Ньюфаундленд

© Вадим Бурковский, 2019

ISBN 978-5-4496-0147-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

– Нюйши Сибольт! Нюйши Сибольт! Проснитесь! Вы слышите меня? – взывал с экрана доктор Лян.

– Да. Что случилось?

– Возникли… – Лян Шоушан подбирал слово – осложнения. Включите новости.

Приглашённые гости в студии Fox News – двое поджарых, в шерстяных костюмах мужчин послепятидесяти и неопределённого возраста дама, в легкомысленном жёлтом платье, затеяли спор, обсуждая причину, которая могла привести диктатора на выставку современного искусства.

– Всем известно – произнёс, теребя подбородок, один из мужчин, поглядывая на свою визави, скрестившую под столом загорелые, неприлично длинные ноги – классические диктаторы, за исключением Муссолини, предпочитали искусство традиционное.

Любительская, вертикально кадрированная запись мобильного телефона. Человек в тёмном костюме подходит к каменному пьедесталу, останавливается, нерешительно оглядывается. В кадр попали деревянные балки перекрытий, затем камера фокусируется на блестящей поверхности пола.

– Да что вы тянете кота за хвост!

BBC News транслировал профессиональную видеозапись. Телеканал, с комментариями, повторял эпизод, в котором статуя идола, широко размахнувшись, отделяла голову от тела диктатора.

Мужчина в студии CBS:

– Я прилетел сегодня, вот уменьшенная реплика статуи-сувенир, купил её на выставке.

– Как же все произошло?

– Открытие, как обычно, предваряло шоу – в зал ворвались религиозные активисты-погромщики. Наличие религиозных вандалов – национальная традиция, показатель высокого уровня культурного мероприятия. Эти «маргиналы» брызгали на статую какой-то жидкостью, плевались, вопили и бились о постамент головами. Некоторые гневно обличали посетителей, не оскорбляя, впрочем, никого действием. После того, как секьюрити выпроводили участников шоу за дверь, моё внимание сосредоточилось на скульптуре, внутри которой скрыт механизм с пружиной.

Два раза в день, при большом стечении посетителей, механизм активировался, глаза идола разгорались красным светом. Он смотрел в пустое пространство, перед собой и начинал задавать свои вопросы, приблизительно так: «Ты Роберт Мугабе?» Публика, собравшаяся вокруг, отвечала: «Нет!» Статуя продолжала: «Ты Омар Башир?» Со всех сторон слышалось: «Нет!»

Статуя перечисляла всех, ныне здравствующих тиранов. Когда доходила до имени их почитаемого лидера, публика хором отвечала: «Да!» Голос, доносящийся из бронзового чрева идола, приказывал: «Встань в круг». После этого гигантская статуя начинала медленно замахиваться своей косой. Дойдя до крайней точки, статуя повторяла вопрос. После ответа «Да», идол взмахивал косой над тем местом, которое отмечено на полу кругом.

Мое описание – лишь бледный оттиск драмы, которая разыгралась в стенах этого выставочного зала. Пока я следил, как медленно движется заточенное лезвие косы, мои ноги ощущали вибрацию пола – электромотор, через гидропривод, загонял энергию в огромную пружину. Вдруг тугой удар. Острая коса режет воздух. Энергетика мгновенно передается публике.

– А кто автор статуи?

В разговор вступил второй гость, художественный критик.

– Это австрийская художница, которая выставляет свои произведения под ником «Аргентум». По-видимому, она не сможет насладиться триумфом, так как некоторое время назад решила заморозить свое тело в какой-то китайской клинике. Наверное, это тоже своеобразный перформанс – усмехнулся знаток искусства.

– Тебе бы такой перформанс – вслух подумала Ольга.

– Вы знаете, что это за клиника?

– Нет.

Ведущий программы прикрыл пальцем ухо.

– Нам хочет разъяснить что-то политолог, специалист по Китаю, Томас Рассел.

– Клиника «Кровь дракона» расположена в полутора тысячах километрах от Пекина, в округе Чунцин. Клиника является мировым лидером в области крионики, что связано с наличием достаточного количества специалистов, а также с тем, что Китай отличается либерализмом законов в области генной инженерии и клонировании. Несколько лет назад, вы, наверное, слышали, было продемонстрировано животное, лиса, которую на 30 дней заморозили, потом вновь вернули к жизни.

