Поезд-призрак. Фантастика

Иллюстратор Владимир Дулга

Фотограф Владимир Дулга

© Владимир Дулга, 2020

© Владимир Дулга, иллюстрации, 2020

© Владимир Дулга, фотографии, 2020

ISBN 978-5-4490-4620-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ОБ АВТОРЕ

Владимир Дулга (Гниляков) родился в городе Шадринске 17 мая 1948 года. Малой Родиной считает Забайкалье, где прошло детство и юность. Большую часть прожитых лет, посвятил военной службе. Окончил Благовещенское таковое командное училище и Академию Бронетанковых войск. Служил в Туве, Хакасии, Омске, Группе советских войск в Германии, три года был военным советником в Сирии. Службу закончил на преподавательской работе. С июля 2015 года член Российского Союза писателей. Номинант национальной литературной премии «Писатель года» 2015, 2016, 2017 годов. Печатался в издательстве «Ридеро», альманахах Российского Союза писателей «Проза» в 2015, 2016, 2017, 2018 годов, на порталах «Самиздат» и «Проза.ру».

О книге

Школьные друзья, встретившись через много лет, решают осуществить юношескую мечту. Разгадать тайну мрачной скалы, о которой даже боятся разговаривать местные жители. Они спускаются в потайной лаз под плитами с таинственными надписями, в основании скалы. И попадают в другое время, в мир других людей и событий. Один из друзей оказывается в поезде-призраке, из которого невозможно выйти. Где вынужден общаться с человеком, профашистских взглядов, устремлений и поступков. Негасимое желание выжить, и вернуться в свой мир, придаёт ему силы.

Судьба его товарища остаётся неизвестна.

Поезд призрак

Фантастическая повесть

Загадочные камни

Эта история началась давно, во второй половине прошлого столетия на небольшой железнодорожной станции, расположенной на берегу быстрой таёжной реки.

Школьные друзья, соседи и заядлые рыбаки, Александр, и Михаил, встретились в отпуске, впервые за несколько лет после окончания учёбы.

Как принято на Руси в таких случаях, родные отпускников накрыли стол, пригласили гостей и родственников. Гости и друзья обменялись обязательными приветствиями и, в предвкушении обильного праздничного застолья и приятного времяпровождения за разговорами, расселись за столом. Звучали тосты, пожелания и приглашения приезжать почаще. Наконец, устав от застолья, раскрасневшиеся участники встречи, вышли в прохладу летнего вечера под бездонное чернильное небо с миллионами ярких звёзд.

– Хорошо дома! – шумно вдохнув наполненный ароматом вечерних трав воздух, промолвил Александр, – я часто вспоминаю детство, наши походы в тайгу, рыбалку, ночёвки у костра и искры, летящие, казалось к самым звёздам!

– Юность прекрасное время, – поддержал Михаил, – тогда казалось, что жизнь светла и бесконечна. Теперь, как говорится в песне, – «первый тайм мы с тобой отыграли». И поняли многое, – за плечами годы службы, жизненный опыт, бытовые заботы и начинающие седеть виски. Но в душе то мы по-прежнему мальчишки, что особенно чувствуется в отпуске. Своей семьёй, за бесконечными армейскими переездами, командировками и учениями, я так и не обзавёлся. Мама смеётся – «Ты в отпуске в детство впадаешь, самому впору бегать с детьми, лазать по заборам и плавать наперегонки, а мне хочется внуков нянчить».

– Конечно, и у меня в студенческие годы были и походы, и ночёвки у костра, в стройотряде, и песни под гитару, – продолжил Александр. – Но почему-то чаще вспоминается наша тайга, распадки, скалы, горные ручьи и чистые речки. В Краснодарском крае, со всеми его южными прелестями, такого не увидишь. Раньше мы с женой почти каждый год приезжали сюда – к родителям. Детишек не нажили, вероятно, по этой причине расстались и сейчас, как говорят, – «я в поиске».

– Ты знаешь, что чаще всего вспоминается? – помолчав, продолжил Миша, – вспоминаю нашу рыбалку на маленькой речушке, возле старинной деревни, в глухом, таёжном углу. Покрытые мхом древние камни с загадочными рисунками и непонятными надписями на берегу, рядом с угрюмой скалой.

