Находясь в нежном юном возрасте, взрослая жизнь часто представляется красивой сказкой со множеством распахнутых дверей. В руках ощущается неземная сила, а в душе пылает огонь. Но у судьбы свои планы. Часто мы бываем не готовы к ним и теряем себя в водовороте событий и бесконечном потоке прохожих, забывая о той самой небывалой силе и мощи в руках, способных стать крыльями. В романе «Рассвет» вы познакомитесь с историей Лизы, которая шагнула во взрослую жизнь и, потеряв самое дорогое, оказалась на ее краю. Но исцеляющая сила любви и творчества способна творить чудеса и помогает взлетать, даже когда по независящим от нас обстоятельствам земля уходит из-под ног.

В этой книге каждый найдет для себя что-то ценное, вспомнит первую любовь, переживет вместе с главными персонажами широкую гамму чувств и эмоций. В ее страницах спрятана житейская мудрость и мой рецепт жизнелюбия.

Выражаю благодарность всем тем, кто поддерживал меня в моих начинаниях, кто верил в меня и просто был рядом. Я ценю каждое ободряющее слово, каждую улыбку и каждый день, проведенный с вами!

Каждому читателю я желаю большой и чистой любви, неиссякаемого вдохновения, мудрости в принятии решений и счастья, каждый день и каждую минуту, для каждого свое.

Ульяна Матвеева,
9 декабря 2018г.

Глава 1

Первые утренние лучи выбились из-за плотных штор и скользнули по спящему лицу Лизы. Она немного поморщила чуть вздернутый носик, усеянный редкими, бледными веснушками, которыми неизменно награждало ее весеннее солнце, лениво потянулась и открыла глаза. Все еще находясь во власти сна, она растерянно обвела взглядом свою небольшую комнату. Напротив широкого окна, прикрытого невесомым тюлем и бархатными шторами цвета морской волны, стояла небольшая кровать, рядом с которой уютно расположился темно-зеленый пушистый ковер, напоминающий сочную летнюю траву. На противоположной стене висела магнитная доска, на которую Лиза любила прикреплять любимые фотографии. Самые дорогие сердцу изображения гордо располагались в самом центре. На одной из них улыбались ее родители, еще до развода, купая маленькую русалочку в детской ванне. Даже несмотря на плохое качество, можно было разглядеть намокшие вещи вокруг стареньких табуреток, на которых стояла ее первая ванночка, и небольшие лужицы воды на полу вокруг них. Рядом с ласковой материнской рукой выглядывала хитрая рожица с прищуренными глазками и беззубой улыбкой. Выше висела фотография, глядя на которую, Лизе до сих пор становилось немножко стыдно. На ней сидела девочка лет пяти и держала в руках кусок булки. В огромных зеленых глазах слезы, в огромном тазу такие же куски булок, еще недавно бывших пасхальными куличами. За несколько минут до этого мгновения, оставшегося навечно на старой фотопленке, на стене и в памяти, Лиза стащила ароматные куличи, только что приготовленные матерью, со стола, сгрызла сладкие разноцветные верхушки и принялась за поиски изюма внутри. Когда ее мама зашла на кухню и увидела, как ее заготовки на завтрашний праздник превратились в хлебные руины, она, изо всех сил пытаясь сохранить серьезность, самым грозным голосом, который только получилось изобразить, крикнула Лизе: «Вот теперь сиди и ешь это!» и ушла в другую комнату за фотоаппаратом. Когда она вернулась, то застала ту самую картину, которая уже далеко не так гордо висела на стене, как первая. Над ней висело маленькое потрепанное фото с учительницей по русскому языку и литературе, сделанное втайне от нее на самый первый телефон, подаренный мамой на день рождения. Лизе хотелось, чтобы Валентина Ивановна, любимая учительница, поддерживающая ее в самых первых творческих порывах, в наивных стихотворениях, в сочинениях и размышлениях о великих творениях художественной литературы, была здесь, в ее комнате, среди всего того, что ее вдохновляло и вызывало улыбку. На фотографиях справа и ниже была серия из прогулок с любимой подругой Машей и ее профессиональным фотоаппаратом, позаимствованным у ее старшего брата. Сразу после школы она со своей семьей переехала в Германию, оставив Лизу отныне без верной спутницы во всех отважных приключениях, вспоминая о которых, можно было скрасить не один зимний вечер. А на этой картинке, аккуратно вырезанной из школьного журнала, была она сама. Чуть ниже был отрывок из статьи со списком лучших учеников школы. Лизе до сих пор было непонятно, за что ее включили в тот список. У нее всегда были проблемы с математикой, и та четверка, которую неуверенно выводил преподаватель, всегда вызывала у нее чувство стыда. Уж лучше бы он рисовал твердую и смелую тройку, чем так. Но она часто принимала участие в школьных спектаклях, аккомпанировала на музыкальных вечерах в актовом зале и побеждала в олимпиадах, и, возможно, поэтому ее имя включили в общий список.

