Мумия Ильича. Книга первая

– Даю справку!

СБ поднял вверх указательный палец. Он уже понял, что мысль основательно засела в голове товарища. И мысль эту можно изгнать оттуда не насмешками, а строго научными доводами. По иному достучаться до МНС было невозможно: это – не Председатель.

– Если ген будет живой, сделать копию этого человека можно.

– «Копию этого человека»?

Лицо МНС посерело: научный довод приступил к избиению мысли.

– То есть…

– Да!

СБ «передёрнул затвор» – и решительно приговорил нежизнеспособные надежды друга.

– Это будет точная копия оболочки – но совсем другой человек.

Не Ленин. Реконструирована будет форма – а нам нужен…

– Мозг?

– Да.

МНС отвернулся от СБ – и вновь наклонился над саркофагом.

– И что нам остаётся?

Вопрос был задан полушёпотом, спиной к соратнику. Так, словно задавался вовсе и не ему. Но отвечать надлежало СБ, а не соратнику из саркофага.

– Оставить это безнадёжное занятие.

– Или думать…

Глава третья

…Прошёл год. Демократия всё активнее заключала в свои железные объятия страну, уже начинающую ощущать от этого некоторый дискомфорт. В очередной раз Москва доказала всему миру то, что от одних оков она всегда освобождается лишь затем, чтобы немедленно попасть в другие. Зато страна решительно превращалась в ведущую энергетическую державу мира. То, что превращение осуществлялось посредством спешной распродажи недр, было делом несущественным. Для власти, конечно. Потому что главный принцип демократии: «après nous le deluge» соблюдался неукоснительно. Перевод следовало осуществлять либо среди своих, и желательно – на кухне. По причине неправильной интерпретации массой.

Но «враги демократии», всё равно, домогались постижения, используя запрещённую литературу: французско-русский словарь или работу Ленина «Грозящая катастрофа и как с ней бороться». В России всё решительнее демократизировались институты власти, выстроенные уже не только по вертикали, но и в шеренгу – и даже во фрунт. Потому что лишь та демократия хоть чего-нибудь стоит, если она умеет защищать себя. Хотя, Ленин, кажется, говорил это о революции. Но и в контексте демократии звучание не терялось.

Выстроились во фрунт и партии. Сначала – во фрунт. Затем – в очередь. На получение довольства. Именно в такой последовательности. По отношению к столовникам режим был честен: все получали «кормовые». Все, кто заслужил корм. ПКР, например, заслужила. Она старательно исполняла роль непримиримой оппозиции. Нота в ноту с партитурой, расписанной Главой президентской Администрации. Никаких импровизаций, никаких полётов фантазии: делай, что тебе велено – и получай за свою несгибаемость!

И ведь получали! Хорошо получали! Пусть и меньше, чем партия власти – но из того же «корыта», того же ассортимента и того же качества. По причине личных заслуг Председателя ЦК ПКР в деле разоблачения антинародного режима, содержание центрального аппарата за истекший год увеличивалось дважды. Кремль не мог не нарадоваться на торжество демократии в стране, а верха ПКР – на результаты этого торжества в своих карманах.

«Непримиримый оппозиционер» ежемесячно и непримиримо обедал в узком кругу с Президентом. О чём там они «боролись» за столом, широкой публике оставалось неизвестным. Высказывались только предположения, что всякий раз Председатель вносил на рассмотрение Президента очередной план свержения последнего. И Президент якобы всегда утверждал его – после краткого рассмотрения и внесения несущественных поправок.

Сведения эти имели право на существование. Ведь с той же периодичностью, с какой происходили эти «совещания за закрытыми дверями», Политсовет ЦК ПКР «спускал вниз» новые директивы «о формах и методах непримиримой борьбы с антинародным режимом».

«Жить становилось лучше, жить становилось веселее». Не всем, конечно – но Председателю сотоварищи грех было жаловаться на жизнь. Не мог он жаловаться хотя бы потому, что был пожалован жизнью всем необходимым для неё. В том числе – и самым необходимым: статусом «непримиримого борца с режимом». Без этого статуса он даже за стол

с Президентом не садился. И, если он и забывал его случайно, то ему всегда напоминали, чтобы «надел». Ведь только в образе «несгибаемого» он и мог «подаваться к столу». Без забрала и меча – пусть даже взятого напрокат в Администрации – он не котировался в качестве столовника.

