Девиз ларгов: Сердцу не прикажешь

Предисловие от автора

Не прошло и полгода после написания мной «Легенды Этриуса: Стойкость Александра», как я решил взяться за работу над новой книгой, несмотря на то, что я планировал сделать это гораздо позднее с «новыми» силами уже в следующем году, все же жажда творчества легко переборола мою надуманную леность. Обычно я предпочитаю накапливать созидательную энергию, чтоб она била ключом, а на этот раз я просто не сомневаюсь в беспроигрышности сюжета, что смело иду вперед. Как если бы у меня были волшебные бобы – зачем ждать весны, если они прорастут и сейчас! Уж так сильно мне не терпелось поведать читателям о дальнейших невероятных событиях, с которыми по логическим соображениям моего пытливого ума и благодаря моей безграничной фантазии, рвущейся на свободу, предстояло бы столкнуться жителям Этриуса на этот раз.

Оставалось только решить какое из намеченных направлений развития событий выбрать, куда же мне двигаться дальше – по естественному пути или лезть в непролазные дебри, прячась за шутками-прибаутками. Здесь имеется в виду, что у меня припасено немало историй, происходящих на крошечной, но населенной своенравными народами, планете Сатира, но не все из них уже имеют место быть. Памятуя, что предыдущие две книги повествовали о жизнях конкретных представителях королевства Ларгиндия – ужасно милом огре Прохоре и гении искусства Александре, где события развивались довольно-таки мирно и почти без вмешательства в процессы их развития волшебства, то сейчас, рассуждая откровенно, мне следовало бы хорошенько встряхнуть Этриус. Например, развязать новую, но «хорошо забытую», кровопролитную войну между народами или пробудить какое-нибудь древнее чудовище, которое в своем тайном убежище скромно отдыхает до поры до времени? И все же я не стану привносить в книгу все, что мне вздумается! Это слишком просто, а мне хотелось бы всегда писать, основываясь на здравомыслии и доносить из своих текстов до читателя ценную информацию, а не нечто нереальное, ведь даже сказки должны иметь определенные границы, а не быть, грубо выражаясь, полнейшей ахинеей.

Взбудоражить Этриус следует обязательно по большей части, чтобы его мир нам не наскучил, ведь как может показаться на первый взгляд, что на планете Сатира уже не предвидится никаких глобальных событий. А так не бывает, так как рождаются новые люди, с возрастом меняются взгляды, в мыслях появляются эгоистичные желания и вообще могут происходить очень необычные повороты событий вполне естественного происхождения. Это утверждение подкреплено воспоминаниями о том, чего удалось добиться Куззоле, эксцентричному сыну создателя Этриуса, который своими решительными и весьма разрушительными действиями разрешил все возможные конфликтные вопросы, тем самым принеся долгожданный мир своенравным народам, населяющим планету. Возможно, его поведение, казавшееся полным безумством, скорее всего, вызывало у большинства читателей лишь возмущение, насмешку или жалость к сыну Сатира, стоит добавить, что и он сам не восхищался большинством своих решений, но в завершении его становления как личности выяснилось, что все, что им совершалось, было звеньями одной прочной цепи. Куззола не просто стал богом смерти Этриуса, заняв место Анубиса, который теперь мог всецело заняться своими прямыми обязанностями на других планетах, но и навел на нем требуемый порядок, словно большой начальник, выкинувший всякий ненужный хлам из своего кабинета. К моменту, когда сын Сатира взял на себя ответственность за решение судеб уходящих на покой душ жителей Этриуса, фактически у каждого подопечного ему смертного не возникало желания браться за оружие и причинять кому-либо вред, страшась непредсказуемости возможных дальнейших событий. Вспоминать без трепета не осмелился бы никто из помнящих или наслышанных жителей Этриуса о том времени, когда Куззола тоже был смертным и жил в эльбийском Зеленом городе, в орочьем Кругаре и в Ледяном дворце краглов. О невероятном переполохе в столице Ларгиндии, наведенном там после смерти Варлока разгневанным духом будущего бога смерти вспоминать и подавно никому не хотелось. О да! Все устали от кровопролитий, всем хотелось спокойной размеренной жизни и счастливой старости. Неприятности никому были не нужны, да и делить-то собственно жителям крошечной планеты больше было нечего – все было общее, не осталось ни одного волшебного артефакта и существ. Даже космический корабль «Астерикс-1» теперь используется в качестве музея народов Этриуса, и вовсе не охраняется, так как смельчаков, хотя вернее будет назвать их безумцами, которые рискнули бы отправиться на нем в космос, не было и быть не может. Ну, кто захочет покидать родной дом, где он счастлив, рискуя разгневать Куззолу и Сатира?

