Хозяева компании сидели с багровыми физиономиями, высшие менеджеры – с красными. Сказано много, а взаимоприемлемого варианта по дивидендам нет. Формально решение принято – весьма скромное и обидное для акционеров-миноритариев: им заплатят копейки. Основная прибыль формировалась вдали от России, в оффшорном режиме. Относительно её распределения и возник конфликт.

Михаил Красько, а ему принадлежал контрольный пакет, настаивал на «аккумулировании средств для последующего инвестирования». Магомед Магомедов, имевший треть акций, требовал «распилить бабки по-честному», то есть немедленно. Он сколотил свою долю в кредит, выкупив у прежнего владельца. Выплата процентов по займу казалась затруднительной на фоне отсутствия дивидендов, а предстоящее погашение выглядело невозможным. Красько об этом знал и не собирался помогать конкуренту, зарившемуся и на его акции. О чем они могли договориться? Кто кого сожрет?

В шикарном офисе на 45-м этаже в московском Сити висел топор, вероятно, даже несколько. В табачном дыму (О, запреты на курение в общественных местах!) они скоро пригодятся: такая намечалась рубка. Первым не выдержал более молодой южанин, чья кровь бурлила даже при температуре 36,6.

– Миша, ты нарываешься! Смотри не пожалей!

– Ты МНЕ угрожаешь, Магомед? К последствиям готов? Обдумай еще раз мое предложение по использованию временно свободных средств.

– Кончай трепаться про «стратегию развития». Не хочешь по-хорошему баблом поделиться, так и скажи. Тогда я буду действовать по-своему.

– Поступай, как знаешь. Мое решение твердое.

Твердым являлся и косяк, о который вышедший Магомедов с грохотом хлопнул дверью. Её матовое стекло вдруг стало ледяным с прожилками, а затем с шорохом рассыпалось на крупные кристаллы. На пороге конференц-зала образовалась горка «льда». Стало тихо-тихо, пока Красько не забарабанил пальцами по налитому животу. Младшие зверьки почуяли, что у вожака улучшилось настроение, он выиграл битву. Между тем крупный мужчина, успевший к пятидесяти годам, нарастить не только жир, но и состояние, не собирался упиваться победой. Закаленный в корпоративных боях удачливый бизнесмен понял: «В голове Маги клубится туча, темная и недобрая. Надо готовиться к рейдерскому захвату».

– Господа, спасибо за проделанную работу. Отчетный период вышел удачным. Особой благодарности заслуживают усилия по расширению экспорта наших удобрений в Китай. И, безусловно, налоговое планирование в компании стало более креативным. Ну, вы понимаете, о чем это я.

Раздался дружный хохот облегчения. Небо прояснялось, буря стихла.

– Соответственно и бонусы за истекший год, уверен, вас порадуют. Заседание правления закончено. И проветрите здесь, а то некоторые «коллеги» не уважают права других, – Михаил не удержался и бросил камень вслед Магомедову, – заядлому курильщику и беспредельщику.

Самолет оторвался от полосы и почти сразу повернул на юг. Пассажиры чартера из Краснодара – главным образом провинциалы – оживленно готовились отметить исход в теплые края. Собственно, некоторые еще на земле начали обмывать предстоящий отпуск в Египте. Один из них, судя по говору, житель Кубани, толкнул локтем соседа: «Откуда будешь?» Не получив ответа, инициатор несостоявшегося задушевного разговора отвлекся от открывания бутылки и перевел взгляд на молчаливого собеседника. Тот сделал вид, что дремлет. Это было легко: после дальнего путешествия в рефрижераторе и треволнений, связанных с преодолением пограничного контроля в аэропорту.

Паспорт ему сделали давно, настоящий, само собой, на чужую фамилию. Компьютер ФСБ не возражал против выезда, и молоденький прапорщик шлепнул штамп. Очередной страждущий отправляется к Красному морю лечить болячки, покрывавшие его лицо, руки и, наверное, другие части тела.