Всё бы ничего – но МНС и его соратники постоянно мешали Председателю ощущать то, что «в нашей буче, боевой и кипучей – и того лучше». Их видение «бучи» радикально отличалось от видения лидера ПКР. Они имели все основания для того, чтобы быть довольными – но не захотели: ни иметь, ни быть. А ведь всех их, начиная с МНС, «ознакомили с перечнем наград за бескомпромиссную борьбу с режимом». Не скрывалось даже то, что перечень этот утверждён в Кремле. Подробно останавливаться на вопросах финансирования было даже смешно: «от народа», вестимо. Или Кремль – не от народа?

Только, при всей своей паспортной молодости, МНС оказался политиком архаичных взглядов. В отношении к «вынужденным компромиссам». Напрасно вразумлял его Председатель на тему, что жизнь состоит из компромиссов. МНС отвечал Председателю, что у того жизнь только из компромиссов и состоит. Это уже был намёк. И – не на избыточную гибкость: на отсутствие платформы. Вопросы быта «шли по другой статье». По другой статье разногласий. Вернее, так полагал сам Председатель. Хотел так полагать. Но даже статья разногласий вызывала разногласия: МНС требовал увязки. И с каждым разом намёки его становились всё более прозрачными и бестактными. По сути: переставали быть намёками.

Ну, как тут было не «осерчать» на мальчишку?! И главное: никак не получалось «вскрыть» его. Нет, обиду за неудовлетворённые запросы Председатель ещё готов был понять. Более того: готов был пойти навстречу. Во всём объёме состояния на довольствии: как по перечню, так и по рангу. Но МНС оказался человеком безнадёжно «неправильным»: ему, видишь ли, за державу стало обидно. Председатель, «человек с планеты Земля» – от земли, то есть – понять такого непрактического идеализма и «где-то даже» пережитка прошлого не мог.

Но в глубине души, забитой компромиссами и сытным обедом, Председатель не мог не понимать: основания к обиде за державу имелись. И основания серьёзные – даже объективного характера. Ведомая им, ПКР медленно, но верно превращалась в деталь режима. И всё это – на фоне превращения режима в страну, а страны – в ничто, в точном соответствии с установкой «Кто был никем – тот станет всем!». «В режиме обратной перемотки», естественно.

ПКР оставался всего лишь шаг для того, чтобы мужественно объявить себя «социал-демократией левоцентристского толка». Что-нибудь вроде «Партии демократического социализма». А лучше – без упоминания социализма. И ПКР объявила бы – да Кремль не позволил. У Кремля и без ПКР хватало «перекрасившихся в центристов». Для «баланса демократии» требовалось «большевистское пугало» – неважно, что состоящее на балансе Администрации Президента. Именно поэтому «неправильно сориентировавшемуся» Председателю и было тактично приказано «не сметь своё суждение иметь».

И именно поэтому «отщепенцы» в лице МНС и его сторонников решили поступить вопреки «дружескому» императиву. Двадцать второго апреля, в день рождения Ильича, молодёжная секция – уже фракция – собралась… нет, не в зале заседаний: на субботнике. Тяжкое бремя заслушивания доклада Председателя взвалили на себя старшие товарищи. Ну, а младшим было милостиво разрешено «отдохнуть на природе» – с мётлами, носилками и лопатами.

Медициной доказано, что свежий воздух и общественно полезный труд активизирует мысли. Вопреки расчётам на «размягчение от соловья и коротких юбок», течение политической мысли сразу же приобретает радикальный характер. Нынешний субботник не стал исключением.

К вопросу подступались недолго. Не дольше, чем к кучам мусора. Возможно – по причине аналогии. Вольной или невольной – это вопрос непринципиальный. Разговор, начавшийся, как всегда с несущественных мелочей, быстро перешёл на личность Председателя, а с неё – на положение дел в партии и в целом по стране.

– «Грядущая катастрофа и как с ней бороться», – определил ситуацию СБ. Заодно и «озаглавил» собрание.