Впрочем, для внесения ясности сразу раскрою идею создания этой книги, учитывая и тот факт, что я вовсе не собирался создавать из этого какую-либо интригу, но отнюдь не мудрено, что спустя некоторое время Куззоле вновь захотелось найти спутницу жизни. Первый неудачный опыт в попытке добиться любви от несравненной красавицы Луны, дочери вождя эльбов, обернулся для сына Сатира печальной неудачей и болезненной апатией к женщинам, что отчасти объясняло его поведение, когда Рчи-Нисса начала оказывать ему недвусмысленные знаки внимания и ухаживать за гостем Кругара. Конечно же, орочья красавица пробудила в черством себялюбце Куззоле новые чувства и научила его чувственности, но непредсказуемые обстоятельства разлучили их и в дальнейшем причиняли лишь боль. Сын Сатира обжегся два раза. Для смертных такие душевные раны были бы непоправимы, и вряд ли кто-то смог бы оправится после них и найти в себе достаточно мужества для того, чтобы начать с новыми силами искать для себя спутницу жизни, но не для бога смерти, обретшего красивый облик, мудрость и вечную жизнь. Теперь Куззола был готов к новым свершениям на любовном поприще.

Здесь мне следовало бы пояснить важный момент. Сразу возникает вопрос: почему же боги ищут спутницу жизни среди смертных? Однако ответ на него очень прост – даже любой уважающий себя человек, находящийся в поиске своей единственной избранницы, с которой разделит всю жизнь, стремится не совершить роковую ошибку и сделать верный выбор, ведь он решит его судьбу, что уж там говорить о богах! Если быть честным с собой, стоит только представить, что с кем-то предстоит провести целую вечность, влюблено глядеть в глаза и держать друг друга за руки, то сразу возникает сомнение, что такого претендента вообще можно найти. Конечно, можно, и даже нужно, хотя для осуществления этого потребуется соблюдать определенные правила. И здесь не без труда, ведь даже какой-нибудь нелюдимый отшельник тоже вынужден соблюдать правила, чтобы уживаться с самим собой в гармонии – здесь важно все, например, соблюдение гигиены, наличие хобби, позитивный настрой, потакание своим чудаковатым прихотям, которые зачастую не всегда идут их владельцу на пользу, и т.д. В общем, если кому-то не хочется сидеть в одиночестве, то нужно приучать себя проявлять коммуникабельность, добродушие, отзывчивость, порядочность и понимание. Даже любить себя надо умеючи, иначе даже находясь наедине с собой, индивид попросту свихнется и будет убеждать себя в ложных суждениях, в то время как у него будет отсутствовать любимое занятие, приносящее ему радость, и он будет сидеть в грязи, уверяя себя в том, что все хорошо.

Исходя из моих рассуждений, не стоит делать вывод, что из-за своего темперамента или властолюбия богам трудно уживаться вместе и проще найти себе избранника среди смертных, а потом подарить ему вечную жизнь, за что эдакий счастливчик будет бесконечно благодарен тому, кто заметил его с высоты своего взора. Всего лишь пытаюсь рассуждать логично. Сразу же понятно, что при недостатке любви или искренности у каждого в этой паре наоборот будет возникать некое неудобство, ведь в данном случае боги, бесспорно, не способны лицемерить, когда они создают семью. Следовательно, если бог выбирает себе в спутники жизни смертную женщину, он делает это не для того, чтобы упростить свою жизнь, а чтобы сделать счастливым не только себя любимого и, конечно же, чувствовать, что он является причиной этого высокого чувства. А что он даст той, кто ни в чем не нуждается? Опять же, добавлю в подтверждение своего утверждения, что бог может себе позволить все, что угодно, если у него что-то не получается, ему охотно помогут, определенно, на безвозмездной основе, иначе это мероприятие представляется мне корыстным и мелочным. Иными словами, им нужны общие интересы, точки соприкосновения, а такое сложно себе представить – даже у нас, людей, бытует мнение, что творческие личности слишком увлечены своим делом и с ними довольно-таки сложно уживаться. Получается, что в божественной паре кому-то предстоит пожертвовать своими амбициями и созидать труды своего более темпераментного избранника. Способны ли они, независимо от того, кто какую из них имеет половую принадлежность, отказаться от своих гениальных идей, творческих способностей и могущественных возможностей? Женщинам в данном случае проще, для них не постыдно идти за мужем, за своим мужчиной. Все просто. Жена – жизни естества надежда, то есть продолжательница жизни, которая постигает и передает мудрость своим детям, а муж – могущий удовольствовать жену, то есть, создающий наиболее удобные условия, необходимые для продолжения рода. Иными словами, мужчина вершит дела и защищает честь семьи, а жена создает уют в доме и растит детей, так?