– Клиника расположена, как я уже сказал, в округе Чунцин, на месте знаменитого Объекта-816. Объект-816 – это огромный подземный город. Во времена холодной войны здесь строился завод по производству ядерных боеголовок. Большая часть бюджета Китая, в течении семнадцати лет, направлялась на строительство этого сооружения. Внутри горы, в толще гранита, прорублено более 20 километров тоннелей, комплекс сооружений включает огромные комнаты, высота которых достигает 80 метров. После того как произошел крах Советского Союза, строительство прекратили. Вначале в бункере открыли туристический объект, затем комплекс подземных сооружений заняла клиника «Кровь Дракона».

– А почему клиника расположена под землей?

– Под землей, насколько мне известно, располагается хранилище. Считается, что в толще земной коры меньше влияние космической радиации и замороженные клетки человеческого тела лучше сохраняются.

Следующий репортаж вел журналист CBS:

– Я нахожусь возле здания выставки, где произошел несчастный случай. Здание окружено полицейскими. Мне сказали, что такое количество полиции необходимо, чтобы охранять важные улики. В столице введено особое положение. Президента увезли в госпиталь.

Потом что-то долго объясняли молодые люди в черной одежде, с бородами и суровыми лицами. Один из них ткнул пальцем в экран, прямо в Ольгу и медленно провел большим пальцем себе по горлу. Она отошла к окну.

– Я и в этой стране-то никогда не была. Как же всё произошло?

Вспомнился эпизод в мастерской. Она вылепливала лицо статуи при естественном освещении, из окна. Вечерело, увлеклась и не заметила, что работает почти в темноте. Спустившись с помоста, посмотрела еще раз, снизу, на свою работу. Голова статуи, обычно повернутая в профиль, сейчас смотрела на нее. Ольга, тогда вышла из мастерской спиной вперёд.

Из оцепенения вывел голос Лян Шоушана.

– Что вы намерены делать?

– Я уже давно все обдумала, но хотелось еще немного побыть здесь, так красиво…

Показала в сторону окна, тройные стеклопакеты которого почти полностью поглощали шум водопада. Лян Шоушан слегка улыбнулся.

– Спасибо, пейзаж за окном выполнен по моему эскизу. Если вы определились, могу вас немного успокоить – подготовка организма к процедуре криоконсервации занимает весьма продолжительное время. А сейчас нужно оформить бумаги, к вам поднимется наш юрист.

Оделась. В дверь постучали.

– Здравствуйте, фрау Сибольт. Меня зовут юрист Кан Фанг.

– Здравствуйте, юрист Кан.

Прошли в гостиную.

– Сначала, относительно сути. Чтобы наши специалисты смогли приступить к лечению, вы должны подписать договор. Никакие изменения в положениях договора не допускаются. Согласно условиям все, кто проходят через шлюз, включая персонал, больше не могут покинуть наше лечебное учреждение. Если вы окажетесь на территории клиники, лечение будет проведено вне зависимости, какое решение вы примете после того, как переступите ее порог. Обычно я призываю наших клиентов хорошо подумать и многие изменяют свое решение, когда оказываются перед входом. Но в вашем случае, я считаю, должен сообщить все, что знаю по этому делу, а вы смотрите, как вам лучше поступить. Информацию я получил от одного правительственного чиновника, с которым говорил накануне. Пожалуй, не осталось никого в трезвом уме, кто не вздохнул бы с облегчением, услышав весть о внезапной кончине диктатора. Даже осыпанные благодеяниями, служившие этому царю воров с пёсьей преданностью, погружались в унылое раздумье, когда старый диктатор порой хихикал и обещал устроить всем «ба-альшой ба-бах». Но тот кто расправится с вами, получит преимущество в борьбе за власть в этой стране. По вашему следу уже устремились фанатики и психопаты, которых пестовал старый диктатор. Возможно, преемник диктатора потребует вашей выдачи. Я знаю, вы уже согласились, но помните об этом, когда окажетесь перед дверью.

– Юрист Кан, я твердо решила пройти курс лечения в вашей клинике.

– Тогда подпишите это. Сегодня – семнадцатое ноября. Учитывая обстоятельства, я указал дату заключения нашего договора – одиннадцатое ноября.

На секунду задумавшись какое из имён поставить, подписала.

