Я всегда считала, что страсть к поездам и поездкам мне задана с рождения. Умудрилась же я появиться на свет в поселке… Выползово – ударение на «ы». Нет, чтобы в исторических местах, как Рим и Париж, или поэтических, как Болдино и Тарханы, так, увы, Выползово – понятно, хочется куда-то ползти и ползти (а не лететь!). К тому же поселок находится в окрестностях другого яркого топонима – города Бологое, который, как известно из хитовой некогда песни, расположен между Ленинградом и Москвой, что тоже предполагает передвижение.

В мои три года родители перебрались в Карелию, откуда я в 17 лет уехала поступать на филфак Московского института, а после вуза – на работу в Новосибирск. Потому всегда очень терялась при ответе на обычный для всех вопрос: «Василиса, откуда ты родом?».

Да, кстати, меня зовут Василиса – а какое еще имя давать уроженке Выползово, не стандартные же Валя-Галя, Маша-Наташа? В детстве имя не очень любила: ребята дразнили Васькой и называли имя кошачьим, но, что точно, из-за этого на родителей не обижалась, ведь мама назвала меня в честь ее любимой бабушки Васены, моей прабабушки, которую я успела застать на свете.

Так, откуда родом – как ответить? Говорила: «Я – отовсюду». И пускалась в плавание по точкам пребывания. Если, конечно, собеседник хотел слушать.

А мама говорит, что моя странная привязанность к поездам (нормальные же люди предпочитают самолеты) передалась от ее отца, моего дедушки, который был машинистом поезда. Я его никогда не видела. В 1943 году он, имеющий бронь от призыва на фронт, задавил вышедшую на пути старушку – позже выяснилось, что она была глухая, к тому же переходила путь в неположенном месте и он не успел затормозить. В качестве наказания выбрал отправку на фронт, стал бойцом стрелковой бригады. А на исходе 1944-го пришло извещение, что он пропал без вести. Сколько лет пыталась найти его следы, в какие только инстанции не писала, но безуспешно. Мама не раз отмечала, что я на него внешне похожа: такая же курносая, щекастая, со смешливыми глазами и вьющимися каштановыми волосами.

Но, как бы там ни было, поезд для меня больше, чем транспорт для доставки из пункта А в пункт Б. На любом расстоянии – несколько часов пути или несколько суток – у меня всегда в вагоне происходила и происходит маленькая жизнь. Порой очень впечатляющая.

Можно насладиться, влюбиться, испугаться, удивиться!

… – Почему ваша девочка на верхней полке взяла чистую наволочку из пакета, вы же за второй комплект белья не платили? – грозно набросилась проводница на женщину на нижней полке.

– Это не наша девочка, – пассажирка поднялась и, увидев спящую (то есть меня), приглушила голос, – ее какая-то женщина посадила, попросила присмотреть, сказала, что в Петрозаводске встретят.

– Так что, я теперь должна за белье сама платить? – не унималась проводница. – Кому я выдам комплект без наволочки?

Я проснулась. Увидев напротив две пары глаз, сообразила лишь сказать:

– Не собиралась спать… Денег нет. Есть конфеты, эстонские. Возьмите коробку. У меня много…

Две недели летнего отдыха прошли на границе с Эстонией – в русском Ивангороде жили, а в эстонский город Нарва ежедневно бегали! Для тринадцатилетних девчонок особый шик пробежать 160 метров по мосту в другую республику (в далекие 70-е годы, сейчас-то – заграница). Мы с подружкой все окрестности облазили, и каждый день эстонские магазины инспектировали. Она больше на наряды внимание обращала, а я – на сладости. Шоколад, конфеты, печенье, орехи, марципановые фигурки – вкусные-е-е, всего напробовалась. А фантики, ужас, какие красивые: переливающиеся, шелестящие! С загадочным названием на двух языках: «Калев» и «Kalev».

Больше всего понравились именные конфеты «Kalev» – марципановая начинка в шоколаде. Обертка из фольги: на белом фоне красивым синим шрифтом название и логотип-парусник. Только развернешь – аромат миндаля! Мм-м-м… И еще «Таллинн» – вафельные конфеты со вкусом рома и красивой старинной Ратушей на обертке. И шоколадно-мармеладные, и другие – забыла название, да эстонские названия и не выговоришь.

Я набрала полную сумку конфет перед отъездом домой – в коробках и россыпью, на все оставшиеся гроши.