Так-так. Значит, даже для богини желательно выбрать себе в спутники жизни смертного мужчину и помочь ему самореализоваться и раскрыть свой творческий потенциал, когда он станет бессмертным, ровней ей. Почему же? Да потому что богине удобнее следовать за мужем и помогать ему в его делах, а творческий и целеустремленный мужчина никогда не захочет жертвовать своими амбициями, ему удобнее найти другую более мудрую спутницу, из числа тех, кто будет разделять и уважать его интересы, не устраивая конфликтные сцены. Вот только прошу женщин не искать в моих утверждениях какой-либо деспотии в отношении женщин. Это всего лишь основы жизни и не я их придумал. Желая развеять все сомнения на этот счет, смею заметить, что мужчина создан для того, чтобы сделать женщину счастливой и создать для нее комфортные условия жизни, и в качестве весомого аргумента перечислю с десяток истинно мужских профессий – военные, полиция, пожарные, строители, охотники, рыбаки, шахтеры, сталевары, каменщики, лесорубы, грузчики и другие. Не будем спорить. Все, только ради вас, женщины.

А для чего, собственно, нужно связывать свою жизнь с кем-то семейными узами? О, чтоб кому-то из читателей не пришлось искать эту информацию в книгах и интернете, перечислю потребности, ради которых мы так торопливо стремимся обзавестись семьями. Загибайте пальцы! Итак, семью мы создаем для повышения социального статуса, продолжения рода, ради избавления от одиночества, проявления заботы и любви, бытового или экономического комфорта, для поддержки друг друга, для самосовершенствования и развития, сохранения традиций и генофонда предков, выполнения долга перед государством и, конечно же, обретения полноценного счастья. Однако это еще не все. Не будем забывать о том, о чем многие совершенно не задумываются – о душе, ведь не все из нас склонны считать, что когда умирает телесная оболочка человека, то накопленная им разумная энергия продолжает функционировать и дальше, если, предположим, не была растрачена основательно. Отсюда-то и пошло это понятие – «две половинки одного сердца».

Логично понимать, что если душа имеет место быть, то союз мужчины и женщины значительно усиливают свою духовную силу. А что способно служить развитию души, движению, прогрессу, эволюции? Конечно же, созидание. Далее следовало бы отметить, что созидание принято считать, как высшую из известных человеку форм творческого изменения реальности. Созидательная деятельность всегда направлена на то, чтобы улучшить мир, сделать его более гармоничным. Созидание – это всегда движение вперед. Когда самые лучшие чувства индивида вкладываются в какой-либо ценный труд, он способен одухотвориться и одухотворить того, кто его создает. Самый распространенный способ достичь этого – это создание семьи с целью продолжения рода и заложения в умы своих потомков достойных духовных ценностей и житейских знаний. По-моему, и здесь все логично.

Вот еще интересный момент! Если рассматривать пару Сатира и Габриели, как пример, то можно подумать, что бог взял в жены одну из своих дочерей, ведь эльбы были созданы им. Нет же! Он создал Этриус не из своей собственной энергии, а из свободной энергии, наполняющей Вселенную и созидаемой всеми богами, которую вроде бы принято называть эфиром. К тому же ему помогали другие более опытные боги, пусть незначительно, больше для подстраховки, чтоб задуманное осуществилось успешно, но все же. После энного времени своего успешного функционирования у Этриуса накопилась своя собственная энергия, которую Сатир использовал уже в одиночку для совершенствования планеты. Гости тоже оставляли свою энергию, которую можно смело без зазрения совести назвать символической платой за впечатления. Вскоре появились эльбы и орки, чья энергия тоже является созидающей, как и энергии самой планеты и бога-творца, породивших их.