– Хорошо. По нашей традиции вы сами должны пройти от вашего номера до двери в клинику. Когда выйдете из лифта, направляйтесь по желтой линии. Прощайте. Я, возможно, тоже заморожу свое тело, но позже, позже.

Кан Фанг сочувственно посмотрел на неё, поклонился и закрыл за собой дверь.

Появилось ощущение – за ней кто-то наблюдает. Ольга медленно повернула голову. В гостиной, на ковре, сидел черный варан. Он не мигая следил за ней, только высовывал и снова убирал, чтобы смочить слюной, свой длинный язык.

– Вот и ты, дружок.

Ольга, не выпуская зверя из вида, забилась в самый угол дивана, достала из упаковки таблетку, разжевала, заедая яблоком.

– Подождём.

Постепенно варан стал прозрачным, сквозь него проступил рисунок ковра. После того, как от животного остался лишь неясный силуэт, собрала вещи в чемодан, надела пальто, вышла в холл. Лифт уже ожидал её. Кто-то из постояльцев отеля пытался выйти на раннюю утреннюю пробежку, безуспешно проворачивая ручку заблокированной двери. Как только Ольга оказалась в лифте, кабина пришла в движение, спустившись ниже нулевого этажа. Двери открылись в обширном подвале. Ольга подняла голову. Бетонные опоры, на которых покоился отель, скрывались в темноте.

Пока колеса ее чемодана, с глухим грохотом, катились по раздолбанному асфальту времён холодной войны, узнаем, что же произошло на выставке, чтобы больше не возвращаться к этому.

Накануне диктатора навестил главный религиозный управляющий. Среди прочего, он посетовал: приближается большой религиозный праздник, а у него нет религиозного чуда, чтобы многочисленным культовым клеркам было о чем вещать в культовых зданиях, телевизорах, интернетах, школах и воинских формированиях.

Одновременно диктатор вспомнил, ему докладывали о том, что некая статуя, на выставке, сносит предположительно его, диктаторову, голову. Об индексе своей популярности он вообще никогда не забывал.

Все эти мысли сошлись и представилось как он, подтянутый и решительный, проходит в зал под объективы телекамер. Но идол, порождение леваков – хипстеров, не посмеет взмахнуть своей косой. Ведь убить способен лишь человек особой породы…

Он вызвал начальника охраны и приказал обездвижить статую, но не ломать, а сделать так чтобы временно не работала. Весь свой замысел раскрывать, однако, не стал. Начальник поручил это своему заместителю, тот отправился к рабочим, которые занимались монтажом и приказал заблокировать механизм. Рабочие установили на место болты, предназначенные для транспортировки и отправились по домам. Только парни не слышали таких слов, как текучесть металла и не знали, что поворотный механизм был рассчитан для работы на карьерном экскаваторе.

Утром диктатор встал в бодром расположении духа, приказал отвезти свое тело на выставку. В сопровождении охраны и многочисленных шпиков, число которых превосходило количество посетителей, направился прямиком к статуе. Только взглянув на идола, внезапно понял, что ему совсем не хочется подходить ближе, потянуло назад, в уют лимузина. Но на него смотрели, глупо было бы сейчас развернуться и уйти. Уже рядом с куском зеленой бронзы его животная интуиция, десятилетиями помогавшая сохранять власть, нашептывала: «Что-то не так». Но тот же голос твердил, что если сейчас не подойдет, поймут: испугался, ослаб, можно нападать. Еще была возможность постоять поодаль, сразить всех заготовленной хохмой и убраться к себе. Но… все его шутки закончились. А ноги сами переступали: раз, два.

Вот он уже у подножия статуи. Глаза идола разгораются, он задает какие-то вопросы. Вкрадчиво загудели эвольвентные зубья шестерён. Вначале статуя была неподвижна, но внутри что-то стукнуло, спровоцировав хватательный рефлекс у тренированных охранников и коса стала медленно удаляться, сжимая пружину.

– Не может быть, они же все сделали точно, как обычно. Это, наверное, так и задумано.

Статуя задала последний вопрос. Ответ застрял у диктатора в горле – понял сейчас, в эту секунду, он ТУДА не хочет… Что угодно – предательство подельщиков, международный уголовный суд… Диктатор беспомощно оглянулся.

– Зачем я здесь? Что я здесь делаю?

