Второй расцвет Ануриса. Книга первая

© Василий О`Строг, 2021

ISBN 978-5-0055-4354-7 (т. 1)

ISBN 978-5-0055-4355-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая
Облигатный паразит

Пролог

– Приветствую тебя, о Величайший и Могущественнейший, да будут долги годы твои и крепко здоровье твоё. Да снизойдёт на тебя Божественная благодать, и наполнятся счастьем думы твои. Позволь твоему верному слуге сообщить о том…

Мы находились в просторной, богато убранной комнате. Стены до самого потолка покрывали искусно выполненные фрески, плавно переходящие одна в другую. На пушистые цветастые ковры под ногами, причудливым узором падал свет из арочных окон, забранных частой резной решёткой. В воздухе стоял слишком резкий, для моего носа, аромат каких-то восточных благовоний, исходивший от двух курительниц, установленных подле изящной кушетки. На ней возлежал (другого слова и не подберёшь) скорхарец весьма «бодипозитивного» телосложения и снисходительно разглядывал распинающегося перед ним Абу ир-Земаха.

Этот толстяк в накинутом на голое тело золотистом халате, деланно лениво переводил взгляд с мага на меня и обратно. Однако стоило отдать ему должное, в отличие от собственного мажордома, сам он ничем на евнуха не походил. В его крупных слегка навыкате, тёмных глазах читался недюжинный и расчётливый ум, тщательно скрытый за толщей высокомерия и властолюбия. Салгобар ир-Назред шад Северной провинции Скорхарии, а это был именно он, очередным обманчиво медлительным, но цепким и колючим взглядом осмотрел всю нашу компанию и остановил его на мне. Я, несколько выбитый из колеи роскошью дворца и присутствием венценосной особы, переступил босыми ногами под пристальным взглядом хозяина этого самого дворца, звякнув своими цепями. И этот звук словно вырвал мой разум из волшебства восточной сказки, разбудив внутри злость за все пережитые мной унижения.

Меня заковали в эти чёртовы цепи и три недели везли в клетке по степи и пустыне, протащили, на потеху населению, через весь город, и только чудом толпа не успела закидать меня камнями. Нет, их чувства по отношению ко всему моему виду понять очень легко, но лично я-то ещё ни в чём перед ними провиниться не успел! И, тем не менее, именно я вынужден стоять тут сейчас, корча из себя смирение и готовность искупить вину, а какой-то золочёный хмырь таращится на меня, как на вошь в одеяле. Да, не пошёл бы он на хрен! Я выпрямился, насколько позволяли цепи, и уставился с вызовом в глаза шаду. В его взгляде на миг мелькнуло удивление, всего на мгновение, и он снова стал безразличным. Перед зеркалом говнюк тренируется что ли?

В этот момент маг закончил свой велеречивый доклад и, склонившись, замолк в ожидании реакции августейшей персоны. Некоторое время в комнате стояла мёртвая тишина.

– Что же, Аба ир-Земах, ты хорошо справился с порученным тебе заданием, – одобрительно кивнул шад. Громадный рубин в тюрбане на его голове сверкнул в рассеянном свете. – О твоей награде тебе сообщат позже, а сейчас я хочу знать, кто этот кандальник, которого ты притащил в мой дворец?

– Это мой подарок тебе, о Справедливейший, – снова склонился в поклоне маг. – Он вампир. Мы поймали его в…

– Вампир? Хм.…Очень интересно, – задумчиво протянул шад. – И зачем он мне? Не думаю, что от него будет много проку. Они у нас быстро дохнут.

– Уверен, о Мудрейший, ты сможешь найти ему достойное применение.

– Да?… Эй, вампир! – обратился уже ко мне хозяин дворца. – Что ты умеешь делать?

– Пить кровь, – нахально заявил я, растягивая свою улыбку во все двадцать зубов. Дёргать тигра за усы, было однозначно не самым разумным поступком, но в моём подсознании внешность шада с тигром никак не ассоциировалась, да и скрытое раздражение всех предыдущих дней внезапно накатило, требуя выхода. Краем глаза я заметил, как ир-Земах в отчаянии закатил глаза.