– Как у Ленина, – столь же «оптимистично» подключился ВПК: «Вопросы патриотизма и культуры». Имея тесные связи с военными и оборонкой, он недалеко ушёл и от традиционного прочтения: «Военно-промышленный комплекс».

– Только Ленина нет! – выразительно блеснул глазами МНС.

– ???

Молчаливая оппозиция ВПК была явно на тему «В огороде – бузина, а в Киеве – дядька».

– Что ж: давайте, поговорим.

Усмехнувшись, МНС сделал «приглашение к лужайке». ВПК и близлежащие товарищи обменялись недоуменными взглядами. «Близлежащие» – потому, что по причине открытия заседания субботник уже закрыли. А совещаться, лёжа на зелёной лужайке, куда приятнее, чем в душном зале под бдящим оком «старших товарищей».

– Зачем?!

– Именно так!

Вертикально поднятый указательный палец МНС восхитился прежде него.

– Именно так: не «почему?» – а «зачем?». «Почему?» уже не вопрос. Его мы только что обсудили, и нашли тысячу ответов – и все верные. Даже вопрос «О чём?» был бы уже пройдённым этапом. Потому, что перед нами стоит уже другой вопрос: «Зачем?»

– Зачем «что»?

К всеобщему непониманию подключился СИД: «Связь с Иностранными Друзьями». Ну, то есть, «министр иностранных дел молодёжной фракции».

МНС выдержал эффектную паузу.

– Зачем «что»?! – уже тандемом не снесли её СИД и ВПК.

– Не что, а кто: Ленин! Зачем нам Ленин? Только так я бы и поставил вопрос!

Опять имел место обмен взглядами, в котором из всех присутствующих не принимали участия только МНС и СБ. Никто ещё не догадывался, что – по причине неактуальности для них таких взглядов.

– Ну, как, это? – смутился СИД. – Ленинизм – это вечно живое учение, которое…

– Садись: пять баллов! – усмехнулся МНС. – Но я – не о ленинизме: я – о Ленине.

Над полянкой, свежезачищенной от несвежего мусора, повисло молчание. Так, как и полагалось по сюжету. На этот раз никто даже не переглядывался друг с другом: все «дозревали» соло.

– А точнее?

ВПК дозрел первым.

– Не пора ли нам определиться с выбором?

Отразив вопрос вопросом, МНС поехал взглядом по лицам соратников. Взгляду пришлось нелегко – по причине сопротивления материала.

– А разве мы не определились? – удивлённо выдул губы СИД.

– Смотря – с чем.

На чужой резон у МНС имелся свой.

– С Лениным?

– Смотря, в каком контексте.

МНС продолжал «охватывать товарищей кольцом окружения».

– То есть, как? – честно растерялся ВПК. – В каком, ещё, контексте? Ленин… это…

– «Наше знамя боевое»?

– Ну, да! А что ещё?

МНС опять взял паузу. На этот раз – мучительно долгую для аудитории.

– Не томи! – не выдержал СИД.

– Не гони! – не остался в долгу МНС. – Плод должен созреть – вместе со мною.

– Ты мог бы созревать и побыстрее, а не как на севере!

– Хорошо.

МНС уже не усмехался.

– Ответь мне – и, по возможности, честно: у нас есть шансы?

Вопрос был поставлен широко – даже неопределённо. Но ни СИД, ни ВПК, ни остальные товарищи не стали требовать сужения и определённости: «не первый год замужем».

– Нет!

СИД отставил дипломатию – и заместил её честностью. На время. По производственной необходимости.

– А в развёрнутом виде?

– Пожалуйста: в такой редакции партии – нет!

– Ты имеешь в виду…

– Всё: персоналии, вождя, программу…

– Программа у нас есть! – возразил СКМ: «Союз Коммунистической Молодёжи». Он отвечал в партии за работу с молодёжной организацией, готовил смену для ПКР. Ту самую, о необходимости которой всё время твердил Председатель – и которую он совершенно не ждал в партии. Как минимум, в радиусе километра от председательского кресла.

– Программа для кого и для чего?

К вопросу МНС подключил указательный палец.

