Ночь – время таинств. Черных, белых, серых, любых. И в ту секунду одно происходило внутри другого. То есть, уже отделившись, новое еще оставалось там, маскируясь под старое. Деталей еще не видно, просто нарастало свое собственное. Шло деление, усложнение, дистанцирование от носителя. Действовала геометрическая прогрессия: 1-2-4-8-16… Удвоение быстро уносило число на уровень астрономических величин. Своего становилось МНОГО.

Клетки, а они множились делением, – единицы биологического вещества, каждая с биохимией умопомрачительной сложности. Их комочек превращался в эмбрион. Зародыш жизни рос, двигаясь по пути, конечным пунктом которого должно стать еще одно «Я». Пока не способный быть отдельным, он уже был чужим, но не чуждым для хозяйки тела, приютившего ЧУДО. Он сам не видел, и не был видимым, хотя вдруг обрел иное существование, отличное от материнского. И женщина почувствовала это расхождение, словно могла следить за таинственным процессом.

Ксения проснулась. Что-то иначе. Степан мирно дышал рядом, в квартире тишина. Протянула руку, попить не вышло – бутылка на тумбочке пуста. Тихо встала и пошла в ванную. На полпути туда, в сети нейронов скользнула искорка сигнала, и мозг озарился вспышкой мысли: «Получилось!». Забыв о воде, нашла коробочку с тестом на беременность, присела на биде в излишней попытке убедиться в уже очевидном. «Есть! Плюсик!» Жирный, непреложный, ухмыляющийся. Итак, самое трудное – так она полагала – позади. Оставалось легкое – так она полагала – дотерпеть с новостью до утра, чтобы не разбудить мужа. Ах, да! Еще нужно выносить плод и родить.

Небоскреб Sinochemi — не самый эффектный в новой части Пудонга. Вид из окон на мутные воды Хуанпуцзян и набережные, правда, отличный – в ясную погоду. Нынешнее утро – хмурое – не располагало любоваться знакомым пейзажем. Паренек из южной провинции, чей климат и генетика одарили крупным носом-«кондиционером», как шутили северяне, за двадцать лет сделал стремительную карьеру в Шанхае. Увидев в выходные ТВ-репортаж об аварии в Селитрограде, директор по внешним связям приехал на работу готовиться к неизбежному обсуждению с руководством корпорации. Крупнейший китайский импортер удобрений не мог не озаботиться возможными последствиями.

К полудню поднятые по тревоге подчиненные пришли к заключению: цены на российскую селитру вырастут из-за вероятного закрытия пострадавшей шахты, котировки акций «Росселитры» рухнут. Это грозило проблемами в снабжении сельского хозяйства КНР и одновременно открывало возможности для агрессивных инвестиций на российском рынке.

Председатель обвел взором членов комиссии – никто не возражал.

– Итак, предварительный вывод: либо природная катастрофа, вызванная ненадлежащим содержанием шахты, либо диверсия, помноженная на то же ненадлежащее содержание.

Поднял руку руководитель следственной группы ФСБ.

– Заборы грунта и воздуха не указывают на использование взрывчатки, хотя при таком объеме селитросодержащей породы и запыленности обнаружить следы ВВ практически невозможно. Чтобы было лучше понятно: сырье из этих выработок использовалось для производства боеприпасов с 1930-х годов, даже в создании первых атомных бомб.

– Так ФСБ отвергает возможность теракта?

– Никоим образом. Мы продолжим оперативные и технические мероприятия по этой версии. Хотя есть обстоятельства косвенно свидетельствующие против нее. Во-первых, в Селитрограде никогда не фиксировалось проявлений терроризма. Во-вторых, взрыв, если таковой имел место, могли устроить только шахтеры. Они бы выбрали его местом нижние действующие выработки, где есть производственные запасы динамита. Украсть и перетащить их в верхний горизонт крайне непросто. Я верно говорю?

– Да, – поддержал главный инженер. – Когда пробьемся через завалы в складу ВВ можно будет утверждать точно, но по состоянию на день, предшествовавший аварии, склады взрывчатки были в полной сохранности.

– Что ж, – резюмировал председатель, – давайте решать, что делать с провалом. Он расширяется, захватывая новые участки на поверхности. Под угрозой товарная железнодорожная станция и прилегающие жилые дома.