Шад глянул на стоящего подле меня воина, и тот, уловив желание своего повелителя, коротко, без замаха заехал мне древком копья в живот. Я, не в силах устоять от пронизавшей меня боли, упал на колени.

– Ты стоишь перед Величайшим Шадом Салгобаром ир-Назредом, – влез жирный евнух. – Изволь оставаться на коленях в его присутствии, грязный вампир, и отвечать вежливо и смиренно.

Сука! Я тебе покажу на коленях и смиренно! Клыки непроизвольно щелкнули и удлинились, на паре нижних выступило по небольшой капельке яда, скатившихся мне на язык. Встав на одно колено, я попытался подняться на ноги и тут же застыл скованный заклинанием мага.

– Отведите его в Дом Искупления и посадите на кол, – скучающим голосом произнёс шад.

– О, Милосерднейший, дозволь сказать, – поспешил привлечь к себе внимание склонившийся ир-Земах.

«Милосерднейший» скривился, но махнул рукой, разрешая.

– Я по-прежнему уверен, что ему можно найти применение, Умнейший, – маг не поднимал глаз от пола. – Этот вампир очень ловок и силён. На нас в пути напала мантикора, – толстый евнух приподнял одну бровь, – и он оторвал ей хвост голыми руками, сидя в клетке.

Тут уже бровь приподнял и шад.

– А позже он спас многих из нас от василиска, вовремя подняв тревогу, – не унимался маг. – Он даже подружился с нашим главным разведчиком и охотником. Эльфом!

Шад сел на своей кушетке и с интересом уставился на меня. Задумчиво помолчав пару минут, он снова разлёгся.

– Кто у нас сейчас есть в ямах?

– Ламия, пяток волков, парочка саблезубов, десяток кивсяков, мантис … – начал перечислять мажордом, но шад прервал его движением руки:

– Вампир, я дам тебе последний шанс доказать свою полезность, посмотрим какой ты изворотливый и умелый.

Я, скованный заклинанием, мог только вращать глазами.

– Отвести его в Дом Искупления, – повторил шад евнуху, – надеть маску и выпустить двух волков. Если выживет, подумаем о его дальнейшей судьбе.

Ир-Земах снял своё заклинание и сделал мне страшные глаза, чтоб я не дёргался. Мажордом снова повёл всех нас за собой, но уже другой, ещё более запутанной дорогой. Один раз даже спустились по длинной лестнице на подвальные этажи. Живот здорово болел, и я еле плёлся, гремя цепями. В итоге мы пришли в какое-то помещение, больше всего походившее на тюрьму и зоопарк одновременно. По обеим сторонам мрачного сводчатого коридора располагались ряды крепких дверей с небольшими окошками. Судя по расстоянию между ними, камеры своих узников размерами совсем не баловали. В дальнем конце коридора за массивной, окованной бронзой дверью, начиналось отделение для животных, а так же тех, кого тут считали таковыми. Вся передняя стена каждой здешней камеры представляла собой толстую металлическую решётку с прорезанной в ней дверью такой ширины, что сквозь неё можно было протащить, наверное, и носорога. В одну из таких меня и завели, заперев аж на два засова. Я огляделся. Сырые каменные стены, гнилая солома на полу, ещё одна решётка вместо дальней стены. Омерзительный запах тлена и отходов жизнедеятельности энтузиазма определённо не прибавлял.

Пока ждали местного «директора тюрьмы» ко мне подошёл ир-Земах.

– Босорг, времени мало, – заговорил он вполголоса, – потому слушай внимательно. Это Дом Искупления. Здесь содержатся преступники, опасные животные и всякая нечисть. Тут же проводятся допросы, совершаются суды и казни. А прямо за твоей спиной расположена арена, на которой раз в неделю устраиваются бои для увеселения жителей города. Сегодня никаких зрелищ не запланировано, но тебе предстоит испытание. На тебя наденут маску, чтобы уравнять шансы и снимут цепи. Биться будешь с двумя волками. С арены уйдут либо они, либо ты. Если выживешь, шад будет решать твою дальнейшую судьбу. Мой тебе совет, хотя ты и не слушаешь добрых советов, прими правила игры. В этом месте уже содержали вампиров и покруче тебя, и на что вы способны всем известно. Сбежать пока не удалось ни одному. И ещё, ты сам видел, я сдержал своё слово. Если бы не я, тебя бы уже не было…

– Ты прав, Аба, – прервал я его, – если бы не ты, меня бы вообще тут не было.

