Сегодня 3 декабря 2019 года. Кажется, дневниковые записи я делала примерно год назад. За этот год в моей жизни произошли довольно крутые перемены. Я уволилась из своей любимой больницы, едва сдав годовой отчёт в конце января. Полгода просидела дома, ничем особенно не занимаясь, кроме домашнего хозяйства. Единственное, что сделала полезного за февраль-март, так это оформила сестре инвалидность. Учитывая то, что я просто НЕНАВИЖУ бегать и оформлять какие бы то ни было бумажки и документы, то для меня это почти что подвиг. Тем более, что не для себя самой и не для сына.

–

– 6 августа 2019 года я развелась со вторым мужем. Но сразу съехать от него мне было некуда: я только-только нашла новую работу, но из-за отсутствия справки о судимости, которую пришлось ждать ровно месяц, я пока не могла официально работать и, соответственно, не могла рассчитывать на зарплату. Без зарплаты не могла снять квартиру, а следовательно, продолжала жить с бывшим мужем.

–

– Когда получила справку об отсутствии судимости, сразу же вышла на новую работу. Да только лучше бы я туда и не ходила.

–

– Ещё в конце января, во время сдачи годового отчёта заместитель главного врача по статистике спросила у нас с Алёной (статистик нашего стационара):

–

– — Девчонки, ходят слухи, что у вас там кто-то из статистиков собирается увольняться. Вы, случайно, не знаете, кто именно?

–

– Я не дала ответить Алёне, сразу выпалила:

–

– — Я собираюсь.

–

– — Как?! – поразилась Листвянская. – А почему?!

–

– — Ну как – почему? Я просто не справляюсь с таким объёмом работы. Сейчас год закрою и уйду.

–

– — Ну да, ну да… А если не секрет, какие у вас зарплаты?

–

– Мы с Алёнкой переглянулись. Раньше я, может быть, и не стала прямо отвечать на этот вопрос, но сейчас мне терять было уже нечего. Оставаться я не собиралась ни за какие печенюшки.

–

– — У меня десять-двенадцать тысяч. Иногда четырнадцать. Редко.

–

– — Ах, ну тогда конечно… – протянула Листвянская.

–

– Но для меня ничего не «конечно» было. Зарплата тоже дело не последнее, но я на самом деле просто не вывозила такой объём ответственности. Просто больше не хотела. Не могла. И не стала.

–

– — Ну может, тогда к нам перейдёте? – спросила Листвянская.

–

– — Может, и перейду, – я покладисто согласилась, но только для того, чтобы больше ничего не объяснять и не выслушивать бесполезные уговоры. В ближайший месяц я нигде не хотела работать. Даже за миллион. Я была вымотана до предела. И вечным безденежьем, и огромными объёмами работы, да и бессмысленностью самой работы.

–

– Чем дольше я занималась медицинской статистикой, тем отчётливее понимала, что никому это не нужно. Даже когда я работала регистратором, я гораздо больше чувствовала свою нужность, я была нужна пациентам. Отыскать потерявшуюся амбулаторную карту, помочь взять талон в инфомате, сообщить по телефону расписание приёма врачей – да мало ли что ещё требовалось пациентам! И я вполне могла им помочь.

–

– А ковыряться в числах и цифрах просто «для галочки» стало неинтересно. Если моя работа не приносит никакой пользы, то зачем тратить на неё своё время, свою жизнь? Ведь это потраченное время мне никто и никогда не вернёт. И я уволилась.

–

– Сидела дома, отъедалась, отсыпалась, бездумно пялилась в телевизор, занималась домашним хозяйством.

–

– Из горбольницы иногда названивали то Листвянская, то Даша, но я ни с кем из них не хотела общаться и просто не отвечала на их вызовы. Первый месяц после увольнения я всё никак не могла привыкнуть к мысли, что мне не надо бежать на работу и я чувствовала себя прогульщицей. Я знала, что это пройдёт и терпеливо сама себя приучала к мысли, что я теперь – свободный человек и кроме себя самой больше никому ничего не должна.