Красько побагровел, наступал час расплаты: деньги потребуются немалые и платить ему. Офшорный кошелек предстояло серьезно потрясти. Потом встанет вопрос политической и личной ответственности, от которой холдинг кипрской юрисдикции не защитит. Нужно искать выходы на Кремль, входной билет туда будет стоить дорого.

Из четырех сотен сейсмостанций большинство расположены в районах потенциальных землетрясений: в Сибири и Дальнем Востоке. Почти все они гражданские и «смотрят» внутрь страны. Военные «глядят» вовне, прослушивая территорию США, Китая, Кореи и иных государств. После краха Варшавского договора и СССР посты в Европе утрачены. Служба специального контроля Минобороны РФ и Геофизическая служба РАН взаимодействуют по специальному протоколу, фильтруя возмущения земной коры в поисках ядерных взрывов.

Толчок в Селитрограде таковым не являлся, но по запросу МЧС данные заново проштудировали. Академики усмотрели первый инициирующий толчок, схожий с взрывом. Военные посчитали его слишком растянутым по времени, чтобы быть искусственным. Мнения разделись, оставляя пространство для фантазий и толкований.

Автоматизированные посты сейсморазведки НАТО напротив сконцентрированы вблизи границ России и кроме контроля за испытаниями атомного оружия имеют функцию наблюдения за любой военной активностью. За полвека работы они отлично откалиброваны: в банке данных есть референсные сведения по самым различным сейсмособытиям – от движения танковой колонны до падения самолета. Поэтому эксперты с высокой вероятностью отвергли возможность рукотворного подрыва заброшенных выработок. Только Москва об этом не спрашивала, а инициативно чувствительной информацией Брюссель, вернее Вашингтон, с ней не поделился. Оставил для собственного потребления.

Мария Шпагина ехала к Алехину-старшему без приглашения. Долго колебалась, узнав о болезни. Под его крылом она участвовала в недавней операции в Афганистане, поэтому всё же сочла необходимым посмотреть, чем можно помочь. По дороге надумала посоветоваться с Чудовым, своим бывшим начальником и крестным отцом.

– Не знаю, как и начать, – мялась уволившаяся сотрудница Службы внешней разведки.

– С конца, Машенька.

– Матвей Александрович, похоже, серьезно болен.

– Откуда сведения, – по привычке проверять источник, спросил генерал, хоть и отставной.

– Никита Вяземский пригласил на ужин со Степаном и Ксенией Алехиными. Я не поехала, но перезвонила Ксюша и проболталась, что Матвей Александрович лежал в ЦКБ, а нынче проходит курс лечения на дому.

– Немедленно поезжай к нему и разузнай подробности, ты же у нас психотерапевт. Не так ли? Я наведу справки через свои возможности.

– А если он меня не примет?

– Слюни не распускай! Ты нашу академию закончила или институт благородных девиц?

Лес по-прежнему окружал дом с трех сторон. Поредевшие старые деревья – короед-типограф виноват – в окружении молодых елей и сосен. Кормушка для птиц и отдельная, с орехами, для белок. Рыжие собаки, вытянувшиеся струной в готовности к атаке. Вот сука уловила знакомый запах и расслабилась, за ней и кобель. Можно выйти из авто и подняться к Анне, поеживающейся от холода на крыльце. «Постарела, улыбается из последних сил, старается держать марку. Эх!»

Алехин выглядел отвратительно – бритая голова, впалые щеки. Глаза, как дождевые лужицы, лишь пассивно отражали окружающий мир. Руки лежали поверх пледа, скрывавшего тело. «Мерзнет даже в кресле у камина: упадок сил». Против ожиданий принял любезно, защебетал. «Понятно: цепляется за добрые воспоминания, не желает говорить о грустном настоящем». Она почти каждый день беседовала с подобными пациентами на сеансах психоподдержки, видела и совсем тяжелых в хосписах. «Матвей Александрович держится, молодец! – сочла девушка. – Хороший признак. Помоги ему, Творец!»

Напившись чаю с фирменным яблочным пирогом, попрощалась. У машины Анны умоляющим шепотом попросила: «Приезжай! Он ведь ни с кем не хочет видеться, а тебе обрадовался». Мария обещала, взвалив на плечи еще одну невесомую душу, которая не решила: оставаться ей на свете или покинуть его. Следовало поддержать ветерана. Только нужно уточнить диагноз. Не потребовалось – отзвонился Чудов.

– Клиника ссылалась на врачебную тайну, пришлось напрячь. У Алехина рак. Что скажешь?