– У вас срок действия паспорта заканчивается через два месяца. Не забудьте получить новый.

– Обязательно. Вот съезжу поправить здоровье и сразу.

Пограничник передернул плечами от неприятного зрелища и упустил шанс проявить бдительность. В итоге лишился правительственной награды и внеочередного звания, позволив главарю террористического подполья скрыться от правосудия. Муса медленно втянул воздух, сдерживая радость. Впереди ждал арабский мир, где спонсоры мирового джихада окажут гостеприимство.

«Что там турок болтал про пересадку почки?» – впервые за долгое время забрезжила надежда. Оставалось три часа лету, придется потерпеть пьяного русского рядом. Тому повезло: боевиков-охранников на борту нет, горло не перережут. А Мусе хотелось бы. И под воспоминания о горячей крови, хлещущей на холодный снег, слабый организм погрузился в забвение. Сновидения не приходили, только короткие провалы во тьму, где блуждали еще более темные тени. «Шайтаны или сам Иблис?» Исламский аналог Сатаны казался не злым и враждебным, как в Коране, а манящим и привлекательным.

Почки не справлялись с очисткой крови, токсины отравляли сознание Мусы. Или яд пропитывал и его душу? Он об том не размышлял, привык к мраку внутри себя и находил там убежище. Каждое погружение в него являлось опасным и чреватым, ведь однажды из забвения не выбраться. Сегодня умирать нельзя, пусть умрут другие. Подшефные «амиры» из Дагестана должны провести два взрыва в российском городе-миллионнике, отвлечь внимание от бегства. Потом дадут дезу в эфир о его смерти в горах. Темнота вновь ожила, пошла волнами, в глубине кто-то двигался.

Большей пытки Алехин не мог представить – объясняться с женой, сыном и невесткой по поводу бунта ДНК, вылившегося в войну на истребление собственных клеток. Нет, ему хотелось семейного тепла и поддержки, но не сочувствия и соплей. Как индивид, больной раком часто обречен, однако его родные не должны страдать с ним до конца и постоянно. Так, во всяком случае, Матвей решил в ту первую, бессонную ночь. И разработал концепцию борьбы: управлять остатком жизни, взять под контроль смерть. Предстояло пройти муки онкологических процедур и, возможно, операции. «План Б» предусматривал самый плохой вариант – летальный. Именно его последствия для близких желательно ограничить. Получится?

– Что ты, милая, химиотерапию мне будут делать амбулаторно, – вещал обитатель палаты, которого обещали отпустить домой. – Придется сюда мотаться, но не валяться же здесь постоянно.

– Буду тебя возить на процедуры, – безапелляционно заявила Анна, входящая в роль мамы захворавшего ребенка.

«О, Боже, станет опекать и сюсюкаться!» – муж растроганно наблюдал, как жена уже спокойнее поглаживала волосы, чья шелковистая текстура ему так интимно знакома. Никогда не знавшие краски, они в последние годы медленно теряли цвет, становились бледнее. И, тем не менее, хвост сохранял природную мягкость и силу, казался пропитанным светом. Мужчина не видел модного наряда, специально подобранного супругой для посещения больницы, не замечал, какие у нее украшения, не запомнил яркой сумки, которую теребили её пальцы. Лишь порозовевшее лицо и золотистый ореол вокруг заполняли поле зрения. Да, и к чему лишние подробности? Только память забивать, а именно память хотелось сохранить.

– Степа, – отец намеревался сделать важный ход, а потому требовалось временно убрать со сцены сына и жену, – проводи маму к моему врачу. Она хочет уточнить подробности у Виктора Петровича. И ты с ним заодно познакомишься. Я пока с Ксюшей поболтаю. Потом её отпущу.

Когда в палате остались двое, тон разговора резко изменился.