–

– Но посидев с полгода без работы, я приняла предложение Листвянской пойти статистиком поликлиник в детский перинатальный центр. Зарплату обещали более чем приличную по сравнению с моей больницей, но как всегда наврали. Чему я не сильно-то и удивилась. Поработав в медицине, в конечном итоге перестаёшь верить вообще всем людям, а если вдруг кто-то в чём-то сдерживает слово, то тебя это безмерно удивляет, как нечто невероятное.

–

– С чем мне повезло на новой работе, так это с коллективом. Особенно обрадовала статистик стационара Ирина Алексеевна. Когда я сказала, что развелась с мужем и ищу квартиру для съёма, она очень обрадовалась и предложила снимать у неё. Выяснилось, что однокомнатная квартира её внука стоит запертая, так как внук не хочет жить один, продолжает жить с мамой и квартира эта находится в десяти минутах ходьбы от моей новой работы. О такой удаче можно было только мечтать. Квартплата тоже оказалась для Центрального района приемлемой – всего десять тысяч рублей плюс коммунальные услуги.

–

– И недолго думая, тринадцатого сентября я переехала. Утром перед работой достала небольшую дорожную сумку, покидала туда вещи первой необходимости, зубную щётку, пасту, косметичку и мысленно попрощалась с квартирой бывшего мужа. Сильно не горевала. Развод не пугал, а обещал начало новой жизни. У меня есть я. И будущая жизнь и счастье зависит только от меня самой.

–

– Замуж я больше не хотела. Два раза попробовала – и хватит. Когда живёшь одна, то только ты и отвечаешь за свою жизнь, только от тебя самой зависит и настроение, и события, и вообще – всё. А будучи замужем всё равно, как бы ты не старалась, от мужа дистанцироваться не получается. Идёт одна жизнь на двоих и с этим поневоле всегда приходится считаться.

–

– После работы я вернулась уже в свой новый дом. Квартира выглядела нежилой, несмотря на наличие необходимой мебели, бытовой техники и даже посуды. Мне было весело. Я налила в ведро воды и принялась за уборку. Протереть пыль, помыть полы, проветрить комнату и кухню. Расставить мебель так, как нравится мне. Ах да, надо будет ещё забрать мой маленький белый телевизор.

–

– Не то чтобы я большой фанат фильмов и сериалов, нет. Просто нравится, когда во время уборки или сборов на работу телевизор о чём-нибудь ненавязчиво бубнит.

–

– Олег остался у меня в первый же день.

–

– ***

–

– 5 декабря 2019 года.

–

– Хороший вопрос от психологов: чем вчерашний день отличается от сегодняшнего?

–

– Вчерашний день, 4 декабря, отличался от любого другого дня в моей жизни. Такого я ещё не делала. Олег пригласил меня покататься на горных лыжах и я согласилась. Несколько дней я умирала от страха, представляя себя с различными травмами после неудачного падения. Лежащей парализованной рядом с сестрой. Залезла в Интернет. Не слишком большое утешение – якобы первый раз без серьёзных травм не обходится. До смерти напуганная, я всё-таки решилась поехать. И – не пожалела. Мы приехали на Таёжку, побродили вокруг. От крутизны горы я пришла ещё в больший ужас, хотя Олег меня уверял, что это совсем некрутая гора. Ну для кого как. Для меня очень даже крутая.

–

– Пошли примерять спортивное снаряжение. Лыжные ботинки я даже не смогла сама надеть, спасибо, Олег помог. Покачав ногой в лыжном ботинке, я поняла, что едва смогу в них передвигаться. Но что делать? Сама согласилась. Дальше – больше. Взяли лыжи, вышли на улицу, к турникету на подъёмник. И ещё один шок: ЛЫЖИ ЕХАЛИ САМИ!!! Раньше я никогда не каталась на горных лыжах, только на обычных беговых. Я пыталась рефлекторно двигать ногами, от чего горные набирали только большую скорость даже на ровной поверхности. Кое-как дошкандыбав до подъёмника (метров пять), я была уже на грани истерики и поняла, что с горы я катиться не готова. Кое-как уговорила Олега на первый раз отправиться наверх одного, пообещала дождаться внизу. Дежурный техник на подъёмнике «оптимистично» мне пообещал:

–

– — Вы можете очень сильно разбиться.

–

– Вот спасибо, добрый человек! За такое «доброе» напутствие.