Какой-то скалящийся, прыщавый подросток в толпе крикнул: «Да!». Раздались смешки. Титановая коса, погоняемая мощными пружинами, устремилась вперед. Начиная с этого момента ни одно существо, состоящее из костей, мышц и нервов не могло избежать встречи с нею. Окна, пол, зеваки, охранники закрутились с невероятной скоростью и так же внезапно все остановилось. Перед ним стояли чьи-то ботинки.

– Господи, прости мне все.

Ольга остановилась перед дверью в бункер. Резко пахло растворителем большое пятно свежей краски. Из-под серого цвета проглядывала закрашенная надпись: «НЕ ВХОДИ СЮДА». Приказав себе не думать, перешагнула порог. Где-то далеко заработал мотор, пятиметровая железобетонная дверь стала медленно закрываться. После того, как задвинулись стальные ригели за спиной, накрыла вялая безразличность.

Часть 2

17 ноября

Через минуту плавно распахнулись вторые ворота, впуская в широкий коридор с овальным сводом. Ее встречала миниатюрная женщина, рядом с таким же крохотным автомобильчиком. Когда Ольга приблизилась, она поклонилась и поздоровалась.

– Ни хао, нюйши Сибольт Агатия. Меня зовут медсестра Шэн Тинг. Я доставлю вас к профессору Чану.

Ольга поклонилась в ответ.

– Ни хао, старшая медсестра Шэн.

– Не заходите, пожалуйста, за эту линию.

– А что будет, если зайти?

Медсестра удивленно:

– Не знаю, никто не пробовал – потом, слегка улыбнувшись – почти никто.

И принялась укладывать чемодан Ольги в корзинку, позади автомобиля. Начали усаживаться. Тут произошло небольшое замешательство. Сиденье было одно на двоих и Ольге никак не удавалось засунуть ноги под приборную панель. Тогда Шэн отодвинула кресло назад, а для себя достала подушку. Наконец они устроились и поехали по…

– Это проспект Конфуция – пояснила Шэн.

От проспекта перпендикулярно отходили ответвления поуже и… Ольга вытянула шею.

– Диагональ, – указала Шэн.

Свернули в один из переулков, его цилиндрической формы стены оказались залиты ярко-синим светом.

– Медсестра Шэн, что за психоделия?

– Здесь проходили выставки современного искусства, когда ещё водили туристов. После того как открылась клиника, господин Лян решил не убирать их, ну, чтобы…

– У вас крыша не поехала?

Шэн едва заметно поморщилась.

– И как, помогает?

– В сочетании с другими мерами, да.

Шэн несколько раз сворачивала, выныривая из узких, тряских, тоннелей на широкие, асфальтированные улицы, потом вновь углубляясь в «кротовые норы».

– Мне всё это напоминает… тасселяции Эшера. Медсестра Шэн, а как вы здесь ориентируетесь?

– Если б вы перевезли столько лаоваев, сколько я, то уже никогда бы не забыли эту драконью тропу, мисс «любительница искусства» – подумала Шэн.

– Выручает навигатор, – ответила Шэн, включив экран – посмотрите, мы вот здесь.

На приборной панели засветилась карта. По лабиринту медленно передвигался синий треугольник.

– А что это тут написано: «Уровень – 1»?

– У Клиники-816 три этажа. Я работаю на первом. Здесь пациенты проходят начальную стадию лечения. Затем их переводят на второй уровень, а потом на третий – в хранилище.

Ольга поежилась от слова «хранилище».

– Приехали.

Шэн припарковала машину вплотную к стене. С противоположной стороны, вдоль по коридору, уходил в темноту ряд стальных дверей. Шэн, упёршись, с трудом открыла одну из них.

– Просто беда, эти двери нам достались от Обьекта-816.

Жестами предложила войти в тамбур с бетонными стенами и офисной деревянной дверью поменьше, за которой открылся большой лекционный зал.

– Подождите здесь, я позову профессора.

Огляделась. Обычная аудитория, только без окон. Под столами – скомканная бумага, пластиковые стаканчики, огрызок карандаша… Ольга нагнулась, подобрала листок. Рядом с формулами, поясняющими транспорт кислорода и углекислого газа эритроцитами крови, та же шариковая ручка изобразила слегка наивный, перегруженный деталями, рисунок девушки-китаянки.