Рядом с окном стоял изящный торшер, который Лиза любила включать вечерами, сидя на широком деревянном подоконнике с разноцветными подушками и читая произведения зарубежных классиков. За письменным столом стоял высокий книжный шкаф до самого потолка, в котором бережно хранились любимые книги Лизы. Ей нравилось читать и путешествовать каждый вечер в другие страны и другие эпохи, наблюдать за бурными переживаниями главных героев, что контрастировало с ее умеренной, спокойной жизнью. Ей так давно хотелось влюбиться: по-настоящему, как в любимых романах. Но за все эти годы она еще так и не встретила того самого Ральфа де Брикассара или Роберта Мура. Да и парни стеснялись подходить к ней, не считая того лопоухого мальчишку из 7 «Б», который доставал ее на переменах и все свои романтические чувства к ней выражал ударами учебников по голове и всевозможными пакостями. Поэтому в ее нежном девичьем сердце давным-давно наступила весна с ее трепетным ожиданием жарких летних сумерек с поцелуями под первыми звездами над лиловым небом с искрами пламенных закатов, первых признаний и случайных прикосновений сильных мужских рук.

На почетном месте небольшой, но уютной комнаты Лизы важно стояло черное фортепиано. Она до сих пор помнила в мельчайших подробностях то необыкновенное чувство, когда впервые увидела огромный, как ей тогда показалось, музыкальный инструмент, и то, как несколько мужчин в солдатской униформе несли его на пятый этаж ей, маленькой девочке, подпрыгивающей от восторга. Тогда она впервые окунулась в волшебный мир музыки, старательно тренируясь каждый день до боли в маленьких детских пальчиках. Обучение давалось ей удивительно легко, и уже с восьми лет она бегло исполняла сложные фуги и сонаты, стремясь как можно быстрее освоить технику, чтобы начать сочинять самой. Она всегда мечтала стать композитором. Как ее отец… Они так давно не виделись, что его образ постепенно потускнел в ее памяти, но его тихий, мягкий голос она помнила хорошо. Родители Лизы разошлись, когда девочке было три года, после чего он уехал из города. Лиза скорее чувствовала его, чем знала: она унаследовала от него страсть к музыке и идеальный музыкальный слух, а также повышенную чувствительность и некоторую замкнутость. Из редких встреч с ним она узнала, что они многое чувствуют одинаково и смотрят на мир одними глазами. Но Лиза была сильнее его, о чем она пока не догадывалась. В отличие от отца, девушка имела необычайную жизнестойкость и упорство в достижении целей. Она умела идти против ветра, когда была необходимость, тогда как он сдавался и опускал руки. Ее отец всю жизнь был беден, очень беден; музыка, которой он отдал себя целиком, едва позволяла ему жить и питаться. Лиза видела это, и картина его жизни тайно отпечатывалась в ее подсознании.

Медленно возвращаясь в реальность, Лиза увидела Ройса, который уже второй час терпеливо наблюдал за спящей хозяйкой. Уловив ее первое движение, песик радостно нырнул к ней в белоснежную постель и лизнул ее в нос. «Ах ты, маленький проказник! – сонно пробормотала девушка, – Кто разрешил скакать по кровати?». Ройс знал, что провинился, но не мог противостоять искушению разбудить ее столь быстрым и приятным образом. К тому же, его так манили деревья в аллее парка у дома, которые необходимо было пометить, и кошки, бесстыдно разгуливающие в окрестностях, которых непременно нужно было спугнуть, по его глубокому убеждению, что он в очередной раз проигнорировал правила приличия. Сладко зевнув, девушка быстро встала с постели и уже через десять минут, надев бледно-желтую широкую футболку и спортивные леггинсы, вела своего длинноухого друга на прогулку.