– Внешние признаки явные. Очевидно, ему тяжело дается лечение. О самом недуге мы не говорили, так, поболтали о том, о сём. Он никого не принимает, но со мной пошел на контакт.

– Ты же ему как дочь, хотя и не родная.

– Вы правы. Хочу с ним всерьез поработать, надо укрепить его в желании бороться. Если не выгонит меня в следующий раз.

– Об этом не беспокойся. Я договорился, чтобы тебя временно в клинику взяли онкопсихологом и прикрепили к Матвею. Опять же получишь полный доступ к его клинической карте. Согласна?

– Само собой. Как вам удалось? Хотя кому я задаю глупый вопрос!

– Я же в Общенародном фронте, должен заботиться о народе. Ах, если бы он весь состоял из таких людей, как Алехин. В какой стране мы бы жили!

Вид кабардинца – мятая одежда, тюремный запах, страдальческое лицо со свежеразбитой губой – вызывал жалость. Вызывал, но не вызвал, ибо сидельцев сотрудник ФСБ видывал не раз. Формально, с бомбилы уже сняли показания: «Красивая девушка-следователь попросила денег в долг, я и дал». Колоть его никто не собирался, поскольку таких песен ни один судья слушать не станет. И вот подследственный попросил о встрече «с самым главным». Честь выступить в данной роли выпала оперативнику, достаточно опытному, чтобы казаться руководителем, и достаточно молодому, чтобы временно оторваться от борьбы с врагами внешними и внутренними.

– Что хотел?

– Дайте закурить, гражданин начальник.

– Свои кури.

– У меня в камере отобрали.

– Твои заморочки. Давай по делу.

– У меня есть важная информация.

– У тебя есть арест на три месяца и перспектива загреметь на годы.

– Вот, я и говорю, начальник, что могу кое-что рассказать, если вы меня выпустите.

– Хочешь заключить соглашение со следствием?

– Хочу.

– Ты же понимаешь, что следствие ведет ФСБ и информация должна быть серьезная и конкретная. Хоть намекни.

– По террористам. По конкретным людям. Здесь в Краснодаре и на Кавказе.

– Гонишь!

– Мамой клянусь, начальник! Женой и ребенком клянусь! Они без меня голодают. Скоро лето, а им одеть нечего. За квартиру платить, чем? Я – единственный кормилец в семье, – таксист разрыдался. – Только нас надо будет спрятать сразу. Иначе убьют.

– Ну-ну, – стал успокаивать опер, который вдруг поверил хилому страдальцу в наручниках. – Кури меньше, дольше проживешь. Вызову следователя, составите бумагу.

– Не надо следака, начальника зови самого большого. Пусть слово офицера даст, тогда расскажу.

– С адвокатом не хочешь посоветоваться?

– Если ему скажу, меня пришьют прямо в камере.

Аргумент убедил опера, что он вышел в цвет. Пора звать нач. отдела по борьбе с терроризмом. Праздник – фактические сведения по террористам помогут досрочно получить звание майора, а там, глядишь, начальник в замы возьмет. И обещанную квартиру дадут. Сколько он ждал такой удачи, корпя над грудами проверок, характеристик, экспертиз и прочей муры. Теперь строчить запросы и подшивать документы в дела будут другие. Это поначалу сотрудник мечтал о подвиге, с опытом и возрастом стал реалистом. А чудо пришло, Жар-птица материализовалась, пусть и в плюгавого уроженца гор.

Выпускники Лондонской школы экономики свысока смотрят на питомцев других университетов. Глава отдела макроанализа Rand Corp. исключением не являлся. Снобизм проявлял внешне, внутренне был готов простить сотрудникам недостатки в образовании. Особенно, если те приходили с толковыми предложениями, пусть даже идущими вразрез со стереотипами. Помнил, что Джон Кейнс, британский, понятно, основоположник экономической науки, утверждал: «Трудность не в том, чтобы найти новые идеи, а в том, чтобы отказаться от старых». Сейчас его внимание сосредоточилось на драгоценной находке.