– Ксения, ты не ждешь ребенка?

– Нет, что вы!

– Зря! У меня к тебе поручение: срочно забеременеть.

– Шутите, Матвей Александрович?

– Хотел бы, только говорю серьезно. Ты у меня в долгу, – грубовато напомнил Матвей о том, что девушка вышла замуж за его сына и вообще осталась в живых в результате действий разведчика в ходе операции «Шиа». – Пора платить по счетам.

– Я вам за многое благодарна. Только объясните: к чему такая срочность? – зеленоглазая шатенка явно недоумевала, хотя по опыту знала, каждый шаг тестя всегда тщательно продуман. – Степа, наверное, еще не готов заводить бэбика. Мы и не обсуждали эту тему еще.

– Столь важное решение принимает женщина. Ей выбирать, хочет она дитя от данного мужчины или нет. Если любит, то хочет. Что до причины моей настойчивости, то она проста – хочу увидеть внука или внучку до своей смерти. Времени в обрез.

– А вдруг вы не …

– Не умру? Тогда будет двойной праздник. Пообещай, что выполнишь мою просьбу и ничего о ней не скажешь Степке или Анечке.

– Обещаю. Правда, Степаше может не понравиться, если я без его согласия …

– Дуреха! Разве не замечаешь, как он тебя обожает, как ест глазами, когда ты не видишь. Это – любовь! Ребенок, рожденный в любви – чудо! Дар судьбы! Счастье родителей! – смутившись патетики, мужчина умолк.

Да, и к чему продолжать, когда задуманная комбинация начата успешно. Взгляд девушки затуманился, она ушла в себя. По дороге из больницы помалкивала, а ближе к дому протянула руку и стала щекотать кудри на загривке мужа. Никакого вожделения, просто ласка. Тем не менее, Степа, мощный высокий блондин с отцовскими чертами лица, улыбнулся, предвкушая скорое чувственное соитие. Глупыш думал, что угадал. Разве можно понять женщину? Даже если та моложе тебя и не жила в Америке. Компьютерные таланты склонны переоценивать свою сообразительность. И, естественно, полагают, что умнее стареющего и больного отца. Жалеют его и не ждут подвохов.

Проводив домочадцев, Алехин быстро оделся и покинул больницу. Из машины позвонил сослуживцу Чудову. Тот недавно ушел с поста заместителя начальника внешней разведки и нынче обретался на руководящей работе в Общенародном фронте, созданном для поддержки Президента массами.

– И всё же, как вас представить? – секретаршу-инквизитора не удовлетворила ФИО абонента.

– Игорю достаточно моей фамилии. А вы, милочка, можете представить меня под душем, – схамил Матвей, излив на женщину гадкое настроение, причиной которого являлась вовсе не она. Не полегчало, стало стыдно. «Надо сдерживаться!»

Хамство или давнишнее знакомство с фронтовым лидером возымело успех. Соединение последовало моментально.

– Привет, дружище! Вопрос: есть выход на Вяземского? Хозяина лаборатории антивирусных компьютерных программ, Степкиного работодателя?

– Здравствуй, Матвей. Рад слышать. Что давно не звонил?

– Моя личность не слишком популярна наверху после миссии в Сирии. Не хотел тебя компрометировать. Так есть выход?

– Лично не знаком с ним, могу поднять нужные связи. Что требуется?

– Узнать в Москве ли субъект. Если да, то договориться о моей встрече с ним. Лучше, прямо сегодня.

– Сделаю, дай четверть часа. Сложная ситуация? Можешь намекнуть, в чем дело?

– Ситуация простая. Расскажу позже.

Бывший шпион нажал кнопку «отбой», раздраженный необходимостью обсуждать проблему здоровья, точнее его отсутствия, с «молодым» коллегой, для которого когда-то стал строгим наставником. И тут же вспомнил, что Игорю повезло: в ходе операции «Пакет» тот не вступал в контакт с радиацией. «Стоп! – скомандовал себе, уловив привкус зависти. – Вот и начались сдвиги в психике. Как в клинике и обещали. Пора фиксировать их на бумаге, корректировать поведение, а то крыша съедет».

