Жена по принуждению

Глава 1

Закатываю рукава белой рубашки и выхожу из здания СИЗО. Наконец-то. Полтора адских месяца, три долгих заседания. Устал.

В какой-то момент даже чуть не смирился с тем, что останусь в четырёх стенах на долгие десять лет.

Но нет. Вкус мести заставлял каждый день просыпаться с мыслью, что вот-вот всё закончится. И вот сегодня…

Наконец, выхожу на свободу. Адвокаты хорошо постарались и добились признания меня невиновным. Не зря лучшие из лучших.

Вдыхаю чистый воздух и смотрю по сторонам. Сердце начинает биться быстрее. То ли от ненависти, то ли совсем от другого чувства. От предчувствия.

Она везде. Моя моделька, которую так хочу убить, мерцает на каждом баннере. Таблоиде. И даже листовке, что лежит под ногами.

Тянет наступить на неё носком. Раздавить. Но нет.

– Рада снова вас видеть, босс, – Мира, мой секретарь, улыбается и поправляет чёрный галстук на моей шее. – Думала, вы похудели, поэтому взяла рубашку поменьше. Кажется, зря.

– Всё нормально, – жёстко убираю от себя её руки и иду к тёмному и любимому автомобилю. Долго же я тебя не видел, зверюга. – Мой брат прилетел?

– Да, я расположила его в гостинице.

Киваю, напоминая себе встретиться с ним. Мне не помешает развеяться после заточения в четырёх стенах. Да и с Генрихом не виделся год.

Но для начала…

Мне нужно разобраться с одной маленькой и несносной девчонкой.

Что нервирует, раздражает и одновременно поднимает самую настоящую лавину чувств в груди.

Она плохо поступила. Очень. Солгала мне прямо в глаза. Сказала, что верит мне. На моей стороне. Но за ночь, что мы не виделись, она поменяла своё решение. Сказала на суде то, что не нужно.

Меня не волнуют эти потерянные почти два месяца заключения. Нет. Просто она меня предала.

После того, что между нами было.

Нет, Каролина, ты так просто от меня не отделаешься.

Каролина

– Эй, перестань убиваться, – лучшая подруга поддерживает, как может. Старается, пытается. Но мне все равно не помогает. – Ты должна радоваться! Ты стала лицом известного бренда. Твои фотографии развешаны чуть ли не по всему городу, и что ты делаешь? Сидишь здесь в апатии.

– Я радуюсь, – отвечаю уклончиво, смотря на людную улицу через окно маленького кафе. – Просто… Не знаю. В последнее время настроение нестабильное.

– А как у тебя со здоровьем? Ты хорошо питаешься?

Ненавижу вопросы о своём питании. Потому что последний, кто спросил меня о нём – Влад. Перед тем, как я солгала в суде.

– Не очень, – отвечаю честно, хватаясь за живот. Снова не ем и избавляюсь от еды. Не лезет, хоть и сильно хочется. Наверное, из-за нервов. Потому уже полтора месяца трясусь и осматриваюсь по сторонам.

Верила, что Вернер вот-вот выйдет из СИЗО. И он захочет со мной поговорить.

А я пока не готова. Понимаю, что нужно всё рассказать. Но посмотреть ему в глаза не в силах.

Хоть рано или поздно мне придётся ответить за свой ужасный поступок.

– Ты не ходила к врачу?

Качаю головой. Нет, никаких людей в белых халатах. Трясучка при виде них начинается.

Но вот к психологам я походила. Ничего толкового не услышала. Комплексные лечения, к которым я не готова. Помимо них ещё и обследования, нет…

Не могу я, вот и всё.

Потому что с каждым днём нервничаю всё больше.

– Лин, сходи, – чувствую, уговоры здесь не помогут. Зря старается. Вообще ничего не хочу. – Хватит тебе париться. Ты вот говоришь, что тебе на бывшего жениха всё равно, но кольцо до сих пор не снимаешь.

Тонкие пальцы переплетаются с моими. Трогают ноготками золотистое колечко, которое Вернер однажды сам надел на мой палец.

Одёргиваю руку, как от огня. Под сплавом будто пылает. И покалывает.

Нужно было давно снять его.

– Оно мне просто нравится. Подходит к любому образу.

Обхватываю ладонью стакан с водой и дотрагиваюсь губами до прозрачного стекла. Делаю глоток, пытаясь охладиться.