– Ни хао, нюйши Сибольт. Мое имя – профессор Чан Фа, я разъясняю пациентам суть нашей методики и веду образовательные программы для медицинского персонала.

– Здравствуйте профессор Чан.

– Вначале покажу вам небольшой промо ролик.

Ольга села на стул, который указал профессор, в аудитории стало почти темно.

Голос за кадром: «Клиника «Кровь Дракона» является мировым лидером в области крионики. В нашей технологии мы используем очень низкую температуру, чтобы сохранить вашу жизнь. При температуре жидкого азота прекращаются все химические процессы в организме, сохраняя его на долгие годы в неизменном состоянии. В нашей клинике решена главная проблема криоконсервации – повреждение клеток человеческого организма кристаллами льда.

Другая проблема, которую успешно разрешили наши специалисты – быстрое разрушение клеток мозга после остановки кровотока. При осуществлении процедуры криоконсервации, по нашей методике, отсутствует временной промежуток между биологической смертью и началом крионических процедур. В результате мозг наших пациентов сохраняется в идеальном состоянии.

Практическим подтверждением наших исследований стало замораживание, а затем успешное возвращение к жизни лисы Шумейен (переводится «Спящая красавица»).

Наша компания берет на себя ответственность надежно, без повреждений на молекулярном уровне, сохранить ваш мозг и другие органы. Развитие науки позволит, в будущем, неограниченно продлевать вашу жизнь. Таким образом, вы приобретаете намного больше, чем наши скромные усилия и место в хранилище. Вы получаете вечность!

На начальной стадии пациенту проводится операция по замене печени и почек на электромеханическое устройство, которое устанавливается в брюшной полости. Эта операция безболезненна, так как проводится под общим наркозом. Дальнейшее лечение будет заключаться в терапевтическом воздействии.

Мы уверены, что наши усилия и ваше терпение приведут к желанной цели – вашему биологическому бессмертию!»

Фильм закончился.

– Ничего себе, косметические процедуры. А для чего потребовалось вырезать мои печень и почки?

– Эти органы быстро разрушаются от препаратов, которые воздействуют на ваш организм, кроме того, они выводят действующие вещества, снижая терапевтический эффект. Ваши печень и почки пройдут отдельную программу криоконсервации, в будущем их можно будет вернуть на место. Итак, каким будет ваше решение?

– Ваш юрист предупредил, что лечение будет проведено без моего согласия. К чему же этот вопрос?

– На самом деле это не так.

– ?

– Насильно в операционную вас никто не потащит. У нас здесь не «Отряд-731». Юрист клиники уполномочен говорить это пациентам, чтобы они подходили более ответственно к принятию решения. В клинике в настоящее время проживает около шестидесяти человек, которые не решились на проведение операции. Мы считаем их временно неготовыми. Некоторые, однако, уже дожили до своей естественной смерти. Наши специалисты заморозили их согласно контракту. Но без лечения это, фактически, замороженные трупы, без возможности восстановления.

– И сколько будет длится лечение?

– Курс рассчитан шесть или восемь месяцев, в зависимости от особенностей организма.

– Значит, шесть месяцев. Когда вы можете…?

– Пока вы находились в отеле, у вас взяли все необходимые анализы и подготовили к операции. Наши специалисты готовы приступить прямо сейчас.

– Тогда давайте начнем.

Профессор Чан, видимо, не привык к такой решительности и был озадачен ее быстрым ответом.

– Вы принимали какие-нибудь лекарства сегодня?

– Принимала, но дело не в этом.

Ольга вспомнила об утреннем хвостатом госте. Повторить здесь биографию Камиллы ей совсем не улыбалось.

– Пройдемте со мной.

Профессор Чан открыл дверь, за которой оказался небольшой кабинет с учебными пособиями по медицине и биологии, здесь же ожидала сестра Шэн.

– Присядьте, пожалуйста.

Чан Фа развернул лэптоп, чтобы ее лицо попадало в видеокамеру.

– Итак, вы согласны на проведение операции?

– Да.

– Прилягте здесь.

Жесткая, покрытая простыней, кушетка. Шэн коснулась прохладным тампоном, уколола, совсем не больно. Почувствовала, как уходит сознание. На потолке мигал красным точечный индикатор пожарной сигнализации, от непрошенного тёмного пятна, в углу, отделилась крошечная трещина.

– Усыпили, как кошку – почему-то подумалось ей.