на работника «органов», беру в кавычки и умолчу каких, дабы не получить по шее в очередной раз, а то и по морде во второй и третий. Он познакомил меня, нас с уникальным! Удивительным человеком, который сыграет в моей судьбе, а также в судьбе моего отца важную роль.

Мы жили небом! Мы жили на дропзоне! Я помню, как мы пришли туда, желая пройти АФФ и хотели прыгать только с Русланом Витальевечем! И не зря, Руслан – прекрасное создание чести и рыцарства, ответственности и юмора. У сестры был другой инструктор, Сергей, тоже добрый и смелый человек. Засыпали мы с мыслью о небе и просыпались рано утром в четыре утра, дабы успеть доехать на машине до Коломны. Прыгали по двенадцать прыжков в день, однажды даже сделала двадцать четыре «прыга» за день на спор, но парнишка победил; мы прыгали на двух системах, устали «морто»! Постепенно все остальное стало не важно, мы переселились на дропзону, купив вагончик и живя в нем, только иногда выезжая в город за деньгами.

Я работала в «бесструктурной структуре», без названия и рода занятий и получала хорошие деньги. Хотя работа была не самой чистой, но и не самой сложной и долгой, задания были похожи одно на другое. Но довольно интересно было играть разные роли, красиво одеваться и ездить на дорогих машинах, ночевать в разных городах, ужинать с сильными мира сего. Иногда меня так завораживали мои заданные задачи, что хотелось быть с ними честной и… но нет, так было удобнее для всех, я точно знала, что беседы и завораживающие воображение истории были бы совсем иные, если бы можно было без грима и масок. От понимания всей возможной беды, что я им приношу своим вмешательством, сначала коробило, затем я привыкла верить, что все это – игры разума, я просто переигрываю их, этих покрытых славой и тайнами заговоров персонажей. Был даже один паренек, с кем я могла удрать от всего этого куда-нибудь, не важно куда, меня раздражал жучек. Я помню ковыряла его, надеясь убить слушающих звуком. Были те, кто ловил во время поиска нужных бумаг, но тут жучек и вовремя приходящий на помощь Игорь был рядом, радуя скоростью вмешательства. Помню только раз он опоздал и мне сильно досталось, и пара передних зубов теперь вставная. Били ногами. Но боль неотъемлемая часть нашей жизни и я принимала ее как должное. Всю жизнь готовила себя к пыткам, или возможно, это было памятью старых испытаний, переживаний прошлых воплощений, где на кострах много нас пожгли… Но это то, что было личным и о том не знал никто, даже сестра и мама думали, что я танцую в группе, как раньше или развлекаюсь. Как и следовало ожидать, свое желание твоей любви, я перенесла частично в небо, частично на окружающих меня людей, нет, без желание на сближение, только очень тонко и без мирского, без иллюзии.

Руслан – кремень и, как потом выяснилось, являлся директором дропзоны. Так что, ему было не до меня, да и статус не позволял. Любил он меня, как ребенка, нуждающегося во внимании, а также как свою воспитанницу и ученицу. Нянчился со мной, помню, как бежал встречать по полю, после отцепки… и первый и второй раз. Мне везло, я не отцеплялась от открытого парашюта, у меня был полный отказ, это психологически легче в разы. Время текло медленно, проникновенно и романтично, стирая все, что было до него-неба, вне его-неба. С ним по-другому не бывает. Оно затягивает и не дает оторваться от себя, не дает возможности, не вдоха не выдоха, заполняет все твое и свое пространство. И те, кто был там, даже имея предвидение, что этот прыг станет последним, все равно с улыбкой будут выходить из летательного аппарата и будут тречить в сторону заката. Адренолинорамантика!

Безграничные мечтатели о полетах, мы – все те, кто летал во снах, воплотил детские мечты о крыльях, невесомости, пусть на мгновение, но эти минуты полета были нашей вечностью. И теперь я не знаю, как могла жить без неба и как могу жить без него сейчас. Видимо, человеку все равно необходимо переключаться, даже если он занимается любимым делом, или нам все время нужна творческая энергия и мы влюбляемся и любим… в небо, море… И когда все чувства напряглись и нуждались в прояснении (позволю себе масло масленое, но по-другому не скажешь), я решила все испортить… и поводом к такому поступку стало твое пришествие на базу в Ступино… Долгожданная встреча поперек горла.

