Карфаген. Его величие померкло с вторжением римлян. Они никого не щадили, оставляя после себя руины и тела умерших мучительной смертью. Таким двум великим империям как Рим и Карфаген стало тесно на этом мире. Одному из них пришлось поступиться. Со временем это станет лишь провинция Рима.

Огонь уничтожал всё на своём пути, не давая шанса выбраться живым из этого ада.

Воины ворвались в один из богатых домов, сметая на ходу всё и вся. Семья сидела во дворике у бассейна и смиренно ждала своей неминуемой участи. Они даже не пытались оказывать сопротивление.

Их никто не пощадил: кровь была по всюду. Её было так много, что ей можно было наполнить бассейн до края. Неожиданно один из Солдатов вытащил из за огромной статуи молоденькую девушку и вонзил её в живот огромный кинжал: несчастная повалилась на пол и испустила последний вздох.

– Ну, ты и тупица, Вергилий. Ты бы мог, сперва, развлечься с ней, как следует, прежде чем лишать её жизни. Тебя что уже перестали интересовать женщины. Вижу, годы службы сделали из тебя полено, – Расхохотался его сослуживиц Марк-Севилий.

Вергилий бросил на него убийственный взгляд и покинул залу. Неожиданно глаза Марка-Севилия сузились в две маленькие щёлочки: на шее несчастной девушки, как и на руке, были очень красивые золотые и большие украшения. Грех было бы оставить всё это и позволить кому-то другому полакомиться добычей. Он наклонился над умершей, завладел браслетом, и приподнял её голову, чтобы снять ожерелье с шеи. Однако неожиданно женщина открыла глаза, и посмотрела на грабителя. Римлянин вздрогнул и отскочил в сторону, но её глаза так и остались открытыми, она больше не шевелилась, однако открытые внезапно глаза подействовали таки на грабителя плохо и он, чтобы больше не рисковать замахнулся мечом и снёс голову несчастной. Кровь оросила его с головы до ног, однако в его руках уже было украшение. На лице Марка-Севилия появилась удовлетворённая улыбка, и он с радостью положил всё награбленное в свой кожаный мешок.

Римлянин даже не мог предположить себе, что спустя нескольких месяцев его жизнь превратиться в кошмар. Он не будет спать по ночам, и эти мёртвые глаза будут преследовать его до последней ночи перед битвой, в которой он погибнет.

В последствии, мешок с драгоценностями был похищен его военачальником и попал в Рим, где он подарил их своей жене. Несчастная женщина разбилась на лошади, одев всего лишь один раз.

Потом они были проданы одному влиятельному сенатору, а тот уже подарил их жене императора, которая скончалась при родах их первенца.

Никто не знал, что существовала легенда в далёком прошлом, что эти украшения были подарены богине Артемиде. Они ей не понравились, и женщина в гневе швырнула их на землю со словами, что отнимет всё, что дали другие боги, только если кто-то посмеет завладеть этими украшениями. Так или иначе, и если не верить вообще богам и в богов в принципе, то счастья они не приносили никому со времен самой богини охоты.

Глава вторая

Сиде. (Современная Турция).
2000 лет назад

В этот вечер дом Тиберия был полон народу. Празднества происходили с небывалым размахом: ещё бы, день, посвященный великому Бахусу, было бы не отметить непростительно, к тому же для такой состоятельной семьи как эта.

Все собравшиеся размещались в большом внутреннем дворике: гости прохаживались по галереи, наслаждаясь вином из погребов хозяина, который славился небывалым виноделом. Некоторые сидели на диванах и рабы подавали им отменную телятину, приготовленную в том же вине. Другие обсуждали последние политические новости, и держались поодаль от других, а кто-то просто смотрел на танцующих молоденьких танцовщиц под музыку свирелей.

Хозяйка дома, великолепная Ливия, лет 40 важно прохаживалась со своим мужем по дому, уделяя ровное внимание всем гостям. Она мило улыбалась, кратко интересовалась делами той или иной семьи, спрашивала, не желает ли кто чего и важно следовала дальше.