– Я не мог поступить иначе, – ир-Земах слегка покраснел. – А вот если бы ты вёл себя покультурнее…

– То что? Мне бы выдали колпак с бубенцами и позволили бегать с голым задом, веселя вашего шада? Хрен вам! Перебьётесь! Говори по делу, какое оружие мне дадут?

– Никакого. Шад про оружие ничего не говорил.

– Вот вы сволочи! – я даже оторопел. – Ты хочешь сказать, что я должен сражаться против двух волков одновременно и без оружия?

– Такова воля шада, ты сам слышал. Это и есть твоё испытание, – не глядя мне в глаза, ответил маг.

– Говнюк твой шад! – разошёлся я. – Гнида и…

– Прикуси язык! – неожиданно зашипел ир-Земах. Я в первый раз видел его таким разозлённым. – Не тебе хулить наших правителей. Вся ваша раса жила и пока ещё продолжает жить, исключительно за наш счёт, вампир. Но, Слава Тригу, эти времена уверенно заканчиваются, а потому не удивляйся, что приходят время платить по счётам.

– А ты знаешь, Аба ир-Земах, – вспышка мага меня почему-то успокоила, – ты, пожалуй, прав. Всегда приходит время платить по счетам, но я ещё никому здесь задолжать не успел и потому оплачу авансом. А что касается лично тебя, то у меня претензий нет, ты мог бы обращаться со мной в дороге гораздо хуже, чем оно было. Будем считать, что мы в расчёте, а теперь прощай, маг, мне нужно готовиться к бою.

И я отошёл к дальней стене, оставив ир-Земаха недоумевающе хлопать глазами.

Пока мы беседовали, нашелся наконец главный тюремщик. Плечистый мужик среднего роста, с грубыми чертами лица и кожей желтоватого оттенка. Весь в шрамах, бритый наголо, с покатым лбом и таким же покатым подбородком, кустистыми бровями и немаленькой пастью, полной крупных, кривых зубов. Вылитый неандерталец.

– Эй, ты! – обратился он ко мне, для верности ткнув в мою сторону стальным наконечником от багра, который заменял ему левую кисть. – Подойди к решётке и просунь наружу ноги, или мы тебя выкинем на арену в цепях, как ты есть.

Чтобы выполнить требуемое, пришлось усесться на грязный пол. Откуда-то выскочил маленький сморщенный человек в кожаном фартуке и ловко расковал мне ноги на переносной наковальне.

– Теперь руки, – прогудел здоровяк. – И не дури.

– А если буду дурить? – поинтересовался я, протягивая руки сквозь решётку.

– Ну, дури, – безразлично бросил местный управляющий, пожав мощными плечами. – И куда ты потом из камеры денешься? Закидаем стрелами и скормим зверям.

– Э-э! – запротестовал я. – Ваш главный обещал мне шанс, меня нельзя стрелами.

– Тебе обещал, ты его и используй, – логично возразили мне. – А для этого заткнись и выполняй все правила.

Пока мы с ним препирались, кузнец расковал мне руки и протянул кожаную полумаску, рассчитанную на низ лица, с застёжками на затылке.

– Это что такое? – удивился я.

– Маска, чтоб ты своими ядовитыми клыками никого случайно не поцарапал, – осклабился громила. – Надо же продлить зрителям удовольствие.

Зрителям значит? Ну, вообще логично, какой смысл меня волками травить, если этого никто не увидит? Ладно, хрен с вами. Нацепил маску из толстой кожи с вырубленными отверстиями для дыхания. Мне её не только застегнуть сзади помогли, но и навесили небольшой замок, на случай если я вдруг захочу от неё самовольно избавиться. Ощупал своё лицо. Н-да… С Ганнибалом Лектером мы бы точно нашли общий язык.

