Племя

Костры из последних, принесенных с собой сучьев, жгли в расщелинах между камней, чтобы враг, даже если бы у него отросли крылья, даже если он сумел бы перелететь через пропасть, не смог заметить огненные отблески. Сторожились.

Ветер выл в скалах, бросал снег в лица Людей ночи, трепал одежду и волосы, жег холодом тела и холодил мысли. Ветер не был врагом, но и другом он не был тоже. Никому и никогда.

Черное небо без звезд вверху, черный мрак в ущельях, черные думы в головах и черный страх в сердцах. Люди ночи собрались на последний совет племени. Племя! Три десятка мужчин, едва ли сотня женщин, стариков и детей. Это – все…

А ведь еще в начале весны Гыр Железные зубы водил в набеги на рыбацкие деревни на берегу пролива полторы сотни воинов и боевые орлы радостно клекотали, терзая тела Белокожих среди дымящихся руин их домов. Тогда племя вольно жило в предгорьях Зубчатого хребта, тогда было весело, сытно и спокойно. А потом пришли другие Белокожие, и было их без счета…

Княжеские дружинники в длинных железных рубахах, скотоводы с той стороны гор, лесовики с опушек Лихоимской пущи, и даже крестьяне из Росстаньских пределов выставили свое ополчение. Все Пригорье поднялось против тех, кого Белокожие называли нелюдью. Они пришли убивать…

В первой же битве на каменистой равнине у подножия Кривого пика четыре с лишним десятка мужчин племени приняли смерть в бою, ушли к Праотцам, сжимая в руках секиры и копья, а остальные Люди ночи побежали, бросая дома, скарб, бросая раненных, больных, слабых и старых. Демон горя распростер над племенем свои крылья, и беда поселилась в душах. Беда – это когда нет надежды…

Потом были бесконечные стычки, яростные сшибки на узких горных тропах. Белокожие нагоняли племя, и мужчины Людей ночи вставали у них на пути заслоном, давая возможность слабым уйти подальше. Так ласка защищает свое потомство, отчаянно обороняясь от кошки, которая возжелала полакомиться ее детенышами. Ласка часто гибнет, но ее дети спасаются и выживают. Дети – это главное.

Поначалу казалось, что племя сможет спастись. Поначалу на смерть одного из Людей ночи приходилось три, а то и пять вражеских смертей. И хотя длинные белоперые стрелы легко пробивали костяные нагрудники, а стальные мечи прорубали плетеные из прутьев горной ивы и обтянутые кожей пещерных ящеров щиты, искусные в бою среди скал Люди ночи били Белокожих, отбрасывая их назад. Волчим воем выли по убитым в домах на равнинах, в лесах и в княжьем граде женщины Белокожих. И эхом вторили им по ночам волки, радуясь, что бог смерти Людей ночи, Черный Предок С– Личной-Волка, имеет обильную пищу. А это значило, что предки были довольны.

А потом пришла усталость. Пришел голод. Кончилась отрава для стрел и копий в каменных пузырьках-макальницах, что носит на поясе каждый мужчина. Нечем было заменить порубленные в лохмотья щиты. Негде было взять стрел взамен выпущенных во врагов. И некем было заменить павших в битвах.

Пришлось отпустить боевых орлов – у Людей ночи не было мяса, чтобы прокормить птиц, а мертвая плоть врагов оставалась живым. Племя уходило все глубже в каменные лабиринты горной страны Тар. Здесь можно было спрятаться, но трудно было выжить, найти еду и укрывище. Трудно свободным людям, а тем, кого гонят – попросту невозможно.

Белокожие висели на хвосте Людей ночи, как их собаки, загоняющие горного медведя. Плохо быть дичью, и вдвойне плохо тому, кто сам – охотник…

Но самое страшное свершилось три дня назад. Кто-то (будь проклято имя его в веках и имена потомков его на тридцать три колена после него!), указал Белокожим тропку через Синий перевал, тот самый, про который пели сказители: «Синий там камень и синий лед, и воздух меж скал, и небо над ним. И кости умерших покрыты синей, как лед и камни, как воздух и небо, синей, не человеческой кровью…»