– Я тоже частенько вспоминаю седого паромщика деда Богу, местных пацанов, их рассказы, похожие на легенды, о местах интересных и загадочных. Жаль, тогда не было с собой верёвки и фонаря, посмотрели бы, что же под теми камнями? Помнишь, там был лаз?

– Как не помнить? Но, лет-то, сколько прошло, поди, какой-нибудь богатенький Буратино, уже увёз камни к себе в баню на каменку!

– Смеёшься Миша, для этого надобно всю скалу взорвать!

– Да, есть, что вспомнить!

Много лет назад, когда Саша ещё учился в институте, а Миша в военном училище, встретившись в одном из отпусков, друзья решили попытать рыбацкое счастье на одной из горных речек, протекающей в глухой тайге. Несмотря на то, что и на местной реке рыбы было предостаточно, рыбакам всегда кажется, – «что лучше там, где нас, нет!»

Пускай даже на этом же самом континенте, в этом же районе и области. Всего-то в пятидесяти километрах от места проживания рыбаков. Недалеко от соседней станции. В глухой тайге, в холодном ручье, с берегами, заросшими дикой смородиной, рыбы, несомненно, больше, чем на привычной, искрящейся на солнце перекатами и тихими плёсами, знакомой с детства речке.

Не удивительно, что между рыбаками, до сих пор, гуляет множество историй о чудесных уловистых местах на диких, нехоженых берегах таёжных ручьёв и речек, с непугаными тайменями, ленками и хариусами, зашедшими из основной реки в эти холодные воды, жаркими летними месяцами. Под впечатлением очередной «байки», друзья и решили попробовать счастье на одной из таких речушек.

В те далёкие времена, железная дорога была ещё не электрифицирована, только-только стали появляться редкие тепловозы, основную часть составов, как и прежде, «таскали» чёрные, отчаянно дымящие паровозы.

На мотоцикле Мишиных родителей, путешественники незаметно проехали полсотни километров и переправились на пароме через бурную речку. Паромщик – худенький, бойкий старичок, которого все, независимо от возраста, называли «дедом Богой», оказался общительным и говорливым, за время недолгой переправы на противоположный берег, он успел рассказать историю здешних мест и посёлка, куда друзья направлялись.

Оказывается, в этих краях, с незапамятных времён жили староверы, сбежавшие в Сибирь от притеснения церкви и властей. Позже, ещё до революции, в период строительства Транссибирской железной дороги, некий промышленник держал вблизи той деревушки угольную шахту. Якобы даже существовала узкоколейная железная дорога и деревянный мост через основную реку, по которой уголь вывозили для заправки паровозов. Там работало много приезжих, в основном переселенцев, у них часто возникали конфликты со староверами. Устав от мирской суеты, староверы оставили эти места, и ушли, как люди говорили, куда-то на север. Причём ушли разом, за одну ночь, оставив дома, скотину, громоздкую домашнюю утварь и даже лошадей. Ушли, как растаяли! Сначала считали, что их порешили озлобленные переселенцы. Приезжали следователи ГПУ, но ничего так и не нашли. Старообрядцы ушли, забрав все иконы и церковные книги.

Но после этого, на шахте стали пропадать люди, особенно работающие в ночную смену. Приезжий люд, «от греха подальше», начал разъезжаться, и в конце тридцатые годы, по решению советской власти, шахту закрыли, а вход взорвали

Потихоньку брошенную деревню заселили другие люди.

Речка, в которой друзья собирались рыбачить, оказалась узенькой, максимум – метров десять в самом широком месте, состоящая из чередующихся глубоких ям и бурлящих перекатов. Над руслом во многих местах, касаясь воды, нависали ветви плакучих ив. Почерневшие от времени корни деревьев, там и тут выглядывали из бурного потока.