– Готов? – пробасил здоровяк и, не дожидаясь ответа, дополнил: – Тогда двигай копытами шустрее, а то для резвости могу и копьём поторопить.

Тут за моей спиной раздался металлический лязг, и я, быстро развернувшись, увидел, как решетка, из которой состояла задняя стена камеры, медленно ползёт вверх, освобождая проход в тёмный коридор. Решив не провоцировать тюремщика, и не выпрашивать себе ускоритель в виде наконечника копья в задницу, быстро прошмыгнул в «запасной выход». В сумрачном свете я прекрасно видел, как короткий коридор уже через пару шагов делает поворот. За первым поворотом пришлось свернуть во второй, на этот раз в другую сторону, и я вышел под яркий солнечный свет, на круглую песчаную арену.

Арена представляла собой яму с вертикальными каменными стенами, метров тридцать диаметром и глубиной около трёх. В самих стенах имелась пара десятков зарешёченных проходов, через один из которых я и вышел. По верху стен, через равные промежутки установлены металлические опоры, на целый метр загибающиеся внутрь арены с натянутыми на них несколькими рядами проволоки. Вся эта конструкция сильно напоминала часть системы охраны какого-нибудь режимного объекта. Дополнительного сходства добавляли периодически пробегающие по проволоке голубоватые искорки, которые я успел разглядеть с помощью мимолётно брошенного магического взора. Вот затейники, мать их так, уже электрическую изгородь придумали! Над стенами виднелись ряды сидений для зрителей, расположенные в виде амфитеатра. Тут же находились и сами зрители, в количестве всего двух экземпляров, но зато знакомых: жирного мажордома и ир-Земаха.

Всё это я успел отметить мельком, второпях вертя головой во все стороны. Потом неподалёку заскрежетала решётка, заставив меня резво отбежать подальше. Ну всё, Босорг, усмехнулся я про себя, сейчас тебе будут предоставлены все шансы скоропостижно прекратить своё существование в этом бренном мире самым болезненным способом, путём поедания твоего тощего тельца. Я затравленно огляделся в поисках хоть какой-нибудь завалящей палки. Ничего. Абсолютно чистый песок арены выглядел так, будто его просеяли через сито. Меня, наконец, пробил мандраж. Страх медленно, но уверенно начал расползаться по телу, сковывая мышцы. Я знал, кто сейчас выйдет из проёма. Два волка, но не те серые «санитары леса», которых все видели в зоопарке, а местные зверюги, ростом по пояс человеку и весом уж никак не меньше моего собственного. И вот что мне с ними делать? Из оружия мне оставили только собственные когти, чего было явно недостаточно. А самое паршивое заключалось в том, что волки – стайные животные и привыкли охотиться группой. Это вам не тупо с дерева прыгнуть и шею перегрызть. У этих поганцев куча своих охотничьих хитростей. Они и засаду могут устроить, и загонную охоту, и, допустим, с обрыва добычу сбросить, и ещё сотни способов знают, как не остаться голодными. И всё это благодаря взаимодействию в группе, а я вот как раз один против группы и оказался. «Чёрт! Прекрати трястись! —одёрнул я себя. – Если запаникуешь, хана тебе точно!» Я попытался взять себя в руки, присел, слегка подпрыгнул, помахал руками, возвращая подвижность.

Наконец волков, видимо, поторопили, и они появились из проёма. Как я и ожидал, здоровенные, поджарые и мохнатые звери легко и упруго выскочили на арену. Если бы я сейчас не изображал из себя их обед, мог бы даже ими полюбоваться. Волки, увидев меня, оскалились. Клыки чуть ли не с палец длиной! Я снова почувствовал холодок вдоль позвоночника. Хищники переглянулись и, крадучись, одновременно направились ко мне, постепенно расходясь в стороны. В клещи хотят взять! Вот как они договорились? Пошёл тоже по кругу, стараясь обойти одного из них, чтобы снова собрать их в «кучку». Нельзя стоять! Надо двигаться и уворачиваться, если вцепятся зубами или тем более свалят, то шансов на выживание не останется никаких.