В своём ярко жёлтом одеянии, которое гармонично подходило к её длинным каштановым волосам и в драгоценностях из огромных рубинов, которые украшали её смело обнажённую грудь, руки и пальцы. Она смело составила бы партию в роли богини для того самого Бахуса, в честь которого они собрались сегодня.

Она учтиво опиралась на руку своего мужа, который был всего лишь дополнением в доме, даже его одежда была выбрана его женой, которую она специально заказала по случаю этого праздника. Старый Тиберий был за спиной у его молодой жены, которая решала всё и всегда. Однако на людях она всегда представляла Тиберия как главу семьи и незаменимого человека в её жизни. Однако это выглядело более чем комично для всех собравшихся, которые прекрасно знали о жизни этого дома. Всем присутствующим было прекрасно ведомо все предпочтения хозяйки дома. Она была всегда деловой и хваткой женщиной, что касалось ведения хозяйства в доме и выращиванию винограда.

На её плантациях трудились не покладая рук десятки рабов, и она тщательно контролировала весь процесс от начала до конца. Однако что касалось личной жизни это женщины, то как и в делах, в любви она была пылкой и страстной и тут её муж не мог бы составить достойной партии, разве что сам бог вина, но так как богам велено жить на небесах, то их подобия вполне возможно было бы отыскать на земле и не так далеко. Стоило только посетить бой гладиаторов или заглянуть к ним на вечерок, так делали многие состоятельные женщины, и собственно говоря, никто особенно не брезговал.

Ливия никогда бы не позволила бы себе порочить честь своей семьи, но и отказать себе в удовольствии было бы грех в её то молодые и полные энергии годы. Это происходило, как правило, в те времена, когда работы становилось всё меньше и появлялось время подумать о расходовании собственной энергии. Как правило, её отношения не продлевались только на одну ночь, а носили скорее продолжительный характер и с одним молодым горячим парнем, которого она вполне могла позволить себе купить, после битвы.

Её скромное убежище на другом конце города служило ей сезонно, тогда она оставалась там на несколько дней, потом возвращалась домой, следила за порядком и снова исчезала.

Старый Тиберий в такие дни ложился спасть всегда по раньше, а когда жена возвращалась – он всегда садился у её ног, ложил свою седую голову на колени и целовал её руки, воздавая хвалу небесам, что теперь в доме опять будет всё по прежнему. О нём будут заботиться, советовать, что одеть, рабы будут работать усерднее, а еда, приготовленная кухарками, будет во много раз сытнее и разнообразнее.

С уверенностью можно было сказать, что Ливия вышла замуж за старого ребёнка, которому нужна мать, а не жена. Тем не менее, каждый извлекал из этого брака выгоду, но на людях – это была идеальная пара, которая умудрилась произвести на свет только одного ребёнка, почему-то, а вернее сказать, как не странно, а в прочем кто-знает, какому роду принадлежало это подрастающее уже дитя и слишком рассудительное на свои 12 лет.

Маленькая Юстиниана смотрела из за угла на хмельной, и уже весёлый народ. Музыканты продолжали играть, а пьяные гости стали приглашать молоденьких танцовщиц к себе на колени и те с радостью побежали в объятия стареющих, но богатых патрициев.

Девочка с отвращением отвернулась и скрывшись за углом вышла во второй внутренний дворик: это была территория Тины, родной сестры Ливии. Женщина была всего на 5 лет моложе своей сестры и вела бы почти уединённую жизнь, если бы не её дар врачевания. Здесь она не только жила, но принимала пациентов, людей из высшего, разумеется, сословия, благодаря которым не чувствовала себя всеми забытой. Но об этом вряд ли бы можно было сказать. Тина была талантливым целителем и бывало, что людям было даже не хватало мест, чтобы остаться, тогда Ливия забирала их на свою территорию. Как правило, женщина многим рекомендовала пожить в её доме, иначе было бы невозможно наблюдать за пациентом полностью, а выезжать куда-либо она панически боялась ещё с ранней молодости.