На берегу друзьям встретились местные пацаны, обещавшие показать рыбные места

Между тем небо потемнело, солнце скрылось за непроницаемыми тучами. Порывы ветра с шумом раскачивали ветви деревьев, пригибали к самой земле низкорослый кустарник на противоположной стороне речушки. От дальних сопок белёсой стеной приближался дождь. Пришлось укрыться в «штабе» ребятишек – землянке, отрытой в склоне горы. С небес ударил слепящий разряд молнии. Явственный треск электричества пронёсся рядом, обдав лёгким ветерком, от которого дыбом встали волосы на затылке и мороз иголочками пробежал по спинам. На вершине скалы сверкнуло иссиня – яркое пламя, берег реки качнулся, будто от удара. После слепящей вспышки, на мгновение наступила тьма. Следом небо с ужасным грохотом раскололось на миллионы мелких осколков, разлетевшихся над землёй в разные стороны, и вернулось многоголосым эхом отдалённых, нескончаемых, перекатывающихся раскатов.

Рядом сверкнула ещё одна молния, с неба вновь обвалился могучий грохот. Редкие капельки дождя забарабанили по крыше землянки, и с монотонным шумом на землю хлынул дождь. В землянке было тесно, но сухо. В отверстие лаза виделось, как дождевые капли с силой ударялись о землю, растекаясь множеством маленьких ручейков, катились под горку, к речке и исчезали в её испещрённой другими каплями, водной глади.

Дождь неожиданно прекратился, хотя где-то вдалеке ещё грохотал уходящий гром, вскоре из-за туч выглянуло солнце. Над мокрой землёй поднимался еле заметный парок. Воздух наполнился прохладной влагой, запахами трав и мокрых деревьев.

Выбравшись из землянки, скользя по мокрой траве и обходя лужи, рыбаки вскоре подошли к скале непреступной вертикальной стеной возвышающейся над речкой, окрестными сенокосными лугами и соснами. Она, как инородное тело, вырвавшееся из плена песчаных пригорков, шагнула в сторону лугов, пытаясь уйти к своим подружкам, синеющим вдали, но остановилась в замешательстве перед бурной речкой. Со стороны реки скала возвышалась, как крепость. С севера, от песчаных взгорков и соснового леса, на неё можно было без труда взойти пешком. В основании скалы, среди нагромождения камней и мелких деревьев, выделялись две, почти гладкие плиты, с рисунками и непонятными надписями.

Высота надписей и изображений составляла около двух метров. Глубокая, вертикальная полоса, явно не природного происхождения, делила плиту на две части. Слева распологалось, нечто похожее на белое, круглое, островерхое здание, одновременно напоминающее буддийский Дацан, исламский минарет и индуистский храм. Островерхое изображение, без полумесяца, с двумя тёмными проёмами, напоминающими окна, тремя уступами расширялось книзу.

Правее, ещё более загадочное изображение, похожее на схему лабиринта, на неизвестный музыкальный инструмент, или на православный храм с маковкой наверху, но без креста.

Вверху правой части плиты, выбиты неизвестные иероглифы, отдалённо напоминающие арабскую письменность, вероятно, расположенные в три ряда.

Надписи и изображения левой части, скорее всего, были выполнены в одно время, профессионально, одним мастером и специальным инструментом. Судя по объёму работы, люди трудились над ними не один месяц.

В правом углу была небрежно изображена могила с православным крестом, а ниже надпись на старославянском языке, в которой с трудом читались слова и фраза – «Господи помилуй», а во второй строчке – «нас», «людям». Возможно и не так.

Эта надпись и изображение выполнено гораздо позже, не профессионально и примитивным инструментом.

Хотя ребятишки и называли это место « Або – бурятский Бог», оно никак не походило на место поклонение буддистов. Не было обязательных разноцветных ленточек, мелких денег и конфет ни возле скалы, ни на кустах и деревьях.

В основании скалы под землю уходил небольшой лаз, куда мог пройти худощавый, взрослый человек. Вероятнее всего, что это была нора какого-то дикого животного, возможно, лисицы. Мальчишки, стараясь не подходить близко к камням, сказали, что спускаться под землю запрещено. Якобы там, под землёй, кто-то живёт.