– У нас есть программа для Председателя, которая должна обеспечить политическое выживание ему и нужному ему поголовью членов. Нужному даже не столько ему, сколько Администрации Президента. Ведь без поголовья нет партии, без партии нет Председателя, без Председателя нет пастуха. А без всего этого «демократия по-российски» – диктатура. Есть возражения?

Возражений не последовало.

– Что ты предлагаешь?

СИД уже покинул нестройные ряды оппозиции, и был готов к творческой работе с собой. В том числе, и по этой причине, МНС не стал тянуть с ответом.

– Ленин.

– Что Ленин?

– Нам нужен Ленин!

– В каком смысле?

– В прямом!

Вот теперь СИД наехал взглядом на близлежащего СБ. В ответ тот лишь молча пожал плечами.

– Ты хочешь сказать, что…

– Да: нам нужно поставить Ильича на ноги!

– В смысле…

Механически, как робот, СИД отработал руками на подъём в вертикальное положение.

– Да!

– Но зачем?! – округлил глаза ВПК. – Я уже не спрашиваю о том, как ты собираешься это сделать!

– А ты спроси!

На этот раз МНС ограничился паузой лаконичной, но не менее выразительной.

– И я отвечу тебе: генетика!

– А зачем?

– «Земля наша обильна, да нет в ней наряда».

Помогая голосу мимикой, МНС процитировал, как отчитал.

– Мы позовём его так, как новгородцы позвали сначала Рюрика, а потом – Александра.

– А что он может нам дать? – взмахнул доводом СКМ. – Что у него есть такого, чего нет у нас?

– Мозги!

СКМ обиделся – и МНС смягчился:

– Хорошо: программу действий!

– В нашей программе всё сказано!

– Нам нужны не слова, а дела!

Против такого довода возражений у СКМ не нашлось – но они нашлись у ВПК. В количестве одного.

– Если ты так хочешь, то я, конечно, не возражаю. Но, может, не будем усложнять задачу. Хотя бы – для начала.

– То есть?

– Ну, не будем городить огород с оживлением…

– «Городить огород»?

– Хорошо: оживлять.

Поднятыми вверх руками ВПК полукапитулировал, полузапросил мира.

– Так, вот: вместо этого я предлагаю… сеанс спиритизма. Если есть «тот мир» и если есть контакт с ним, запросим у Ильича совета – и уж потом… А?

– Согласен!

МНС даже не стал раздумывать: ведь кратчайшее расстояние между двумя точками – прямая. Его спросили – он ответил. А дальше видно будет. «Война план покажет».

– Когда начнём?

ВПК уже «подпирал плечом» МНС.

– Что именно?

– Думать?

– Вчера! А делать – завтра…

Глава четвёртая

– Итак: как?

МНС уже вовлекал в процесс СБ: тот в партии отвечал за все паранормальные и просто ненормальные явления. СБ «легкомысленно» пожал плечами.

– Не вопрос!

– ???

– Покличем медиума!

– А в наличии имеется?

– Даже на конкурсной основе, – усмехнулся СБ.

– Только без шутовских колпаков в звёздах! – поморщился МНС. – И без идиотских обрядов. Просто, чтобы пришёл…

– … увидел, победил!

– Примерно так!

– Будет исполнено!..

СБ был человеком слова и дела – как и положено главе «охранки». Уже к вечеру искомый товарищ… перестал быть искомым: был отыскан и доставлен. Товарищ производил хорошее впечатление: никакое. Такое, какое и требовалось. Был он не молод и не стар, не богат и не беден, не хорош и не дурён. Словом, не запоминался. Это давало надежду на то, что он будет заниматься делом, а не корчить из себя звезду экрана.

– Работать будете из идейных соображений или за гонорар?

– Ну, поскольку гонорар мне уже уплачен, то можно – и из идейных.

Неожиданно медиум оказался, пусть и не «звездой» – но и не «народным лекарем». МНС оценил шутку – и добавил ещё несколько очков в зачет «колдуну».

– Тогда – «поехали»?

– «Поехали»!

– Только я сяду рядом с Вами, – «вежливо напросился» МНС. – Ну, чтобы «держать руку на пульсе времени». И, если я почувствую, как Вы толкаете стол, то я Вас дезавуирую. А вот эти молодцы…

МНС обратил внимание «учёного» на «внештатных участников сеанса» с рожами записных головорезов.