Я стараюсь не думать о Владе, потому что у меня сейчас и так проблемы. Которые срочно нужно было решить, но… Не могу.

Слабость, мигрень, ещё и больной живот. Полный пакет для плохого самочувствия.

– Утешай себя.

Она укоризненно кивает, и я понимаю, что устала. День выдался тяжёлым. С утра вырвало, потом пришлось ехать на фотосессию, где мой мозг изнасиловали двое стилистов. Ещё и подруга-визажист наорала из-за синяков под глазами.

Ещё и по новостям сказали…

Что Влада выпустили.

– Не хочу говорить на эту тему, – смотрю вниз на стакан воды, вспоминая Влада. Каким он был.

Нетерпеливый, жёсткий, грубый. Приковывал к полу одним только взглядом. И смотрел так… Что хотелось лишь замолкнуть и не противиться. Но этим только и разжигал меня.

Он доминант. Манипулятор. И… Шантажист.

Плохой человек. Я помню всё, что он со мной делал. В основном – сводил с ума. И игрался. Всегда был впереди. Искушал. И даже… Доводил до бессознательного состояния.

Машу головой, чтобы убрать воспоминания. Я боюсь их и самого мужчину. Хватит.

Смотрю в окно, чтобы отвлечься и не вспоминать о моём бывшем женихе некоторое время.

Поворачиваю голову и замираю. Не шевелюсь. Не нахожу воздуха вокруг. Чуть не задыхаюсь.

Вижу знакомую мускулистую фигуру, стиль одежды, и даже привычные дорогие часы. Он всегда снимал их дома.

Поднимаю взгляд с рельефной груди. Хоть и боюсь это делать. Может, я себя накручиваю? И это не Вернер. Слишком нервный день…

Встречаюсь с карими горящими глазами, источающими один лишь холод. Сглатываю вязкую слюну, моментально покрываясь мурашками. От страха.

По спине скатывается холодный пот, а в голове одна единственная мысль – бежать.

Как он вообще нашёл меня?.. Только ведь освободили!

Жаль, что это не ошибка…

Передо мной стоит самый настоящий и страшный кошмар.

Я знала, что рано или поздно мы встретимся.

Но не думала, что это произойдёт так скоро. Пыталась забыть его, чтобы потом было легче.

Но не выходило.

Чувство совести и страха мучали каждый день. И делают это до сих пор.

Я предала его. После всего того, что между нами было.

И эта устрашающая ненависть, что чувствуется даже через толстое стекло – обоснованная.

Потому что я чуть не обрекла его на заключение. На десять долгих лет.

И сейчас… Он вернулся.

Стоит и смотрит на меня, испепеляя взглядом. А у меня в груди всё тлеет. Сгорает, превращаясь в холодный пепел, и оседает на дно искалеченной души.

Страх вспыхивает в груди, когда его грубые и тонкие губы размыкаются, и он шепчет слова, которые, кажется, слышу даже через толстое стекло.

Его хриплым, бархатистым и твёрдым голосом.

– Пора платить по счетам, Каролина.

Надеюсь, что ошиблась. Но нет. Этого человека не спутаешь ни с кем.

Поэтому отвожу взгляд в сторону и судорожно хватаю сумку дрожащими пальцами. Вскакиваю со стула и иду в уборную. Только потому, что не могу выдержать на себе его внимания.

Мне стыдно смотреть ему в лицо.

И даже страшно.

Понимаю, что нужно объясниться. Сказать, что тогда, в зале суда… Я знала, что говорю. По своей воле, но и вынужденно.

Меня заставили, но я не имею никакого понятия, кто именно.

Мне пришло сообщение. Там было несколько фотографий, где я увидела себя, отвратительный компромат на родителей. Наши маленькие и опасные грехи, сожалеть о которых мы будем до конца дней. Я так точно.

И там была написана всего одна фраза:

«Скажи правду»

Шантаж чистой воды.

И я сказала, боясь последствий моего отрицательного ответа.

Когда нашла Вернера с трупом у ног – не видела, что это он его убил. И не верила.

А когда мы встретились с ним перед судом, он выдал мне всю правду. Он ни в чём не виноват. Хотел сделать как лучше. Разобраться с моими проблемами. Из-за которых и загремел в СИЗО.

Попросил сказать на суде, что Коршунов, владелец одного экстравагантного клуба, в котором я танцевала, упал и сломал себе шею.