Ни фонаря, ни веревки, а главное – особого желания лезть вниз, и проверить эту версию, у друзей не было.

Вода в речке после дождя стала грязной, и рыбачить не было никакого смысла. Сделав несколько снимков, отправились домой.

Следующим утром, за завтраком, друзья вернулись к вчерашнему разговору.

– Слушай Саша, а почему бы нам съездить к тем камням ещё разок? Мы отпускники – люди свободные, махнём туда на рыбалку на несколько дней, заодно и посмотрим, что там под валунами лежит!

– Я думаю, – откликнулся Александр, – это вполне выполнимое предложение. Возьмём по удочке, удилища, если что, там срубим, хорошие фонари, прочные верёвки, продукты сегодня купим. И кое-что, по мелочи, – армейские фляжки, лопатки, желательно какую-нибудь монтировку, молоток поищем каждый у себя.

– У отца в гараже есть сапёрная лопатка, фляжки тоже найдём, где-то был хороший фонарь с литиевой батареей, правда тяжеловат, но зато надёжен. Думаю, обязательно понадобится компас. Сойдя с электрички, придётся двигаться пешком, так как неизвестно, существует та деревня, или уже нет? Мотоцикл-то в лесу не бросишь.

– Родителям скажем, что уезжаем на рыбалку дней на шесть, чтобы не волновались, – предложил Александр, – управимся раньше, раньше вернёмся.

– Замётано!

Под скалой

Туманным утром следующего дня они уже стояли на дощатом перроне маленькой станции, глядя на красные огни удаляющейся электрички.

К великому удивлению путешественников, паром по-прежнему существовал. На его деревянный настил, выбрасывая вверх облако чёрного дыма, карабкался колёсный трактор с прицепом. Паромщик – веснушчатый подросток, переложив громадное весло, надев на ручку проволочную петлю, подошёл к пассажирам. Паром, с шумом разрезая воду острым носом, двинулся к противоположному берегу.

– Давно не был в этих местах, – протягивая паромщику деньги, поинтересовался Миша, – когда-то тут работал добрый старик – «дед Бога».

– Его давно нет в живых, – ответил парень, – он мой дед, но я его не застал, мне о нём батя рассказывал.

Выяснилось, что трактор едет за сеном в нужную рыбакам сторону. В кабину к трактористу сел один мужчина, а другой залез на прицеп, куда следом за ним, последовали Александр и Михаил.

Сидя на нещадно болтающейся скамейке в кузове прицепа, стараясь перекричать рёв тракторного двигателя, разговорились.

Со слов местного бородатого мужчины, таёжная деревня давно потихоньку умерла. Сначала разъехалась молодёжь, потом родители с детьми – четырёхклассную школу-то закрыли, вскоре уехала «фельдшерица». Следом разъехался народ средних лет. Оставшиеся в деревне старики прожили недолго. Дома, что покрепче, разобрали и увезли на центральную усадьбу, для нужд колхоза.

– Давненько я там не был, – закончил бородач, – не знаю, может «каки» избы и остались ещё не разобраны.

Трактор, разбрызгивая лужи, ходко бежал по лесной дороге, съезжая с неё и опасно протискиваясь между стволами деревьев на обочине, когда на дороге возникала громадная грязная лужа с глубокими колеями и торчащими из грязи острыми камнями.

– Была дорога, как дорога, – зло матернулся мужик, – одно лето лесовозами лес повозили, и всё! Разбили в хлам!

Наконец рычащий трактор выбрался из-под разлапистых елей, и побежал по скошенному покосу. Грохот двигателя немного стих, разговаривать стало легче.

– Помнится, здесь где-то скала была с древними надписями. Она сохранилась? – спросил Михаил.

– А куда она скала-то денется? Так и стоит на краю покосов. Говорят, как ни гроза, обязательно в неё молния шибанёт! Гиблое место, прости меня Господи! Так вам надо к скале, аль к деревне?

– К скале, – ответил Саша.

Мужик встал и, повернувшись к трактору, свистнул. Переехав очередной маленький мостик через быструю речушку, трактор остановился.