Этриус развивался и продолжает развиваться, в подтверждение этому можно вспомнить о том, что незадолго до того, как Куззола стал полноценным богом смерти, Сатир увеличивал объем планеты и отправлял всех жителей на космическую прогулку на «Астерикс-1» не только для того, чтобы изловить разбушевавшийся дух сына, а для перестраховки. Не все же время просить друзей о помощи. Сам справился, а теперь Сатиру тем более нет нужды прибегать к такому эффектному и пугающему смертных способу – он может увеличивать планету постоянно, только совершенно незаметно для его обитателей и они никогда не будут переживать о том, что при высокой популяции населения им не хватит места на Этриусе. Хотя если смертные забудут об этом и снова начнут устраивать территориальную дележку, то Сатиру наверняка придется им напомнить о себе каким-либо способом или снова загнать всех смертных на космический корабль и показательно увеличить протяженность суши на планете, чтоб они успокоились.

Забавно, но наверняка кто-то из читателей уже задумался, почему же автор так долго тянул с этой важной информацией и только в предисловии к своей девятой книге ответил на вопросы, которые не могли не возникнуть при чтении «Войны ларгов: Клинок и магия Луны». Однако именно в предисловии к ней упоминалось о том, что я умышленно не желаю акцентировать внимание на одеянии многих моих героев, следовательно, стараюсь избегать описаний интерьеров, бессмысленных ответвлений в развитии сюжетов, пустых разговоров и прочих не имеющих какой-либо важности текстов. Иначе восемь томов ушло бы на то, чтобы завершить события, происходящие в первых трех и перейти к следующей книге. В общем, как я и писал где-то давным-давно – рано или поздно все нюансы прояснятся и со временем все секреты Этриуса будут раскрыты мной. Главное, набраться терпения и мне, и Вам.

Ну, представьте сами, если я буду описывать каждодневные одеяния каждого из персонажей, уводить читателя в ответвления из различных историй насыщенных биографий хотя бы некоторых из них, с упоением описывать архитектуру, флору и фауну Этриуса, то, что это будут за книги – энциклопедии или пособия для учебных заведений, где аттестуют профессиональных фантазеров? Это было бы излишне, возможно, банально, или, как говорят, на любителя. Не сомневаюсь, что все, кто читают фантастику, фэнтези или сказки, обладают превосходной фантазией! Оставим больше пространства для нее. Фантазия должна работать, как же без этого. Кому как не читателю, знать лучше меня, что было одето на Сатире, когда он предстал перед Александром и Луной в тронном зале ларгиндского королевского дворца в самую первую их встречу? И не мне решать, а только Вам, что изображено на картине, висящей в гостевой комнате знаменитого художника Иннокентия из Гилбадна, какое платье следует одеть Флорентине, прежде чем она поведет свое стадо на пастбище, или насколько счастливым было детство орка-грабителя Жабаркаса. Хотя иной раз, действительно, бывает важно прояснить некоторые детали, не спорю.

Все же, без сомнения, последнее слово всегда остается за читателем, и чтобы не обманывать вашего доверия и, боясь показаться навязчивым, оставляю Вас наедине с моей девятой по счету книгой «Девиз ларгов: Сердцу не прикажешь». Как когда-то говорил Николай Коперник, чтобы Твоему Святейшеству не показалось, что относительно пользы этого труда я обещаю больше, чем могу дать, я скромно перехожу к изложению.

Приятного чтения, дорогие друзья!

Введение. Легко ли быть отцом?

