Оржицкие «фермопилы» Костенка

ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ, КОНЕЦ СЕНТЯБРЯ 1941

До конца августа войска Юго-Западного и Южного фронтов отошли за Днепр. Нацеленный на окружение Юго-Западного фронта противник более чем вдвое превосходил его по количеству самолетов и в 4,2 раза по количеству танков.

По левому берегу Днепра, от устья Ворсклы до Черного моря, оборонялся Южный фронт, в который, кроме 9-й и 18-й армий, вошли восстановленные 6-я и 12-я армии.

Приморская армия, прижатая к морю, оставалась в тылу противника, защищая Одессу.

Но основная опасность Юго-Западному фронту шла с севера от танковой группы Гудериана, успевшей захватить два плацдарма на реке Десне – у Коропа и Новгород-Северского, угрожая выйти в глубокий тыл войск Кирпоноса. В первых числах сентября здесь развернулись ожесточенные бои. В междуречье Сейма и Десны, севернее Конотопа и Бахмача, дивизии 40-й армии сдерживали натиск танков Гудериана.

Реки Днепр и Десна, которая впадает в него, образуют естественный выступ, на острие которого и был Киев. В рамках этого выступа скопилась киевская группировка наших войск – практически весь Юго-Западный фронт. Штурм Киева, да еще и с необходимостью форсирования Днепра, в планы немцев не входил, а упорство наших войск в обороне города способствовало тому, что ударив в основание выступа в 200—250 км южнее и севернее Киева, в течение нескольких дней немцы взяли группировку в кольцо.

Ввиду ожесточенного сопротивления советских войск, бездорожья, отставания средств переправы, нарушений снабжения форсирование немцами Днепра затягивалось.

Рундштедт опасался, что советские войска будут отходить дальше на восток, чтобы избежать окружения на Левобережной Украине, поэтому 28 августа потребовал от 1-й танковой группы, 6-й и 17-й армий с утра следующего дня приступить к форсированию Днепра как можно на большем количестве участков, без оглядки на фланги и соседей.

31 августа 17-я полевая армия захватила плацдарм в Дериевке, под Кременчугом.

По ходу событий противник быстро расширял плацдарм, и 4 сентября Рундштедт решил перебросить сюда 1-ю танковую группу.

Главнокомандующий юго-западным направлением Маршал Советского Союза С. М. Буденный сразу понял, какую опасность для его войск представляет этот плацдарм. Он потребовал немедленно сбросить немцев с левого берега Днепра.

Фронт прорвался. В десятых числах сентября немецкие танки появились в Бахмаче и Конотопе. Через трое суток, они оказались в Ромнах. Они шли по мирным тыловым дорогам, по полям, где заканчивалась жатва. Слухи о них считались или провокацией, или паникой. Люди пожимали плечами: немцы здесь? А вы не сошли с ума… Сопротивление мотомеханизированным дивизиям изредка пытались оказать разрозненные, случайные части, местами зенитные батареи.

В ночь на 12 сентября под проливным дождем 16-я тд переправилась через Днепр, а утром внезапно всей своей массой обрушилась на пехотинцев 297-й сд полковника П. П. Чувашева. На второй день немецкие танкисты подошли к реке Сула, южнее города Лубны. Но здесь путь им преградили советские зенитчики и отряды городской самообороны.

А в это время 3-я тд генерала В. Моделя из группы Гудериана подошла к Лохвице с севера.

Между 3-й тд и 16-й тд вермахта еще оставался 40-км «коридор», которым советские войска уже не могли воспользоваться для отхода на восток: во-первых, потому что Ставка категорически запретила им отходить, а во-вторых, было уже слишком поздно.

13 сентября Тимошенко, который прибыл в штаб Юго-Западного направления заменить Буденного, заверил Верховного, что Киев будет удержан.

Почти 80 лет назад, в воскресенье 14 сентября 1941 года, после проливных дождей предыдущих дней установилась удивительно светлая и солнечная погода.