Завтра решающий день: я призвала тебя, соткав все грани до молекулярной точности оттенков и теней… спрятав все в малую точку… где-то глубоко – далеко… Я укладывала парашют, когда ты зашел в амбар… уже купила себе такую машину, как у тебя – Ауди а-6… Ты как всегда, в странной компании слишком земных… женщин. Может, это я тебя всегда зарисовывала слишком высоко, это только моя фантазия создавала тебя Божественным проведением… неземным созданием или ты бросал мне их в лицо как упрек моей вычурности?

Сейчас! Очень важно именно сегодня! Я хочу разобраться в этом раз и навсегда! Разрушить иллюзорные замки и созданных мною рыцарей… желаю наготы! Свободы! Я укладывала парашют, когда ты вошел в зал. Я почуяла твой взгляд на своих плечах и твое «нет» настолько зияло во всем, в движении, в походке, ты так боялся меня, моих проявлений, дикости… Кто же так тебя зацепил! Кто разрушил твое доверие к миру и людям! Кто явился твоим философским камнем… я теперь почуяла… Неуловимый запах той другой не твоей, но оставившей след, глубокий и гниющей… И ты уже не подпустишь никого, помыть и завязать рану…

– Ты прыгать? – спросила я.

– А ты что тут делаешь? – ответил ты… Мы оба знали все и просто улыбались, задавая глупые вопросы так и оставшиеся без ответа.

– Хочешь дунуть? Я уже отпрыгала, могу показать тут все.

Мы пошли в маленький, узкий, светлый и уютный вагончик, в которым мы с сестрой жили пока тренировались. Все стены в домике были увешаны нашими фотками или красивыми видами из журналов с нашими интервью, фотоотчетами соревнований по парашютному, и не только, спорту. Ты так и не понял, что это все было сделано специально для тебя, все это соткано для нашей последней встречи, потому что так невозможно умирать, каждый раз увидев тебя, на несколько недель или месяцев, даже лет. Ты давал мне тенденцию к саморазрушению, и я до сих пор только теряюсь в догадках, что же все-таки подвигло нас разлететься подальше и не встречаться более. Хотя ответ всегда один и тот же, любовь друг к другу затмила любовь ко всему остальному… ненасытная и все подчиняющая сила, кидающая нас в объятья…

 
Мы курили и… Мои желания меня краснеть упреком вынуждают…
И трудно так попридержать тот стон…
Что гибкостью из негой заставляют,
Изгибы изливать на лист бумаги…
И памятью прикосновений причиняют неудобство расстояний…
И не дают уснуть…
Так долг путь туда, где нежная игра все силилась отдаться
И улетая, не смогла расстаться, с тем, кто так долго хладен был
О боже, кто теперь поможет мне придержать мой пыл
До следующих свиданий?
Ну а теперь желание одно! Курить гашиш в распахнутые окна
И обдавать прохожих странным ритмом, мурашками по коже
И видеть, лицезреть как эти рожи, преображаются в красивое лицо.
Мой милый! Как же много расстояний!
Как долог день!
Как ночь длинна!
Зияющая тишина во мне кричит!
И светом брызжет та дыра, что сердце укрывает!
Мне мало твоего звонка!
И мало мне прикосновений!
Желание одно – пройти насквозь тебя
И не цепляясь за края, и не сломав не одного крыла!
Остаться рядом до поры, до срока, что не заставит утонуть,
И вовремя отправит в путь.
 

