Верна – дочь боярина. Так могло бы быть

© Наталия Рай, 2020

ISBN 978-5-4493-7232-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Верна, дочь боярина

☦☦☦

Всё описанное – вымысел автора!

Глава 1

Поручение

Семья старшего княжеской дружины Феодора в полном составе завтракала. Феодор был настоящий русский богатырь – косая сажень в плечах, благородное лицо, статная фигура, что было очевидным даже теперь, когда он сидел за столом, ловкость и сила его тела. Сыновья были ему под стать, только, из-за возраста, были несколько уже в плечах и не достигли ещё настоящей силы. Женская половина тоже останавливала на себе взгляд: красивыми были все – от супруги боярина Ксении Сергиевны, до самой младшей из всех детей Ирины. От второй дочери, Верны, вклинившейся между сыновьями Преславом, Даниилом, Григорием и Игорем, просто глаз было не отвести: златовласая зеленоглазка словно сияла не только на весь терем, но и на всё городище своим постоянным весельем, радостью, добротой, готовностью приветить любого гостя…

Не успела семья старшего княжеского дружинника Феодора закончить трапезу, как возле терема послышался быстрый галоп коня, тут же и прекратившийся. Глава дома удивлённо приподнял левую бровь: что-то случилось?

Вошёл, постучав, боярский дружинник Дроник.

– От князя Остромысла гонец.

– Зови.

Гонец запыхался так, словно не на коне скакал, а бежал, обгоняя того самого коня, на котором прибыл.

– Князь просит тебя, боярин, прибыть к нему как можно скорее. Я могу подождать?

– Я сейчас.

Гонец поклонился и вернулся к своему коню. Феодор же прошёл в оружейную, где выбрал, для визита к князю, парадное воинское убранство с мечом, украшенным по рукояти несколькими крупными драгоценными камнями. За это время старший сын Феодора Преслав, сбежав в конюшню, быстро и умело оседлал любимого отцова коня. И к минуте, когда Феодор спустился во двор, Преслав успел коня подвести к ступеням крыльца.

Феодор, сопровождаемый гонцом, поскакал ко княжескому двору, хотя дорога была ему отлично известна.

– Добро, боярине, что быстро откликнулся на мой зов. Дело есть к тебе и дело очень важное и трудное.

– А разве у воев бывают дела неважные и лёгкие? – Феодор позволил себе слегка улыбнуться, поскольку слова его следовало принять как добрую шутку.

Князь кивнул, понимаю, мол, сам всегда готов пошутить, но дело действительно важное.

– Дозорные наши на южных границах, забравшись несколько дальше, чем это для них безопасно, узнали недоброе: явно готовятся кочевники снова на нас нападать. Может быть, и не завтра, но скоро. А ты не хуже меня знаешь, что это означает – набег кочевников. А потому, уж коли сподобил Господь нас об этом узнать, следует нам непременно лютых нападников упредить. За тем я тебя и позвал.

– Как же их упредишь? В степи границ нет.

– Так вот и надо сделать. Коли не границу, то хотя бы препон несколько поставить. И не сторожевых препон, а боевых.

– Говори, княже!

– Подумалось мне, что, если бы несколько крепостей поставить как раз у них на пути: хотя и нет в степи дорог, да есть направления. И каждый раз одни и те же направления ордынцы выбирают. В нашу сторону. Так что некоторые из этих направлений вполне можно считать и торными путями. Вот на самом главном их них и мыслю возвести самую мощную крепость, а на менее главных – поменьше. И несколько дозорных постов иметь вдали от городища будет очень хорошо, и первый удар отражать будет полегче. Конечно, воям в тех крепостях нелегко придётся, да зато в городище людей сохраним и ордынцев отучим нападать.

– Коли мне это говоришь, меня ту крепость ставить посылаешь? Правильно понимаю?

– Правильно. Готов ли ты?

– Готов. Я воин. Не мне ли навстречу опасности и идти?

– Тогда давай подумаем, что и как надо сделать, чтобы крепости той восстать как можно быстрее.