Мне удалось объединить волков, оставив им только одно направление для атаки. Тогда они решили больше не затягивать и молча кинулись на меня. Я рванулся в сторону, одновременно уходя с линии атаки и заставляя хищников мешать друг другу. И у меня получилось. Ближний волк прыгнул, а второй был вынужден слегка притормозить, так как доступ к моей тушке перекрывало тело его собрата. Я сделал ещё один широкий шаг в сторону и выбросил руку навстречу летящему на меня зверю, ухватив того за кадык. Волк вывернул шею, попытался вцепиться мне в руку, но всё же не успел. Я сжал кулак, что было сил, чувствуя, как когти, протыкая кожу, вонзаются в хрящ. Дёрнул на себя с проворотом. Кусок мяса не вырвал, но гортань однозначно сломал. Волк рухнул на землю, захрипел и, судорожно загребая лапами, принялся неуклюже возиться, силясь подняться. Из пасти у него хлынула кровь, пятная девственно чистый песок. Но долго радоваться победе у меня не вышло. Сильный толчок в бедро моментально напомнил о том, что ещё не всё закончено, а ужасная боль прострелила ногу чуть ли не до лопаток. Я совершил ошибку, упустив второго хищника из виду, и тот не преминул воспользоваться удобным случаем. Меня резко приподняло, опрокинуло на бок. Заорав от боли, я изогнулся, схватил зверя за голову и вонзил ему большие пальцы в глаза. Один глаз лопнул и потёк по руке, второй – не понятно. Волк взвыл, но вместо того, чтобы бросить добычу, только сильнее сжал челюсти и мотнул головой из стороны в сторону, как собака, треплющая крысу. Мой мозг взорвался ослепительной, но быстро затухающей звездой, и перед глазами стремительно стало темнеть. У меня создалось впечатление, что этот гад одним движением оторвал мне ногу под самый корень. Я даже почувствовал скрежет его клыков по моей кости. Вот же тварь блохастая! Убью суку! Я тоже взвыл, чувствуя, как вспыхнувшая ярость притупляет боль и не даёт организму сорваться в фатальное беспамятство, перехватил волка за нижнюю челюсть, загнал когти в его жевательные мышцы, резко рванул на себя. Раздался противный мокрый треск разрываемой плоти. Хищник, весь залитый зелёной кровью, хлещущей из моей ноги, лишь поглубже вонзил в меня зубы. Я снова впился когтями в челюсть, потом ещё раз и наконец ощутил, как страшный капкан расслабился. Порванные мышцы сдались. Волк только обречённо заскулил, когда я с громким победным рёвом, раздвинув его челюсти, вырвал клыки из своей ноги и, продолжая движение, разодрал ему пасть до самых ушей. У меня ещё хватило сил спихнуть с себя тяжёлое тело и бросить оценивающий взгляд на ногу. С лёгким удивлением я отметил, что практически изжёванная конечность, вся залитая кровью, прямо на глазах перестаёт кровоточить. Либо во мне просто не осталось достаточного количества крови, чтобы течь, либо кровь аномально быстро свернулась и закупорила порванные сосуды. Найти ответ на этот вопрос я уже не успел, на арену выскочили какие-то люди и с завидным проворством, подхватив меня за руки, потащили в уже знакомую камеру. Боль снова прострелила всё тело, перехватив дыхание. Откуда-то издалека раздавались пронзительные крики ир-Земаха, его невнятные приказы забивались кудахтаньем толстого мажордома. В камере меня заволокли в угол и уложили на куче гнилой соломы. Приподняв голову и убедившись, что кровотечение действительно прекратилось, я, наконец, позволил себе провалиться в спасительную тьму.

Глава 1

– Внимание! Пожарная тревога! Просьба проследовать к ближайшему эвакуационному выходу. Внимание! Пожарная тревога! … – противно загнусили динамики над дверью.