Лиза очень любила утренние прогулки. Чтобы взбодриться, они с Ройсом бегали по парку недалеко от дома, наполняя тело бодростью, мысли – свежестью, а душу – гармонией. В такие минуты уединения с природой, ранним утром, когда многие еще спят в душных домах и нежатся в жарких постелях, она чувствовала себя по-настоящему счастливой. Она слышала стук своего сердца, голоса инстинктов, зов крови; она чувствовала себя в родной стихии, уютно и свободно. Ее чуткий слух улавливал причудливую музыку ветра, пения птиц, журчания водоема. В ее подсознании зарождались красивейшие мелодии, рвущиеся на волю, которые стремились быть услышанными. Медовый свет нежной утренней зари придавал оттенки магии простым и привычным местам и действиям. Влажный прохладный воздух на рассвете был наполнен ощущением счастья и предвкушением чего-то очень важного.

– Догоняй! – весело крикнула Лиза своей собаке, убегая все дальше в парк, в сторону небольшого канала. Ройс, рыжий кокер-спаниель, подбежав к ней, поставил на нее передние лапы, стремясь дотянуться до лица хозяйки, чтобы благодарно лизнуть ее щеку, за то, что она отпустила его с поводка. Лиза присела на корточки и коснулась холодного, мокрого собачьего носа, любовно поглаживая его за ухом. Ей вдруг отчетливо вспомнилась их первая встреча. В один из холодных январских вечеров мама принесла за пазухой маленький комочек цвета свежеиспеченной булочки, как тогда показалось девочке. Впервые увидев его, Лиза зачарованно вглядывалась в его огромные, необычайно выразительные глаза цвета темного шоколада, которые, в свою очередь, с любопытством рассматривали ее. Затем, встряхнув длинными ушами с золотистыми кудряшками, щенок вырвался из рук и деловито начал изучать свой новый дом. Судя по бодро раскачивающемуся хвосту и одобрительному фырканью, оценка была положительной, и песик приступил к своим прямым собачьим обязанностям: пометить территорию, дав понять всем собакам в округе, что это отныне его владения, и выбрать себе место для сна. Выбор длился недолго: из всего многообразия интерьера двухкомнатной квартиры его больше всего удовлетворило старое кресло с коричневой меховой подстилкой в комнате Лизы.

За эти шесть лет Лиза и Ройс стали лучшими друзьями. В них обоих бурлила энергия, кипела жизнь, жажда приключений и познаний мира. До окончания школы они с матерью и собакой тогда жили в загородном доме у бабушки Лизы. Небольшая дача с огородом и садом располагалась неподалеку с лиственным лесом. Вечерние прогулки в лесу стали их излюбленным занятием, независимо от времени года. Ройс больше любил гулять зимой, т.к. обожал снег. Чем больше было снега, тем больше восторга он выражал по этому поводу. Казалось, для него нет большего удовольствия, чем зарыться носом в снег и, спустя какое-то время, вынырнуть из него, став похожим на снеговика. А Лиза любила лето, в особенности летние вечера, когда все ароматы становились более яркими, насыщенными, а звуки более отчетливыми. Больше всего она любила сидеть на дереве или на крыше, любоваться огненными отблесками заката, слушать хор сверчков и вдыхать теплый аромат влажной земли с примесью дыма от костра где-нибудь неподалеку.

Немного утомившись от пробежки, Лиза присела на траву и, щурясь от солнечного света, огляделась. Она медленно развязала шнурки от кроссовок, сняла белые носочки и погрузила разгоряченные ступни в пушистую траву с бриллиантовой россыпью утренней росы. Едва не мурлыча от удовольствия, Лиза ловким движением распустила длинные волосы, которые бронзовым водопадом упали на ее тонкие плечи. Улыбаясь, она подставила лицо солнцу, когда вдруг услышала приятный мужской голос где-то за спиной, от чего вздрогнула от неожиданности:

– Мне всегда казалось, что феи обитают где-то в местах, недоступных для обычного человека. Я удивлен тем, что встретил Вас здесь, среди людей.

Девушка резко обернулась и увидела высокого темноволосого мужчину, который стоял рядом, облокотившись на березу. Его лицо освещала легкая улыбка, полная искреннего восхищения. Смутившись и покраснев, девушка едва слышно пролепетала:

– Давно Вы здесь?