–

– Как мне показалось, Олега не было очень долго, минут пятнадцать. За это время я кое-как умудрилась развернуться на лыжах и подкатить к подъёмнику. Наконец Олег съехал. Катается он просто классно! Мне, наверное, так никогда не научиться, а жаль. Хотелось бы!

–

– Мы пошли вместе к подъёмнику, Олег поймал бугель. Строго-настрого приказали не садиться, а просто держаться за поручень. Едем. Я пищу от ужаса. Вверх, вверх, вверх! Лыжня под ногами кривая и ухабистая, очень трудно не навернуться набок и не упасть. Но я справилась. Я и не представляла, как далеко до верха горы! Я ещё удивлялась, что Олега долго нет, Мы только поднимались минут пять.

–

– Но вот мы наверху. Дикий ужас. Надо аккуратно соскочить с подъёмника. Получилось! И я даже не упала. Олег сказал, что я молодец. Спасибо ему, за то, что так подбодрил, это правда помогло. Доехали до скамейки на вершине горы. Трясясь от ужаса, я покурила, но даже и не поняла этого. Ничего уже не хотелось, я только понимала, что мне НИКОГДА не спуститься с этой горы. И я не понимала, что делать?! От страха я забыла, что можно просто снять лыжи и доковылять в ботинках вниз.

–

– Минут десять Олег меня уговаривал только приблизиться к склону. Мне удавалось ехать на лыжах, удачно падать набок, не травмировавшись. Я поняла, что не надо двигать ногами, как на беговых лыжах (лыжи едут сами), но никак не могла тормозить, и это пугало больше всего. Олег показывал, как. У него лыжи стояли насмерть, а мои, несмотря на ту же стойку, продолжали упрямо ехать, куда им хотелось.

–

– А с горы, хочешь-не хочешь, как-то надо было спускаться. Я была на грани истерики. Кое-как мы с Олегом проползли четверть горы. Вправо-влево, свалилась, кое-как с помощью лыжных палок и Олега поднялась. Снова – вправо-влево. Упала. Истерика.

–

– Тут я вспомнила, что МОЖНО СНЯТЬ ЛЫЖИ И КОВЫЛЯТЬ В БОТИНКАХ! Да, они тяжёлые, но идут туда, куда я хочу и тормозят тогда, когда мне надо! Я слегка выдохнула и попросила Олега отцепить лыжи.

–

– Господи, благодарю моего любимого за такую бездну терпения! Любой другой уже закопал бы меня на этой горе за мои визги, вопли и истерические причитания!

–

– Сколько-то чапала в ботинках, Олег ехал рядом, потом он уговаривал меня встать на лыжи, в сотый раз показывал мне, как тормозить, мои лыжи опять ехали, я опять истерила. Один раз я умудрилась прокатиться у него между ног.

–

– Во второй раз я сбила его всё-таки с ног и он рухнул на меня сверху. Но это было здорово, мы валялись и целовались. Но, Боже, что же ему пришлось вытерпеть! Я очень надеюсь, что он меня после такого экстрима, такой истерики, не бросит.

–

– Наконец, мне пришло в голову, что до конца спуска не так много осталось, примерно одна треть горы и можно Олега отпустить покататься, а я дойду без лыж в ботинках. Так мы и сделали. Даже в ботинках было страшновато, всё-таки гора крутая, что бы там ни говорил Олег. Да, может быть, есть горы круче. Но мне не приходилось с них кататься.

–

– До здания лыжного проката я добралась мокрая, как мышь. Олег снял с меня ботинки и мы сели пить чай на травах из термоса. После пережитого ужаса меня охватил восторг от такого приключения и вместе с тем чувство вины, что испортила человеку весь день. Если бы не я, он мог бы с наслаждением покататься, не заботясь о какой-то там истеричке и трусихе.

–

– Что есть, то есть. Трусиха я невероятная. Я не перестаю удивляться тому, что Олег меня ТАКУЮ любит. Это, наверное, трудно. Но я ведь тоже его люблю. «Год любви – это как ещё одна подаренная тебе жизнь». Это очень много. Это стоит всей жизни. Всех безрадостных серых дней.

–

– 5 декабря – продолжение.

–

– Серый, серый, серый дом.