– … помогут мне. Согласны?

– Да.

– Готовы?

– Да.

– Тогда – «поехали»!

…Сеанс не разочаровал: медиум действительно занимался делом, спокойно и обстоятельно, без драматургии – но и без избыточного «серьёза».

Не было ни леденящих душу завываний, ни ходящего ходуном стола – но зато был результат: Ильич откликнулся. Некоторые из участников, правда, выразили сомнение в том, Ильич ли это. Но проверочный тест успокоил даже их: Ильич ответил на вопрос, ответ на который не знал бы даже медиум с дипломом Высшей партшколы. Ответ на него МНС нашёл в нетронутых ещё архивах ИМЛ – Института марксизма-ленинизма. Ни в открытой, ни даже в закрытой печати он ещё не появлялся.

– Владимир Ильич, это Вы? – не выдержал СБ: он тоже не знал ответа на вопрос.

– Да.

«Да», разумеется, было исполнено в форме однократного толчка медиума под руку. О такой форме связи с Ильичом «договорились» с самого начала. То есть, не было ни вращающегося блюдца, ни скачущего стола, ни складывающихся в слова букв.

– Буквы – это шарлатанство, – честно сознался медиум. – Я слишком дорожу своей репутацией и вашими – теперь уже моими – деньгами, для того, чтобы опускаться до таких вещей. Мой контакт проще – но это действительно контакт. И не коленки со столом, а медиума с духом.

– Одобряю.

МНС «отпустил» медиума и занялся Лениным.

– Владимир Ильич, мы – молодёжная секция Партии Коммунистов России. И мы в затруднительном положении: ПКР «сдружилась» с властью. Можно сказать, дружат домами. Дружба, как Вы понимаете – далеко не платоническая: «Вы поступаетесь принципами, мы – имуществом». Как итог: у Председателя нет желания что-либо менять, а у нас есть желание поменять всё вместе с Председателем – но нет идей. А нет идей – нет и планов. Отсюда – вечный русский вопрос: что делать?

Молчание.

– Я – по вопросу помощи? – «поправился» МНС.

Опять – молчание.

– Не понял…

МНС дополнил текст непонимающим взглядом по адресу медиума.

– Задайте вопрос в другой редакции.

– Надо же! – хмыкнул МНС. – И здесь – бюрократия и формализм! Ну, хорошо. Владимир Ильич, Вы можете нам помочь?

– «Да».

– И Вы готовы нам помочь?

– «Да».

Сидящие за столом оживились. Несмотря на приглушённый свет антикварной лампы – медиум настоял – лица всех озарились другим светом: надежды. «Воссиял» и МНС: кажется, «связь» работала. И, кажется – небесполезно.

– Что нам делать, Владимир Ильич?.. Ой…

МНС виновато покосился на медиума – но тут же реабилитировал себя: шлепком по лбу.

– Но я ведь не смогу задать ему вопрос в нужной редакции!

– Почему?

– Да потому, что Ильич «по этому каналу» может отвечать либо «да», либо «нет»! Мне нужны идеи – а Ильич не может их передать через медиума! Чтобы получить его совет, мне нужно самому сформулировать его – пусть и в вопросительной форме! А как я могу сформулировать идею, если у меня её нет? Я же не знаю, что формулировать? А если бы знал, то на кой хрен мне нужен был бы чей-то совет – даже самого Ильича?!

Довод заказчика-плательщика – всегда «железный». А умный довод его же – «железобетонный». Не стоит и трудиться его опровергать. И медиум не стал трудиться. По линии опровержения. В комнате вновь стало темно: погас свет надежды.

– Что же будем делать?

СБ по службе не положено было падать духом – но расстраиваться «устав» не запрещал.

– Для начала – не отсыревать носом! – отработал другом МНС – и тут же переключился на Ленина:

– Владимир Ильич, Вы ещё здесь?

– «Да».

– Владимир Ильич, у нас тут небольшая заминка… технического характера. Вы меня понимаете?

– «Да».

– Мы поищем способы её урегулирования, а Вы пока оставайтесь на связи… То есть, я хотел спросить: Вы постоянно – на связи?

– «Да».