К концу этого солнечного дня, в 18.20 берлинского времени у города Лохвица встретились передовые отряды 3-й тд 2-й ТГ Гудериана и 9-й тд 1-й ТГ Клейста. Тем самым было замкнуто кольцо окружения за спиной четырех армий Юго-Западного фронта. Таким образом, было осуществлено окружение войск Юго-Западного фронта.

14 сентября вражеские части овладели и Лубнами. Бои вокруг Лохвицы и под Лубнами продолжались и на следующий день, но к Лохвице с юго-востока полностью подошла 9-я тд.

Войска, оборонявшие Киев, находились в 200 км к западу от места соединения вражеских дивизий. Гигантское кольцо вокруг четырех советских армий замкнулось. В «котле» оказалось и управление Юго-Западного фронта. Огромный «котел» вскоре был рассечен немцами на несколько изолированных группировок.

Размеров угрозы сначала, видимо, не представлял никто. Она внезапно встала во весь рост. Командование Юго-Западного фронта поспешно покинуло Прилуки. Через день после короткого жестокого боя немцы ворвались в Лубны. Последняя железная дорога из Киева на восток была перерезана.

Когда огромное количество людей и техники Юго-Западного фронта, начали движение на восток, командование и штаб фронта потеряли все рычаги управления. Очень ясная погода помогала немецкой авиации буквально «утюжить» в степных просторах Киевщины и Полтавщины разрозненные группы отступающих войск, которые оставляли на полях десятки тысяч единиц вооружения и техники.

Силы 2-го и 4-го немецких воздушных флотов действовали последовательными волнами, постоянно поддерживая танки и пехоту. Попытки свежих, но плохо обученных резервных дивизий с Дальнего Востока и кавалерийских корпусов, которые возглавил сам маршал Семен Буденный, прорвать извне кольцо окружения, были безуспешными. Вся система материально-технического обеспечения и внутренние коммуникации Юго-Западного фронта оказались в руках врага. Отступление часто превращалось в беспорядочное бегство, но отдельные группы солдат и офицеров пытались организованно прорваться на восток.

Тогда слово «окружение» со скоростью радиограммы облетело разрозненные части нескольких армий, дивизий, которые ждали подкреплений, города, станции, поселки. Оно неслось по телефонным проводам. Передавалось шепотом. Тревожило. Будоражило. Угнетало. А клешни немецкой военной машины продолжали сближаться. Группы окруженных советских войск, огромные армейские обозы, специальные формирования, запоздалые беженцы многими дорогами и бездорожьем рванулись на восток. Атаковали, откатывались назад и снова кружили полями Полтавщины, перелесками Киевщины, болотами Приднепровья.

Южная группа, в которой оказались десятки тысяч людей, стремилась на Миргород. Попытки найти разрыв в немецком кольце не привели ни к чему. Надлежало с боями перейти болотистую долину Сулы.

«Окружение» – это страшное для войск слово. Рвалась связь штаба фронта с армиями, штабов армий с дивизиями, штабов дивизий с полками. Даже штабы полков теряли свои батальоны и роты. В условиях неизвестности, невозможности управлять подчиненными, немного командиров могли удержать порядок в частях и оказывать организованное сопротивление. Разрозненные группы бойцов и командиров смешивались, разделялись, пробиваясь к своим, как могли. Заканчивалось топливо – выводили из строя или просто бросали танки, машины и тягачи. Нечем было буксировать артиллерию – выводили из строя или бросали ее. Неизвестность порождала страх, часто панический. Немцы ведь не хлынули в прорыв сплошным потоком, но достаточно было слухов о том, что они уже в тылу и страх увеличивал их количество многократно. Благодаря высокой маневренности немцев казалось, что они везде.