– Ехать нужно с дружиной – от греха! В самом начале, как прибудете на место, надо будет выбрать несколько самых высоких деревьев на краю леса и на них устроить сторожки. Да посадить там по двое-трое наблюдателей. А потом уж и за возведение крепости браться. А то порешат рабочий люд ещё в самом начале, так что воям самим не управиться будет.

Место, на котором мыслю возвести крепость – уже подыскали наши дозорные – хорошее: на излучине реки, такой как бы полуостров, густо поросший лесом. Так что поначалу надо будет по берегу насыпать как можно более высокий вал. И сразу за валом поставить из кольев крепкую ограду, тоже как можно более высокую. С башнями сторожевыми через каждые пятьдесят метров. Из непригодных для ограды брёвен срубите гридни для воев, да и прочее, что понадобится.

Останется четвёртая сторона, от леса. Но к моменту, когда вы насыплете вал и поставите частокол, по бокам от ворот поставите тоже по сторожевой башне. Да башни-то ставьте как можно выше, а то ордынцев заметить трудно, особенно если они в дозоре, в разведке. Умению скрываться на местности и нам бы не грех у них поучиться.

Но это только самое начало. Там вблизи можно и камень добывать, так что надо будет ещё более широким кругом оградиться уже каменным валом. Конечно, понадобятся камнеломы, да посылать их, пока никакого укрывища для них нет, это их на верную смерть посылать.

Так что сам понимаешь. Чем быстрее ты всё потребное соорудишь и оборудуешь, тем меньше у ордынцев останется возможностей нападать на наши земли.

– Крепость возведём. Это мудрая мысль. Но если вои будут землю копать да камень ломать, то вои из них плохие будут.

– Нет. Копать землю будут не они. Людей я тебе дам. И только добровольцев. Кто из работных людей на вече вызовется с тобой идти, тех и возьмёшь. Вои же своё, воинское дело, будут исполнять: стеречь всех будут от внезапных нападений. А потом уж легче будет, внутри вала-то. Ратному делу учить тебя незачем, сам всё знаешь.

– Когда вече?

– Завтра. Всех своих воев на вече зови. И всех означает именно всех, вплоть до самых новобранцев. Знать они должны, на что идут. Если кто не согласится, тому освобождение полное будет. И не только из твоей дружины, а из воев вообще.

– Вряд ли кто откажется, – усомнился Феодор.

– Поглядим завтра.

– А Броня с Мечеславом тоже посылаешь крепости строить?

– Непременно! Отступите друг от друга вёрст на тридцать, или меньше, глядя по местности, и приступите. Тут главное, чтобы вести было возможно быстро друг другу доставлять и чтобы, позже, земли оказалось достаточно для постройки поселений и наделения всех добрым куском под имение. Дабы не было позже за ту землю свар и браней.

На вече собралось всё мужское население городища. От младней, едва достигших отроческого возраста, до седобородых старцев-мудрецов. Причём всех сословий люди собрались: дело было архиважное.

Князь взошёл на возвышение, на котором уже собрались самые уважаемые мужи, со всеми поздоровался, и подождал, пока стихнет шум голосов на площади. Наконец, убедившись, что разговоры, хотя и вполголоса, всё ещё вспыхивают то тут, то там, властно поднял руку, давая знак, что желает начать речь.

– Соотечественники! – начал князь своё слово. – Собрались мы тут, дабы решить важнейший, просто-таки жизни нашей либо смерти, вопрос. Почему его надо решить немедля? Потому что сторожевые люди донесли мне, что ордынцы начали готовить новый набег. Мыслю так, что именно на нас, ибо именно мы для них самая привычная жертва.

Мы не можем допустить нового разорения нашей земли. Только-только отстроили мы дома и храмы, только-только отплакали по убитым и угнанным нашим родным, только-только подросли младни, которые должны заменить своих убитых сверстников, которые должны были бы стать воями, но жизни их были оборваны злобными кочевниками. И вот перед нами другие младни, которых мы тоже чаем увидеть храбрыми воями и защитниками земли нашей. Но стать успеют ли они достичь возраста, чтобы ими стать?