– Тебе надо еду в поезд купить, на белье деньги отложить, – говорила накануне мамина подруга Тася, с которой приехали в Ивангород. У нее здесь родители живут, она и предложила маме (они вместе работали в аптеке) отпустить меня отдохнуть с ними, ее дочери-ровеснице веселее будет. А обратно, договорились, она меня на прямой поезд посадит – мама или папа встретят.

– Тетя Тася, не беспокойтесь, я есть совсем не хочу, – говорила не по-детски категорично, сложив при этом ладошки на груди, как в молитве. В голове закручивался радостный шум, что поеду первый раз сама себе хозяйкой. – Дорога недолгая, утром сяду, вечером выйду, чай с конфетами попью и хватит, на чай деньги остались. И белье не нужно: я же днем еду, кто днем спит?

Видимо, очень убедительно говорила, тетя Тася спокойно проводила меня на поезд, попросив вагонных соседей присматривать.

В какой момент пути меня сморило, не уловила. Забралась на верхнюю полку, стала смотреть в окно, а потом… Оказывается, еще и наволочку достала из приготовленного комплекта белья. Ну, это нечаянно – пакет на виду лежал. А денег, правда, не было, я ж ничего больше покупать не собиралась.

Проводница подумала минуту – что ли жалость ко мне боролась в ее душе с потерями своих финансов? – но взяла коробку. А я и не расстроилась, у меня еще девять коробок осталось. Когда она ушла, так есть захотела!

Спрыгнула и пошла за чаем. Только взялась за большую, тонкую изогнутую ручку подстаканника – аж зажмурилась от накатившей волны радости: я путешествую! Не кто-то меня везет, как маленькую, а сама, уже большая, решаю – когда спать, когда чай пить, когда мечтать.

Тонкая изящная ручка – именно о мечтать. Что ждет впереди?

Из чего бы ни были подстаканники – латуни, меди или художественного литья, какие бы формы не имели – бочонка, избы или простых круглых пластин, что бы ни отражали в надписях – названия железных дорог или призывы «Пейте на здоровье», «С легким паром», с той поездки для меня самое-самое – это тонкая ручка: округлая, ребристая, с узором, гладкая, чернёная. Ручка-вопрос, ручка-мечта. Каким будет путешествие?

Попила чай с конфетами-россыпью, сроднилась с ручкой, задумалась. А через час – снова бы поесть. А еще ехать шесть часов. Опять взялась за миндальные, вафельные, мармеладные…

– Что с тобой? Ты заболела? Что за сыпь на лице, шее? – мама начала меня ощупывать и крутить, лишь только я ступила на родной перрон.

Когда я ей протянула сумку с оставшимися коробками конфет и без мешка рассыпанных, она, фармацевт, сразу поняла – или диатез с дерматитом, или аллергическая реакция. Меня никакое «или» не взволновало, вылечили быстро.

Моя первая дорожная жизнь получилась такой сладкой.

На фоне Куприна

Верхняя полка в плацкартном вагоне и книга о любви – что еще надо студентке, направляющейся на практику?! В 80-е годы после второго курса мне выпало изучать народные традиции (фольклор – филологам) в Вологодской области, под Череповцом.

Как раз перед посадкой начала читать рассказ Александра Куприна «На разъезде». В поезде замужняя дама встречает молодого попутчика: муж уснул, устав замечания делать и одергивать, а она разговорилась с соседом о разных невинных вещах – о том, как в детстве нравилось сидеть под столом и трогать бахрому на скатерти, как в юности горько бывало в груди при взгляде на гаснущие в камине угли. Они понимали друг друга, словно ощущения были общие, и говорили взахлеб под храп мужа, стараясь не нарушить его сон.

Я дочитала до момента, как муж героини проснулся, когда на соседнюю верхнюю полку подошел пассажир – светловолосый симпатяга с веснушками. Отложила книгу, несмотря на поздний час, разговорились: он тоже оказался студентом, ехал домой к родителям, которые живут в Вологде. Ему предстояло выходить около 6 часов утра, мне – на два часа позже.

Болтали обо всем: учебе, вечеринках, друзьях. Надо же, почти по-книжному повезло встретить в поезде родственную душу, с той лишь разницей, что я про замужество еще не помышляла. Говорили долго и тихо (как у Куприна), перепрыгивали с темы на тему, подхватывали разговор с полуфразы. А в какой-то момент он огорошил:

– Василиса, тебе обязательно быть завтра на практике? Может, выйдешь со мной? В гости ко мне домой заедем?