Ей было всего 15, когда над ней надругались, когда она возвращалась домой от своей подруги. Её нашли утром у порога собственного дома. Она никогда не говорила, кто это сделал, и пробыла почти пол года в доме одной старой знахарки. В этот период, старуха не только подняла её на ноги, но и увидела в ней дар врачевания и стала передавать все знания. Так, из за ужасной травмы в ранней молодости, из Тины получился превосходный целитель. Она знала слишком много о медицине и даже проводила небольшие операции, если на то была большая необходимость – а в основном она хорошо разбиралась в травах, в том числе и в ядах. Когда её всё-таки требовалось пополнить запасы трав – с ней в лес отправлялись невообразимое количество охранников, которых всегда выделяла для неё Ливия.

Юстиниана нашла свою любимую тётю как всегда за приготовлением мази. Молодая женщина усердно подбирала ингредиенты и смешивала всё в одной горшочке.

– У кого открылась опять рана? – Поинтересовалась девочка.

Тина с удовлетворением улыбнулась мудрой малышке и указала на одну из комнат: «Господин Публий зацепился о неровный камень и очень сильно повредил ногу. Пролежал дома со стонами несколько дней, а потом его принесли на носилках в наш дом».

– Взрослый человек, а ведёт себя как ребёнок. – Пожала плечами Юстиниана. – А кто ему мешал прийти к нам раньше? Можно я промою ему рану и наложу мазь? Ты же знаешь – я уже умею это делать.

– Ну конечно можно, моя умница, – Тётя ласково погладила племянницу по волосам и поцеловала её в лоб. – Что там, в доме? – Кивнула женщина в сторону раздающегося громкого пьяного смеха и игры на свирелях.

– Ну, ты же знаешь, родители пригласили множество людей, всего лишь потому, что так надо. – Махнула рукой девочка. – Они ведут себя хуже скота. Я их просто терпеть не могу. – Содрогнулась от отвращения Юстиниана.

– Это их стиль жизни. Что тут поделаешь? – Смиренно произнесла Тина.

– Стиль вести себя хуже животных? Ненавижу это. Когда выросту – буду жить уединённо, лечить больных, а здоровых – избегать. – Буркнула девочка. – Буду жить как ты. Нет, я буду жить с тобой, и больше нам никто не нужен.

– А как же твои родители? – Поинтересовалась молодая женщина.

– Мама всегда говорит, что у меня в жилах течёт кровь великих цезарей. Что я особенная и не такая как все. И много слышала о великом Юлие, не уверена, что мать говорит правду, но я бы хотела походить на него. Жить свободно и главное никогда не выходить замуж!

– О как? Но ты ведь не знаешь, кто может появиться на твоём пути. Кто знает – возможно, это будет прекрасный и отважный юноша? Такой как, Октавиан-Флавий, например. Тебе же нравиться этот мальчик? – А? – Лукаво подмигнула Тина девочке.

– Он такой, как и все мальчишки. И ничего в нём особенного я не вижу. – Фыркнула малышка. – К тому же от мужчин одно зло. – Ладно, пошли, а то наш пациент наверняка заждался нас. К тому же мама устраивает сегодня гладиаторский бой между двумя рабами наших соседей. Она, правда, не хотела этого, но я слышала утром, как наши соседи просто таки настаивали на этом. У неё просто не было выхода отклонить это предложение. Ни за что бы не позволила жертвовать ни одним нашим рабом.

– Ты очень благородная моя девочка. Тебе не стоит смотреть на это зрелище. Ненавижу, когда в нашей семье должна пролиться кровь. – Содрогнулась от предстоящего ужаса Тина.

Бой гладиаторов был беспощадный. Все присутствующие сразу же притихли, бросили все свои занятия и устремились в центр происходящих событий. Они с диким огнём в глазах наблюдали, как двое мужчин в железных латах дрались не на жизнь, а на смерть. Старый Тиберий тут же трусливо покинул место кровавого представления и скрылся в тени коридора, чтобы закрыться в своей комнате. Ливия стояла бледна, как мел, в центре жестокой схватки и стойко наблюдала за этим кровавым зрелищем. Ей не доставляло ни малейшего удовольствия быть свидетелем этой драмы, однако она бы не посмела огорчить гостей, жаждущих крови.