–

– Очень мало счастья в нём.

–

– Кто-то там сейчас живёт,

–

– и от горя пьёт и пьёт.

–

– Вот живут там эти люди

–

– и на солнце не глядят.

–

– Что там с ними будет…

–

– А они всё говорят.

–

– Когда мы стояли на остановке и ждали автобус, на меня снова накатила волна счастья. Всё-таки кататься на горных лыжах – это круто! И я непременно научусь. Хотя бы ради Олега, чтобы вместе кататься.

–

– Господи, как бы только мне ещё научиться держать себя в руках и не закатывать эти безобразные истерики! Ну откуда этот бешеный темперамент?! Это непримиримое ни с чем чувство собственного достоинства?! Ведь немцы очень хладнокровная нация, которая очень умеет держать себя в руках. Но только не я! Как это ужасно: временами абсолютно терять власть над собой под шквалом эмоций! Что по сравнению с этим горная лавина!

–

– Люба раньше часто говорила: «Как страшно жить!». Я смотрела неё с недоумением и думала: «Ну чего тут страшного? Ну живёшь – и живи». А теперь очень даже понимаю. Правда, очень страшно. А почему – непонятно. Твёрдой почвы под ногами нет. Идёшь как по болоту. То ли на верную твёрдую кочку наступишь, то ли в трясину ухнешь со всей дури. И провалишься так, что никто не спасёт. Да и не станет спасать.

–

– Нет уже ни любви, ни верности, ни преданности. Наверное, такие глупости существуют и ценятся только в детстве и юности. За сорок никому уже ни до кого и ни до чего. Это якобы мудрость. «Тильки Я». Как-то так. А трясине нет ни конца-ни края. То есть, ты понимаешь, что когда-нибудь это закончится (вместе с жизнью), но всё ещё надеешься выбраться на сухую дорогу. И одновременно понимаешь, что надежды – НЕТ.

–

– 9 декабря 2019 год.

–

– Когда Олег уходит на работу на сутки, ко мне в гости обычно приходят девчонки. Надя и Люба. Дружим мы со школы. И хотя нас трое, между нами никогда не возникает недоразумений, по поводу того, кто кому из нас позвонил или не позвонил. Обычно в дружбе втроём поневоле формируется пара, а третий или третья на отшибе. У нас не так. Бывает, я встречаюсь только с Любой, а Нади нет, а бывает и наоборот. Приходит Надя, а Люба почему-либо не может или не хочет. Бывает, и они без меня встречаются. И никто ни на кого не обижается.

–

– Сегодня Олега как раз нет. Девчонки приехали уже вечером, в семь часов. Мы уселись на диване перед телевизором и, как всегда, принялись делиться своими новостями. Я, конечно же, начала свиристеть про лыжи и про то, как классно на них кататься. Предложила поехать с нами в следующий раз. Но и Люба, и Надя наотрез отказались. Заявили, что им это не интересно.

–

– Ну как же может быть неинтересно, если ни одна из них никогда не пробовала кататься на горных лыжах! Хотя я и сама раньше точно также от этого отказывалась. Ну и ладно! Хотелось, конечно, покататься с ними тоже, но мне и вдвоём с Олегом хорошо.

–

– Дома у нас стало гораздо уютнее. Я повесила тёмные плотные шторы и тюль, вместе с Олегом на кухне наклеили обои. Когда я только переехала в эту квартиру, обоев на кухне не было совсем. Стены были просто загрунтованы и уже изрядно испачканы, особенно возле чайника. Утром, пока Олег ещё спал, я пила кофе на кухне как раз возле этой стенки и своим некрасивым видом вот прямо с утра портила настроение. Поэтому решили заклеить эту «красоту». Стало гораздо лучше. И если не вспоминать, что квартира не моя, то в принципе жить вполне можно.

–

– С девчонками мы проболтали больше двух часов. В десятом часу вечера они засобирались домой. Посожалели, что живу я не в Кузнецке, как раньше, где им до дома обеим рукой подать, а теперь вот приходится ездить. Ну что поделаешь? Так получилось. Мне тоже теперь приходится ездить – к маме. Да и к ним самим тоже. Хорошо хоть, расстояния не московские. Из Центра в Кузнецк на автобусе можно добраться за двадцать минут.