– Что? Как… – я закашлялась от неожиданности. И лишь качанием головы изобразила отказ.

Решив не продолжать тему, быстро перевела разговор на общее увлечение фотографией. Когда уже развернулись ко сну (спать оставалось всего-ничего), я не выдержала – под слабый коридорный свет дочитала последние два абзаца Купринского рассказа. Герой, поняв, что никогда не встретит более близкой души, уговорил даму выйти с ним, и они даже не взяли ее багаж. Уснула с мыслями о большой любви.

А рано утром вновь услышала тихие слова:

– Василиса, давай выйдем со мной. Я тебя с родителями познакомлю… Ну, пожалуйста…

– Интересно, а что ты будешь делать, если она согласится? – вдруг раздался голос с нижней полки.

Насмешка в словах говорившего взрослого мужчины была столь очевидной, что не оставалось сомнений, – он слышал и полуночные приглашения. Покраснев, студент молча собрал свои вещи и ушел в тамбур. Я, поджав губы, осталась горевать на полке – какую сказку испортил! Уставилась в окно: летний рассвет ранний – облака-замки, опрокинутые в воду рек деревья, золотой горизонт… Пейзажи по каплям выводили горечь.

А потом практика: местные праздники – Кузьмодемьянская ярмарка, Пантелеймонов день – новые впечатления. Да в молодости вообще жизнь бурлит.

Позже не раз вспоминала встречу. Если бы вышла с тем парнем – вдруг бы сложились отношения, случается же счастье на «авось»? О том рассказ Куприна был: многие не решаются на риск, когда встречают родственную душу, а потом тоскуют об утраченной возможности любви. Но, вздохнув, призналась себе, что история писателя – красивая фантазия, в жизни так не бывает.

Не бывает?

…Перед защитой диплома поехала в купейном вагоне – ведь почти выпускница! – на несколько дней к родителям. Попала вместе с двумя молодыми офицерами, служившими в части под Петрозаводском, и землячкой-ровесницей.

– Девчонки, давайте знакомиться. Мы из командировки едем домой, там жены и сынишки ждут, – сразу выдали сослуживцы о себе. И следом засыпали вопросами: – Вы студентки? Защита дипломов и на работу? И незамужние? Все впереди!

Вечер пролетел незаметно. То и дело друзья спрыгивали со своих верхних полок и развлекали: «А подскажите слово в кроссворде…», «А вы слышали анекдот…», «А знаете такую игру-головоломку…». Они и умом блистали, и веселым нравом отличались, и серьезными суждениями удивляли:

– Почему я хотел бы, чтобы мой сын стал офицером? Потому, что воинская служба это – интеллект, и не только по военной специальности, также и в целом – мой отец-военный радиотехник знал физику лучше, чем школьная учительница по физике, я же больше – по высшей математике. Служба – это дисциплина и физическая подготовка. Это возможность удовлетворить мужские амбиции…

Высказывались по одному, но в унисон. За словами выплыли на свет фотки самых лучших сыновей на свете! Общаться было одно удовольствие.

А когда я вдруг закапризничала, по-другому не скажешь – все спать собрались, мне же хотелось продолжения новой парной игры-головоломки, которой днем они научили, и я даже изобразила обиду, отвернувшись к стенке, – один из приятелей все-таки откликнулся:

– Василиса, слышишь, не злись. Ну, хорошо, давай разок сыграем.

Сердце подпрыгнуло и ухнуло вниз. Какой мужчина, какой характер. И к внешней симпатии – мужественный профиль, ни одной вялой линии – добавилась душевная. Как же весь следующий день мне хотелось разговаривать, играть, смеяться только с ним.

– Если бы позвал с собой, пошла бы, – признавалась себе. – Полетела бы на самую дальнюю и глухую точку на карте, где бы он служил. Не вспоминая театры, музеи. Лишь бы с ним! Но не позвал…

Вот когда я поняла героев Куприна, их чувства, такие, что было не страшно сделать резкий поворот в жизни. Да, Куприн – классик. И его история в жизни может быть! Я хотела рискнуть. Увы, не пришлось.

Значит… Значит, это был не мой поезд.