Лейтенант Василий Петров, пробившийся из окружения, который стал впоследствии дважды Героем Советского Союза и генерал-лейтенантом артиллерии, потерявший в боях обе руки, но продолжавший воевать, вспоминал после войны о судьбе бойцов и командиров, которые оказались в Киевском котле:

«…Система оперативного руководства войсками исчерпала свои возможности. Сопротивление пошло на спад. Прекратились поставки. Моторы глохли. Останавливались танки, автотранспорт, пушки. Ни частей, ни соединений не было. Горели бесчисленные колонны на дорогах, а мимо брели толпой тысячи, десятки тысяч людей. Никто не ставил перед ними задач, не торопил, не назначал срок. Они были предоставлены сами себе. Хочешь – иди, хочешь – оставайся в селе, во дворе, который понравился. Кольцо окружения с каждым днем все больше сжималось. Войска Юго-Западного фронта сделали свое дело в войне, и сошли со сцены…»

С 16 по 20 сентября состоялось расчленение войск фронта на различные группы (очаги) вследствие вклинения на разных направлениях сильных группировок противника.

Основных очагов, где стихийно скопились наши войска, до 20 сентября образовалось шесть.

Очаг №1 – из остатков 26-й армии в районе 20—30 км северо-восточнее Золотоноши; это очаг, постепенно сокращаясь, держался до 24 сентября, пытаясь пробиться на восток в районе Оржицы.

Очаг №2 – из остатков 37-й и 26-й армий в районе 40—50 км к юго-востоку от Киева; это очаг также держался до 23.09.1941г.

Два очага №3 и №4 – из остатков 5-й, 21-й армий, это была так называемая «Пирятинская группа», которая вела борьбу до 23.09 в районе 20—30 км к юго-востоку и востоку от г. Пирятин, в непосредственной близости от кольца окружения.

Очаг №5 – из остатков 37-й армии в 10—15 км к северо-востоку от Киева, продержалась до 21.09.

Очаг №6 – остатки 37-й армии в районе Яготина, что сумели организованно продержаться в кольце немецкого окружения до 24—26 сентября.

Такова общая картина заключительного эпизода битвы под Киевом в отношении действий войск 21-й, 5-й, 37-й и 26-й армий, оказавшихся в окружении.

Наиболее управляемым организмом оказалась группа войск 26-й армии Ф. Я. Костенко, сохраняя длительное время устойчивость, делая организованы попытки выйти из окружения. В немецких источниках эту группу связывают с названием населенного пункта Оржица, который они называли «Оршица».

В своей книге «Кто сорвал блицкриг?» Ф. Т. Моргун утверждал, что и по сей день люди не знают всей правды о том, что происходило в аду, в которое Сталин вогнал в сентябре 1941 года полтора миллиона наших солдат и офицеров и еще большее количество гражданского населения.

От западных границ окружения (города Киева и правого берега Днепра) до восточных (города Лубны Полтавской области на реке Суле) – 220 километров; от южных (город Кременчуг на Днепре) до северных (город Прилуки Черниговской области) – почти 300 километров. И все это пространство, не только по центральным и межрайонным дорогам, но и по обочинам были забиты танками, бронеавтомобилями, тягачами, пушками, автомашинами, конными подводами и бесконечными колоннами пехоты, которые отступали. А между ними, а чаще рядом с ними, слева и справа дорог, занятых армиями, двигалась бесчисленная масса беженцев – также на автомобилях, повозках, тракторах и комбайнах. (Была категорична команда союзных и республиканских верховных властей – эвакуировать на восток сельскохозяйственную технику, весь скот, зерно и продукты).

Федор Трофимович писал:

«Вспомни, читатель, мой ровесник, как мы тогда верили пропаганде, как были убеждены, что дальше Днепра враг не пройдет, будет остановлен, а затем пробьет и наше время, а Красная Армия, оправившись от внезапности нападения, сделает «и на нашей улице праздник». Особенно страстно этого желали многочисленные массы украинцев, русских, евреев, людей других национальностей, семьи военнослужащих, руководящих работников Западной и Правобережной Украины. Большинство из них, эвакуировавшись через Киев, Черкассы и Кременчуг, уже в июле оказались на левом берегу Днепра и после ужасов бомбардировок и пулеметных обстрелов на прифронтовых дорогах Правобережья здесь, в селах у гостеприимных полтавчан, чувствовали себя почти как у Бога за пазухой. Потому, что находились не только в глубоком тылу и среди хороших людей, но и в зоне, которая врагу, как были убеждены, недоступна. Красная Армия не позволит форсировать Днепр. В каждом селе, почти в каждой полтавской семьи жили беженцы: евреи, украинцы, россияне и другие люди, которые попали в беду. Добрые и заботливые полтавские женщины, оставшись без мужей и сыновей, ушедших на фронт, по горло занятые работой на полях, фермах, не всегда находя минуту накормить своих детей, делились последним куском хлеба с семьями, загнанными в их дома большой бедой. Полтава, Кременчуг, Миргород, Лубны и все другие города и села, были заполнены убегающими от рабства людьми. Таких беженцев были сотни тысяч только в Полтавской области, не говоря уже обо всем Левобережье.

И когда вдруг раздались бомбовые и артиллерийские канонады, уже на левом берегу Днепра, загорелись полтавские села и города в приднепровских Золотоношском, Ирклиевском, Чернобаевском, а затем и в Драбовском, Оржицком, Згуровском, Яготинском и других районах, все эти беглецы снова оказались на дороге, ведущей дальше на восток. Непрерывные потоки людей шли, неся на руках младенцев, ведя подростков, а за плечами – мешки и сумки. Многие тянули за собой тележки. Полями и лугами молодые полтавчанки гнали на восток стада коров, табуны лошадей, стада овец.

Множество военной техники и красноармейцев смешались с не меньшей массой народнохозяйственной техники и гражданских людей, они теснили друг друга, образовывали непреодолимые пробки и заторы на нормальных широких степных дорогах.

А что делалось на многочисленных переправах через реки Трубеж, Слепород, Оржицу, Супой, Удай, Сулу, Хорол и многие другие? Кто там не был, не может представить всего этого. Даже тогда, когда не налетали немецкие самолеты, в таких местах бушевали давки и толпы, военный транспорт на много суток задерживался у переправ, а тут еще напирали громоздкие комбайны и колхозно-совхозные трактора с прицепами, груженные продуктами и личными вещами крестьян, которые перегоняли технику. Спокойнее были только в те дни и часы, когда шел дождь. В ясную погоду множество самолетов: бомбардировщики с низких высот, а истребители с бреющего полета – сеяли смерть и ужас среди человеческих масс. И если военные, наученные горьким опытом, знали, что надо рассыпаться, искать борозду или ямку (если нет времени выкопать себе углубление саперной лопаткой), то испуганные безумно гражданские люди толпами бросались из стороны в сторону, и везде их настигала смерть от пулеметного огня.

Летописцы и историки донесли до нас свидетельства, как «вся чудовищная сила Батыева, как густое облако, с разных сторон облегла Киев. Через скрип многочисленных бричек, рев верблюдов и быков, ржание лошадей и яростный вопль противника едва слышали друг друга витязи, которые защищали Киев». Летописец донес до нас страшную картину ужасной судьбы и гибели от Батыевых захватчиков.

Сейчас, через 700 лет, картина как бы повторилась, но ужасы и размеры трагедии не подлежали никакому сравнению. Эта катастрофическая драма развернулась не в одном или нескольких местах, а на территории не менее шести тысяч квадратных километров. Сначала был только этот огромный котел. Пронзительный свист, а затем оглушительный грохот падающих на землю бомб; не стихающий грохот пушек и разрывов снарядов; напряженный гул моторов танков и тягачей; непрерывная стрельба из пулеметов и автоматов многочисленных гитлеровских колонн машин и мотоциклов; нечеловеческие крики беженцев; ржание взбесившихся от страха лошадей, рев коров и волов – все это порождало массовую панику…

Люди гибли тысячами. Пулеметы с низко летающих самолетов и наступающих с разных сторон танков и танкеток буквально выкашивали не только огромные колонны людей, но и немногочисленные их группы, которые разбегались в поисках укрытия. «Мессершмитты» и танкетки гонялись даже за одиночными беглецами.