–

– 11 декабря 2019 год.

–

Вчера мы снова поехали кататься на лыжах. На прокат на этот раз брать лыжи не стали. За минувшую неделю Олег купил мне и себе лыжи и ботинки. Всё такое классное! Примеряя новые ботинки, я очень удивилась тому, что в отличие от прокатных, эти совсем не причиняют боли и в них несравненно удобнее и комфортнее.

Два раза Олег меня тренировал в городе, на крохотных горках. Мне так понравились новые лыжи! На них у меня худо-бедно получается тормозить, правда, повороты ещё не получались.

И вот вчера мы снова приехали на гору. Я боялась. Да, новые лыжи лучше. Да, ботинки очень удобные. Да, с маленьких горок я благополучно скатывалась и тормозила. Но вдруг мне всё это только придумывается, а на крутой горе у меня снова ничего не получится?! Или перетрусив, я так и не рискну снова подняться на вершину горы? Как я буду выглядеть перед Олегом? Он мне и то, и это, а я… Трусливый заяц. Стыдно.

Но всё оказалось не так уж и страшно. Я сначала отказалась подниматься на подъёмнике на самый верх, ковырялась внизу, скатываясь с небольшого пригорка у подножия горы. Поворачивать на лыжах получалось плохо. Сверху скатился Олег. Повёл меня к подъёмнику, уверив меня, что всё получится.

Едем. Подъёмника уже не боюсь. Да и вообще чувствую себя гораздо спокойнее, чем в первый раз. Я просто помню, что на самый крайний случай можно отцепить лыжи. Но всё-таки очень хочется скатиться! Страшно. И здорово. Особенно рядом с Олегом. Вот только на самой вершине горы, в самом начале спуска очень крутой пригорок… Для меня это самое страшное место. Но я поеду!

И вот мы наверху. Смотрю с горы. Её начала даже не видно. Но рядом Олег, значит, всё будет хорошо. Ну! Вниз! Со страшного пригорка скатилась, попыталась повернуть, и конечно же, с визгом шлёпнулась. Ничего! Самое страшное для меня место я уже проехала. Дальше склон чуть более пологий. Я смогу!

Олег держит меня за руку, и мы потихоньку едем. Вправо-влево. Остановка. Я еду! Конечно, с помощью Олега, но ведь еду! До чего же здорово! Мы взяли чуть вправо от основной трассы, где людей поменьше, чтобы не путаться под ногами у других лыжников. Помимо страха упасть, я ещё и очень боялась в кого-нибудь врезаться или что кто-нибудь врежется в меня, пока я неуклюже поворачиваю и не вижу, что там наверху происходит.

Катались мы позже, чем в первый раз и уже начинало темнеть. Зажглись фонари. Но страшно уже не было. Света от фонарей вполне достаточно, Олег рядом, я еду. Конечно, от напряжения и непривычной нагрузки трясутся ноги, при падении я ушибла руку и больно до сих пор, но я всё равно счастлива!

Гора, снег, берёзы и Олег. И ни о чём не думаешь, только о том, как вот сейчас, сию минуту будешь поворачивать. Я здесь и сейчас. И кроме нас двоих нет больше никого в целом мире! Ни забот, ни тревог. Снег. Лыжи. Любимый человек рядом. Поддерживает и помогает. Подбадривает и поднимает. Целует.

Мы проехали уже примерно две трети горы. И вдруг отключилось электричество! Погасли фонари, замер подъёмник, умолкла музыка. Вокруг тихо-тихо. На боковой трассе никого, кроме нас. Может быть, стоило испугаться, но мне страшно почему-то не стало. Я же не одна. Потихоньку едем. Снизу раздался треск мотора и засветилась мощная фара.

– Что это?

– Снегоход. Наверх едет.

– Зачем? Он нас подберёт? – поинтересовалась я с надеждой. Всё-таки я порядком устала.

– Вряд ли.

Ладно. Едем дальше. Мы выехали из-за берёз на основную трассу. Водитель снегохода заметил нас, заехал чуть выше по трассе и фарой стал подсвечивать гору, чтобы виден был спуск. До этого я никогда не ездила на снегоходе и мне захотелось на нём прокатиться. Олег тут же договорился, чтобы меня на нём спустили вниз, а сам поехал по трассе с моими лыжами в руках. На снегоходе нестись замечательно! Почти как на лыжах, только страха поменьше.