Ты не смотрел на меня… так пристально, что обдавало то жаром, то холодом твоей отчужденности и нашей откровенной не понятной принадлежности друг другу без ожидания совместного… без надежды на близость и единение… Мы еле сдерживали стон, безмолвный, но такой громкий и безнадежный, такой истовый своим пониманием того, что твоя и моя воля, как сталь острая и беспощадная к эмоциям, сбивающая в хаос. Мы, ты и я, понимая, что сбой контроля приведет к невозможному по силе срыву, к вечному, дикому желанию быть одним… И я поняла, что это последняя встреча в этой жизни! Что более мы никогда не увидимся. И стало спокойно и пусто, холодно и больше не хотелось ничего! Ты отвернулся, сдерживая дрожь, я прильнула к стене, пытаясь вдавиться в дерево, дабы не перехватить твоего взгляда, тогда бы ничего не спасло… И тут произошло нелепое, я поняла, что я сталкер, могу по-другому… Поняла, что по сути стараюсь за тебя, вместо тебя, не дать тебе же самому, причинить боли тягой быть со мной, но неверием в эту возможность… Повернувшись лицом, смотря прямо в глаза беспощадно к тебе, твоей борьбе не за что с собственными тараканами! Я пустила в ход все, обаяние, юмор, лукавство, выпуская все свои чувства, без демонов и желания чего-либо получить взамен… без всего того, что мешает наслаждаться всем, что происходит сейчас. Моя улыбка стала всепонимающим отражением произошедшего во мне сдвига, прозрения, произрастания в свою природу и приятие своего женского, со всеми вытекающими последствиями и, как неожиданно было подмечено, бонусами. Ты же, вскочив, как ужаленный, вылетел из домика раненным бомбардировщиком и стремглав побежал прикрывать свою слабость, имеющую тенденцию стать твоей силой, прикрывать ее земными девчонками… Мне стало легко и весело, свободно… но потом снова вернулось старое, фрустрация, иллюзии так просто не желают расставаться… неизжитое, якорем цепляя меня за дно, такое темное и тяжелое, такое глупое и беспокойное… безнадежное и искренне влюбленное в тебя, мой друг!

Но я уже это пережила… пролилась, просочилась теплой водой в самую узкую трещину миров. Теперь необходимое осознание догонит меня топором в спину… Что бы я не начинала, куда бы не убегала, всегда вижу и чувствую твое дыхание, совсем близко, рядом… усмирить свой разум и чувства, выполнить почти не посильную задачу, всеми частями вцепляясь за это «почти»… достигнуть гармонии, прийти к пониманию между своим «хочу» и «надо по-другому». Вижу путь рядом с тобой и понимаю, что должна быть благодарна тебе за все отраженное, но не отражаемое. Пока это понимание застряло комом в горле и раздробило кости от невозможности что-либо поменять. И снова в суицидально-опативное…

Нежелание жить здесь, преследует меня с самого рождения, с тех пор, как я помню себя, при малейшем неудобстве мне невыносимо хочется распустить огромные белые крылья и унестись… туда, дороги куда не помню… нет ни ключей, ни знаний, что могли бы провести за горизонт памяти в страну моего истинного рождения. В такие моменты, а их огромное многообразное множество, начинаю чудить и иногда выйти из этих флипов или беганья по кругу, фрустрации, самостоятельно не возможно. В такие моменты я уже не понимала, что есть реальность… а где моя иллюзорная психоделика… только теперь знаю, что все это было необходимо для моей огранки и вытачивания, того прямого и прочного стержня, что теперь соединяет во мне все уровни и планы.

6 ГЛАВА

ЧУДИТЬ В ДЕСНА, ДО КРОВИ

Небо – это такой ресурс, способный заменить все. Целый мир пустоты и высоты, и нет ни мыслей, ни внутренних диалогов. Только здесь, только сейчас. Это погружение внутрь своего самого глубокого и чистого. Небо меняет всех без исключения, как и вода, природный фильтр чистоты. Знаю тех, кому сложно с самими собой один на один, нужно прикрывать свою наготу и тяжело налегке. Но это пройдет, не сразу, не за миг, все расставиться высотой на свои места, как, впрочем, и глубиной. Жаль, что мало таких практик в нашем вычурном, якобы цивилизованном обществе, где мы можем с детства прививать и взращивать в себя знание о том, что смерть неизбежна и важна. И что школа смерти такая же, как и школа жизни. В Тибете, Бутане, Индии такие ресурсы есть и люди там, по моему мнению не такие поверхностные, как основная масса тех, кто не задумывается (тут все – занавес).

Я читала книгу Роберта Свободы, про то как учатся, сидя на смашанах, не только те, кто следуют духовному учению, но и те, кому это кажется важным – местах сожжения (кремации). Они учиться принимать смерть как должное. Мне почему-то видеться это важным аспектом человеческого обучения, ибо понимание хрупкости жизни достает изнутри нежность и заботу; может не у всех, но мы же не пробуем и потому – кто знает? Если мы сможем научить своих детей любить, то можно сказать, мы научили самому главному. Люди, умеющие любить, всегда смогут сохранить хрупкое и понять чужую боль, уважать любую жизнь, смерть. Но, к сожалению, паттерны поведения передаются как проклятая эстафета, втирается в поры, выкрашивают нас в серые цвета, и мы все, как сизые понедельники бредем вне своих дорог, дорого платя за чужие жизни в наших телах. Почему смерть? Да потому что она оживляет, как ни что иное. Разве нет? Так вот небо, вода, это инструменты возвращения домой, это пути в себя, это когда только шёпотом и до мурашек, чувствительность такая, что аж зашкаливает!