Оба противника были сильны и не собирались сдаваться, это заводило публику всё сильнее и сильнее. Однако время шло, и финал был уже очевиден: бойцы уставали и победа была уже на подходе у того, кто способен быть более стойким против своего соперника. Неожиданно один из них стал уже пропускать удары, один, потом другой, а потом он упал и больше не поднимался.

Публика заорала от восторга, и победитель поднял руки к верху, радуясь только одному факту – что его смерть откладывается ещё на один день.

Однако зрителям было мало. Сражённый не выпустил много крови, не испачкал мозаику в дворике, а значит гости не получили должного восторга от отсутствия крови.

Ливия стояла нерушимо, пытаясь не смотреть на бездыханное тело мужчины: неожиданно чья-то рука коснулась её плеча, и удовлетворённый голос сразил хозяйку дома на повал: «Спасибо, что позволила правосудию свершиться у тебя в доме. Я пожертвовал им, потому, что на это были серьёзные причины. Я застал это животное в спальни моей жены. Теперь она лишена своего любимца». – Это был близкий друг её мужа Софианос.

Ливия слегка кивнула гостю.

– Я позабочусь о том, чтобы вынесли тело из дома. – Как можно спокойнее произнесла женщина.

Софианос бегло коснулся руки Ливии, и схватив за локоть чуть живую от ужаса жену, покинул гостеприимный дом Тиберия.

Однако народ не уступал. Он требовал, чтобы победитель расколол череп умершего на две части, и кровь брызнула фонтаном в разные стороны, чтобы доказать, что он действительно мёртв.

Ливия почувствовала, что уже не может совладать с дрожью, пронизывающую её всё тело. Однако её надо было это пережить. Гладиатор долго колебался, а публика кричала и яростно подталкивала его на этот вандализм, неустанно показывая палец вниз.

Мужчина снял с головы стальной шлем и грубо отбросил его в сторону и наконец, поднял вверх меч: неожиданно с диким визгом на площадке появилась Юстиниана и заставила остановиться воина с поднятым мечом до верху. Все присутствующие тут же онемели от удивления.

Ливия бросилась к дочери, а та тем временем стянула с лежащего шлем, и чем громче крикнула: «Он мёртв!»

Гул разочарования повис в воздухе, а гладиатор и Ливия вздохнули с облегчением. О жутком продолжении этого зрелища не было уже никакого смысла.

Женщина тут же приказала забрать тело мужчины, а возникшая ниоткуда Тина тут же подхватила девочку на руки и унесла от этого места прочь.

– Он жив, моя госпожа, – Раздался за спиной голос гладиатора. – Ваша дочь спасла ему жизнь. Я буду молить всем богам за вас всех и за ваше сострадание.

Ливия повернулась к нему и с глазами, полными ужаса глухо произнесла: «Моя дочь хорошо разбирается в медицине, несмотря на юный возраст. Это её надо благодарить. Я бы не могла предотвратить этого одна»

– Понимаю, – Склонил покорно голову раб. – Это не изменяет моего желания молить богов за вас. Прощайте.

Гости стали расходиться и Ливия с натянутой, почти кривой от пережитого улыбкой прощалась с гостями, которые на счастье покидали радушный дом Тиберия.

Она тут же позвала жестом управляющего и что-то шепнула ему на ухо.

В гостиной на полу, устланном овечьей шкурой лежал раненный гладиатор. Он глухо стонал от боли, которая исходила от кровавой, рваной раны в плече: над ним склонились Ливия, Тина и Юстиниана.

Тина подняла голову несчастного и стала настойчиво поить его какими-то снадобьями, от которых спустя несколько минут гладиатор уже перестал стонать и лежал более смирно. Он пришёл в себя и бормотал что-то себе под нос.

– К счастью рана не задевает никакие важные органы. Ему повезло, – Заключила женщина.

– Ага, повезло бы, если бы его череп раскололи на двое. И почему никто не говорит благодаря кому ему повезло сегодня? – С укором бросила Юстиниана, важно заломив руки.

Ливия обняла дочь и поцеловала её в голову.