Без билета

Я бежала вдоль поезда, поочередно умоляя проводников взять меня «зайцем». Возвращалась из Уфы домой от родственников, к которым приезжала в отпуск: начало 90-х годов – эпоха дефицита, билеты на поезд в кассах заканчивались, наверное, через минуту после открытия. До Новосибирска – чуть больше суток, Все проводники отказывались. И только один уважил: «Ладно, поедем. Билет у меня есть». Не став разбираться, какой билет, вошла в вагон.

Оказалось, что буду ехать в купе проводников на верхней полке. Познакомились: Василиса – Василий. Вот угадала! Близость имен позволила сразу перейти на «ты». Видимо, устав ехать в одиночестве из Кисловодска до Уфы – пассажиры все-таки не компания для бесед, он разговорился со мной…

– Я устроился работать проводником четыре года назад. Развелся с женой и не смог дома оставаться. Здесь рефлексировать некогда. Вертеться начинаешь задолго до отправления поезда. Перво-наперво спешу запастись спиртным. Дома проще – друзья помогают. В обратную дорогу собираться сложней. Езжу один, без напарника, и потому прошу коллег, кто по двое, чтобы подежурили за меня. Выхожу чуть раньше конечного пункта: надо успеть объехать близлежащие города: Пятигорск, Минеральные воды, Невинномысск. Поначалу ходил по магазинам, теперь уже обзавелся знакомыми, сообщаю заранее – и они ждут с товаром. Ты как думаешь, дезодорант «Октава» хороший? Мне почему-то не нравится. Я не стал брать ящик – всего десять штук для пробы, по пятнадцать рублей за один. В коммерческий магазин сдам, конечно, дороже…

– Слышь, хозяин, сигареты есть? – в дверях возник сонный пассажир.

– Пятак.

– Устроит, две.

Очередной червонец полетел в сейф.

– Одеяло можно попросить?

– Бери, конечно. Стой! Не эти! У меня там… товар заложен. Вон на боковой полке возьми.

…Удалось купить две коробки болгарских сигарет. Вместе с дезодорантами сдам. Ревизоры ходили, интересовались, что наверху. Посмотрели, потрогали: одеяла – и никаких вопросов. Ну, парень! Всю маскировку нарушил. Подожди, поправлю. А хочешь, Василиса, хурмы? Ну и имя, таких знакомых у меня еще не было. Внизу под полкой мешок фруктов.

– Да ты просто торгово-закупочный кооператив!

– Не совсем. Там ребята сразу закупают товар, а я уже перекупаю.

– Но у них расходы на транспорт, доставку. А тут без проблем – загрузил в вагон и всю дорогу присматриваешь.

– Сейчас крупная станция будет, опять море желающих. Мне повезло – вагон находится после купейного и в хвосте состава. Могу спокойно брать без билетов. С размещением решается просто. Я всегда берегу до 8 мест в заначке. Как? Элементарно. Сразу после первой крупной остановки, где многие выходят, я отмечаю в ведомости, что у двоих из них пункт назначения гораздо дальше. На следующую станцию передают меньшее количество мест, а у меня «мертвые души» и свободные полки.

– А вдруг ревизия?

– Ну и что? Вагон последний – узнаю заранее. Тут же делаю в ведомости запись: «Двое пассажиров, следовавших до Челябинска, сошли в Самаре».

– Так это же в сутках езды друг от друга! Неужели верят?

– Конечно, нет. Они все понимают. Но ко мне не придерешься – все в порядке, документально зафиксировано. И всегда могу лапши навешать: ехала девчонка молодая, с парнем познакомилась, он и уговорил раньше выйти. Ты что так тяжело вздыхаешь? Никак, попадала в такую ситуацию? Ну, не хочешь рассказывать – не надо. Короче, разное можно придумать. Только свободное место, естественно, пропадает. Когда билет есть, то надежнее.

– Какой билет?

Я в начале пути, на какой-нибудь мелкой станции покупаю три-пять билетов до дальних пунктов нашего маршрута: до Омска или Новосибирска, например. И уже на следующей остановке подсаживаю безбилетников. Не важно, едут они туда или раньше выходят. На один билет порой до семи человек получается. Общая стоимость билетов перекрывается раза в три.

И я, между прочим, не наглею. Если много «зайцев» везу – стараюсь, чтобы все в ажуре было: поменьше пьяных, тишина, чистота. Полы три раза мою. А когда не много – одного раза достаточно. Главное, чтобы в работе не к чему было прицепиться. Кажется, к Петропавловску подъезжаем…

– До Новосибирска возьмешь без билета?