И я должна была ему помочь. Солгать на суде. Я понимаю, что рисковала, но не могла оставить его одного.

Несмотря на то, что наше знакомство не задалось, и натянутые отношения были тяжкими. Да и я не могла его терпеть. Но потом что-то поменялось. Я начала привыкать, хоть и хотела от него отдалиться.

Он вызывал такой пожар внутри, что я волновалась. Боялась за себя. Что привяжусь.

Мужчины уже делали мне больно, и я не хотела напороться на новые грабли.

Но ради него была готова и солгать.

Но то сообщение с провокационными фотографиями…

Лишило меня выбора.

Я не знаю, от кого оно пришло. С анонимного номера. И мне уже однажды присылали такого. И как найти того человека – не представляю. Но вот он – знает, где я.

Из-за этого анонима наши и так шаткие отношения с Владом пошли под откос.

И когда он только что сказал эти слова…

Мне снова стало страшно. Если вспомнить наши первые встречи… Он как вихрь. Опасный, необузданный, и не убежишь, как бы не пыталась. Только потом он стал мягче, а сейчас… Всё наверняка пошло наперекосяк.

– Лина? – подруга за спиной пытается остановить. Залетает следом за мной в уборную и возбуждённо бормочет: – Мне показалось, или там сейчас твой бывший жених стоял? Всего-то час назад новости появились, и он сразу к тебе?!

Да, ко мне.

Чтобы наказать.

Это дело он любит.

– Ты ему расскажешь? – уточняет подруга. Единственный человек, который знает всю правду. Мне было так плохо и одиноко, что я высказалась ей. И теперь она знает обо всех моих проблемах.

– Расскажу, – киваю, обхватывая себя руками. Холодно стало. Как представила всё это. – Но не знаю, как. Боюсь, он и слушать меня не станет.

– Попробуй. Не заткнёт же тебя. Тем более, явно хочет узнать, почему ты…

– Да, Ксюш, я знаю, – неосознанно повышаю голос, стараясь не накричать на подругу. – Просто не представляю это. Я пока не уверена, что смогу. Мне надо время, может, день или два. Но я пока не готова встретиться с ним лицом к лицу.

– Какие вы сложные… – хочется выдохнуть возмущённо вместе с ней. – Ладно, давай по домам. Тебе бы одной побыть, расслабиться. Ванну, может, с пеной. Под какую-нибудь комедию. Сразу легче станет!

Не станет. Вообще.

Потому что мысли теперь только об этом человеке.

Но да, пора домой. Завтра на работу и нужно немного отдохнуть. Поразмышлять о немце, что продолжает врываться в мою жизнь.

– Да, ты права.

– Довести тебя до машины? Не думаю, что Влад будет выяснять отношения, или проявлять грубость в людном месте, да и ещё передо мной.

Что-что, а это правда.

– Спасибо, Ксю, – приподнимаю уголки губ, надеясь, что всё произойдёт без казусов.

Через двадцать минут мы выходим из кафе. Вернера ни в помещении, ни на улице не обнаруживается, и я чуть расслабляюсь.

Ушёл. Но зачем появлялся?

Намекнуть, что так просто этого не оставит?.. Отомстит?

Не знаю, но уверена – с рук мне это не сойдёт.

Когда с подругой осматриваемся по сторонам, как два параноика, и не замечаем ничего подозрительного, всё-таки отпускаю Ксю домой. Ей вообще ехать в обратную сторону, а мой автомобиль стоит не так далеко от кафе.

Услышав вопрос о том, точно ли не нуждаюсь в помощи, заверяю, что всё в норме.

Мы прощаемся, и я иду к автомобилю. Здесь недалеко. Всего-то около ста метров.

По пути ищу ключи в сумке, чуть не роняю важные бумажки на асфальт. Смотрю под ноги, чтобы случайно не упасть.

И не замечаю, как передо мной открывается дверь автомобиля, мимо которого прохожу. Огромная тень появляется, словно из ниоткуда и нависает грозной тучей. Закрывает солнышко и вмиг поселяет на душе испуг.

– Извините, – мямлю, чуть не врезаясь в него.

Пытаюсь обойти, но не выходит.

Ходячая груда каменных мышц хватает за плечи, округляя мои глаза до предела.

Без труда отрывает меня от земли и одним ловким движением затаскивает в салон. Роняю сумку, ключи и паникую. Не от того, что неизвестный человек пытается похитить меня, нет.