Наша авиация, понеся огромные потери на аэродромах на рассвете 22 июня, была ослаблена и не могла отогнать немецкие самолеты.

В первые дни окружения войска хотя и несли большие потери, но все же с боями продвигались на восток, надеясь прорваться сквозь танковые заслоны Гудериана и Клейста.

Нефтебазы и склады с полными цистернами и достаточным количеством бочковой тары, были расположены в основном в районе Киева, Черкасс и Кременчуга. По категорическому требования – Киев не оставлять, их хорошо охраняли и не перемещали на восток, чтобы спокойно заправлять огромное количество прифронтовой техники, которая вела бои западнее и южнее Киева. А когда кольцо возле Лубен замкнулось и Ставка наконец поняла размеры трагического конца, поступило устное распоряжение Сталина об отступлении.

Кирпонос дал команду перед отступлением заправить все баки танков и машин, – залить топливом все бензовозы и водовозы города, заполнить всю имеющуюся тару, а резервы, оставшиеся – уничтожить. Все это было сделано, но полных баков хватило только где-то на половину дороги до Лубен.

Аналогичное положение сложилось и с боеприпасами. Враг наседал со всех сторон, огромный котел был разрезан на три части, все имеющиеся войска Рундштедт бросил на разгром окруженных. Наши танкисты и водители, оставшись без горючего, вынуждены были бросать свою, теперь ненужную, технику и драться врукопашную. Войска потеряли возможность маневрировать артиллерийскими пушками на тракторной тяге, которые также не заправлялись. Многие экипажи танков закапывали свои машины в землю или другие укрытия и продолжали бой.

Вражеская сила, ревя моторами и звеня гусеницами железных чудовищ, заглушая теперь уже почти безоружных наших воинов выстрелами пушек, взрывами снарядов и непрерывными густыми пулеметными очередями, стальной лавиной, будто гигантским прессом, сжимала кольцо окружение со всех сторон.

Наблюдая тот ужасный беспорядок, что творился во время отступления, и, не имея возможности прекратить этот ужас, некоторые командиры от отчаяния пускали себе пулю в лоб. Стрелялись и те, кто не хотел идти на восток, к Сталину, а сдаваться в плен добровольно не мог – не позволяло достоинство офицера. Многие срезали командирские отличия, дезертировали, бросая своих солдат. Некоторые из комиссаров и старших командиров пытались организовать ударные группы, чтобы пробиться на восток, однако парализованные страхом части просто разбегались.

Бойцы, разделившись на отдельные группы и в одиночку, продвигались в поисках переправы берегами рек Оржица, Удай, Сула, Псел, не догадываясь о природных ловушках в виде непроходимых болот и пагубных трясин, подступы к которым закрыты зарослями высокого и густого камыша. Не зная броду, люди в поисках спасения бросались в плавни, пробирались через заросли и нарывались на эти гиблые места, становясь жертвами болотного плена».

Из книги Ф. Моргуна «Правда о Генерала Кирпоносе» (1994г.):

«Обессиленные и скованные страхом, они тонули и гибли за считанные часы. Некоторым удавалось зацепиться и вылезти на отдельные устойчивые кочки. Немало солдат находили временное спасение на дрейфующих в этой жидкости островках тростника, который густо сросся. И эти несчастные были обречены на страшную смерть. Расстаться с кочками или островком камыша нельзя, потому что сразу попадешь в болото. Те, кто остался на этих кочках, рано или поздно погибали без еды, воды и от мириад комаров.

Местные крестьяне и рыбаки в послевоенные годы рассказывали, что над болотами много дней сначала раздавались нечеловеческие крики, а потом слышался стон. Были места в болотах, где вода была проточной и чистой, здесь люди держались дольше и крики о помощи слышали больше недели.

Местные жители на лодках, плотах и просто вброд спасали от неминуемой гибели многих…

Судьба тех, которые остались в непроходимых болотах, была ужасной. Они погибли в конце сентября или в начале октября. А морозы в том году сковали льдом плавни Сулы в декабре-январе! Только тогда местные жители отыскивали трупы, обрубали топорами лед и везли на санках для захоронения».