– Четвертак.

– Что, с ума сошел?

– Твое дело.

– Слышь, друг, не подбросишь? Расплачусь. Могу деньгами, а хочешь – сахаром.

– Сахаром? Заходи…

– И много выручки от «зайцев» за дорогу?

– Если считать вместе с водкой и сигаретами – в полтора раза больше, чем зарплата.

– Получается за месяц имеешь две зарплаты?

– В пути туда и обратно 8 дней, затем 10 дней отдыха, и снова поезд – в месяц две поездки… Да разве это деньги! Хочу до конца года подкопить сумму, раз в пять больше месячного дохода: неизвестно, что будет завтра.

Подъехали к Новосибирску. Спросила, сколько должна…

– Ты что, смеешься?! Нисколько.

– Я серьезно спрашиваю.

– Отстань, ради Бога! Спеши домой!

На том и расстались. Домой возвращалась в приподнятом настроении, растроганная широтой души своего благодетеля…

С высоты второго десятилетия 21 века моя поездка тридцатилетней давности кажется почти фантастикой. Какие теперь передачи данных от станции к станции – все давно компьютеризировано! Какие закупки болгарских табачных изделий – сегодня выбирай любые импортные марки!

Но это было, было. Сутки пути и – целая эпоха!

Хмельные гримасы

Какое, милые, у нас тысячелетие на дворе? Миллениум…

В тридцать с хвостиком задора выше крыши, и мне захотелось по-особенному отметить наступление нового века. С друзьями студенчества, разбросанными по городам, – Аней и Андреем из Красноярска и супругами Алией и Славой из Астаны (Нур-Султана) – мы решили собраться в казахстанских гостях.

Красноярцы заехали за мной (к тому моменту все уже в статусе «свободны», а детей сплавили к бабушкам-дедушкам), мы хором сели на прямой поезд до Астаны. Убрали багаж, теплые вещи и пошли в вагон-ресторан. Как было не отметить встречу, ведь не виделись много лет (телефонное общение не в счет)! Долго сидели – наговориться не могли… Под утро, в начале шестого, вернулись на свои места.

– Васька, сколько у нас есть времени поспать? – уже засыпая, спросила Аня.

– Прибытие в семь утра. Плюс три часа к московскому времени, у них же с Новосибирском одинаковый часовой пояс. Значит, часа четыре с лишним… – выдала я почти высшую математику («подшофе» открываются удивительные способности).

… – Да вставайте же! – проводница трясла нас, перебегая от одного к другому. – Мы в Астане, вам выходить… Просыпайтесь, пять минут до конца стоянки!

В полуобморочном состоянии с одеждой в руках 31 декабря мы выпали на перрон столицы Казахстана.

– Ночь еще, – стуча зубами, произнес Андрей, пытаясь натянуть дубленку. – Сколько времени?

– Семь часов, – промямлила я.

– Ты же, Василиса Премудрая, говорила, что у них еще плюс три с Москвой…

– А-а-а… Я забыла. Это же смотрела их местное время прибытия. И ребятам сказала про встречу, тоже прибавив три часа…

Какие же яркие гримасы мы наблюдали через полчаса на лицах Алии и Славы, приехав в семь утра к ним на такси! Паника, неловкость, изумление… И гомерический хохот над нашим обликом: а попробуйте правильно одеться с хмельным туманом в голове, бессонницей, да на ходу!

Здравствуй, Миллениум!

И «здравствуйте» нулевые годы. Неожиданная накладка перед поездкой: вечером на поезд, а утром – событие, которое, кровь из носа, надо отметить. Какое? Да не столь важно, главное – как выйти из ситуации. Мои легкие на подъем коллеги, узнав о событии, поспешили поддержать:

– Василиса, мы после работы к тебе зайдем на час и, пусть формально, но отметим. Даже проводим на вокзал. Помчишься на свою Уральскую конференцию.

Я согласилась. Я быстренько сообразила легкий фуршет. Я, не глядя, собрала сумку на четыре дня. Я села в поезд…

– Скажите, мы скоро в Екатеринбурге будем? – обратился к соседу, улыбаясь в тридцать два зуба (ну, или меньше).