– Ты моя умная и храбрая девочка. И чтобы мы делали без тебя?

– Я скажу, – Раздался хриплый голос раненого, – Я скажу тебе миллион слов благодарности. Ты мой ангел хранитель, моя маленькая госпожа.

– Не спеши меня благодарить. – Важно отмахнулась Юстиниана. – Теперь ты будешь моим гладиатором и научишь меня драться, как умеешь сам и на лошади ездить. Я буду настоящим воином.

– А это тебе ещё зачем? – Изумились женщины хором.

– Ну, кто-то же должен защищать вас или нет? Или я не Цезарь? – Пожала плечами важно девочка.

Все дружно рассмеялись.

– Я научу тебя всему, что знаю, – Тихо произнёс гладиатор.

– Я очень на это рассчитываю. И кто мне говорил сегодня о прекрасном и отважном юноше? А? – Кивнула Юстиниана в сторону тёти.

– Итак, боги явно что-то сегодня перепутали, – Подумала про себя девочка, – Они послали мне не прекрасного принца, а раба, которому я спасла жизнь, к тому же не благородного, а наказанного за прелюбодеяние с чужой женой. Нет, ну разве можно вот так бессовестно насмехаться с небес надо мной?

Глава третья

На дворе была глубокая ночь. Слуги суетились по всему дому, убирая всё после бурной вечеринки, вернее сказать после вечеринки скотов, а не людей, если так можно выразиться по деликатней.

Ливия ходила по дому, наблюдала уныло за работой рабов и кривилась: они вели себя даже хуже животных в её собственном доме, такое впечатление, что они надругались над ней, однако разве можно было бы пренебречь этим праздником, если того требовали обстоятельства поддерживать видимость дружеских отношений с друзьями и соседями?

Женщина сняла все свои драгоценности и отдала служанке, распустила волосы и рухнула на каменную кушетку, устланную подушками, уронила голову на руки, при этом издав тяжёлый стон. Она сидела как раз в том внутреннем дворике, где происходил этот чудовищный поединок, едва не закончившийся кровавым финалом. Здесь уже всё прибрали и навели идеальный порядок.

Именно в таком сгорбленном состоянии её нашёл управляющий, который остановился на небольшом расстоянии от своей госпожи и терпеливо ждал, пока та заговорит.

– Слушаю тебя Марк.

– Если моя госпожа согласиться принять горячий бассейн, она себя почувствует значительно лучше. – Произнёс он учтиво. – Сегодняшний день поглотил ваши все силы.

Женщина подняла на него глаза и с благодарностью улыбнулась.

– Ты всегда знаешь, что мне нужно. – Она подала ему руку, чтобы тот помог ей подняться.

– Даже боги на небесах нуждаются в заботе, – Ласково ответил он и она, опёршись о его руку, последовала в другую залу, где её ждал небольшой парящий бассейн, вода в котором была смешана с пряными травами.

Марк был в прошлом купленным рабом на рынке хозяином дома. Старый Тиберий приобрёл его для садовых работ, однако парень был расторопный и скоро стал помогать жене Тиберия в ведении всего дома. Он сопровождал её по всюду и вскоре между ними завязался бурный роман. Женщина тут же поместила его на маленькую виллу на другом конце города, и они стали проводить там время, когда сезон работ был завершён, и наступало зимнее время, правда не для двух страстных любовников, которые дарили свою любовь с невообразимой пылкостью.

Через несколько лет она подарила ему свободу, но Марк пожелал остаться рядом, несмотря на то, что мог бы начать другую жизнь. Он не желал для себя больше ничего другого и уже не представлял, как можно жить другой свободной жизнью. Его скромное существование возле очаровательной хозяйки была его настоящим собственным и тихим раем. Однако в доме они никогда не позволяли себе ничего такого, пока не наступало их время.

Женщина сбросила свою одежду и опустилась в ароматный бассейн. Марк тут же достал из корзины горсть лепестков и рассеял над бассейном.