А от того, что знаю, кто ему приказал это сделать.

Запах этого мужчины я узнаю за километры. А им пропиталось всё вокруг. Весь салон автомобиля.

И когда поднимаю голову, снова встречаюсь взглядом с карими глазами. И сердце забивается в бешеном ритме. Пальцы становятся такими же холодными, как и его ладони. А они у него такие всегда.

– Долго, – произносит спокойно, но знаю – это всего лишь маска. Которая скоро начнёт трескаться. – Думал сам идти за тобой.

Молчу, потому что мне нечего сказать.

Только слушаю его низкий, глубокий голос. Которым Влад когда-то шептал мне на ухо приятные слова.

А сейчас… Нет той ласки.

Он считает меня предательницей, но я всего лишь защищала родителей и себя. Знала, что он выберется самостоятельно. Но разве есть уже до этого какое-то дело?

– Что за выражение лица? Боишься?

– Не боюсь, – выдыхаю, чувствуя подступающее к горлу волнение. Нет, Влад не ударит. По лицу так точно, может, по пятой точке, но… Руку не поднимет. Но знатно взбодрить в состоянии.

– Это хорошо, – от этого простого кивка нервы натягиваются до предела. – Жена не должна бояться своего мужа, так ведь?

– Что? – недоумение рвётся наружу. – Какая жена?

Я всегда знала, что от Влада можно ожидать, чего угодно. Этот человек… Всегда найдёт слабость, воспользуется ей против тебя.

Я уже попадала в его маленькую игру, из которой вышла проигравшей…

Раз сижу напротив него и слушаю эти слова.

Понимаю, что он не шутит. А если и да… У него нет чувства юмора.

– Обычной, – отрезает. – Будем жить, как раньше. Под одной крышей, в одном доме. Ты будешь сопротивляться, строить из себя жертву, а я… Буду получать удовольствие.

Слышу это и в недоумении приоткрываю губы.

– Что ты такое говоришь? – бегаю взглядом по его равнодушному лицу. У него оно такое всегда, но…

Раньше, когда мы жили вместе, и я была его невестой, его взгляд горел. Постоянно. Казалось, он ничего не чувствовал, но глаза всегда сверкали. Нет, даже полыхали.

Вернер – человек-огонь, спрятанный в огромной глыбе льда, растопить который не может никто.

И сейчас… Нет того прежнего Влада. То ярко искрящее пламя замёрзло.

Он принял моё предательство слишком остро. Близко к сердцу…

Поджимаю пальцы на руках и осознаю, – я бы сделала также.

Я до сих пор помню тот дождливый день.

Маленькую серую комнату с решётками на окнах.

Мы одни. Влад рассказывает правду, что это не он убил человека. И я ему верю. Говорю в лицо, прижимаюсь к груди и чуть ли не рыдаю.

Я боялась за него. Как помню до сих пор – после того, как нашла его с трупом у ног, не выходила из комнаты два дня. Его адвокат тёрся у дверей, прося пойти к Вернеру и всё обсудить.

А я не могла. Страшно было, что услышу не тот ответ, который хочу.

И когда всё-таки он произнёс, что не виноват… Испытала огромное облегчение после двухдневной нервотрёпки.

Просто стояла рядом, вдыхала его запах. И думала о том, как бы я отреагировала, если он признался в убийстве.

Поняла одно – мне было бы хреново.

Не знаю… Наше знакомство началось не очень – с шантажа. Я его ненавидела.

А потом с каждым днём становилось легче. Злоба, ненависть уходили на второй план.. Потому что там, в груди, зарождалось новое чувство.

Нет, не любовь.

Начал притягивать к себе. Создавать между нами искру.

А сейчас… Я его не узнаю.

После моего вопроса, Вернер напрягается. Цепко смотрит мне в глаза. Сжимает пальцами ручку двери.

– Ты так не хотела играть роль моей невесты, что решила упрятать меня за решётку, – его голос резок и пропитан злобой.

Я понимаю его. Чувствую вину за свой поступок, но…

Во-первых, это не так!

А во-вторых…

Я была в безвыходном положении.

На кону – позор на всю жизнь.

– Дай мне объясниться, – прошу его. Он надумал совершенно другое! – Я…

Влад обрубает. Резко, беспощадно, что рот захлопывается также быстро, как и открывается.