Да уж! Каждая поездка на лыжах полна неожиданных сюрпризов! И оба вечера незабываемы. Одно жаль: столько времени до этого потеряно. Можно ведь было научиться кататься и раньше. Такого удовольствия сама себя лишала! Ведь Олег ещё год назад звал кататься на горных лыжах, а я тогда отказалась даже попробовать. Да я и предположить не могла, что можно испытывать такой восторг! Просто я всегда считала, что любой экстрим – это точно не для меня. Я отказывалась кататься даже на коньках и велосипеде, а уж о лыжах-то и речи быть не могло.

Но теперь знаю точно: я всё равно научусь кататься!

***

18 декабря 2019 года, среда.

Говорят, если не пишется, надо всё равно садиться и писать. Хоть всякую ерунду. А потом само пойдёт. То, что не понравится, потом отредактируете. Когда я так делаю, то бывает по-разному: то идёт, а то и не идёт, хоть запишись!

И редактировать я не люблю: только начни – и вообще всё захочется просто выкинуть. К тому же, пишу я только для себя и перечитываю написанное редко.

—

–

– С Олегом мы живём вместе совсем недолго. Но чуть оглядываясь назад, перебирая нашу совместную жизнь, я, положа руку на сердце, могу сказать, как царь Соломон: «Да текут дни по желанию моему».

–

С ним вместе всё хорошо: засыпать и просыпаться рядом, гулять, читать, молчать, заниматься уборкой, ходить в магазин, смотреть телевизор. Ощущение счастья, заботы, окутывает, как пушистое облако.

Мне интересно с ним разговаривать. У него совсем не такая жизнь, непохожая на мою. Я часто расспрашиваю его о прошлом, но не только из банального любопытства. Просто мне интересно и важно всё, что его касается, всё, что он любит, всё, что для него важно.

***

19 декабря, четверг, 2019 год

Сегодня мы снова поехали кататься на лыжах. Настроения не было никакого, кататься не очень-то и хотелось, я до последнего надеялась, что Олег передумает и мы никуда не поедем. Но нет. Не передумал. И мы всё-таки едем. Пока шли на вокзал с лыжами на перевес, из-за угла дома выскочил симпатичный чёрный кот с белой грудкой. Но дорогу нам перебегать не стал, торопливо шмыгнул за угол дома.

Чуть не доходя до вокзала, я запросила передышки – постоять две-три минуты. Стоим. Я отдохнула. Идём дальше. На остановке, прямо у нас перед носом нужный нам 167 автобус закрывает двери и спокойно отъезжает. Хоть водитель и видел нас с лыжами, и слышал свист Олега. Я поначалу не очень расстроилась, пока не увидела, как огорчился Олег.

В итоге на Таёжке мы оказались на полчаса позже, чем могли бы. Сразу встали на подъёмник. Сегодня мы катались в четвёртый раз и мне казалось, что на подъёмнике я уже не испугаюсь. Наивная чукотская девочка! Трасса под канатом была настолько изрыта ямами, что мне стоило большого труда устоять на лыжах и не свалиться на бок, выпустив бугель из рук. Я была в шоке! При этом по громкоговорителю требовали двигаться строго под канатом, то есть по самым глубоким ямам. С какой бы радости?! Выровняйте трассу, разбитую сноубордистами, а потом требуйте.

От стресса и подъёма по жутким ямам я впервые упала, сворачивая с подъёмника.

Хорошо кататься среди недели, когда народу на трассе немного. Как неопытный лыжник, я очень боюсь наехать сверху на кого-нибудь, кто не успеет от меня увернуться. Мало того, что и самой неприятно врезаться в другого человека, так можно его ведь и покалечить.

Как всегда, в перерыве пошли пить чай в раздевалку проката. Что меня удивило, так это то, что сюда часто привозят детей-инвалидов на колясках. Глядя на них, понимаешь, что им и просто стоять очень трудно, а как же на лыжах! Но они упрямо встают на специальные лыжи, обязательно с инструктором, детей как-то фиксируют и закрепляют ремнями. Как именно, не очень понятно, я стараюсь слишком не таращиться, ведь это, наверное, неприятно, когда тебя так в упор разглядывают. Но детишки – молодцы, не трусят, не визжат, как я.