– Это для моей богини, – С нежностью прошептал он,

– Спасибо мой друг, ты заслужил мою улыбку. Иди, отдыхай, ты весь день на ногах. Устал, можешь не отвечать, я вижу по твоим глазам. Спокойной ночи моё утешение.

Марк с благодарностью поклонился и бегло приложив волосы женщины к своим губами страстно пролепетал: «Спокойной ночи мой ангел. Холодные ночи пророчат нам скорое счастье»

– Ты прав мой Купидон, уже скоро. – Произнесла она с благоговением и закрыла глаза.

В зале наступила тишина. Ливия не помнила, сколько времени вот так пролежала, нежась в ароматных травах, как неожиданно кто – то провёл рукой по её щеке.

Женщина подскочила с места как ужаленная и с изумлением посмотрела на вернувшегося Софианоса:

– Ты напугал меня, – Бросила она с раздражением.

– Прости, не хотел быть непрошеным, но в эту ночь мне просто необходимо было к тебе вернуться, иначе я сойду с ума с восходом солнца.

Ливия посмотрела пытливо уже на полностью отчаявшегося друга семьи, который присел на корочках у бассейна, и положив локти на краю она склонила на них голову.

– Что у тебя произошло?

– Я не могу забыть всё, что произошло. Этот юноша был для меня как брат, я доверял ему как самому себе. Он хорошо справлялся с хозяйством в моём доме, а когда пол года назад я понял, что не могу посещать спальню моей жены – я плакал на его плече как ребёнок. За это время я искал смерти по всюду, а в один вечер понял, что фактически умер, когда увидел его в постели моей жены, это уже стало постоянством, каждый вечер в моём бокале было вино, он подливал мне, чтобы я крепко спал.

– Могу только представить, что ты чувствовал.

Софианос закрыл руками лицо и зарыдал: «Я был таким глупцом, а когда он умер – понял, что сожалею, что доверял».

– Почему ты не пришёл ко мне раньше и не поделился со мной своим горем? Разве я когда-нибудь с кем-то делила твои тайны? – Ласково с укором спросила Ливия.

– Нет, никогда, – Бросил он отчаянно.

– Мы знаем друг друга, наверное, всю жизнь, так в чём же дело?

– Я тысячу раз глупец, что не находил утешения на твоём плече. Нет, это судьба глупая. Мои родители не имели достаточно денег тогда, чтобы просить о свадьбе с тобой.

– А ты спросил меня, нужны ли были мне твои деньги? Нуждаюсь ли я сейчас в чём-то, и кто приносит солидное состояние в этом доме?

– Боги, я был таким глупцом. Таким, как и сейчас. Просто глупцом. Но мне не нужно было бы в этой жизни переложить на твои плечи всё, просто чувствовать твою поддержку и понимание. Я бы был с тобой другим, даже в этот момент ты бы не отвергла меня и позвала в свою постель, даже если бы я смог только обнять тебя, и уткнувшись в твои волосы просто уснуть – мы бы были бы счастливы! – Он зарыдал опять, только уже более судорожно и громко.

Ливия жестом позвала молчаливую служанку, сидящую всё это время в углу залы, и та тут же подала ей полотенца, помогла выбраться с горячей воды и завернула её в мягкие и душистые покрывала.

– Пойдём, тебе нужно успокоиться, – Фелица, принеси ка нам цветочного чаю в музыкальную залу. – Бросила она служанке и увела под руку Софианоса в другую часть дома.

Они сидели на кушетках, пили горячий чай и гость утирал горькие слёзы. Он говорил много и без умолку, держа руку хозяйки, а когда его печаль покинула его сердце и пришло место облегчению в его душе он неожиданно сказал: «Я бы желал, чтобы мой единственный сын и твоя единственная дочь поженились. Что ты об этом скажешь? Если не мы – то наши дети» – Он пытливо посмотрел в её глаза.

Брови Ливии взлетели в верх от неожиданного предложения.

– Я не буду против, если они решат соединить свои судьбы вместе, – Сдержанно начала она.

– Что они могут ещё решать, они не знают с кем им будет хорошо или плохо, а мы знаем. Так что, ты согласна? – Он схватил её руки и приложился к щеке.