Экран на приборной доске «мерседеса» загорелся ярче, входящий звонок, номер не определился – Чудов использовал закрытую систему связи.

– Вяземский у себя в офисе, ждет тебя, обескуражен. Адрес дать?

– Спасибо, знаю.

– Ты перезвонишь, когда захочешь поговорить?

– Не скоро. Бывай.

Стеклянная штаб-квартира сияла в зимнем полумраке. Бастион виртуального мира круглосуточно трудился, выискивая вредоносные штучки в интернете и корпоративных сетях, а заодно делая большие деньги на борьбе с ними. «Лаборатория» приютила выдающихся программистов и среди них Степана, с год назад вернувшегося из США на Родину. Четкая охрана – живая и техническая – быстрый пропуск на самый верх.

– Чай или кофе? Что-нибудь из еды? – любезно поинтересовался очкастый хозяин компьютерного заведения.

– Два стакана водки и огурец.

– Какую предпочитаете? Холодную или теплую? – Вяземский даже не поднял бровь, хотя оценил юмор.

– Извините, неудачно пошутил. Вам сказали, кто я?

– Да. Рад знакомству, Матвей Александрович.

– Собственно, у меня предложение. Деловое.

– Слушаю.

– Мой сын, Степан Алехин, может принести гораздо больше пользы, если вы назначите его представителем корпорации в США. У него есть green card и опыт работы на тамошнем рынке. Будет активно продвигать ваши программные продукты.

– У нас нет repoffice в Америке.

– Придется открыть.

– Подобные вопросы волюнтаристски не решаются. Нужно обоснование.

– Дело срочное, поэтому буду краток. Откройте, пожалуйста, ваш личный компьютерный журнал за 13 октября прошлого года.

– Открыл и что? – хозяин начал демонстрировать признаки раздражения, пока легкие, так как гостя рекомендовали серьезные люди со Старой площади.

– Аномалии? Происшествия?

– Сбой в подсистеме технического контроля за помещениями, – затемнил истинную картину Вяземский, уже заинтересовавшись, откуда постороннему известно о взломе основного протокола безопасности.

– Полагаю, дело рук вашего сына Никиты и Степана, закадычных друзей. Позже следственные органы проверяли архив системы видеонаблюдения, не так ли?

– Действительно. Только ничего не нашли.

– Неужели, вам еще непонятно? Не хочется расставлять точки над «i».

– Нет, продолжайте, раз уж начали.

– Тогда просмотрите криминальную сводку за ту же дату, на любом новостном портале. Какое событие идет под номером один?

– Убийство лидера кавказской ОПГ … О! Вы хотите сказать, два эпизода связаны?

– Если вы дадите сейчас согласие на открытие представительства, то я промолчу.

– Договаривайте! – повысил голос и градус беседы хозяин кабинета.

– Я проводил операцию высшего уровня секретности. По заданию Кремля. ОПГ вмешалась, похитила подругу Степана и совершила ряд убийств. Её членов пришлось ликвидировать. А лидер оставался в стороне, и ребята…

– О, Небо! Их ищут? Бандиты? Полиция?

– Боевики убиты, следствие в тупике. Мои коллеги приняли необходимые меры.

– Уф! Значит, опасности нет. Тогда причем тут repoffice? Очередная шпионская история? Зачем вы пришли?

– Потому что я смертельно болен и не хочу, чтобы семья присутствовала при летальном исходе. Помогите мне отправить родных в Штаты, – в наступившей тишине проситель, он же шантажист, ждал ответа, от которого зависел план на оставшиеся месяцы.