После перерыва снова двинулись к подъёмнику. На подкате к бугелю зияла приличная яма, выбитая, конечно же, неуёмными сноубордистами, и заезжать было не очень удобно. Но меня ловил Олег и за руку подтягивал к месту посадки. Без него я бы барахталась там, наверное, минут пять, задерживая всю очередь.

Почти всегда играла музыка, даже в будние дни. Но иногда музыка замолкала и вокруг воцарялась сказочная тишина. После нашего перерыва музыка как раз смолкла и поднявшись на гору мы услышали звонкий стук. Похоже, где-то рядом сидел дятел. Я стала оглядывать стоящие рядом деревья и почти сразу увидела его.

На высокой сосне, растущей ближе всего, он сидел чуть выше середины сосны и сосредоточенно долбил кору, равномерно отмахивая головой в ярко-красной шапочке.

– Ой, смотри, смотри, – я дёрнула Олега за руку, – дятел!

Олег послушно повернулся и тоже поднял голову:

– Ага, – подтвердил он. – Дятел.

– Я сто лет не видела дятлов! Только лет в пятнадцать, ещё пока жила с родителями, у нас рядом с домом тоже поселился дятел. Но почему-то только на одно лето. Потом я его больше не видела.

– А ты в курсе, что дятлы умирают от сотрясения мозга?

– Нет, я не знала. Жаль.

– Конечно, жаль. Попробуй, подолби так всю жизнь каждый день. У любого будет сотрясение.

Олег обнял меня и поцеловал.

– Ну всё, поехали, – и слегка подтолкнул к спуску.

Переодеваясь после катания, мы всегда смотрели расписание автобуса, чтобы попусту не торчать на остановке и не мёрзнуть. Посмотрел Олег и в этот раз. Мы подошли к остановке. Зная, что автобус подъедет только минут через пять, я достала сигареты, попросила Олега подержать пока мои лыжи. Рядом с нами топталась какая-то женщина. В горнолыжном костюме, но без лыж. Наверное, брала лыжи на прокат. Как только мы подошли, она сразу же повернулась в нашу сторону и спросила:

– Вы не знаете, автобус скоро подъедет?

Олег ответил:

– Да, минут через пять. Мы расписание посмотрели.

– Ой, вот спасибо! А я что-то не догадалась посмотреть, стою и думаю, долго ли мёрзнуть придётся.

Я надеялась, что на этом беседа закончится, но не тут-то было! Женщине стало завидно, что мы катались вдвоём и она начала самозабвенно жаловаться на то, что вот она-то мужа вытащить никуда не может, лежит на диване целыми днями, а она всё одна да одна. А её взрослая дочка сейчас беременная и с ней кататься, к сожалению, не может.

Я смотрела на неё с недоумением. Ну как можно вываливать личную информацию посторонним людям на автобусной остановке? Близким-то не всё можно рассказать, а тут… К тому же, нам это и неинтересно было, уточняющих вопросов не задавали, лишь Олег иногда кивал и что-то мычал в ответ. Но вот, наконец, показался автобус и я подумала, что и жалобному монологу наступит конец.

Мы загрузились в длинный, воняющий соляркой салон. Женщина устроилась неподалёку от нас и продолжила одностороннюю беседу. Смысла в этом было немного: из-за рёва двигателя половины слов всё равно не было слышно и мы окончательно потеряли смысл рассказа. Я начинала злиться. Ну чего она пристала? Ведь очевидно же, что нам не слышно и неинтересно. Может, это такой вид флирта? Знаю я таких! Им наплевать даже на то, что рядом с понравившимся им мужчиной место уже занято – они всё равно продолжают гнуть свою линию.

Я сидела и злобно сопела, сдвинув брови и стискивая руку Олега. Он, кажется, начал догадываться о моей ревности и с опаской поглядывал на меня, опасаясь скандала. Но всё когда-нибудь заканчивается – на очередной остановке эта надоеда вышла. Я шумно выдохнула. Олег нагнулся и поцеловал меня.