– Ну конечно согласна, если мы породнимся.

– И станем более ближе друг к другу. О боги, я ждал этого с долей отчаяния, что это может не произойти, а теперь вижу, что это может случиться. – Он вздохнул с облегчением и утёр опять нахлынувшие слёзы. – Всё, больше не буду плакать, только жить и радоваться от счастья. – Он в порыве наступившего благоговения прижал к своей груди оторопевшую Ливию и уткнулся в её волосы. – Спасибо тебе за всё. Если нам не суждено было быть мужем и женой на этом свете, то я готов умереть в любой момент, чтобы воссоединиться с тобой на том.

– Не спеши умирать. Ты нужен тут мне и не только мне, своему сыну.

– Хорошо, я буду продолжать жить ради тех, кого люблю.

– Ну, вот и хорошо. По крайней мере, ты уже умирать отказался. А прежде чем я выпровожу тебя домой – я хочу предложить тебе обратиться к Тине.

Она знает слишком много о травах. Уверена, что-то найдёт и для тебя. Ты должен понимать, что твоя проблема никак не относиться к стыду, а к какому-то заболеванию, и к тому же ты знаешь, ни одна душа не проронит

лишнего слова.

Софианос изумлённо посмотрел на неё: «Это можно лечить?»

– Ну, я не уверена, но попробовать можно. Ну не страдать же тебе из-за этого в твои молодые годы?

Гость почувствовал, что способен уже свернуть горы. Он поднялся с кушетки, поправил массивный дорогой браслет на руке и с большей уверенностью в голосе произнёс: «Даже если травы не дадут никакого эффекта, я знаю одно. Я никогда не перестану любить тебя. Ты вернула мне не только жизнь. Ты мне вернула значительно больше». – Он вынул из кожаного мешка свиток и подал его Ливие.

– Что это? – Удивилась женщина.

– Право владения землёй, которая находиться у твоих виноградников. Там растут оливковые деревья. Распоряжайся, как хочешь. Уверен, что тебе понравиться заниматься оливковым маслом.

– Зачем? Мне от тебя ничего не нужно. – Отдала свиток обратно хозяйка дома.

– Это благодарность за то, что избавила меня от мучительной боли и позволила ради меня пролиться крови в твоём доме.

– Это было нелёгкое решение.

– Я знаю, что это не твой стиль, но ты сделала это из-за меня, а я хочу сделать для тебя более приятную вещь. Владей и пожинай плоды. Можешь не провожать меня. Во дворе меня ждут мои рабы и носилки. Я исчезну немедленно. Ты должна идти спать. – Он коснулся губами её лба и сразу же пошёл на выход.

– Да, к стати, – Окликнул он, – Мы нанесём визит с моим сыном вашему дому завтра. Дети должны видится чаще, чтобы привыкнуть друг другу.

Ливия поняла, что спать в эту ночь ей явно не придётся: только Софианос покинул дом и она тут же бросилась к Тине и нашла сестру и дочь, суетящихся вокруг того самого же раба:

– Ага, так-то оно и лучше. – Выпалила с порога хозяйка дома. – Она тут же рухнула в свободное кресло напротив родных, и положив ноги на низкий столик раздражённо бросила:

– Ну, рассказывай теперь всё по порядку. Всю правду, а не то я её расскажу за тебя.

Раб приподнял голову, и опять без сил она повалилась на подушку.

– Я только что разговаривала с твоим бывшим хозяином. Так как официально ты мёртв, то мёртвый раб – означает свободный раб. Я склонна верить тому, что ты предал его самым гнусным образом. Ты знал, что он не может исполнять супружеские обязанности и заполз в постель его жены, при этом каждый вечер, подливая ему по больше алкоголя, чтобы он не подумал проснуться. Молодец, за это тебя бы стоило убить, в прочем, что он и пытался сделать, если бы не благородство нашей семьи. Но ты заслужил на то, что имеешь сейчас. Вполне.

– Я всегда нравился женщинам. Очень нравился. Почему я, собственно говоря, должен был бы пренебрегать ими?