По речной глади скользили волны, взъерошенные ветром. Старый дуб, под которым расположился Сатир, дарил прохладу, а его сильная энергетика придавала силы. Птицы пели в густой зеленой кроне могучего дерева, как будто чувствуя, что сейчас бог находится в прекрасном расположении духа и ему приятны их трели. Здесь когда-то он сам и его сын Куззола часто предавались глубоким размышлениям о суровой вечности, которую им стойко предстоит коротать, и о насыщенных различными эмоциями мгновениях коротких жизней смертных созданий, которые ему во всем своем многообразии тоже хорошо известны. Все, что когда-то случалось на Этриусе или должно случиться в ближайшем будущем, не утаить от его создателя, разве только это не будет кознями других богов или богинь судеб. Даже тем, кто создает планеты и различные виды жизни на них, порой приходится не только наслаждаться вечностью, но и удивляться, разочаровываться, грустить и волноваться, как и простым смертным. Все, как обычно, жизнь – это счастье мгновений и вечности грусть. Стоит на миг заскучать – глядишь, прошла целая вечность, поэтому лучше не скучать вообще, а еще лучше – создавать счастье для себя и других.

Густая шевелюра рыжеватых кудрей, обрамляя острые рога на голове, покрывала часть лба, скрывая от чужих глаз глубокие морщины. По щеке прокатилась скупая слеза и быстро иссохла, словно ее и не было. И счастлив, и тоскливо – как так?

Вот так. Даже боги не властны над временем. Они могут его остановить, вернуться в прошлое, но что от этого прока. Всячески влиять на различные ситуации, для того чтобы изменить ход событий себе в угоду, не для Сатира. Впрочем, на его лице все оставалось прежним, и менять что-либо не имело смысла, просто порой счастливые мгновения жизни через годы становятся всего лишь печальными воспоминаниями оттого, что они давно в прошлом и их уже не вернуть.

В молодости он еще не осознавал всей величественной силы времени, терял его впустую на развлечения и пьянство. Когда же ему, наконец-то, захотелось совершить что-то важное, заслужить чьей-либо похвалы или любви, времени для него так же оставалось предостаточно. Теперь, когда он заслужил признание богов, любовь Габриэль и жителей Этриуса, а сын стал достойным помощником в созидании Этриуса, ему снова стало немного скучновато.

Все, что Сатир создавал долгие годы, он передал в надежные руки мудрому и властному Куззоле. Бог так спешил и тревожился за то, что время будет к нему благосклонно, что ситуация на Этриусе усугубится. Но нет. Сатир достиг всего, о чем мечтал, и наслаждается жизнью, как и в молодости, только несколько по-другому, по-настоящему. Никакие пьянящие кровь напитки и изысканные яства не сравнить со счастьем, которое дарует созидание Этриуса, никакие сладкоголосые песнопения обнаженных нимф не сравнить с милыми беседами отца с сыном.

Таинственно улыбаясь, Сатир устремил свой умиротворенный взгляд глаз куда-то вдаль. В его зрачках отражался яркий солнечный блеск, которые в одном из своих стихотворений Александр из Бардрена, являющийся в последнее время самым популярным поэтом Ларгиндии, сравнил с двумя маленькими солнцами, сияющими посреди молочно-белых небес. Под глазами опушки заросших щек Сатира, были залиты багряным румянцем, но даже Александр из Бардрена не осмелился бы представить, какой палящий жар бушевал в груди у погрузившегося в свои счастливые воспоминания бога.

– Прости, мой друг. Они вечно вопрошают, – за спиной послышался приятный манерный мужской голос. Когда-то такое приветствие предпочитал использовать суровый бог смерти Анубис, но от его появления обычно происходило кратковременное похолодание, во всяком случае, в ощущениях кожного покрова у большинства смертных.

– Не имей причин для спешки. Ты же знаешь, сынок, где меня найти и что я готов ждать тебя хоть целую вечность, – усмехнулся Сатир и обернулся.

Позади него у дерева стоял Куззола, облаченный в темные одежды, которые обычно предпочитают носить боги смерти. Из-под расшитого золотыми нитями капюшона на бога Этриуса добродушно смотрели выразительные голубые глаза, а на лице, наделенном исключительной красотой появилась все та же коварная улыбка, по которой отец без труда узнал бы своего сына. Однако глядя в глаза Куззоле, больше не чувствовался холод и ненависть ко всему живому, лишь на мгновение показавшийся в приоткрытом рте ровный ряд белоснежных зубов напомнил Сатиру о том, что его сын на Этриусе непосредственно занимается той же деятельностью, что и его предшественник Анубис. Будучи судьями загробного мира, и тот, и другой, наделены правом определять дальнейшие судьбы душ всех смертных после того, как они завершают свои жизненные циклы.