– Мать вашу так! – не сдержался я. Начальство опять решило в солдатиков поиграть? Нет у меня времени всякой хренью заниматься. Я перешёл к следующей таблице на мониторе, не делая даже попытки последовать совету завывающей сирены. Как обычно, работы было воз и маленькая тележка, рабочих рук ни на что не хватало, все сроки горели, руководство нервничало и дёргало подчинённых по делу и без. И вот, на тебе! Решили ещё и тревогу провести! А это, между прочим, полчаса как минимум коту под хвост.

Дверь в лабораторию распахнулась.

– Валентин Андреич, ну как знал, – в дверной проём просунулась кудрявая голова вечно неунывающего оптимиста, моего коллеги и соседа по лаборатории Петра Жданова. – Бросай всё и погнали на выход, тревога не учебная. У химиков на втором опять что-то коротнуло. Скоро уже здесь унюхать можно будет, – он аж подпрыгивал от нетерпения.

Я сделал над собой усилие, чтобы не высказать всё, что я думаю по поводу всего НИИ в целом, криворуких химиков в частности, и самого Жданова лично. Обречённо вздохнул и начал быстро сохранять открытые документы. Через минуту, обесточив компьютер, я вышел из «лабы», и мы вместе со Ждановым быстрым шагом направились к ближайшему пожарному выходу. Снаружи действительно уже ощутимо пованивало горелой проводкой, но слава богу никакой характерной химической вони вроде не ощущалось. Хотя это тоже совсем не является каким-либо точным показателем. В коридоре было совершенно пусто, по всей видимости, мы оказались последними сотрудниками с этого этажа. Отворив дверь, мы очутились на пожарной лестнице, которая пронизывала всё здание сверху донизу, начинаясь от люка на крышу и заканчиваясь выходом во внутренний двор института.

– Вот что ты за человек, Валентин Андреич? Вечно мы из-за тебя куда-нибудь опаздываем, – улыбаясь, поддел меня Пётр, шаркая по бетонным ступенькам ботинками.

– Нормально всё, Пётр Алексеевич, держись меня и в Ад мы с тобой тоже опоздаем, – блеснул я остроумием, внимательно смотря себе под ноги.

– Типун тебе на язык, Валентин Андреич. Я туда вообще не собираюсь, – ещё шире осклабился Жданов. – Мне жара не нравится. Я бы предпочёл что-нибудь более прохладное и воздушное. Где-нибудь повыше.

– Да, брось ты. Что ты там делать будешь? Покрываться плесенью от скуки на протяжении целой вечности, чередуя чтение псалмов с проникновенными песнопениями? Ты ж там с ума сойдёшь от безделья. А в Аду, знаешь какие демонессы есть? У-ух… Закачаешься! – продолжил я развивать тему.

– Вот знаешь ты чем старика зацепить, – раздался впереди весёлый голос.

Несмотря на то, что Жданову было уже за пятьдесят, и внешностью он обладал, прямо скажем, не модельной, слава о его амурных похождениях гремела на весь наш институт. Причём эту славу он сам всячески подогревал, каждый раз сообщая той мужской части коллектива, с которой был в наиболее приятельских отношениях, всё новые и новые подробности из своей личной жизни. Сколько в этих подробностях было правды, а сколько фантазий на тему, разумеется, никто не знал, но то, что бабы за ним вьются хвостом, считалось общепризнанным фактом.

Таким вот образом, хохмя и подтрунивая друг над другом, мы и спускались по пустой пожарной лестнице, изредка придерживаясь за обшарпанные перила. С чувством юмора у нас обоих было всё в порядке, и потому ирония, самоирония, а иногда и откровенный сарказм являлись довольно не плохим способом защититься от вездесущей рутины и обыденности.

Достигнув, наконец, первого этажа, мы открыли внешнюю дверь и присоединились к толпе остальных сотрудников, значительно опередивших нас в этом забеге. Жданов быстренько убежал на разведку, выяснять подробности произошедшей пожарной тревоги, а я не спеша двинулся к главному входу, так как в фойе имелись лифты, а скакать по ступенькам ещё и вверх, мне совсем не улыбалось.