– «Лаборатории» пора иметь представительство в Кремниевой долине, – после паузы и абсолютно ровным голосом произнес Вяземский. – Уверен, Алехин-младший будет в нем отличным руководителем.

– Если ЗДЕСЬ ситуация со следствием изменится, то, возможно, Степану ТАМ потребуется еще один представитель корпорации, – добавил гость. – Вы меня понимаете?

– Еще бы! Необходимые формальности займут пару месяцев.

– Буду признателен до гроба, – неловко пошутил Матвей. – И, умоляю, никогда, даже намеком, не затрагивайте 13 октября в общении с сыном. Я именно так и делаю. У ребят тяжелый груз на душе.

Глава 7
Заказ

Кабардинца тормознули, на выезде из аэропорта: «Стекла в машине затемнены с нарушением ГОСТа». Обычные шутки-прибаутки, а затем и купюра в тысячу рублей почему-то не помогли, проверка документов затягивалась. «Хорошо еще, что гостя успел посадить на самолет», радовался «таксист». Радость была недолгой, поскольку при обыске тачки нашли пакет «травки». «Откуда она? Может, кто из пассажиров обронил, – тупил парень, пока не въехал. – Менты подбросили, суки!»

Огорчившись, но не сильно, попал в ГУВД. Там следак прозрачно намекнул, что надо бы повежливее с клиентами, особенно с женщинами, тем более с родственницами руководителей полиции города. И сделав круглые глаза, быстренько отпустил под подписку о невыезде. Оказавшись на улице, подозреваемый пребывал в растерянности: «Что делать»? Одно решение принял, не раздумывая, словно породистая охотничья собака, которая инстинктивно знает, с какой стороны обогнуть куст, чтобы схватить скрывшуюся за ним добычу. Наверное, самое важное и верное решение: не рассказывать «Торгашу» о случившемся. И тем спас сначала свою свободу, потом и жизнь. Проболтайся, его бы сначала пытали, надеясь выяснить подробности, затем закопали бы в лесополосе. А пока он брел по улице пешком, что само по себе непривычно для бомбилы, и гадал, где достать новую тачку – старую оставили на штрафстоянке в качестве вещдока.

Магомедов давно покинул родной Дагестан, и, занявшись бизнесом в Москве, вырос из вёрткого деляги в крупного деловика. Собственно основной принцип деятельности не менял – дешево купить, лучше в кредит, и дорого продать. Если приобрел что-то не очень, то лучше оставить в качестве залога по невозвращенной ссуде, повесив на баланс банка. Ну, само собой, банковских менеджеров стимулировал. Обычно деньгами, иногда более радикальными методами.

Спецом по последним являлся земляк из Хасавюрта. Дома Рустам специализировался на вымогательствах – пиком карьеры стало похищение сына директора коньячного завода. Выкуп получить удалось, но парень, оказавшись на свободе, вскоре умер, ослабленный годичным заключением в яме на полевой стоянке пастухов. Его отец сильно обиделся. В итоге, сменив паспорт, уже Руслану пришлось перебазироваться в Москву. Участие в финансовых махинациях и давлении на уязвимые фирмы стало новой специальностью, более доходной и менее опасной лично для него, но не для выбранных жертв.

– Сделаем, Магомед, – сначала левой, затем правой рукой дагестанец огладил недельную небритость, словно бороду. По опыту знал: чужеродность жеста всегда вызывала неприятное ощущение у любого коренного москвича. – Пробьем через ментов адрес, выследим и накажем Красько.

– Нет, дело затеваю крупное, менты тут не катят, – возразил заказчик, утирая рот салфеткой с вытканным названием ресторана «Шах», – тут лучше бы ФСБ подтянуть. Ты говорил, там есть конец?

– Продажный опер, – Руслан, перед встречей нюхнувший кокаина, нервно хохотнул. – Сперва нас пытался разрабатывать, потом подсел на мои подачки. Сливает информацию от случая к случаю. Думаешь, имеет смысл привлечь?