Мы тренировались с сестрой много, бесконечно с первого взлета и до самого «крайнего» (слово «последний» это – запрещенка). Не страх смерти, а скорее, понимание, что визуализация, проведение мыслей в звуки оживляет последствия сказанного! Потом лежали, долго не могли заснуть, хотя сил не было даже встать и выйти за сладким, обсуждая что еще мы хотели бы попробовать, какие эксперименты с фигурами мы завтра включим в программу. Не было учителей – ну и отлично, правил тоже не было, мы могли делать все что хотели. А когда попала в руки первая кассета с фристайлом, мы безотрывно катали и накатывали в небе все новое, что нашли там. Ясно помню колебания судьбы в пространстве, возможности другого пути… мой домик на дропзоне и наши прыжки с Русланом глаза в глаза. Когда в глазах партнера отражается закатное солнце – сюроромантика. Длинными вечерами, когда прощания такие громкие, что создают невозможность завязать разговор, и вы глупо улыбаетесь друг другу, пытаясь увести горящий взгляд в сторону, чтобы не сдавить или не быть раздавленными. Мы, живущие романтичным, одним днем, утопая в адреналине по самый третий глаз, мы влюбляемся как последний раз всегда…

В нем было то, что зацепило меня за тебя… неуловимая тайна… и невозможность вытянуть свою ладонь из твоей… со скрипом и лениво… но я же понимала, дура-дурой, но понимала, что хочу заесть боль – сладким никак, так хоть человечинкой… прости Руслан и черт побери мой сарказм!

Ступени тронет легкими шагами твой образ,

Что ведет меня сквозь сны.

Подернется основа мироздание,

И слишком быстро побегут часы.

Основы мысли нежными словами разгонишь в стороны

Движением руки, и прочь и навсегда уйдут скитания

Мятежной непростой души…

И ясны станут все пути… и мысли.

Вдохнуть сияние, выдохнуть любовь,

Остановить бушующую кровь

И сбросить пульс до двадцати мгновений

Тех звений, что сливаются в одно…

Единой силой и любовью сыты,

Уже омыты и обриты наголо…

И вскачь… в галоп, прям с места!

Какая разница, какого теста?

И кто ведет, и кто ведомый…

Твое во мне, и я в твоем застряла…

И снова мало и мало…

И время так скоро, и полон дом гостей…

И зацепиться взглядом за твое,

Что тоже жить во мне должно…

И снова выдавить себя из дома,

Со скрипом оторвавшись от тебя.

Руслан жил с девушкой и чужим ребенком. И я не стала усугублять взаимную симпатию. Когда Руслан помог мне привезти, поставить мой маленький домик и когда отворил двери, показывая, что он сделал там полки и кровать… там было слишком уютно… темно… он был близко, все стало медленным, огненное облако окатило жаром… руки висят по швам, не способные тянуться, скованные чем-то извне… Не то, что необходимо сейчас, или жизненно важно, зацепить себя, дабы выжить и не сломаться. Но ломать не было нужды, желания; самодисциплина выплюнула меня в дверь, так как врать не хотелось, а отношение к отношениям у меня очень сложное стало, замысловатое и категоричное. К тому же я испугалась иллюзий собственных, упавших на Руслана как снег на голову. Скорее всего эти эмоции явились лишь попыткой вытащить себя из тебя, друг мой… а потребительство, ненавижу! Чтобы меньше краснеть при встречах, я переехала в Ступино и стала прыгать там.

На работе произошел тяжелый инцидент: парень, которого я так долго «кружила», который имел прекрасную чуйку на мою блондинистую глупость, никак не мог оставить меня в офисе одну, его кабинет всегда был закрыт. Наконец-то, спустя месяц проверок на всевозможные лады, сдался с потрохами: мы, попав к нему в загородный дом, провели прекрасные выходные, катались на великах, плавали наперегонки в озере, даже объехали местность на лошадях. Мне удалось достать нужный ресурс. Это как раз тот персонаж, с коим у меня возникало желание бежать сломя голову от всей этой игры в прятки-пряталки.