Не смотря на октябрь месяц, Солнце весело припекало, и погода скорее походила на конец лета, чем на середину осени. Хотя возможно в этом было виновато припозднившееся в этом году «бабье лето», подарившее нам дополнительную неделю хорошего настроения.

Проходя мимо людей, я то и дело улавливал обрывки разговоров, доносившиеся со всех сторон. Большинство обсуждало возможную причину срабатывания тревоги. Впрочем встречалось и немало таких, кто просто радовался неожиданному маленькому приключению и возможности пофилонить в рабочее время. Гомон толпы сливался в какой-то однородный шум, обволакивая со всех сторон и забивая собой все остальные звуки. Лично мне он почему-то напоминал отдалённый шум многотысячного птичьего базара, где каждая птица пытается сообщить какую-то свою информацию, при этом стараясь перекричать всех остальных, и в то же время не упустить что-то, интересующее лично её.

Добравшись до дверей главного входа, я решил остановиться где-нибудь неподалёку и дождаться того момента, когда уже разрешат вернуться к прерванной работе. Снаружи двери представляли собой огромные листы чёрного тонированного стекла, которые отражали всё не хуже обычного зеркала, и не давали никакой возможности разглядеть ничего, что делается внутри.

Обратив внимание на одно из этих зеркал, я увидел отражение не молодого уже в общем-то человека в белом лабораторном халате и синих джинсах. Сутулая угловатая фигура человека, отчетливо говорила о том, что со спортом её хозяин дружит исключительно теоретически. Его карие, глубоко посаженые глаза за прямоугольными очками в тонкой позолоченной оправе отчаянно сигнализировали полопавшимися сосудами о крайней степени утомлённости. Недовольно поджав губы, человек раздражённо хмурил брови.

Ну не люблю я, когда меня отрывают от какого-нибудь дела, и скрывать свои эмоции по этому поводу не считаю необходимым. И да, отражался это именно я, Пахомов Валентин Андреевич, сорока восьми лет от роду, проработавший двадцать восемь из них в нашем замечательном научно-исследовательском институте. Кандидат биологических наук. Родился и вырос в Москве. Среднюю школу закончил с золотой медалью. Планировал поступить в МГУ на биофак, но по конкурсу не прошёл. Год терять не хотелось, и знакомые убедили меня попробовать поступить вместе с ними в «Пироговку», под предлогом того, что «…вместе веселей. Не понравится, на следующий год переведёшься. А если совсем не понравится, так уйти тоже не проблема…". Поступить-то я поступил, но дальше всё как-то завертелось-закрутилось и кончилось тем, что я так никуда и не перевёлся, защитив диплом по специальности «Биохимия». Страна на тот момент находилась в трудном положении (а когда она находилась в лёгком?), и с работой было не очень. Помыкавшись с полгода, я, опять-таки от знакомых, услышал о существовании недавно созданного предприятия «Хибифар», занимающегося передовыми разработками в фармакологической отрасли. И по счастливому стечению обстоятельств им крайне требуются молодые специалисты в области органической химии и биотехнологии. Разумеется, уже на следующий день я находился у них в отделе кадров с целой кипой всевозможных документов. А ещё через день я начал свой путь к успеху. Н-даа… Единственным моим заметным успехом в данной области стала защита диссертации на тему: «Влияние биологически активной добавки QRc 20 на нервную систему и психическую деятельность крыс в условиях ограниченного пространства». В начальники я никогда особенно не рвался, так как считаю, что управление людьми, это в первую очередь не способ поднять свою самооценку или приобрести вес в обществе, а крайне тяжёлая и нервозатратная работа. Если ты, конечно, собираешься работать на результат. А сложностей на работе и килограммов сгоревших нервных клеток при нашем руководстве мне всегда хватало и так.

– Валентин, не спи, замёрзнешь, – прервал мои воспоминания вернувшийся Жданов. Судя по лукаво блестящим глазам, что-то он определённо разузнал.

– Ну давай, товарищ партизан, докладывай. Чего ты там раскопал? – проявил я заинтересованность.