– Мне не нужны твои объяснения, Лина, – слова звучат с яростью и обидой. Лицо напряжено, челюсти плотно сжаты, а на лбу проступает синяя венка. Внутри от этого что-то колет. – Ты соврала, глядя в глаза.

– Влад, я не хотела, – спешно выпаливаю, пытаясь не сделать ещё хуже.

Но он не слушает. Продолжает говорить, не обращает внимания на мои слова.

– Я такого не прощаю. И раз ты не можешь меня терпеть… Будешь моей женой. Считай, это маленькая месть. Ты ведь ненавидела наши отношения? Морщилась на прикосновения, ласку. Отталкивала. Я был противен тебе.

По началу – да. Но потом…

Закусываю губу и смело отвечаю. Нет, Влад сейчас не в себе.

– Я – свободный человек и имею право отказать…

Опять не договариваю. Перебивает, будто ему это нравится.

– А тебя никто не спрашивает, Лина, – говорит хрипло, но в то же время твёрдо. – У меня есть на тебя рычаги давления.

Не знаю о чём он, но… Если Вернер захочет – найдёт.

– Ты не можешь… – шепчу отчаянно сухими губами.

– Ещё как могу, – твердит самоуверенно, приподнимая уголки губ.

Нет, это не может зайти так далеко.

– Влад, я…

Внезапные удары по стеклу заставляют вздрогнуть. Отстраниться от двери, приблизиться к Владу. И глубоко вдохнуть приятный и знакомый запах свежести.

Случайно дотрагиваюсь до его руки своей ладонью. Жду, когда успокоится быстро бьющееся от волнения сердце.

Смотрю в окно, вижу силуэт. Это мужчина. В полицейской форме стучит по тонкому стеклу.

– Открой, – кидает Влад так близко, что, кажется, говорит прямо на ухо. А я чувствую его спиной. Нет, я не прижимаюсь к нему. Между нами скромные десять сантиметров, которые пытаюсь удержать.

Стекло опускается вниз.

Полицейский щурится, осматривает салон авто и переводит подозрительный взгляд на меня.

– На каком основании, – начинает, а я понимаю, что это мой маленький шанс. Отдалиться от человека, сидящего позади меня. – Девушку насильно поместили в автомобиль?

Господи, почему наша полиция работает так не вовремя? Хотя… Он сильно мне сейчас помогает.

– Всё нормально, – улыбаюсь и отодвигаюсь от Вернера.

Внезапно чувствую на своей ладони его холодные и одновременно травмирующие кожу пальцы. Сжимают жёстко, грубо и не отпускают. Кажется, понимает, что я задумала.

Вырываю свою ладонь и двигаюсь к двери.

– Мы с моим женихом повздорили… – опускаю взгляд вниз. Не умею врать и не желаю, поэтому делаю так. Открываю дверь машины. – Но мы всё решили. Спасибо, всё хорошо!

Даже не оборачиваюсь на Влада. Знаю, что сейчас сверлит меня пронзительным взглядом. Чувствую его на себе. На спине, между лопаток.

Улыбаюсь ещё раз, напоследок. Поднимаю с асфальта сумку и ключи. А потом, не оглядываясь, иду к машине.

Нет, бегу, чуть не сбивая прохожих. Подальше от него. Чтобы взять себе передышку после этого маленького, но волнующего диалога.

Потому что уверена – скоро мы встретимся снова.

Глава 2

Влад

Захожу в родной кабинет спустя столько времени отсутствия. Я скучал. Так сильно, что сейчас сажусь в кресло и откровенно наслаждаюсь приятной обивкой.

Прикрываю глаза и откидываюсь на спинку, слыша мерные и знакомые шаги. Сразу понимаю, чьи они. Мирона – неотъемлемой части моей жизни. Мой личный адвокат и помощник.

– Ну, что там? – спрашиваю спокойно, хоть мне и не терпится узнать то, что произошло за это короткое, но в то же время очень долгое время. Пока я сидел в СИЗО, не хотел ничего слушать о мотыльке.

Какое-то отчуждение проснулось. Как она живёт, чем питается и с кем работает – стало вдруг противно. Злился на неё и делаю это до сих пор.

Не удивлён, что она не пришла. Не дала о себе знать хоть как-то. А ведь мой адвокат ходил к ней. Жал по кнопке звонка, а она… Не выходила.

Стыдилась и боялась.