– Все зациклены на нефти и газе России, – продолжал бухтеть молодой аналитик. – Действительно, доходы Москвы сильно упали, страна в сложной ситуации. Но здесь не получится надавить еще сильнее. Слишком велик мировой спрос, а бесконечно разыгрывать саудовскую карту не получится: Эр-Риад с трудом балансирует бюджет при нынешних низких ценах и не пойдет, как в 1991 и 1998 годах, на бесконечный демпинг ради дальнейшего подрыва российской экономики. Поэтому стоит обратить внимание на химическую промышленность РФ: миллионы занятых, часто в моногородах; отрасль прямо связана с топливно-энергетическим комплексом; важная статья русского экспорта.

– И что? – уже уловив суть, шеф провоцировал развитие темы.

– Техническое состояние ряда предприятий плохое – только на днях часть Селитрограда провалилась в шахту. Вот, спутниковые снимки – ужас. Опять же многие компании закредитованы выше крыши: чуть что и коллапс. Хуже всего с производством удобрений – самая проблемная отрасль. К тому же удобрения идут в основном на экспорт, только не на Запад, а в развивающиеся страны. Типа Китая и Индии – основных союзников Москвы.

– В общем ситуация с химией шаткая?

– Сильный стресс и мы сможем увидеть, как теория домино действует на практике. Может, этот гвоздь и станет последним в крышку кремлевского гроба.

– Ну, хорошо, иди, продолжай разрабатывать тему, ищи самые уязвимые места.

Оставшись один, взял клюшку для гольфа и погонял мячик в напольную ловушку. Получалось неплохо. Велел секретарше не пропускать звонки и посетителей, затем набрал номер шефа управления планирования разведопераций ЦРУ. Тот оказался на месте и согласился встретиться вечером. Оставалось продумать, как продать ему ахиллесову пяту Москвы. Цэрэушник лично и устно сделал недавно заказ определить её местоположение, никакой переписки не было. Но в корпорации, служащей «мозговым центром» для правительства, привыкли выполнять капризы ведущих клиентов, а не только официальные контракты.

Глава 11
Свобода

Марк еще не знал понятия «богатство», хотя миллиарды детей на свете позавидовали бы условиям, в которых он жил. Огромные апартаменты в районе, где самое высокое количество полицейских на квадратный метр улиц. Соседи: от президента республики до его любовницы. Масса игрушек, которые мальчугану быстро надоедали и забывались, пока вновь не превращались в новые, будучи случайно найдены в шкафах. Хотя папа появлялся эпизодически, мамы у него целых две. Правда, Элен ругалась, когда малыш «мамкался» с Викторией. Bonne d'enfant, вдвоем – француженка и англичанка – создавали вокруг ребенка море внимания. И еще один дядька с пистолетом под мышкой, с недавних пор сидевший в холле или сопровождавший на прогулках.

И, конечно, машины – их паренек обожал, хотя названия выговаривал по-своему: большие «мерседес» и «бентли» с ударением на последний слог, по-французски. Сейчас возвращался от офтальмолога, который разбирался, почему Марк начал косить. Доктор подарил смешные наклейки с картинками и велел заклеивать правый глаз на три часа в день, чтобы мышцы левого лентяя привыкали работать в полную силу. Прикольно, только приходилось вертеть головой, чтобы не пропустить что-то интересное за окном. Утрата бинокулярного зрения затрудняла восприятие и ориентацию.

Вика вздыхала, глядя на чадо, будто винила себя в появившейся напасти. Ленка готовилась к вечернему вернисажу и в клинику не поехала, передоверив сестре заботу о здоровье сына. Модель не забивала голову чепухой. А её столько! Вот муж звонил, опять хотел сочувствия и любви по телефону. Будто у неё нет более важных занятий. Видите ли, у него шахта обвалилась, крупные неприятности и финансовые потери. Захотел ласки, мог бы прилететь. Вместо этого канючил, чтобы в деталях рассказала, какое на ней белье одето и как она его хочет потрогать за причинное место. Кретин! Еще и соглядатая приставил. Никакой свободы!

Руслан зависал в зимнем саду «Фреско» – место приятное, тихое, полно деловых мужчин, использующих кафе для приватных встреч. Много свободных девушек. Обмениваясь с ними многозначительными взглядами, дагестанец выбирал спутницу на вечер или на ночь, как пойдет. В своем мужском обаянии не сомневался: в тридцать восемь, с гибким телом и черными очами казался сильным и умным. Плюс стильная прическа-хвост, костюм итальянской ручной работы, много денег и наглости. Прямо у входа ждал навороченный «рендж-ровер» с шофером-охранником. Что еще надо московским телкам? Сам разборчив, подходила далеко не каждая, если, конечно, не нюхнуть предварительно. С кокаином-то любая выглядит красавицей, можно и уродину отыметь. Правда, с порошком стал осторожнее – башку временами клинило.