– Вам так ближе будет, через покос. Вон, скала-то из-за ёлок выглядывает, напрямки и идите, «тута» болота нет, сухо! Назад к парому лучше вертаться часам к восьми, позже Андрюха паром закроет, и домой уйдёт. Будете добираться вплавь! Удачи!

Путешественники спрыгнули с прицепа и по свежескошенному лугу направились к торчащей над деревьями скале. Через какое-то время звук тракторного мотора стих, и в воздухе повисла гнетущая тишина. Ни пения жаворонка, ни чириканья птичек, ни журчания близкой речки. Тихо, как в могиле.

По мере приближения, каменный исполин казалось вырастал на глазах и становился всё угрюмее и зловещее.

– Чёрт меня дернул предложить эту затею! – запоздало подумал Михаил, но промолчал.

Вскоре подошли к речке, где много лет назад друзья собирались порыбачить. Она протекала вдоль подошвы пологих песчаных высот, покрытых могучими соснами и елями. Кое-где из этой зелени, как стены древней крепости, торчали острые, растрескавшиеся скалы. За высотами, в паре километров, в обрамлении зарослей ивы, должна была протекать невидимая отсюда, основная река, за ней насыпь железной дороги и станция, на которой путешественники утром сошли с пригородной электрички.

Сама скала, как главная башня крепости, выпирала из самой высокой сопки и вроде, действительно собиралась убежать к дальним таёжным хребтам.

Речушка после прошедших дождей оказалось полноводной, пришлось раздеться и перебродить её по пояс в воде.

Возле скалы и на древних камнях всё оставалось по-старому, как много лет назад, словно время здесь остановилось. Засыпался грунтом лаз был едва виден в густой непримятой траве.

– Давай что-нибудь съедим, – предложил Саша.

– Пока нас не съели, – скаламбурил Михаил.

Перекусив, они стали расчищать лаз. Вместо ожидаемого скального грунта, земля на месте лаза была мягкой. Вскоре отверстие была расчищено так, что в него без труда мог пролезть любой из друзей. Сначала хотели оставить нехитрые пожитки наверху, но Миша предложил забрать их с собой. Мало ли что ждёт их внизу. Размотали верёвку, один конец крепко обвязали вокруг одного из камней, второй закрепили за Мишкин ремень. Он взял малый китайский фонарик и осторожно стал протискиваться в лаз.

– Если там обрыв, сразу назад! – напутствовал Саша, не будем рисковать. Зачем нам эта нора!

В норе Михаилу пахнуло в лицо влажностью, прохладой и каким-то знакомым запахом, вспомнить который он не смог. Пол полого опускался вниз. Посветив фонариком, Миша увидел ровные стены и полукруглый свод, со стен спускались белёсые плети каких-то вьющихся растений.

– Похоже на проросшую в погребе картошку, – неожиданно для себя усмехнулся Михаил, – может и вправду это какое-то заброшенное овощехранилище.

– Как ты там? – донеслось сверху

– Нормально! Пока ничего интересного нет!

Спустившись ещё ниже, держась за стены, чтобы не скатиться, он почувствовал под ногами ступени. Посветил фонариком – действительно вниз вели узкие ступени и исчезающие за плавным поворотом. Михаилу сделалось страшно, и он чуть-чуть не повернул назад:

– А если там, в темноте, «волчья яма с кольями», как в фильмах об исследователях пирамид? – вновь подумал он, освещая фонариком стены, – думаю мин, или растяжек тут нет, война до Сибири не дошла. Пощупав рукой стену, отметил, – в скале вырублено, даже борозды от инструмента остались.

За поворотом оказался очередной поворот узкой лестницы. Вероятно, он спустился довольно далеко и Саша, не получив ответ на свои крики, начал суматошно дёргать верёвку. В ответ, Миша тоже дёрнул её несколько раз. Он вдруг почувствовал, что жутко замёрз, будто голым выскочил в сорокаградусный мороз на улицу.