Т. в несколько дней, потеряв все и попав в довольно неприятное положение после исчезновения диска, папки с важной информацией, вылетев на мотоцикле на встречную полосу, разбился вдребезги. Игорь успокаивал меня, внушая, что тут нет моей вины, что я просто выполняла свою работу и не имела понятия, как обернется для Т. вся эта ситуация. Игорь даже пустился во все тяжкие, вытаскивая мой непрофессионализм в этой ситуации на поверхность.

– Тебе он нравился. Давно нужно было поставить туда другого человека, и я, честное слово, пробовал, но никого кроме тебя он не пускал. Все так, как необходимо!

– Да кому необходимо?! Тебе? Твоим хозяевам? – слово «хозяева» я подчеркнула особо.

– Я могла бы быть счастливым человеком! Человеком, Игорь, не марионеткой, и не тварью, и не кем-либо, черт знает, чем! Я убила его и, знаешь, он все знал, он все понимал с самого начала. Не мог такой, как он, обладая его качеством и скоростью интеллекта, быть дураком, приведшим меня к себе, хотя бы ввиду моей тупой настойчивости. Ему было скучно, и он хотел поиграть…

– Наигрался, – сказал Игорь. – Он перестал быть ведущим в этой игре, когда повелся на тебя, запросив у нас твое досье через своих людей. И мы, конечно, подсунули подчищенное, только то, что не оставит равнодушным, заманивая в красивую ловушку изящными деталями яркой девушки.

Меня накрыло со страшной силой, я несколько дней просидела в текиле и гандже, но в себя так и не смогла прийти. Пришло понимание, что все это не игра, я разрушаю не только чужие дела, но и жизни. Каждый раз, закрывая глаза, видела его лицо, улыбку, сверкающую «вампирскими» клыками… синие-пресиние глаза… теплые влажные руки, чересчур мягкие для мальчишки. В общем, он меня не покидал ни днем, ни ночью. Игорь сказал, что я могу сама ему набрать, когда буду в норме, и что в том же С. как и всегда, меня ждет бонус за хорошую работу плюс прибавка на расходы во время «отпуска». Не помню, что там еще он мне наплел, ясно видя, что я все уже для себя решила, просто кивала в такт его речи… И неожиданно, безапелляционно захотелось честности во всем остальном. Во всем! Возможно это тоже повлияло на мое решение: не принимать внимание Руслана. Это показало хрупкость и нежность чужого мира, незнакомого мне, непонятного… таинственных колебаний чужой души… К тому же я не любила его, на столько чтобы быть рядом… И тут, с этого момента начало меня поглощать воспоминание, кем я была, когда жила на Дальнем Востоке, и во что превратилась, что делаю в действительности. Что стало с пытливыми поисками моим духом Бога? Я знаю, что моя чистота есть то забытое, пропавшее, нет, уснувшее и пробужденное диким и неистовым криком разорванной в клочья души… растоптанного духа… я не знала, что восстанет из этого пепла, боли и крови… сумасшедших снов и убийственных грез… я боялась этого монстра, что жил во мне и боролся за обладание мной… Но восстала из пепла любовь и раскатала меня по миру, растянула мою душу и возродила дух, расширив нас до бесконечности налаживающего новые импульсы с самыми потайными уголками… И нечто темное, проходя сквозь меня, не может зацепиться за любовь, остается только любовь… Так я думала, пока умом, не понимая и не слушая своих речей сердцем. В чужие желания попадаешь и, застревая, мотаешь все новые и новые круги… Двигаться без цели и желаний так легко и просто… Так нежно и неожиданно… улетая с птицами и возвращаясь… не расставаясь с собой. Каждое желание идет вразрез с моим путем… и я более не желаю расставаться с собой, я возвращаюсь домой… долгой дорогой в раздумьях и грезах, которые, проходя насквозь, не оставляют ни памяти, ни следов… Там, где обычно сны сгущаются и тени начинают двигаться быстрее, замирая от слепого дыхания… там, на этом месте, образовалась пустота без тошноты ожидания и комка недосказанности в горле… тупая и нудная пустота…