17 сентября, буквально за несколько минут до окончательной потери связи со штабами армий, Кирпонос успел отдать приказ 5, 21, 26, 37-й армиям на прорыв в восточном направлении. Находящимся вне «котла» силам 38-й и 40-й армий предстояло поддержать выход войск фронта из окружения ударом на Ромны и Лубны. Однако планомерный выход не состоялся. Окруженные со всех сторон немцами, расчлененные на части и оставленные без управления, войска, понесшие большие потери в предыдущих боях, действовали разрозненно и хаотично, а чаще небольшими группами.

В районе Оржицы дольше всех – до 26 сентября – дрались остатки 26-й армии Костенко.

Армия Власова оказалась в двух районах: один – в 40—50 км к юго-востоку, другой – в 10—15 км северо-восточнее Киева. Она смогла продержаться до 21—23 сентября.

Пирятинская группа из войск 5-й и 21-й армий держалась до 25-го. Часть сил и управление 5-й армии вынуждены были присоединиться к колонне штаба фронта, и двигались вместе с ней на Пирятин. Остальные, расчлененные на мелкие группки, пытались вырваться самостоятельно.

Трагически закончились попытки прорыва Военного совета и штаба Юго-Западного фронта, который потерял связь с армиями. 20 сентября сводная колонна штабов фронта и 5-й армии подошла к хутору Дрюковщина, что в 15 км к юго-западу Лохвицы. Там она была атакована главными силами 3-й тд противника. Потеряв несколько орудий и бронемашин, остатки колонны отошли в урочище Шумейково. В руки врага попал командующий артиллерией 5-й армии генерал В. Н. Сотенский вместе со всем штабом.

В группе оставалось не более тысячи человек, из них 800 офицеры, в том числе командующий фронтом М. П. Кирпонос, члены Военного совета М. А. Бурмистенко, Е. П. Рыков, начальник штаба В. И. Тупиков, генералы управления фронта Д. М. Добикин, А. И. Данилов, В. В. Панюхов, командующий пятой армией М. И. Потапов, члены Военного совета его армии М. С. Никишев, Е. А. Кальченко, начальник штаба армии Д. С. Писаревский.

Урочище насквозь простреливалось пулеметным огнем. Транспорт и люди рассредоточились по краю оврага, что его пересекал, бронемашины заняли позиции на опушке леса. Немецкие танки и пехота атаковали рощу с трех сторон. Сначала они ворвались на восточную опушку. Вооруженные связками гранат и бутылками с бензином, люди отражали атаки. В рукопашной схватке участвовали все – от солдата до командующего фронтом. Кирпоноса сначала ранило в ногу, а вскоре осколки мины разорвавшейся рядом, изрешетили его грудь. Командующий тут же умер. Бой длился долго. Вырваться из рощи было невозможно. Бойцы и командиры оборонялись отчаянно.

Погибли начальник штаба фронта В. И. Тупиков и начальник штаба 5-й армии Д. С. Писаревский. Был замучен Е. П. Рыков, который попал в руки немцев.

Попробуем воспроизвести события 12 – 26 сентября 1941 года, которые происходили в районе Оржицы, основываясь на известных нам фактах, публикациях и воспоминаниях участников тех событий и их потомков.

12 СЕНТЯБРЯ

В ночь на 12 сентября на плацдарме 17-й армии 16-я танковая дивизия генерал-майора Г. Хубе завершает форсирования Днепра. Всю ночь по наведенному саперами понтонному мосту солдаты дивизии под ливнем перебирались на другой берег.

Из книги В. Вертена: «История 16-й танковой дивизии» (1958 г.):

«Со всех сторон вливaлиcь части дивизии в маршевую колонну, двигавшуюся с предельным напряжением сил к Днепру. Офицеры и нижние чины сменяли друг друга у рычагов управления. У Павлыша, южнее Кременчуга, дивизия переправилась через реку по 700-метровом понтонному мосту. Это был Днепр, широкий и величественный».