– К сожалению, нет. Знал бы, что встречу Вас, я бы подскочил под первые вопли будильника и собирался, куда быстрее, чем обычно.

Сердясь на себя за скованность, которая была ее частым спутником, когда происходило что-то важное и интересное, Лиза заглянула в его улыбающиеся глаза. Напряжение понемногу начало угасать, и она улыбнулась ему ответной теплой улыбкой, которую Даниил потом никак не мог забыть. Он шагнул вперед и слегка развернулся так, что солнечный свет больше не мешал рассмотреть его лицо. Не сразу сообразив, что уже довольно долго открыто рассматривает его выразительные глаза под широкими густыми бровями и плотный округлый подбородок с ямочкой, Лиза тихо спросила:

– А Вам что, трудно вставать по утрам?

Симпатичный незнакомец развел руками:

– А кому легко? Хотя, возможно, Вам. Вы вообще не такая как все.

– Почему Вы так думаете? У меня, как и у всех, две руки, две ноги… Просто я стараюсь ложиться до полуночи, чтобы не пропустить волшебство раннего утра.

Даниил скользнул взглядом по ее женственным рукам и длинным ножкам, чем немало смутил Лизу. Он тут же уловил ее смущение и несколько ослабил пыл.

– Ложиться до полуночи… Хм, я уже и не помню, когда я так делал в последний раз. Я слишком сильно привык к ночному режиму. Возможно, тому виной моя работа.

Лизе хотелось побольше расспросить его про работу, про его жизнь, разузнать о нем как можно больше, но она откровенно растерялась. Даниил вновь взял инициативу в свои руки:

– А Вы живете где-то неподалеку? Почему-то раньше я Вас здесь не видел.

Тем временем к Лизе подбежал Ройс и уселся рядом с ее ногой. Даниил последовал его примеру, только сел подальше, спиной к широкому каштановому дереву, хотя при этом очень позавидовал псу.

– Я… да, за парком, в том белом доме… – она указала в сторону высоких домов, выделяющихся новизной и цветом. – Мы здесь гуляем только по утрам, вечером нас можно встретить чаще всего там, у ручья. Там есть мой любимый обзорный пункт с шикарным видом. «Который мне так хочется тебе показать», – мысленно добавила Лиза.

Этот незнакомый высокий мужчина излучал такую силу, мужественность, и, вместе с тем, мягкость, что она почувствовала первые нотки влюбленности. Он был старше ее, с виду лет на десять, а то и больше. Лиза понимала, насколько они, должно быть, разные, в силу возраста, пола и прочего, но от него исходило нечто такое, отчего ей почему-то захотелось прижаться к нему. «Как глупо», – пронеслось у нее в мыслях. Она отвела взгляд, чтобы он не прочел в нем то, о чем пока не следует ему знать, и сделала вид, что наблюдает за воркующими голубями. Когда девушка вновь украдкой взглянула на него, то заметила, что и он пристально изучает ее. В те минуты она действительно немного напоминала фею из сказки, а если точнее, юную чародейку. Утренний прохладный воздух одарил ее кожу нежным оттенком чайной розы, добавил сияние и усилил изумрудный оттенок красивых глаз, обрамленных густыми, длинными ресницами, который придавал ей несколько колдовской облик. Ее волнистые каштановые волосы, шелковой шалью укрывающие ее спину, переливались всеми оттенками золота и меди при ярком свете солнца. Даниил остановил взгляд на ее влажных губах и с трудом подавил в себе желание попробовать их на вкус.

– Вы смущаете меня, – прошептала Лиза.

– Простите… Я залюбовался. Когда Вы покажете мне то место, о котором говорите?

– Не сегодня. Мы с мамой уезжаем до субботы.

– Значит, увидимся в воскресенье?

Внутри нее, то и дело, взрывались фейерверки чувств и эмоций, но она призвала на помощь все свое самообладание и почти скрыла их от нового знакомого. Почти… Даниил был слишком искушен в общении с женщинами, чтобы не замечать таких эмоций. Ему нравилось ощущать себя виновником яркого румянца на щеках этой прелестной девушки, который она бы не смогла скрыть при всем желании, даже если бы знала о нем. Он чувствовал, что нравится ей, и купался в этих ощущениях, с бесстыдным наслаждением и без капли смущения.