Ибо новое бедствие близится!

Но мы больше не позволим им на нас напасть.

Вот что я мыслю!

Нынче, здесь, в этот час, мы объявляем набор добровольцев, которые будут сведены в три ратных дружины и отправятся навстречу кочевникам. Почему дружин будет только три? Потому что после последнего набега под моим началось осталось только трое бояр – остальные погибли, как всем вам известно. Зато в дружинах этих, кроме ратников, будут и работные люди, которые выступят вместе с воями. Но пока не для битвы, а для постройки крепостей. Так что в добровольцы понадобятся и те, кто может строить или помогать при возведении.

Но брать будем не всех, ибо негоже жён наших и детей оставить без всякой охраны, защиты и помощи!

Всё, что может быть потребно для возведения крепостей, надо будет взять с собой. Каждое сословие берёт с собой те орудия, какими оно работает здесь. А также обязательно понадобятся мастеровые, которые умеют ковать – и не только оружие, но и всё, что требуется при строительстве да и в обыденной жизни крепостей. А также каменотёсы, древоделы и мастера по всем иным ремёслам.

Вои же будут исполнять своё ратное дело и не исключено, что возможны боевые схватки с дозорными отрядами ордынцев. А поскольку мы похвальбу отвергаем, то и надо предупредить такое положение, когда раненные могут осложнить положение дружины. А потому следует озаботиться тем, чтобы были и походные лекари, дабы раненные были как можно скорее излечены и снова сели на коней, оружие было либо исправлено, либо чтобы вой немедленно получал бы новое.

Все добровольно вызвавшиеся идти туда работные люди будут также разделены на три части и будут присоединяться к одной из трёх дружин. Они станут подчиняться боярину, стоящему во главе этой дружины точно так же, как ему подчиняются вои. С дружинами и отправитесь.

Что скажете, мужи? – обернулся князь к собранию мудрецов, стоящему на том же возвышении, с которого он говорил.

Старцы, как один, кивнули согласно головами: мудро придумано! Давно след было так сделать!

– Силы – и ратные, и работные – будут распределяться поровну: половина мужей всех сословий и занятий должна остаться дома: ибо поход сей будет очень долгим, самое малое, с ранней весны до поздней осени. Посему не должно возникнуть никаких обид или иных подозрений, что отбор проводится по чьему-то личному хотению. Те, кто останется дома, должны будут усиленно работать, чтобы обозы, которые будут отправляться к строителям крепостей, каждый раз оказывались нагруженными всеми необходимыми припасами и получали надёжную охрану. Так что легко не будет ни оставшимся, ни ушедшим в поход.

Всем, кто хочет и может отправиться, подходить к боярам, старшим над каждой из дружин. Сразу скажу, что работного люда, мастеровых в каждом из потребных в походе ремёсел будем брать по два-три человека, а потому сначала подумайте, можете ли оставить дом и семью. Тех, кто есть единственный муж в доме, брать не будем. Единственных сыновей – тоже. Нам ещё нужно о городище нашем подумать: мы должны расти и укрепляться, а в походе очень высокая возможность погибнуть в сражениях с ордынцами. Для воев это дело привычное и, так сказать, ожидаемое, для горожан же, к делу военному не обвыкших, эта опасность ещё усиливается. Так что в пути будем и обучение проводить.

Князь окончил своё слово. И сразу после того, как он отошёл к старейшинам, все трое бояр расположились за поставленными у возвышения, на котором находились князь и старейшины, столами, к которым и стали подходить добровольцы.

Отбирали не просто лучших в своём ремесле, но тех, кто при этом ещё хоть немного был знаком с воинским делом, помимо высокого уровня мастерства. Так что отобранных оказалось не так уж и много: примерно по полсотни человек в каждой из дружин.

Старейшины же определяли, сколько казны может быть истрачено на поход, на закупку лошадей, уже готового воинского снаряжения и всех тех орудий труда, которые понадобятся при возведении крепостей. Отбирались также и лучшие тягловые лошади, которым предстояло выполнять самую тяжёлую работу.