Окружение войск Юго-Западного фронта во многом оказалось делом трех соединений немецкой армии – 3, 9 и 16-й танковых дивизий. Первая из них нанесла удар с севера, две остальные – с юга навстречу друг другу и в тыл советским армиям. Немецкое наступление началось 12 сентября. В этот день 9-я и 16-я танковые дивизии приступили к вскрытию кременчугского плацдарма. Перед ними стояла задача прорваться в глубь советской обороны и блокировать железную дорогу Харьков – Полтава – Лубны, чтобы воспрепятствовать отходу войск генерал-полковника М. П. Кирпоноса из формирующегося котла.

К утру 12-го 16-я тд сосредоточилась в нагорной части Кременчуга, вслед за ней заканчивали переправу части 9-й тд. Не дожидаясь сосредоточения всех своих сил и не давая частям ни малейшей передышки, Клейст приказал утром 12 сентября 16-й тд нанести удар в направлении с. Песчаное – Гориславцы – Донивка, в общем направлении на с. Семеновка – г. Хорол.

Утром 12 сентября 16-я тд перешла в наступление при поддержке частей и артиллерии 239-й пехотной дивизии и нанесла сосредоточенный удар в направлении Майбородовка-Погребы, и далее вдоль железной дороги на Глобино-Семеновку.

После артиллерийской подготовки в атаку пошла пехота XI армейского корпуса 6-й армии, вслед за ней в 9.00 повели наступление 16-я и 9-я танковые дивизии. Сравнительно легко и без значительных потерь оборона была прорвана, и, смяв советскую артиллерию, танки вышли на тыловые коммуникации 38-й армии. К вечеру колонны 16-й танковой дивизии находились уже в 40–60 км от первоначальной линии фронта. Фронт обороны 38-й армии оказался разрезан надвое. 297-я сд была рассечена на две части.

В 16-й тд дивизии на 10.09.1941 г. значилось 54 боеспособных танка. Кстати, в 239-й пехотной дивизии на 1 сентября уже были выбиты около 40% боевых подразделений. То есть в ротах оставалось по 90 солдат из 150. Атака проводилась в районе села Песчаного вдоль шоссе. Несколько первых атак были отбиты. Только через 4 часа, в 14.00 немцы прорвали оборону 297-й сд и вышли на оперативный простор.

На направлении главного удара танковой дивизии было не больше батальона личного состава 1059-го сп 297-й сд.

Также в этом направлении держали оборону артиллеристы 4-й батареи 824-го артполка 297-й сд 38-й А Юго-Западного фронта.

Оказавшись за старшего, после гибели командира орудия, военком батареи политрук Лисун Алексей Емельянович поставил пушки на прямую наводку и открыл огонь по танкам противника, руководя работой расчетов. Огнем его орудия были подбиты два немецких танка. Всего же огнем его батареи были подбиты четыре танка 16-й тд. За этот бой политрук Лисун А. Е. был представлен к ордену Красной Звезды.

Но, увы, силы были слишком неравными. 16-я тд прорвала «жидкую» оборону 297-й сд и бросилась на север.

1059 сп 297 сд понес значительные потери 12 сентября, когда немцы прорвали фронт – 258 бойцов, которые, в основном, пропали без вести (оказались за внутренним кольцом окружения). 12 сентября под с. Недогарками погиб и командир полка майор Дутченко В. С.

На 12 сентября приходятся и основные потери артиллеристов: 40 человек из 824-го ап и 12 с 583-го оазд. В основном все пропали без вести, убито 13 человек (из 824-го ап).

Печальная судьба постигла и 342-й отдельный медсанбат, он попал как раз на острие атаки прорвавшихся немецких танков. Считаются пропавшими без вести 80 человек. Около 20 медиков были убиты и похоронены в с. Яроши, под Глобино. С ними вместе были убиты и некоторые тыловики.

Смяв советские заслоны, немцы раскололи 38-ю армию пополам, прервав связь между штабами. Советские подвижные части не могли ни угнаться за немецкими танками, ни преградить им путь.