Ожидаемая реакция.

– Не густо на самом деле. Собирал всё по крупицам, но если в основном… Карьера госпожи Левицкой идет в гору. Она нашла нового агента, и тот с удовольствием начал её раскручивать.

– Мужчина? – вырывается само.

– Да, – стискиваю злобно кулаки. – Но у него жена и двое детей. Скоро появится третий.

Хорошо, последняя информация немного да радует.

– Дальше.

– Два раза была в больнице и у психолога. Кстати, после вашего заключения Каролина некоторое время пребывала там на лечении. Когда вышла, была ещё раза три у психолога. У разных. Встретила нового агента, снялась в одной фотосессии, после которой карьера и пошла хорошо и, в принципе, всё.

Не густо.

Чего это она в больницу попёрлась?

Решила, наконец, позаботиться о своём здоровье? Или сделать только хуже?

– А и ещё. Левицкий. Константин. Отец её месяц назад примерно с сердцем в больницу загремел.

Вытягиваюсь на стуле. А вот это уже неожиданно. Не знал, что у него проблемы с сердцем.

– Госпожа Левицкая посещает его пару раз в неделю.

Хмурюсь, чего-то не понимая.

Они же ненавидят друг друга.

Изначально, когда мы ещё не общались с Карой, её отец отдал мне её взамен на компанию. Бартером, так сказать. Именно так мы и познакомились очень близко.

Конечно, поступили как скоты, но мне нужны были гарантии, что она полностью в моей власти.

А здесь нет, овечка оказалась волком. Предала в самый неожиданный момент. До сих пор удивлён её поступком.

Что с ней стало? Раз она даже к отцу ходит? Который её не любит.

Или переживает за наследство? Посещает его, ухаживая и думая, что что-то перепадёт? Никогда бы о ней такого не подумал, но в свете недавнего…

Вполне возможно.

– Когда следующее посещение?

– Завтра вечером.

Киваю и снова расслабленно откидываюсь на спинку кресла.

Что же, мой маленький мотылёк… Я не оставлю тебя просто так.

***

Иду по пустынным коридорам частной клиники. Никто нигде не бегает, везде стоит глубокая тишина. Приёмный покой, в окне вечер с полной луной. Символично. Чтобы схватить девчонку, и она ответила за всё, что сделала.

Пока как наказать её, не придумал.

Но когда увижу ещё раз – точно в голову что-то придёт.

Но не приходит, когда вижу её чуть осунувшийся силуэт. Выходит из палаты, прикрывает за собой дверь. На лице усталый вид, синяки под глазами, которые она никогда себе не позволяла. Ей их оставлял только я, и то в порыве страсти.

Она глядит в пол, но поднимает голову, встречаясь со мной взглядами.

Останавливается, округляет свои голубые глазки и смотрит на меня, удивлённо хлопая ресницами.

Встаю напротив неё.

Между нами несколько метров. Таких мизерных, что мне хочется быстрее преодолеть их и впиться с ненавистью в эти мягкие губы. Я помню до сих пор их вкус. Клубничный блеск. Она всегда наносит только фруктовые вкусы.

А мне и приятно.

– Почему ты здесь? – вырывается интересующий меня вопрос. Она ненавидит отца. Не любит мать. У них это на взаимной основе. Так почему она ходит сюда так часто?

– И тебя это волнует?

Говорит тихо, неуверенно.

Гляжу в глаза, и понимаю – плакала.

Из-за чего?

Наследство досталось не ей? Её мамашке?

– Нет, – отрезаю грубо. Волна злости окутывает тело в один момент. Сейчас у неё такой подавленный вид… Строит из себя жертву. Самую настоящую. И я раздражаюсь.

Мне плевать на то, что я просидел в СИЗО больше положенного срока. Я просто не прощаю того, как мне нагло врут в лицо.

Особенно, если к этому человеку у меня есть чувства.

Растоптанные. Раненные.

– Я пришёл за тобой.

Говорю правду. Я даю ей шанс пойти со мной, пока не применил грубую силу. Её ждут весёлые вечера со мной. Нервов… не напасёшься.

– Господи, Влад, – стонет отчаянно, отводя взгляд в сторону. Глаза слезятся сильнее. И от них в груди всё же колет.

Я же человек. Не машина. И я тоже испытываю боль. И сейчас мне тяжело. Ненавидеть и тянуться к той, кто подарил мне счастливые дни, а потом предал.