– Не дай Бог фонарь потерять, – испугался Михаил, выключил фонарик и спрятал его в карман, мгновенно стало совершенно темно. Потерялось ощущение себя в пространстве, вязкая темнота была кругом, а он, казалось, висел в ней, как паук на собственной паутине, которому всё равно, где верх, а где низ. При мысли о липкой паутине, в окружающей темноте, как на киноэкране, возник этот громадный паука с лоснящимся брюхом, жуткими клешнями и мохнатыми ногами. Он вполне мог прятаться где-то рядом.

– Ведь кому-то эта нора принадлежит? – прикинул Миша, – даже если её и ступеньки всё же прорубил человек, она вполне может быть занята каким-либо доисторическим животным, или гигантским насекомым. Возможно, там, глубоко под землёй, находится гнездо этой твари, с голодными, пищащими детишками. А тут из-за поворота, как раз я – еда, сама явилась! – улыбнулся он своим страхам. К тому же пока коридор один, а вдруг разветвится на несколько. Куда идти? Так можно и заблудиться! Тоже нашлись, спелеологи хреновы! Надо вернуться на поверхность и обмозговать ситуацию вместе с Сашкой!

Свет фонарика вновь раздвинул темноту. Опираясь о стены, нащупывая ногами ступени, Миша вылез на свет божий.

– Ну что там? – нетерпеливо осведомился Саша, собирая в кольцо верёвку, – ты так далеко ушёл, что мне пришлось ещё с одну верёвку привязывать.

– Пока верёвка там ни к чему, – ответил Михаил, – вниз ведёт почти идеальный круглый проход, с небольшим уклоном и вырубленными ступенями, вроде винтовой лестницы. Я два витка прошёл, никого и ничего не встретил. Там холодно и жутко темно, признаюсь – одному страшновато, начинает всякая ерунда в темноте мерещиться!

– Давай вдвоём пойдём, веселее будет!

– Вдруг что-то не так пойдёт? – возразил Михаил, – никто и не догадается, что мы туда спустились. Да и народ сюда не шибко ходит! Опят же, пока под землёй один тоннель, а как ответвления начнутся, – можем назад дорогу и не найти.

– Я на этот случай коробку мелков из дома прихватил, будем знаки ставить, помнишь, в детстве играли, – клад искали по стрелкам? Наверху записку оставим, кто мы и когда спустились.

– Придётся так и сделать. Питьевую воду в одну флягу сольём, а в освободившуюся, наберём воды из речки. На всякий случай!

Всухомятку перекусили и начали спуск. Впереди с маленьким фонарём шёл Михаил, сзади, периодически оглядываясь, включая свой фонарик и ставя мелом стрелки на стенах туннеля, двигался Александр. Ещё наверху они договорились пользоваться пока только маленькими фонариками, а большой, с его мощным светом, держать в резерве.

Миша считал пары шагов, вскоре они прошли, по его подсчётам, примерно сорок пять метров, сколько это могло составить в глубину горы, можно было только предполагать.

Внезапно освещаемые стены оборвались, за ними в проёме туннеля гнездилась чёрная пустота, маломощный луч фонарика ничего там не находил. Пришлось достать большой, как его называли, «караульный фонарь». Мощный, прожекторный луч преодолел тьму, и где-то в глубине неизвестного помещения, уперся в чёрную стену. Михаил, обвязавшись верёвкой, медленно двинулся по тоннелю, к порогу возникшей пустоты. Саша, пропустив верёвку за спиной, стравливал её, лёжа на ступенях, упёршись ногами в стены.

За порогом оказалось довольно большое помещение. На потолке, конусом уходящим вверх, виднелись фрагменты рисунков, похожие на церковные росписи. Все стены были вырублены в чёрном камне, похожем на уголь. На одной из стен, просматривались отдельные старославянские буквы, написанные белой краской, такие же, как на каменной плите возле скалы. Вероятно, что буквы когда-то составляли текст молитвы. Больше в помещении ничего не было.

Освещая фонарём стены, путешественники выявили существование ещё двух тоннелей уходящие вглубь горы, на стене, противоположной той, – со стороны которой они пришли. Наверное, здесь располагался тайный храм Православной Старообрядческой церкви, – предположил Михаил, – видишь, часть стены, где находится тоннель, откуда мы пришли, углублена. Там видны следы каких-то дверей. Вероятно, тут находился алтарь. Два других тоннеля, находящихся на противоположной стороне – вход в храм.