Опустил взгляд на золотой «ролекс» с бриллиантами: гость опаздывал. И тут знакомый метрдотель привел к столу мужчину, также презентабельно одетого с отнюдь недешевыми, хотя менее броскими часами. Выглядел пришедший дороже своей зарплаты раза в три, что, по московским понятиям, считалось скромным для сотрудника правоохранительных органов. И прибыл на «скромном», по тем же понятиям, автомобиле, чья цена превышает личный годовой доход раз в пять. У некоторых госслужащих жены прилично зарабатывают. Очень! Так случается, особенно, в Москве. Рынок предполагает неравенство доходов, а Россия – страна с рыночной экономикой. Всё продается и покупается, в том числе информация, даже оперативная.

– Что так поздно, дорогой? Опять ловил шахидок? Или тряс подшефных бизнесменов? – грубовато начал Руслан, напоминая, кто в паре ведущий.

– Начальство совсем охренело: совещаниями плешь проело, – отмахнулся офицер ФСБ, – имитирует активность! Голова трещит. А ты сидишь в приятном заведении, красивых баб глазами щупаешь, носом трахаешь и имеешь наглость меня упрекать.

– Не гуди, выпей водочки и расслабься.

– Не, возьму мохито, еще две встречи сегодня.

– С «агентами», типа меня? Бабки стрижешь?

– Ты, Руслан, считай партнер, а числишься «помощником» только для прикрытия. Чего вызвал-то?

– Про Селитроград слышал?

– Ясный перец! Ты тут каким боком? – напрягся опер.

– Никаким. Есть инвестор, желающий лучше знать ситуацию в «Росселитра», поскольку котировки её акций сильно припали. Ты имеешь доступ к материалам по аварии и по компании?

– Нет, хотя наш отдел задействован. Трудновато будет получить доступ.

– Деньги – не проблема. Напрягись, брат. Если вклинишься, возможно, я тебе интересную тему подкину, и начальники останутся тобой довольны.

– Конкурентов хочешь убрать?

– Какая разница? Договорились?

– Заметано. Разнюхаю расклад по «Росселитре». Ты мне потом шепни, когда твой инвестор соберется её акции скупать. Глядишь, и я через брокера наварю на их последующем росте. Или вместе наварим.

– Заметано, брат. Жрать будешь? Или девушку пригласить? Вон ту, с каштановой гривой?

– Не, побежал. Дела.

– Ой, какие мы занятые! Ну, как хочешь. А я, пожалуй, возьму камчатского краба и шатенку.

Поднятые видеозаписи в аэропорту Краснодара показали высокое сходство «пассажира» с разыскиваемым лидером террористов. Затем на Лубянке компьютерная программа распознавания лиц подтвердила: в Египет вылетел Муса! Бюрократический аппарат начал раскручиваться, настраиваясь на серьезные действия. Техники вытащили заднее сиденье из машины кабардинца. Тщательное изучение в лаборатории позволило выявить множество биологических образцов, в том числе мазки крови и сукровицы. Их и само сиденье отправили на ДНК анализ в Москву.

В город прибыла бригада опытных профессионалов, чтобы подготовить проникновение в дом «Торгаша». Обычно подготовка такого мероприятия занимает дни, только сейчас команда «фас» исходила с самого верха. Уже следующим утром на рынке, где дагестанец «решал вопросы», произошла драка, вылившаяся в разборку между хозяевами палаток. Процесс урегулирования затянулся, так как подъехавшие менты против обыкновения проявили утомительный интерес к причинам и последствиям. Намеки на давно сложившиеся отношения с их руководством возымели действие лишь к вечеру.

Жена «Торгаша» отвезла детей в детский сад и направилась в принадлежащий ей салон-парикмахерскую. Там выяснилось, что прорвало трубу и заливает дорогостоящий интерьер. Пришлось лично возглавить борьбу со стихией ЖКХ, в которой победа далась героическими усилиями. Тем временем «новый участковый» зашел к единственной соседке, из окон которой просматривалось домовладение пособника террористов. Там обстоятельно, с чаепитием, собирал сведения по правонарушениям в микрорайоне. Словоохотливая хозяйка вдохновилась интересом власти к поддержанию правопорядка на вверенной территории.