– Менты – жадные и глупые, могут проколоться. База данных у них скудная. А фээсбэшник нароет более полную картину и действует осторожнее.

– Займет несколько дней и стоить будет дороже, – задумчиво ответил кавказец, по-особому внимательно разглядывая собственные холеные руки – после порции порошка привычные вещи выглядят загадочными и прекрасными.

Магомедову они такими не казались, дела шли мерзко: проклятый Красько не соглашался помочь деньгами. Раз так, время компромисса прошло, наступило время войны. В ней потребуются проверенные бойцы, пусть порой обдолбанные и себялюбивые, главное, чтобы жестокие, как Руслан. Глаза у него подходящие – черные, словно провалы пустоты, ничего не выражающие.

Деньги не решают всех проблем, зато делают жизнь комфортной и устраняют сложности. Матвей, чьи материальные запросы сформировались в советский период, свою финансовую обеспеченность не воспринимал, как повод совершать баснословные траты. Гораздо приятнее сознавать, что такая возможность имеется. Гуляя по большому дому, обставленному антикварной мебелью, или плавая в личном бассейне, удачливый в бизнесе бывший разведчик порой ловил себя на потаенной мысли: «Неужели, это всё мое?» Разумеется, находил оправдание излишествам: «Скоро родятся внуки, будут приезжать к бабушке и дедушке». И вот сегодня пришло осознание истинного положения вещей, завершена работа над завещанием, по которому жене, сыну и даже потенциальным внукам достанутся крупные денежные средства, ценные бумаги и недвижимость.

Кое-что пригодилось и самому больному, решившему проводить максимум оставшегося времени вне клиники. Ослабленный физически и духовно Алехин медленно приходил в себя после сеанса химиотерапии. Усилиями друга Виктора в доме появилась оборудованная палата, где приезжающая из клиники медсестра делала внутривенные капельницы и иные процедуры – утомительные, болезненные и одурманивающие. Девушка сначала пациенту понравилась, вызвала, если не возбуждение, то повышенное внимание. Только привлекательность исчезла еще до того, как та первый раз вставила катетер ему в вену. «После лекарств вас будет тошнить, часто и подолгу, – объяснила деловито. – Лучше делать это над унитазом, а чтобы колени потом не болели, подкладывайте под них свернутое в трубочку полотенце».

Фраза окончательно обрушила прежний мир Матвея, оставив лишь жалкое существование среди обломков мужской силы и гордости. Женщинам в нем место осталось только в качестве сиделок, даже Анне – самой заботливой из них. Бороться предстояло в одиночку. Собравшись с силами, Алехин выбрался из объятий кресла и побрел в ванную. Нет, еще не тошнило, просто пора брить голову: волосы скоро начнут выпадать клочками. Еще один практичный совет медсестры! Десятилетия доверял голову женским рукам: помоют, помассируют, постригут. Но расстаться с волнистой сединой должен сам. Пряди упали на кафель: соль и перец. Когда горка выросла, провел ладонью по розоватому гладкому черепу и заплакал. Впервые со дня смерти мамы.

Человек пробудился резко, подброшенный пружиной страха. Точнее, волной гормонального перехода организма от сна к бодрствованию. Электрическая активность мозга скакнула на высокий уровень, обеспечив активное взаимодействие индивида с внешним миром. Это слабо напоминало обычное медленное карабканье из тьмы к свету, через пелену отравленного токсинами организма.

«Где я?» – первая мысль. Огляделся: похоже, на полу в кладовке – кругом одежда и обувь. «Госпиталь! – уже спокойнее и рациональнее сообразил Муса. – Удалось добраться до Саудовской Аравии». Вспомнилось, что ему сделали гемодиализ, очистили кровь от разной дряни, облегчив почкам работу на ближайшие день-два. Еще напичкали лекарствами. Первая нормальная ночь обернулась утренним испугом. А вечером никак не мог уснуть, взбудораженный соками жизни, бродившими в теле. После снотворного задремал, а не увяз во мраке, наполненном кошмарами. Скоро проснулся от едва слышного жужжания кондиционера, почудился русский беспилотник, барражирующий над местом зимовки в горах.