– Ну, тогда – до связи! Договорились?

– «Да».

И МНС щёлкнул выключателем. Не иносказательным: электрическим. Просторную комнату – вместе с глазами участников сеанса – залило ярким светом. Но это не было светом надежды. Народ соло и хором серел лицами и исходил вздохами.

– Ну, что будем делать, «господа Военный Совет»?

Первым, на кого упал взгляд МНС – вместе с вопросом – оказался медиум. Тот не стал «нырять в окопы» – и честно развёл руками.

– «Я сделал всё, что мог, и пусть другой сделает больше»? – «расшифровал МНС.

К честно разведённым рукам медиум добавил и столь же честные очи долу. Но МНС требовалась сейчас не демонстрация честности, а что-нибудь весомее.

– Мне кажется, Вы и сами могли бы сделать больше.

– Вы – тоже, – не остался в долгу медиум.

– ???

Подумав, МНС решил усилить взгляд текстом. От чувств и для большего эффекта.

– Надеюсь, речь идёт не об оплате Вашего, с позволения сказать, труда?

– Нет, – почему-то не смутился медиум. – Речь идёт о другом, с позволения сказать, труде: о Вашем.

– ???

– Кое-какие ответы Вы могли бы получить и в формате «да-нет».

– Например?

– Например, Вы могли бы спросить его, нужно ли менять Председателя?

– Это я и без Ильича знаю!

– Тогда Вы могли бы спросить его, нужно ли устраивать революцию?

– И это я знаю!

– А что же Вы тогда не знаете?

– «Мне известно, что мне ничего не известно – «Вот последний закон из постигнутых мной!»

– ???

Теперь уже и медиум переключился на взгляды. И – явно не в подражание контрагенту: не хватало слов, а также общей культуры. Он ведь представлял «другой пласт человеческих знаний». Оно и понятно: обременения уникуму ни к чему.

– Омар Хайям, чёрт бы Вас побрал! – поднял его уровень МНС, хотя бы на время работы. – Я знаю, «что», но я не знаю, «как»! Я знаю, что нужно сделать, но не знаю, как это сделать! И спросить не могу! То есть, спросить могу – но ответа не получу!

Медиум виновато развёл руками.

– И это – всё?!

МНС устал возмущаться – но не возмутиться ещё раз он не мог.

– То есть?

Медиум, наконец-то, растерялся: сказалось отсутствие практики. Нет, не практики работы в должности медиума: практики работы в должности медиума «на высоком партийном уровне».

– Да то и есть, что хочется воскликнуть словами незабвенного Михаила Самуэлевича Паниковского: «Он и на две тысячи не наработал!»

– И чего же Вы хотите? – продолжил опешивать медиум.

– Дорабатывайте!

– То есть, как?!

– Как хотите!

Медиум уже открыл рот для того, чтобы возразить, но «на ленточке» передумал. Вместо этого он занял рот пальцем, каковой и принялся немедленно угрызать. Задумался, то есть. Думал он недолго: продолжительным раздумьям не способствовали выразительные физиономии заказчиков-плательщиков. Выразительные и многообещающие. То есть, обещающие много – но ничего хорошего. Для получателя.

– Есть идея!

– Сюда её!

Медиум наклонился к самому уху МНС. Выражение нетерпеливого ожидания на лице последнего вскоре сменилось откровенным скепсисом.

– Вы думаете?

– Да?

– Вы гарантируете?

– Нет.

Некоторое время по получению «заверений» МНС старательно разрабатывал кожу на лбу. Думал, значит. Размышлял.

– Ну, что ж, – вздохнул он. – Делать нечего: вариантов-то Вы не предлагаете.

Во избежание продолжения медиум ловко нырнул глазами в пол. По причине «исчезновения цели» МНС переключил взгляд на СБ.

– Ты, я и этот… фокусник-минималист…

Доза яда в голосе МНС оказалась бы смертельной для неподготовленного товарища. Но «фокусник-минималист» был товарищем подготовленным. Кожу его продубили не только «ветры перемен», но и кулаки разочарованных клиентов. Поэтому он только вздрогнул, «лежа» глазами на полу.

– … втроём перемещаемся сейчас в Мавзолей… На вторую серию…