В 16.00 немцы захватили станцию Погребы и склады 297-й сд расположенные на ней вместе с 728-й авторотой (что окажется весьма кстати для их наступающих частей).

В 19.00 немцы захватили Семеновку и, выведя разведку на 6 км к северу от Семеновки (с. Карпиха), остановились на ночлег, организовав круговую оборону. В Семеновке также было захвачено автотранспорт и ГСМ.

В первом эшелоне на вечер 12.09.41г. было 25 боеспособных танков.

Второй эшелон дивизии в составе 2-го батальона 79-го стрелкового полка на бронетранспортерах, 1-й и 3-й танковых рот 2-го танкового батальона 2-го танкового полка и 3-го дивизиона 16-го артиллерийского полка в конце дня находился в районе Яроши-Опришки. Во втором эшелоне на вечер 12.09.41г. было 15 боеспособных танков.

Третий эшелон в составе 64-го стрелкового полка на автомобилях и 2-го дивизиона 16-го артиллерийского полка к вечеру 12 сентября занимал линию Погребы – Бабичевка.

Второй и третий эшелон создали заслон на пути отхода 297-й сд.

Из книги В. Вертена:

«После сильной артиллерийской подготовки пехота XI корпуса двинулась в атаку. В 9.00 танки двинулись вперед тремя эшелонами: I батальон, II батальон и 2 танковая рота, с I батальоном 79 полка на броне; ей следовал II батальон 79 полка на броне и 64 полк из боевой группы Вагнера. Обогнав пехоту, 16-я танковая дивизия отбросила захваченного врасплох противника и его артиллерию и взяла под контроль линию снабжения врага.

…Сопротивление врага был слабым. В первой половине дня 12 сентября танковый полк и I батальон 79 полка с I дивизионом 16 артиллерийского полка достигли Семеновки и в сумерках Карпихи. Здесь боевая группа заняла круговую оборону. 60 км было позади. 64 полк занял оборону у с. Яроши».

Семеновка – это населенный пункт на полпути от Кременчуга до Лубен, по дороге к которой 16-я тд разгромила тылы 297-й сд. Судьба Юго-Западного фронта была решена.

Таким образом, к исходу 12 сентября не только были охвачены фланги Юго-Западного фронта, но образовалась реальная угроза обхода с тыла основных сил фронта. В вечерней оперативной сводке штаба Юго-Западного фронта о прорыве немцев были весьма расплывчаты данные.

Историк 16-й танковой дивизии В. Вертен:

«Враг не успел даже как-то защититься. Колонны, откатывались, были подорваны, танки, пушки, повозки остались лежать слева и справа от дороги на протяжении 40 км. Черные знамена чада догорающего топлива поднимались в небо».

До Лубен оставалось 40 км. Отрезанные от главных сил три правофланговые дивизии 38-й армии (97-я, 297-я стрелковые и 37-я кавалерийская дивизии) заняли оборону на правом берегу Сулы.

Группа немецких танков и пехоты внезапно атаковала штаб 38-й А неподалеку от Глобино. Колонна штабных машин едва успела переправиться через Псел и отойти к Решетиловке (40 км к северу от левого КП 38-й А в Козельщине и 70 км к востоку от штаба армии в Очеретоватом у Семеновки).

Сюда же (в Решетиловку) прибыла группа штабных офицеров ЮЗФ во главе с полковником И. Х. Баграмяном. Связавшись с главкомом, И. Баграмян получил приказ навести порядок в частях, которые выходили из окружения, и организовать оборону на р. Псел. Командованию 38-й А удалось выставить небольшие заслоны у Великой Багачки, но дальше линия фронта прерывалась.

Полтавское направление оставалось неприкрытым. Угроза нависла над штабом Юго-Западного направления, который находился в Горбаневке.

За 16-й тд двинулась 9-я тд (Венская) генерала Г. фон Хубицки и другие части 1-й танковой группы Э. фон Клейста.

9-я танковая дивизия фон Хубицки продвигалась на Лохвицу на соединение с 3-й танковой дивизией Вальтера Моделя.