Я хочу вернуть всё обратно, но не могу.

Предала один раз, предаст и второй.

– Перестань.

Её голос надрывается.

Играет? Или, правда, так плохо? Душу терзает? Что?

Я не знаю, что и думать.

– Я предала тебя, да, – говорит откровенно. Молодец, хоть не скрывает. – Но сделала это не по своей воле.

Сомневаюсь, что в тот момент, на суде, например, жена пострадавшего держала дуло пистолета у её виска.

– Хватит, Лин, – прерываю её, не желая слушать этот бред.

– Нет, это тебе хватит. Я знаю, какой ты. Не дашь мне выговориться, – мне надоедает слышать этот тихий с нотками отчания голос. Переигрывает. Делаю шаг вперёд, раздражаясь. Надвигаюсь на неё, собираясь проучить.

Впиться в губы, залезть под майку. Сделать ей больно, противно. Чтобы ей не нравилось. Она ведь ненавидит меня?

Пусть эта ненависть её и убьёт.

Кара выставляет руки вперёд и сразу отталкивает меня. Смотрит своими блестящими глазами и выпаливает:

– Меня шантажировали, Влад. И я сделала, как мне сказали.

Выдыхаю эти слова, чувствуя подступающую истерику. Почему всему навалиться нужно в один момент?!

И когда мне сообщают, что у отца проблемы из-за меня же, откуда ни возьмись, появляется Влад.

И говорит, что пришёл за мной.

Знает, что я не приду сама. Потому что не готова я к этой встрече.

Вина до сих пор мучает изнутри, сжирая потихоньку каждый день. Просыпаюсь с ней, думая о Вернере. Как ему сказать об этом?!

Из-за наших семейных проблем он чуть не оказался в тюрьме. Хотел помочь. Попросил о единственной просьбе, выполнить которую не смогла.

Мне и стыдно, и печально одновременно.

Но именно сейчас Влад выбрал не лучшее время для разговора.

Час назад мне сказали, что отцу стало хуже.

А всё из-за меня.

Месяц назад… Я собралась и сказала ему про фотографии. Те самые, из-за которых начался весь сыр-бор. Что они всё ещё существуют. Находятся у кого-то в руках, и тогда… Он схватился за сердце. Ибо дела хуже быть и не могло.

Они находятся непонятно где, неизвестно у кого.

Тогда я испугалась, вызвала «скорую». И уже в больнице нам сказали, что у отца есть проблемы с сердцем. Ставили диагноз, который напрочь вылетел из головы. Они мне ничего не говорят.

Только вредят.

Чувствую за собой вину, поэтому прихожу чаще, чем женщина, что зовется моей матерью. Которая, кажется, уже начала искать себе нового спонсора…

Я не сказала бы, что между нами любовь, но… Это все чувство вины.

И, когда вижу Влада, после новости об ухудшении самочувствия папы, срываюсь.

Тумблер опускается, срывая тормоза. Не мне. Слезам и отчаянию, что захватывают в этот момент.

– Меня шантажировали, Влад. И я сделала, как мне сказали! – произношу со всхлипом, понимая, что сейчас всё равно. Говорить не так тяжело.

– Как? – летит так спокойно, что мне становится не по себе. В любой другой ситуации Вернер бы подошёл, стёр солёные слёзы с щёк и обнял. Попытался успокоить. А сейчас стоит. Не двигается. Смотрит своими холодными глазами.

Заставляет поёжиться и задрожать от мороза по спине.

– Те фотографии, – это из-за них Влад чуть не сел в тюрьму. – Они у кого-то остались. Не знаю… Минут за двадцать перед судом мне прислали их вместе со словами, что я должна сказать правду. Сказать, что ничего не видела, тем самым подставив себя. Я растерялась! Не знала, что делать, у кого спросить совета! Мне не к кому было пойти.

И ведь это правда…

С семьёй я не близка. Ксю вообще не в курсе этого дела.

Был только Влад.

Но и с ним связаться я никак не могла…

– И тогда я произнесла правду. Но ведь знала, что ты выберешься. Ты сам мне сказал это, Влад. Разве не ты? – вымученно отвечаю, вспоминая его слова.

– Покажи фото, – кажется, мои фразы даже не удивляют его. Никак не трогают. Всё продолжает равнодушно стоять в нескольких от меня сантиметрах и цепко смотреть в глаза.