– Да, собственно, ничего особенно интересного. Как я и говорил, на втором у химиков коротнул блок управления третьим реактором…

– Третий? О, этот у них давно не ломался, – удивился я.

– Угу. Ну так вот. Они его последние два месяца гоняют без продыху, а с учётом того, что «дедушке» уже давно пора на заслуженный отдых, да и кустарных деталей в нём поди половина, вероятно, его тонкая и ранимая техническая душа, в очередной раз не выдержала-таки издевательств.

– Классика жанра, – согласился я.

Тут надо сказать, что у нас большинство оборудования сложнее термометра, перманентно находилось в предаварийном состоянии, по причине того, что закупалось оно в Китае в уже списанном виде. Здесь, на месте ремонтировалось силами сотрудников с применением изоленты, кувалды и такой-то матери, и эксплуатировалось до состояния полного нестояния. А единственная причина, по которой мы все ещё не сгорели к едрене фене, являлась та самая, на удивление довольно неплохая, противопожарная система, по вине которой мы сейчас и дышали свежим воздухом.

Дверь главного входа плавно распахнулась, и выглянувший из дверного проёма сотрудник охраны сообщил, что задымление ликвидировано, пожарная тревога отменена, и все могут вернуться на свои рабочие места.

Мы с Петром прошли в здание в числе первых, остальной народ не торопясь потянулся следом. Внутри действительно гарью пахло совсем не сильно. Мощная вентиляция успешно справлялась с удалением из воздуха продуктов горения. По-видимому, противопожарная система сработала штатно (в который уже раз), и возгорание удалось локализовать своевременно, не допустив его распространения.

Лифты уже запустили, потому на свой, шестой этаж тащиться пешком не было никакой необходимости. Собственно, как я и рассчитывал. Зайдя в лабораторию, первым делом включили свет и прошлись вдоль рядов клеток с мышами, внимательно их осматривая. Надо было убедиться в том, что с ними всё в порядке, и никто там не угорел, например. Зверьки все были живы и здоровы, совершенно спокойны, занимались какими-то своими мышиными делами и не проявляли никаких признаков беспокойства. Удостоверившись, что ничего фатального не случилось, я прошёл на своё рабочее место. Жданов опять куда-то убежал по своим делам. Когда он успевает работать, для моего разума всегда оставалось загадкой.

Пока компьютер загружал систему, я достал из шкафчика небольшой электрочайник и решил заварить себе чайку. Кофе не люблю. Его сколько не пей, всё равно не напьёшься. Хотя может это у меня организм такой особенный. Меня всегда изумляло, как Жданов по приходу на работу, первым делом спешил заварить себе чашку крепчайшего кофе, и пока её не выпивал, ни на какие осмысленные действия способен не был. Прямо кофейный наркоман какой-то.

Отыскал в том же шкафчике пачку пакетированного чая с бергамотом и сахар. Не то что бы я большой фанат бергамота, просто он вчера в магазине с хорошей скидкой продавался, вот и взял. А так я чай любой могу пить, хоть чёрный, хоть зелёный, хоть липовый. Главное, чтобы сахар был. Без сахара, в противоположность всем гурманам, утверждающим, будто пить чай с сахаром – это кощунство, я не могу. Закинул в чашку сразу пять кусков. Ну так у меня и чашка на пол-литра, чтобы десять раз не бегать. Туда же закинул пакетик чая и, дождавшись пока вода закипит, долил кипятка.

Через пару минут я, прихлёбывая обжигающий напиток, пытался вернуться к тому месту в отчёте, на котором меня прервала пожарная тревога. Вообще-то в лаборатории приём пищи, равно как и распитие чая и чего-либо другого, запрещён, но какого чёрта…

Стоило мне только восстановить ход мысли и углубиться в работу, вот ей богу едва пару строчек написать успел, как в дверь влетел вернувшийся Жданов и остановился у моего стола. Я с подозрением поднял на него взгляд. Подозрительно было не то, что он влетел, этот «шустрик» спокойным шагом, кажется, вообще ходить не умеет, откуда только энергия у человека берётся, а то, что тормознул у моего стола.