Тщетно попытался вновь погрузиться в сон: кровать показалась слишком мягкой после лежбища в блиндаже. Палата давила огромным размером и окном от стены до стены. Встал, побродил, нашел убежище в гардеробной, устроил лежку из одеяла и подушки. Там и проспал остаток ночи, пропустив призыв муэдзина к ранней молитве. Сильно не расстроился, ретивым мусульманином не был, только на людях старался казаться. А их рядом нет.

Как-то сразу появился слуга-палестинец, показал хитрости шикарной ванны, подравнял бородку. Затем помог освоиться с местной одеждой: длинную рубашку тобе надел быстро, с платком гутра повозился. Потом принес завтрак и исчез. Муса медленно приспосабливался к новым условиям, выстраивал логику событий. Закончив с едой, решил поставить эксперимент: демонстративно громко выдохнул и отодвинул от себя поднос. Тотчас возник смуглый прислужник. «Следят. «Прослушку» или видеокамеру поставили», – сделал вывод пациент, не удивившись: в мире джихада/террора никто никому не доверяет.

Вышел на балкон, осмотрелся. Вид саудовской столицы завораживал современностью, мало вязавшейся в его представлении с центром всемирного халифата, возглавить который мечтает королевская семья. «Не выйдет – слишком размякли местные кочевники, век назад захватившие Аравийский полуостров, – счел Муса. – Мало кто и на коня влезет, предпочитают на «роллс-ройсах» рассекать. Без разницы, лишь бы помощь оказывали». Так и сидел в кресле, укрывшись от зимней прохлады одеялом, почесывая раздраженную и изъязвленную кожу на руках и ногах. Зудело и слегка кровоточило везде, но особенно беспокоили конечности. Ждал следующего хода судьбы.

Таковой последовал в виде пухлого молодого мужчины, чей шерстяной платок – гутра – отличался красным орнаментом, как выяснилось, катарским. После арабских приветствий тот по-хозяйски плюхнулся на диван и перешел на сильно акцентированный русский язык.

– Ас-сайед, Муса, врачи очень довольны вашим прогрессом и ожидают дальнейшего улучшения. Тем не менее, рекомендуют длительный отдых и постоянные процедуры.

– Что у меня за болезнь? Так и не понял, они лопотали на английском.

– Хронический гломерулонефрит, отягощенный хронической почечной недостаточностью.

– Что значит?

– Вам придется периодически чистить кровь машиной и принимать лекарства. Физическая активность и длительные передвижения будут ограничены: аппаратуру гемодиализа с собой не повезешь.

– Мне придется жить в госпитале?

– Нет, нет. С медицинской точки зрения, дела обстоят сложно, но несравнимо лучше, чем по приезду в Эр-Риад. Мне поручено обсудить дальнейшие планы. Братья-ваххабиты готовы оказать вам полное содействие.

– Я хочу продолжить войну против неверных, против Москвы. Моим воинам нужна материальная и иная поддержка, чтобы «Имарат Кавказ» стал реальностью. Для себя ничего не прошу.

– Похвально. Пока вам надо отдохнуть – эмир Катара предлагает свое гостеприимство.

– Почему бы мне не остаться здесь? Хотел бы посетить Мекку и Медину.

– В свое время получите такую возможность. Пока следует надежно укрыться от русских. Поверьте, в безопасности будет легче продолжить борьбу. Рука Москвы туда не дотянется. А если попробует, мы её отрубим.