Сглатываю, потому что мне нечего ему показать.

– Их удалили, – выдыхаю, чувствуя панику, бьющую в голове всё чётче.

– Сообщение? – выгибает бровь, не веря мне.

– Его тоже… Сразу после того, как вышла из здания суда…

Я понимаю, как это звучит. Бредово. Но так оно и было!

В тот день я вышла на улицу, попала под дождь. Искала укрытие. Остановилась в одной кофейне, решила ответить той скотине, но… Ни сообщения, ни номера. Всё пропало.

Внезапно уголки губ Влада приподнимаются в мерзкой ухмылке вверх.

– Зря ты, Лина, это делаешь.

Его голос сейчас пугает. На что делаю шаг назад. Быстрый, но короткий. Холодные ладони вмиг обвивают талию, резко дёргая на себя. Выбивают воздух из груди и вырывают испуганный стон.

Вернер прижимает к себе так, что и не могу дышать. Глотнуть хоть какого-то воздуха. Он рядом. Так близко, что не могу пошевелиться.

Он… Не верит.

И об этом говорят его следующие слова:

– Ненавижу, когда люди лгут, – жёстко произносит в лицо, наклоняясь головой ближе ко мне. – А сейчас ты делаешь это. Придумываешь глупые отмазки. Боишься меня? Не стоит. Тебе ведь было со мной приятно? Будет ещё лучше. Уж поверь.

– Я не лгу! – кричу, не выдерживая. Сколько можно! Я не железная!

– Нет, – обрубает. Как будто не желает слышать другого. – Переигрываешь, Кара. Была бы не виновата, сделала бы хоть что-то, чтобы дать мне знать о шантаже, пока я сидел в тюрьме. Почему не сделала? Ответ прост – ты только выдумала легенду. А тогда… Просто хотела избавиться от меня.

Он бьёт словами. Ранит, попадает в самый болезненный участок в сердце. Делает ещё больнее. Ярче.

– Я ведь просила твоего адвоката… – мямлю, забывая любые слова. После лица Вернера, холодных бездушных глаз внутри что-то рушится. Обламывается. – Передать тебе мои слова.

И снова эта еле натянутая улыбка.

– И снова мимо, дорогая, – шепчет так близко и зло, обдавая лицо мятой и ментолом. – Опять лжёшь. Только что придумала? От тебя тишина.

– Нет-нет! – мямлю, опуская взгляд вниз и бегая им по жёсткой груди, облепленной белой рубашкой. – Не может быть… Я говорила… Он приходил. Как же его… Мирон, не помню.

Это невозможно! Точно помню! Я не говорила чётко, только сказала сразу после судебного заседания, чтобы тот передал слова про шантажиста. Что он снова появился в моей жизни.

Говорить про фото и остальное не рискнула! Не знала, что Мирон за человек. А встретиться с Владом – не позволяла совесть. Но я все же попросила его предупредить. Чтобы Вернер не бесился так сильно. И знал, что я все сделала не по своей воле.

И всё это время я думала, что он поймёт меня, но всё равно мучилась.

Поднимаю взгляд вверх. И снова встречаюсь с этими карими глазами. Нет, с ним что-то явно не то. И это всё мой поступок. Так он задел его.

– Я верю своему адвокату. Ибо он вытащил меня из тюрьмы. Спас от десяти лет заключения, когда ты, Лина, оставила меня одного. Поэтому хватит спектакля. Вижу тебя насквозь.

Он с силой сжимает талию. Причиняет боль. Так сильно, что даже выдавливаю из себя писк.

Но Вернер меня отпускает.

Отстраняется резко, сморщившись. Смотрит, как на мусор. На опустившегося на дно человека. И от этого везде жжёт. Внутри, на сердце. В горле, глазах. Особенно в последних. Я не люблю плакать, но сейчас… Что-то прорвало.

Я не знаю, что сказать.

Я помню, как ко мне приходил мужчина. Представился адвокатом Вернера. Это был второй раз, но честно, в первый я не особо его и рассмотрела. Была так подавлена, что Влад мог убить человека, что даже не взглянула ему в глаза. Помню только голос, и то не точно.

Он ведь тогда провёл меня. А потом… Не передал мои слова.

– Это не спектакль… – выдавливаю из себя. Что мне сказать ещё? У меня нет доказательств. Сообщений нет, ничего нет!

– Хватит!