– Зачем за алтарём дверь? – недоумённо спросил Александр.

– Староверы, испытывая гонения со стороны официальной православной церкви и государства, уходили в необжитые места Сибири и Забайкалья. Жили отдельно по своим законам, стараясь не контачить с остальным миром, строили тайные храмы и скрытно молились. Вот тут, наверное, и был такой храм. За алтарём потайная дверь, через которую прихожане и священнослужители, в случае опасности, могли покинуть церковь. Одновременно этот тоннель мог служить вентиляционной шахтой.

Неожиданно Михаил вспомнил слабый запах, наполняющий помещение – так пахло в церкви, куда его однажды водила бабушка. Пахло ладаном и восковыми свечами:

– Сколько лет прошло, как храм оставили, а запах до сих пор сохранился!

– Миша, время бежит незаметно, надо беречь большой фонарь и решать, что нам делать дальше, – поторопил Саша

– Назад мы всегда успеем вернуться, даже на ощупь. Давай по-быстрому проверим эти тоннели.

Левый из обследуемых тоннелей, круто поднимался вверх. Друзья даже запыхались, поднимаясь по его крутой лестнице. Но потом проход упёрся в завал, за которым просматривалась кованая дверь.

Времени пытаться её откопать, явно не было, и главное, не было чем эту работу сделать. Пришлось вернуться в помещение храма.

– Что будем делать? – спросил у друга Александр.

– Не знаю, и хочется и колется и батарейка слабая. Но, кроме того, что под землёй есть пустой храм, мы ничего нового не узнали. Бросить и уехать домой? Когда ещё выпадет случай встретиться и продолжить? Если вообще выпадет! Слушай, у меня в вещмешке ещё две стеариновых свечки лежат, из дома захватил! Спички есть, давай зажжём, посмотрим, – можно идти со свечой, или нет?

Михаил достал свечу, Саша чиркнул спичкой, свеча неярко вспыхнула, разгораясь всё сильнее и освещая небольшой круг.

– Видишь, по знакомой дороге, наверх, можно и со свечой выбраться! Смотри, язычок пламени всё время отклоняется в сторону вентиляционного тоннеля!

Держа свечу в руке, Михаил направился к правому тоннелю, язычок пламени отклонился от фитиля под прямым углом.

– Там где-то есть выход, или большая дыра наружу! – уверенно сказал он, – видишь, как тянет, пошли!

Вверху под куполом неожиданно, на долю секунды мелькнула яркая вспышка, осветив всё помещения. Ослеплённые ярким светом друзья замерли:

– Что это могло быть? – вытирая глаза, спросил Михаил.

– Наверное, какое-нибудь статическое напряжение, мы зашли, объём комнаты изменился, вот и проскочил разряд!

Когда, наклонив голову, Миша шагнул в узкий тоннель, то внезапно почувствовал сильное головокружение и резкую боль, как вспышка пронзившую мозг. Пройдя ещё шаг, остановился, опираясь на стену, и потряс головой. Саша тоже стоял рядом, слегка согнувшись и сжав голову руками.

– Тебя тоже, как кто по башке ударил? – с трудом разгибаясь, спросил он.

– Я думал, о притолоку ударился. А тут над головой ещё добрых полметра! Как пронзило! Наверное, кислороду в подземелье маловато?

– По свече не скажешь – хорошо горит.

По правому тоннелю они крались довольно долго, батарейка одного из маленьких фонариков «сдохла», пришлось ограничиться неярким светом второго маленького фонаря и идти очень осторожно.

– Может, повернём назад, пока и в караульном фонаре батарейка не села, – забеспокоился Саша, – отсюда на ощупь точно не вернёмся! А я так по белому свету соскучился!

– Ты чувствуешь, что откуда-то сквознячком потягивает? – вместо ответа спросил Михаил, – так явственно потягивает. Где-то должен быть выход!

Действительно в тоннеле стало свежее, и на лице ощущался лёгкий ветерок. Боль и шум в голове постепенно стихли.