Вздох Мусы прозвучал для оперативника как согласие. Наблюдавший на мониторе за встречей Бен Султан уловил и иные детали: чеченец не кивнул головой, не произнес утвердительных слов. Сие означало, что тот зарезервировал свое мнение, ожидая развития событий, которые на данном этапе не мог контролировать. «Сильный человек, опытный, ценный, – прикинул шейх. – Посмотрим, сколько эта фигура стоит для Москвы. Еще одна гирька на весах торга, что вот-вот начнется с Кремлем».

Вяземский-старший не мог успокоиться после разговора с Матвеем. Тот был убедителен на сто процентов и всё же … Вновь проверив записи за 13 октября, убедился, систему технического контроля за помещениями и движением людей перенастроил его собственный сын. Также несомненно, что действовал в связке со Степаном Алехиным. Неясно, как они покинули офис и вернулись в него. Глава компании не был бы гением, если бы в конечном итоге не вычислил, что в подходящее время на автомашине въезжала и выезжала подруга сына, некая Шпагина. Довольно погладив рукой комп, вызвал в кабинет Илью, отношения с которым оставались далекими от идеальных. Обсудив производственные вопросы и усыпив, как полагал, бдительность отпрыска, задал каверзный вопрос.

– Слышал, жениться собрался? Отцу ничего сказать не хочешь?

– Я? На ком? На Маше что ли? Нет, пока не планирую.

– А она планирует? Девушка не простая, со специфическим опытом.

– Ты об её шпионской работе? Так она уже с ней завязала, – компьютерщик пытался отбояриться от папаши и вдруг на стеклянной стене в стиле техно увидел отражение напряженного лица старшего, старательно отвернувшегося в сторону. – Тебе-то какое дело?

– Да так, – подтвердив свою догадку, старший сполз со скользкой темы. – Хотел больше узнать о будущей невестке.

– Мы нынче не встречаемся. Мария работает психологом, занимается поддержкой тяжелобольных в хосписах. Батя, ты бы пожертвовал на их содержание. Вроде, «Лаборатория» не бедствует. Глядишь, и Маша перестанет на меня дуться непонятно за что.

– Хорошая идея, – владелец корпорации решил проявить гуманизм, спровоцированный наследником, и чуть не проговорился про визит Матвея Алехина, – а то тут заходил … один смертельно больной, просил … помощи. Я обещал.

– Уважаемые пассажиры, просьба выключить телефоны и иные устройства, которые могут нарушить работу кардиостимулятора у командира воздушного судна.

Красько хохотнул изобретательности пилота, вновь развеселившего шуткой в жанре гражданской авиации. С неизменным удовольствием осмотрел интерьер бизнес-джета. Сливочная кожа кресел выглядела не натуральной, а живой. Привычно развалился на диване, закинув ноги на подлокотник. Правая рука держала стакан с виски, левая неосознанно гладила деревянную обшивку. Салон рассчитан на восьмерых, и в длинные полеты хозяин брал с собой кого-то из высших менеджеров: что-то обсудить, о ком-то посплетничать или попросту сыграть в домино. Но теперь Gulfstream мчал на уикэнд в Париж, к любимым жене и сыну, потому советчики и жополизы не требовались. «Жаль, Ленка не хочет жить в Москве, – в который раз посетовал Михаил, – хотя можно понять: девонька привыкла к французской атмосфере, да и Марку спокойнее за границей. Молодец я, купил самую новую и скоростную модель – 1000 км/ч!»

Обвел взглядом красоту вокруг, глотнул божественного Teaninich 1971 года и совсем позабыл, как шикарный самолет появился из-за жены, упрекнувшей: «Что ты, олигаршонок какой летать на дешевке?» От ожидания близости с ней, своенравной и такой сексуальной в её капризах, стало теплее на душе. Или алкоголь подействовал? Неизвестно, только московские проблемы исчезли с горизонта, как и сама Россия. А с ними и Магомедов, который после ссоры куда-то сгинул. «Оно и к лучшему: остынет, образумится».