Тут выключили свет, чтобы обесточить возможные техсредства наблюдения в доме «Торгаша», и два поисковика моментально вскрыли дверь, ведущую в сад. Тщательный обыск отложили до лучших времен, а пока один с видеокамерой бегло осмотрел комнаты – ничего интересного, второй ринулся в ванную и, сняв решетку стока, извлек из слива скопившуюся грязь – главным образом волосы. Потом специальным пылесосом прошерстил пол, кровати и диваны, собирая опять же волосы, частички кожи, кусочки ногтей. Затем особыми салфетками оба протерли столы в поисках следов взрывчатки, пластиковыми полосками сняли отпечатки пальцев с дверей и косяков. Тут тренькнула рация: кабардинец припомнил, что «пассажира» успели постричь. Взялись за расчески и ножницы, где скопилось немало волосяной пыли и слежавшегося кожного жира. Одну расческу, очевидно мужскую и почти новую, изъяли, из-за чего позже «Торгаш» возмущался привычкой жены «куда-то всё запихивать». В ответ хозяйка объяснила, что тот сам не привык «вещи ложить на место».

Рация вновь ожила, так как у дома остановилась автомашина с неизвестными. Наблюдатели затеяли с ними разговор на тему, как надо парковаться на тихой улице. Поисковики тем временем покинули дом, оставив два «жучка» в розетках на кухне и гостиной. В тот же день группа вернулась в Москву с добытыми материалами. Позже экспертиза подтвердила: ДНК взятых в машине и доме образцов совпадают с ДНК биоматериалов, обнаруженных ранее в убежищах террористов на Северном Кавказе, и близки к ДНК родственников главаря террористов. Его отпечатков в доме «Торгаша» найти не удалось.

Результаты доложили директору Службы, который толи радостно, толи грустно вздохнув, положил документ в папку для доклада Самому. В ней уже лежали данные радиоперехвата переговоров «амиров» Чечни, Ингушетии, Дагестана и Кабардино-Балкарии, обсуждавших гибель Мусы и необходимость выборов нового лидера «Имарат Кавказа». Предстояло решить, по какому варианту докладывать.

Сидя над документами, Красько потирал полысевшую голову то одной, то другой рукой, пытаясь родить приемлемый выход из ситуации. Ничего не получалось. В раздражении сильно втянул воздухи уловил усилившийся запах пота из подмышек. «Проклятая шахта провалилась в самый неподходящий момент! Чтоб ей рухнуть до того, как я купил контрольный пакет. Ведь старые выработки заброшены уже четверть века. Получается, что мы вечно должны откачивать из неё воду, а теперь еще и компенсировать убытки города и железной дороги. И вообще непонятно, что делать с гигантской дырой, которая разрастается. К тому же добычу селитры пришлось прекратить, пока обрушение не закончится».

Советники предлагают продать «Росселитру», но серьезных денег за неё нынче никто не даст. Завтра заседание комиссии, звонили из президентской администрации: № 1 хочет присутствовать. Бизнесмен пытался сказаться больным – обещали «прислать доктора». Наверняка, выставят счет за аварию, если компанию не отберут – вон, уже налоговая проверка началась. Требовался хитрый ход, и Михаил снял трубку.

– Леночка, солнышко, прилетайте в Москву, пожалуйста!

– Вот еще! Тут показы мод идут. Не могу!

– Через не могу, любимая. Мне очень плохо, вы мне тут нужны.

– Я в шоке! Миша, ты вообще думаешь о ком-нибудь кроме себя? Марк записан в глазнику, – не сдавалась модель.

– Разговор закончен, – заорал мужчина. – Самолет пришлю. Завтра чтоб были здесь!

– Козел! – бросила в уже умолкнувшую трубку женщина. – Придется ехать, – добавила, обращаясь к сестре – Ты с Марком и английская няня тоже летите. Прикинь мою программу в Москве: фотосессии для глянцевых журналов, участие в презентациях. Кстати, постарайся сделать рекламный контракт с Главным универсальным магазином: Мишаня дал в долг его хозяину, пусть тот мне выкажет респект.

Последняя фраза, являвшаяся калькой с французского, тем не менее четко описывала характер взаимоотношений Красько с ГУМом, точнее с его главным акционером и идейным руководителем Мироновичем. Крупные капиталовложения в развитие филиалов универмага в других городах потребовали заимствования денег, которые Михаил предоставил, оговорив собственные интересы. Так, его строительная фирма получила подряд на модернизацию ГУМа в самом сердце Москвы, а транспортно-экспедиционная компания обслуживала перевозки товаров. В перспективе холдинг имел виды и на сам ГУМ.