Куззола непринужденно в знак приветствия поднял ухоженную руку с аккуратными изящными пальцами, на нескольких из которых имелись золотые кольца, инкрустированные драгоценными камнями.

– Да, уж лучше ты меня подождешь, чем души смертных, – согласился он с отцом, оставаясь на прежнем месте и не торопясь приближаться к нему.

– Я чувствовал, что ты ищешь со мной встречи, поэтому решил прогуляться к могучему дубу. Воспоминания нахлынули, – признался Сатир.

– Я тоже не сомневался, что найду тебя именно здесь, – ответил Куззола.

– Ничего удивительного. На Этриусе везде, где бы ты ни искал встреч со мной, то без труда найдешь меня. Я и есть – Этриус, – заверил отец, – Садись рядом. Расскажи же, что говорят обо мне смертные души.

– О тебе почти ничего. В основном вспоминают о своих родных.

– Так вот что! Ты просто соскучился. Тогда нужно было выбирать место для встречи не мне, а тебе или Габриэль. Не угадал, думал, что ты хочешь посекретничать.

– Меня вовсе не печалит, что мы находимся возле могилы моей мамы, жаль, что она не захотела сопроводить тебя, что также объясняется твоим весьма эгоистичным выбором для встречи. Однако в отличие от нее, мне приятно здесь находиться. Давненько я здесь не был. Это мило с твоей стороны, – обнадежил его Куззола.

– Что же ты не садишься рядом со мной?

– Сейчас. Я просто пытаюсь собраться с мыслями. Если бы ты пришел сюда с мамой, мне было бы легче сообщить причину, по которой я позвал вас.

– Нас? Так она знала, – рассмеялся Сатир, – Тогда мне все понятно.

– Что она сказала тебе? – заинтригованно спросил его сын.

– Она сказала, что мне нужно больше участвовать в твоей судьбе, и напомнила, что даже имя тебе давала она, не дожидаясь моего совета.

– А я все это время уверял себя, что это ты придумал мне такое замечательное уникальное имя!

– Нет, Габриэль, – подтвердил Сатир.

– О да, мама соригинальничала! Кузнец золота, – жестикулируя, как паяц, изрек сын, – Впрочем, я не капризничаю. Уже привык, но не смертные. Они нет.

– Вообще-то полностью твое имя звучит, как Кующий золотые латы, – согласно кивнул бог Этриуса, – А что ты так прицепился к своему имени? Не оно тебя делает, а ты его. Пусть другие думают, что хотят.

– Придумай мне новое, – не без доли иронии, выпалил сын.

– С дуба ты рухнул что ли? – не сразу нашелся отец, – Хорошо, что мама этого не слышит. Благо, что она теперь бессмертная.

– Имя замечательное, тем более после того, как мне стала известна его расшифровка, но я не намерен перед каждым смертным объясняться.

– А чего с тобой, поганок объелся в своих чертогах? Или плесени? Пойдем, я накормлю тебя нормальной едой, пир созовем в Рединфорте, там и поговорим все вместе! Мама быстро придумает тебе новое имя.

– Это ты белены объелся, – засмеялся Куззола, решительно подошел к отцу и сел рядом на траву, упираясь рукой о его плечо, – Вот скажи мне, почему ты так любишь свои рога? Разве ты никогда не боялся насмешек других богов или что они испугают мою маму, когда ты только намеревался начать ухаживать за ней?

– Я никогда не ел белены, а вот чем питался ты, когда жил на болоте, я даже боюсь спросить. Ну да ладно! – колко отшутился Сатир, хотя даже и не думал сердиться на едкие выпады сына, – К твоему сведению, в давние времена, часто бывая на планете Земля, я носил на голове золотую тиару, которую мне вплетали в волосы нимфы. Над ушами с обеих сторон головы она образовывала что-то похожее на крупные спирали раковин улиток, но среди смертных кто-то пустил слухи, что у меня выросли золотые бараньи рога. Меня в шутку стали называть Агнцем, однако мое поведение и нравственность на то время оставляли желать лучшего, что послужило причиной для более глупых и вовсе недостойных отзывов в мой адрес. То были карикатуры, театральные пародии и даже злостное подражательство в индивидуальном поведении смертных. Меня порядком это оскорбляло и сердило.