– Где? В каком Екатеринбурге? Мы на Восток едем…

Так быстро я еще не бегала: скорей за сумку и на выход. И застыла на перроне: в глазах раздвоилось (неужели, лишку выпила?) – на другом пути этой же платформы стоит поезд точно такого же маршрута «Москва – Красноярск». Как-то сообразила – тот, но другое направление, то есть, нужное мне (значит, излишка не было, ух!). Даже представить не могла, что одинаковые поезда, следующие «туда-обратно», встречаются именно на станции в Новосибирске. Может, спустя два десятилетия, что-то изменилось в расписании, но я же умудрилась угадать на такую поездную встречу. Запрыгнула в вагон и выдохнула.

Обычно, когда сажусь в поезд, всегда замираю, ни с кем не общаюсь, ухожу «в себя» в предвкушении дорожной неизвестности. Так бы и уехала в Красноярск вместо Екатеринбурга. И проводница не остановила: махнула мне рукой, чтоб заходила, а билеты потом проверит. Так что, как ни крути, моя хмельная расслабленность в том случае оказалась кстати: сразу потянуло на общение с пассажирами, узнала про направление и успела пересесть.

А трезвая расслабленность однажды чуть не обернулась, ой, неприятными последствиями.

Я попала в купе с тремя мужчинами: двое постарше – около пятидесяти лет, один помоложе – чуть за тридцать. На вид приличные. Когда за окном стемнело, они решили сыграть в «дурачка» – я присоединилась, в студенческие годы нередко баловались в картишки. Вскоре молодой предложил играть на желание. Ни на секунду в мыслях не мелькнуло плохого. Даже улыбнулась в знак согласия – весело же загадать стишок или песенку! Да и пожилые попутчики поддержали.

– Я знаю старый анекдот, – сказал сразу проигравший брутальный молодец в спортивном костюме: – Кошка говорит коту: «Давай играть в прятки. Если найдешь меня – я твоя, не найдешь – я в шкафу».

– Какие рассказать стихи? – замялся второй постарше, лысоватый дородный мужчина с благородным лицом. – Уж не помню. Или что с внуками учил: «Идет бычок качается…».

– Да я не умею как утка, – засмущался третий из проигравших, с морщинистым лицом, – ну, как-нибудь… Кря-ря-ря…

Мы громко рассмеялись: так уморительно смотрелся грузный пожилой человек, изображающий утку. А я умудрилась проиграть лишь под занавес вечера. Причем, тому молодому попутчику. И с беззаботной улыбкой поинтересовалась:

– Какое желание? Может, песню спеть? Но, честно, пою не очень.

– Да не знаю. Подумаю. Потом скажу.

– Как хотите, – не стала настаивать, решив, что ему просто надоело играть. Обернулась к старшим соседям: – Будем спать?

Все стали укладываться, а молодой ушел в вагон-ресторан. Вернувшись, не зажигая света, присел ко мне на нижнюю полку.

– Пойдем, выйдем, – прошептал в лицо, обдав винным амбре.

– Куда? Зачем? – приподнялась на подушке.

– В туалет. Закроемся там… Ты мне желание проиграла… Ты симпатичная, мне захотелось…

– Ложитесь спать, пожалуйста, – проговорила громко, рассчитывая на реакцию соседей по купе. Ни один не шелохнулся, хотя было очевидно, что никто не успел заснуть.

Не дождавшись поддержки, поднялась и направилась из купе. Игрок за мной. По-видимому, решив, что я согласилась, он сразу повернул в сторону туалета. А я бегом к проводнику. Но тот в своем купе спал… пьяный. Оглянулась назад – ловелас продолжал двигаться в своем направлении. Быстро открыла дверь ближайшего купе – внизу спят люди, верхние полки свободны – закрыла дверь, запрыгнула наверх. И затихла. Через несколько минут услышала, как игрок пытается выяснить у проснувшегося проводника обо мне. Не добившись ответа, повернул назад. До утра глаз не сомкнула в чужом купе на голом матрасе. Все крутилось в голове: как умудрилась в бальзаковском возрасте попасть в дурацкую и жуткую ситуацию?!

Перед выходом, хотя не хотелось, но пришлось заглянуть в свое купе за багажом – из вчерашних попутчиков остался один с благородным лицом. Он с улыбкой пожелал мне доброго утра. Противно стало, до изжоги. Молча вязла багаж и вышла…

С тех пор с картами как отрезало.

Но! Отнять из понятия «поезд» элемент азарта все-таки не могу. Невольно всегда загадываю – что ждет, повезет-не повезет, станет ли этот поезд новой удачей.

Бесплатный фрагмент закончился. Хотите читать дальше?