Когда Лиза кивнула, он спросил:

– Можно я провожу Вас… тебя.

Лиза вновь улыбнулась.

– А как же работа? Если… тебя там потеряют?

Даниил хмыкнул:

– Бьюсь об заклад, я приду первым, даже если сделаю вокруг парка еще кругов десять. Да и какое мне дело до них, когда ты рядом?

Вскоре Лиза почувствовала себя увереннее, и разговор стал свободнее. Они говорили обо всем и ни о чем. Несмотря на разницу в возрасте (как оказалось, Даниил был старше на двенадцать лет), они оба с первых минут знакомства чувствовали невероятное притяжение друг к другу и желание продлить этот момент. Вокруг них носился Ройс, обнюхивая каждый метр, птицы, казалось, соревновались в сладкоголосом пении, а весенний ветер нежно ласкал кожу. Проводив девушку до самого подъезда, Даниил попросил ее номер телефона и нежно попрощался с ней, поцеловав в щеку.

Весь оставшийся день Лиза мурлыкала себе под нос разные песенки, что приходили на ум. Улыбка ни на миг не слетала с ее лица, глаза светились, а щеки продолжали гореть. Счастье наполняло ее сердце, им хотелось поделиться со всем миром. На глаза ей попалось пианино и, недолго думая, Лиза начала играть. Она начала со знакомых сонат Бетховена из экзаменационной программы, виртуозно перебирая тонкими пальчиками, но внутренний голос заставил ее остановиться… прислушаться к сердцу и… ее руки стали исполнять чудеснейшую мелодию, чистую и прекрасную, до сих пор никем неслыханную. Не дыша от волнения и восторга, девушка понимала, что наступил тот самый долгожданный момент, когда она способна сама создавать музыку – музыку, идущую из глубины души.

Глава 2

Даниил жил один, в небольшом, неухоженном коттедже с заброшенным садом. Полгода назад умерла его бабушка, оставив его совершенно одного. Накануне встречи с Лизой, он сидел на старенькой шатающейся табуретке за кухонным столом, заваленным грязной посудой и портящимися продуктами, курил сигареты одну за другой, держа в другой руке шестую бутылку пива, и вдруг им овладело чувство внезапного, тошнотворного отвращения к самому себе. Он попытался перемотать события последних лет, чтобы понять, в какой момент его жизнь пошла под откос. Перед глазами пронеслись годы юности, неудачная женитьба, после которой пошла длинная череда любовных связей. Даниил самодовольно усмехнулся, скривив губы в жалком подобии улыбки, вспомнив внушительный список женщин, которые недвусмысленно сами предлагали ему себя, но тут же ухмылка исчезла с его лица – впервые за последние годы ему стало противно. Он медленно перевел взгляд на свое отражение в зеркале и увидел незнакомца. Оттуда потухшим взглядом на него смотрел уставший, постаревший, неопрятный мужчина средних лет, хотя три недели назад ему исполнилось всего лишь тридцать два. Слегка покачиваясь, Даниил пошел в душевую кабину, включил холодный душ, подставил разгоряченное лицо под освежающую струю воды и ощутил острое желание смыть грязь из жизни, мыслей, сердца, ставшего сухим и жестким. «Как же я ненавижу тебя!», – прорычал он. «Ненавижу…. ненавижу….», – последние слова больше напоминали глухой стон и были почти неслышны из-за стука кулаком об стену. Усилием воли он отыскал в глубинах души чувства, которые когда-то назывались любовью, а теперь стали ядом, текущим по его венам, и, не обращая внимания на боль, вырвал их из сердца, на сей раз с корнями, оставив душевные раны кровоточить. Вся гамма чувств, которую только способен чувствовать мужчина к женщине, начиная с глубочайшей нежности и заканчивая лютой ненавистью, медленно стекали по его загорелой коже вместе с каплями воды. В душе восстанавливался покой, раны стали затягиваться, мозг начал проясняться, но пустота, которую он вдруг почувствовал со всей ясностью, испугала его. Первой мыслью было выпить – выпить столько, чтобы отключиться и уснуть мертвым сном. Даниил вновь посмотрел в зеркало. «Нет, – решительно сказал он себе, сжав челюсти. – Довольно. Я начну все сначала. Завтра начнется другая жизнь».