– Что же ты сделал?

– Больше никогда не надевал эту тиару. Вообще утратил всякий интерес к украшениям. Жестокость и тирания вызвали бы ко мне лишь ненависть, так что приходилось терпеть.

– Так откуда у тебя появились рога?

– Несмотря на то, что у меня не было больше украшений на голове, люди продолжали придумывать мне новые прозвища и всячески потешаться надо мной. Особенно этим увлекались веселые завсегдатаи трактиров, которые с трудом могли понять, что имеется у меня на голове, тем более моя густая рыжая шевелюра украшает ее гораздо лучше всяких тиар и корон. Золото на ней трудно разглядеть.

– Ясно. И ты решил, что раз людям пригрезилось, что у тебя на голове рога, ты отрастил себе рога! Гениально.

– Как-то так, почему бы и нет. Львиная грива и бараньи рога – это мило и довольно-таки концептуально, – констатировал Сатир с серьезным выражением лица.

– Не обижайся, но это был не львиный, а действительно бараний поступок. Не все ли тебе было равно, что про тебя говорили смертные?

– Вот поэтому я и ношу рога. Боги ко мне всегда относились с пониманием и уважением, а до этих обнаглевших шутников мне вовсе дела не было. Закончим на этом обсуждать их, – грубовато потребовал Сатир, – Раз уж я разоткровенничался, пришел твой черед. Уверен, что речь пойдет о женщине. Кого ты хочешь удивить сменой имени? Кто она?

– Еще не знаю, – развел руками Куззола, – Мне следовало бы поначалу осмотреться, как-то с детства сразу много дел навалилось на меня, не до общения с девушками было, а если и было, то весьма неудачные воспоминания в памяти остались. И вообще одного моего желания мало, ведь если даже над самим Сатиром потешались смертные, что уж там говорить обо мне, ненавистном ими боге смерти. Когда мне с живыми девушками знакомится, если я только с мертвецами вынужден общаться? Впрочем, я совсем недавно стал красавцем, а тех, кто был ранее со мной знаком, уже не стало, так что вряд ли кто-то соизволит придумывать про меня гадости.

Намерение сына Сатира уравнять себя со смертными и побродить среди них – затея очень рискованная и может обернуться не только карикатурами и насмешками, но и кровавым финалом. В данном случае, вступая в контакт со смертными с целью установления личных взаимоотношений, использовать свои божественные силы себе в угоду будет безграничной глупостью и совершенно бесчестным проявлением слабости, а прибегать к помощи отца – тем более ничтожно. Если Куззола действительно понимает, что хочет осуществить, то ему придется рассчитывать только свои естественные способности, обретенные при рождении и в течение смертной жизни, а не на духовные силы и божественное влияние, развитые в процессе его становления и полученные после смерти. Насколько помнится, при жизни он был нелюдимым и жестоким палачом. О чем он только думает? Неужели он хочет взяться за старое и снова устроить беспорядок на планете отца, где все народы живут мирно?

Сатир замешкал с ответом, а Куззола не спешил торопить его, с интересом наблюдая за тем, как мимика на лице отца начала резко, но последовательно меняться, словно он обязался на спор изобразить различные эмоции за максимально короткое время. Поначалу слова сына повергли Сатира в ужас и смущение фактически одновременно. Далее, не минуя стадии потрясения, смущения, печали и настороженности, он погрузился в глубокую задумчивость, а уже после этого испытал надежду, уверенность, спокойствие и восторг, через некоторое время оживился и восторженно посмотрел на своего сына, поделившегося с ним замечательной новостью. Через мгновение лицо Сатира выглядело счастливым, что не могло не рассмешить Куззолу, который теперь наглядно убедился в том, что отцом быть отнюдь нелегко, что собственно тоже заставило его задуматься и вызвало массу эмоций, но он сдержался, чтобы не выставлять их напоказ перед отцом, находящихся под сильным впечатлением. Судя по всему, Сатир уже и не ждал, что когда-нибудь услышит от сына весть о том, что тот намерен жениться.