– Но не думай, что ты очаровал в этом доме кого-нибудь из нас. Здесь для тебя места не найдётся. К тому же твой бывший хозяин подарил мне за кровавый поединок довольно внушительный кусок земли с оливковой рощей. Я его не просила, но это означает, что я не могу дать тебе крышу над головой: во-первых он мой лучший друг, и я не хочу в его глазах прослыть предателем, во-вторых, мне не нужен человек, который легко может воткнуть тебе нож в спину. Если у меня имеются и слуги, а многие из них вольноотпущенники, то за этих людей я могу ручаться, а какой мне смысл держать в доме шакала?

– Я не шакал, и я добросовестно служил господину Софианосу. Я не подливал ему вино каждый вечер.

– И ночи с его женой ты тоже не проводил.

– Проводил, она этого желала и я тоже.

– По крайней мере, честно, – Пожала плечами в заключении женщина.

– Но мы не можем же его просто взять и выставить на улицу, – Заступилась за несчастного Тина. – Он очень ещё слаб.

– Я его и не гоню, но когда он будет в состоянии – тогда пусть идёт на все четыре стороны и живёт вольной жизнью.

– Я и жил вольной жизнью. В Риме. У нас с отцом и тремя братьями было своё положение в обществе, и жизнь текла размеренно и спокойно. Я вёл семейное дело, занимался выращиванием овощей и фруктов. Наши земли были необъятны и полны урожая каждый сезон. Однако в один момент, когда не стало отца – к нам пожаловал один весьма влиятельный сенатор и предоставил документ, что наш отец занял у него очень много денег в залог на наше состояние, хотя в этом никогда не было нужды. А дальше было всё как в тумане. Мы оказались нищими и за долги все трое были проданы в рабство.

– Но, если вы были так богаты, почему просто было не отдать ту сумму, которую предположительно занял ваш отец? – Удивилась Ливия.

– Сенатора не интересовал долг. Его интересовало видеть нас униженными и в лохмотьях. Он сделал всё, чтобы разрушить наши жизни. С тех пор я не видел моих братьев. Даже не знаю, что с ними.

– Личные счёты? Не так ли?

– Его жена была неподражаема в постели. – Честно признался раб.

– Вы просто идиот. Полный идиот. Вы разрушили жизнь вашей семьи из за связи с женщиной? Да вам что женщин во всём мире было мало?

– Значит, они были особенные женщины, если я готов был за них очутиться даже в рабстве. – Томно произнёс он.

– Вот кого надо было бы местами поменять в данной ситуации. Софианоса и вас. Кстати, как ваше имя горе герой-любовник?

– Антоний.

– Тина, полагаю, мы всё-таки можем помочь нашему другу решить его проблемы? А?

Сестра рассмеялась:

– Если ему и надо помочь, то не с тем, чем ты советуешь, а с головой. Вот как раз там совершенно природа поскупилась дать по больше ума.

– Она вообще туда забыла заглянуть, по всей видимости.

– Я всегда считала, что от мужчин всё зло, а сейчас вижу, что зло от женщин, – Заключила важно Юстиниана.

– Нет, моя дорогая, всё зло всего лишь от отсутствия ума, мы все способны, так или иначе жить в мире, если хватает здравого рассудка.

– Я не дурак. Я хорошо образован и вёл даже в доме Софианоса не плохо дела, но меня просто надо держать в дали от женщин, иначе я сорвусь. Тут я за себя не отвечаю. Я знаю несколько иностранных языков, играю на арфе и превосходно владею оружием.

– Ты научишь меня всему, что знаешь, – Бросила дерзко девочка. – Я хочу мыслить как мужчина, драться как мужчина, ездить верхом как мужчина, знать иностранные языки, я не буду учиться готовить еду, как женщина и шить одежду. Я никогда не буду угождать мужчинам, и быть за их спиной. И даже не думай когда-либо соблазнить меня, а не то не забывай, что у меня дар врачевания и я хорошо управляюсь вот с этим. – Она указал кончиком пальца на лежащий ланцет.

12 3 След.

Последняя воля Артемиды. История в античном городе Сидэ

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

С этой книгой читают

Другие книги автора