– Ты чего сопишь? Ну подумаешь, тётеньке поговорить захотелось.

– А нечего с посторонним мужчиной разговаривать! Муж есть, вот с ним пусть и беседует!

Олег засмеялся:

– Кто бы говорил! С тобой ведь тоже муж не разговаривал.

– Так я при этом не приставала с разговорами к чужим мужчинам! У меня для разговоров были подруги!

– Ну может, у неё нет подруг. Не всем же так везёт, как тебе.

Я понемногу начала остывать.

– Олег, при чём тут везение? Никогда не понимала тех людей, которые жалуются на одиночество. Кто им виноват, что к сорока годам они становятся одинокими? Кто не давал за столько времени обзавестись друзьями? Они же не в лесу прожили всю жизнь. Если они не умеют общаться и дружить, это не значит, что надо навязываться посторонним! Разве я не права?

– Ты права, конечно. Но в жизни ведь всякое бывает…

– Олег, у нас в городе больше пятисот тысяч людей! Есть соседи, в конце концов, пусть с ними подружится, поможет кому-нибудь. Знаешь, как сказал кто-то из великих, если человек жалуется на то, что он никому не нужен, это означает, что ЕМУ никто не нужен. Ты не думай, я тоже бывала одинокой и знаю, о чём говорю. Да, поначалу очень тяжело и кажется, что ты не выдержишь. Но потом прошло время, и полюбила одиночество. Я очень люблю быть одна: ведь можно заняться абсолютно чем угодно, всем, что тебе нравится! А если человеку неинтересно наедине с самим собой, то и всем другим людям с ним тоже скучно. Лично я всегда легко находила себе друзей. Значит, и она может!

– Ну вот она и пыталась с нами подружиться, – пошутил Олег. – А ты её покусать готова была.

– Щщас! Нечего с нами подруживаться! И дружба с нытья и жалоб не начинается.

– Правильно. А с чего начинается?

– Ну уж хотя бы с общих интересов. Ведь она каталась одновременно с нами, наверняка видела нас на горе, народу было немного. Могла бы там подъехать, заговорить хоть о погоде. И это было бы более приемлемо и логично, чем рассказывать о своих личных проблемах на весь автобус. Чужие проблемы никого не интересуют и никто не кинется их решать.

– Ну хорошо, хорошо, ты права. Только не злись.

– Да я не злюсь уже, – я улыбнулась. – Просто мне никого не жалко, кроме маленьких детей. Вот они сами себе ещё помочь не могут, и можно и пожалеть, и помочь.

***

Когда я в первый раз смотрела сериал «Королёк – птичка певчая», он мне показался фильмом ужасов, несмотря на всю сопливую историю любви. Потом, пересматривая его в зрелом возрасте на видеокассетах и диске я никак не могла понять, что же меня так пугало в подростковом возрасте. Почему душу сковывал леденящий ужас? И только сейчас, в зрелом возрасте я поняла, что же в нём такого страшного. Не могилы на кладбище Зейнилер, не женщины в чёрном, не развалины Турции, а очень умелая находка режиссёра – показаны страхи и одиночество молоденькой девочки, оторванной от дома, сироты. Поэтому мне в 15 лет так было страшно смотреть, хотя я этого и не понимала. Казалось, кладбище страшное, какие- то тётки в чёрном – жуть! А оказалось, совсем не это жуть, а её беспросветное одиночество и безнадёжность, отчаяние и беззащитность. И совсем не сопливая история про любовь выворачивает душу, а именно одиночество молодой девочки. Да ещё в то время! Что называется, спасибо режиссёру. Очень сильно сумел передать настроение. Даже по книге так сильно это не чувствуется. А режиссёр – музыкой, кадрами, цветом…

***

24 декабря, вторник, 2019 год

Почему до сих пор не придумали прибор для мыслезаписей?! Пальцы, что писать, что печатать, за мыслями не успевают! Пока напечатаешь или напишешь, все мысли убегут и всё забудешь!

Пока курила на балконе, мимо пролетали два воробья, на лету поцеловались. И полетели дальше, весело чирикая. Такие милые!

12 След.

Дневник саморазвития

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

С этой книгой читают