Белка не приходила четыре дня, Алехин волновался за подопечную. Подкармливая орехами, зимой наблюдал, как та забирается на верхние ветки дуба в лесу, перепрыгивает на забор, некоторое время сидит на сколоченном им домике, где весной выведет бельчат, и только затем грациозно скачет к кормушке. Разочаровано отвернувшись от окна, Матвей пошел надевать куртку и ботинки. Собаки оживились: хозяин вновь после долгого перерыва отравляется гулять. Анна насторожено наблюдала за сборами, потом не выдержала.

– Тебе же вреден холодный воздух. Позвони Виктору, спроси разрешения.

– Он мне что, отец родной?

– В каком-то смысле.

– Чувствую себя лучше, выйду минут на десять.

– Ладно, если недолго. Скоро приедут дети. Пойду-ка я с тобой.

Оказавшись за калиткой, риджбеки начали исследование остатков снега, пожухлой травы и кустов. Хозяева брели за ними и автоматически остановились рядом с питомцами, усиленно обнюхивавшими пятно крови в ореоле выщипанной беличьей шерсти. Ни костей жертвы, ни следов хищника! Теоретически лиса, практически куница могли взять белку, но как? Собаки двинулись дальше и нашли место, где начиналась трагедия: капля крови на снегу и рядом единственный отпечаток огромных когтей. Алехин приложил ладонь, его пальцы оказались аналогичной длины.

– Филин сожрал нашу любимицу, – догадался, – ощипал клювом и целиком проглотил. Не переварившиеся косточки и кожу потом отрыгнет.

– Тварь! – с отвращением объявила женщина.

– Тварь божья, – поправил мужчина, – не хуже других, а репутация плохая. Кстати, белка – такой же грызун, как и крыса, а имидж у неё лучше.

– Наверное, за счет пушистого хвоста, – предположила спутница, непроизвольно трогая меховой воротник.

– Или пиар-менеджеры более способные.

– Ладно, натуралист, давай возвращаться.

Во дворе уже парковался Степан, приехавший с Ксенией, чтобы, как таинственно намекнул по телефону, «рассказать важные новости».

Старшие позволили за столом немного Saint-Emilion, младшие дружно воздержались. Анна внимательно посмотрела на загадочную Ксюшу, уплетавшую баранину на косточке, и губы её приоткрылись в догадке. Матвей остановил жену взглядом. Поведение детей легко читалось, особенно, когда те взялись за руку, чтобы вместе поделиться сокровенным. Бывший разведчик с отвращением отметил в себе неспособность отвлеченно радоваться, хотя удовлетворенно отметил, что его план успешно реализуется.

После ахов и восторгов сын решился и спросил о волновавшем.

– Пап, твое недомогание – главное и для нас. Поэтому я не могу принять предложение Вяземского, если, ну, ты понимаешь.

– Нет причин отказывать от интересной работы, я поправляюсь. Если нужно, ты всегда сможешь прилететь, – уста старого шпиона запели заготовленную песню. – Для тебя важно сделать серьезную карьеру в компьютерном мире.

– Ксения будет рожать в Штатах, – воспарила в перинатальные выси Анна, – Модно: российские «звезды» так делают.

– А вы к нам приедете? – вставила невестка.

– Анечка вне всяких сомнений, когда визу получит. Я постараюсь, если здоровье позволит, – отец поспешил окрасить будущее в розовый цвет.

Будущее, в котором для него нет места, ибо в глубине души он знал, что его враг не сдался. Притаился и ждет возможности нанести смертельный удар. Человек рождается в одиночку и также умирает. В отмеренном ему промежутке старается сблизиться, слиться с другими людьми. Через игры, секс, любовь, семью, работу, подвиги, преступления. Уже через три секунды после диагноза Алехин чувствовал, как рвутся его связи со всеми, как стены одиночества отгораживают приговоренного к смерти от мира живых. И с каждым днем он будет отдаляться дальше и дальше от тех, кто ему дорог и сидит сейчас за этим столом. И тем более следует выпить сегодняшний день до дна, а ночью заняться любовью с Анной, угадывая, как и в соседней спальне бьются в унисон сердца.