Неожиданно для себя друзья почувствовали, что узкий проход тоннеля расширился, и они больше не касались стен.

Включили большой фонарь. Путешественники стояли в широкой штольне, посредине которой были видны рельсы железной дороги, внутри колеи был проложен ещё один рельс. На этой узкоколейки стояла ржавая вагонетка, между рельсами бежала вода. Кругом валялись какие-то железяки, гнутые лопаты и ломы.

В глубине штольни, проблескивая отсветами фонаря в маленьком оконце тамбура, стояло нечто, похожее на старый пассажирский вагон.

Фонарь два раза предательски мигнул и потух, отвечая на отчаянное встряхивание, слабым малиновым светом едва горевшей лампочки.

– Всё! Света нет, «кина» не будет! – мрачно пошутил невидимый в темноте Михаил.

Помолчали, осмысливая произошедшее.

– Пока свечки горят, двинемся назад? – предложил Александр, – я теперь стал, как кошка, в темноте кое-что вижу. Вот и сейчас вижу струящеюся по полу воду. Нет, не саму воду, а отблески на ней.

– Ну, ну! Сова полуночная, больше ничего не видишь? Сказанул, отблески, от чего отблески, в кромешной тьме?

– Слушай, ручей-то куда-то бежит? Наверное, под уклон в основную речку. Зажигай свечку, пойдём, посмотрим! Может и правда блестит?

Пошли вдоль струящейся воды. Ручеёк, пробежав несколько метров, исчез под завалом. Огонёк свечи мотался из стороны в сторону, грозя погаснуть. От бесформенной кучи камней перегородившей дорогу ручейку, явственно тянуло свежим ветерком.

Спотыкаясь и падая, друзья полезли по камням, ориентируясь по колеблющемуся огоньку свечи. На самом верху, почти под сводами штольни, через груду мелких камней даже ладонью чувствовался ветер. В полной тишине слышался лёгкий свист воздуха, проникающего в подземелье и устремляющегося по узким тоннелям вверх, к камням, исписанным рисунками, у подножья мрачной скалы.

– Тяга, как в каминном дымоходе, – отметил Михаил

При свете свечи, по очереди, друзья начали малой сапёрной лопаткой лихорадочно копать каменистый грунт. Наконец, устав, вспомнили о брошенных кем-то лопатах и ломах. Дело пошло быстрее. Но когда мелкие камни сбросили вниз, за ними оказались могучие валуны, которые даже с помощью лома, было невозможно сдвинуть даже на сантиметр.

Свечка догорала вместе с последней надеждой выбраться на волю. Но с упорством обречённых, они всё копали и копали! Даже когда большая и малая стрелки часов сошлись на двенадцати, а на поверхности наступила тёплая летняя ночь, они продолжали копать. И заснули на камнях, потушив драгоценную свечу, лишь тогда, когда совершенно выбились из сил.

Проснулись, одновременно, будто кто-то толкнул в бок. Светящиеся стрелки на командирских часах показывали четыре утра. Какое-то время, друзья лежали, молча, вспоминая вчерашние события.

– Слышишь? – тихо прошептал Александр, – кто-то возле вагона ходит.

Прислушались.

– Никто там не ходит, это у тебя галлюцинации, или продолжение сна, – ответил Михаил, – но надо быть настороже.

– Как тут быть настороже? Тьма, хоть глаз коли. Может, он стоит тут рядышком и слушает наши разговоры.

– Пускай слушает. Нам главное, на волю выбраться.

Питьевая вода была выпита накануне. Погрызли хлеб с остатками колбасы, запивая водой из подземного ручья. Отходить по одному от завала не решались, боясь заблудиться. Оставшуюся свечу зря не зажигали, берегли для продолжения работы.

Натруженные руки и спины нестерпимо болели, кровоточили мозоли на руках, а они всё копали и копали!

Наконец, подкопанный снизу громадный валун слегка пошатнулся. Маленькая удача прибавила сил, в ход пошли ломы. Образовалась узкая щелка, из которой струился свет, и в которую уже можно было просунуть ладонь.