Перед днём, в который намечался выход обоза, князь собрал всех трёх бояр, старших над дружинами, и спросил, озаботились ли они выслать разведку, дабы не подвергать обозы даже малейшей опасности. Всё трое ответили, что это сделано и вернувшиеся вои ничего подозрительного не заметили. Но мы, – добавили бояре, – непременно – каждый и все вместе – намерены на всём пути постоянно держать вокруг обоза боевое охранение и разведку, высланную несколько вперёд. Продумано всё возможное, чтобы обозы обезопасить и доставить на место в полной сохранности.

– Добро! – Остромысл, тем не менее, от озабоченности не избавился. – Набранных людей будет каждому из вас довольно? Особенно тебе, Феодор, ведь тебе надлежит ставить центральную, самую мощную крепость. Так и людей потребно поболее.

Феодор подробно перечислил, сколько и кого из ремесленников он набрал к себе в дружину. Получалось, что несколько больше, нежели у бояр Броня и Мечеслава. Перечислили и они, кого и сколько набрали. Но им предстояло возводить крепости на менее опасных направлениях (хотя кто может определить степень опасности, когда имеешь дело с кочевниками?), да и система постоянной связи с центральной крепостью, Феодора, была продумана толково.

– Я ещё вот что мыслю, – сказал князь. – Когда все три крепости надёжно перекроют возможность набегов, земли вокруг них будут отданы каждому из вас в полное и наследственное владение. Одинаковыми по размеру будут эти земли, дабы промеж вас заранее свара не началась. Даже больше скажу: после окончания строительства этих крепостей мы должны будем строить новые, а впредь всем строившим и воям так же будем выделять земли. Каждый должен иметь, чем наделить своих вошедших в возраст сыновей, дабы честь боярскую они могли соблюдать с полным достоинством.

А что только одна пока крепость будет очень мощной, так тому причина простая: сил у нас на три столь же мощных крепости пока не достаёт. Но со временем, я надеюсь, и Бронь, и Мечеслав свои крепости превратят в такие же неприступные твердыни. И все трое должны сразу смотреть, как бы частоколом отгородиться не только на своей стороне реки, но и на другом берегу. О необходимости возведения как можно более высоких сторожевых башен не напоминаю: вы и сами, небось, о том постоянно думаете.

Больше скажу: уповаю, что потом из своих воев выберете самых толковых и отправите их ставить крепости впереди уже ваших земель. Вся эта земля стать русской должна стать, аж до самого моря. Так что и воев, могущих крепости созидать и сделать их неприступными для врагов, понадобится много. А кочевникам тоже вольной степи останется довольно – ей, похоже, конца-края нет, степи этой…

Князь помолчал и спросил:

– Так когда намереваетесь отбывать?

– Даст Бог, завтра по росе.

– Добро. Провожать вас будет кому и без меня, но и я хотел бы обняться с вами всеми перед походом. Очень он важен для всех нас, для каждого, для самой жизни нашей.

– Да, – решился всё-таки Феодор. – Вы только не смейтесь все, хорошо? У меня тут есть некая новость. – Феодор помолчал, раздумывая, говорить или всё-таки промолчать, но, в конце концов, решился.

– Сын мой, Преслав, как вы все знаете, очень до железа всякого охоч. Ну и до выдумок с железом этим тоже охоч. Так он придумал вот что: такое большое железное колесо со штырями, вернее – с подставками для ног. И эти подставки вращая, двигаться на том колесе можно даже быстрее, чем на лучшем из коней.

Бояре недоверчиво переглянулись с князем и огромным усилием воли сдержали улыбки.

– Я и сам хохотал поначалу, – сказал Феодор, заметив их желание улыбнуться. – Пока не увидел, как оно может быстро катиться. И тогда я подумал: хорошо бы, чтобы вот такое колесо было у всех наших младней, которых вои отправляют с новостями. Главное – с коня человека в степи далеко видно, а колесо лишь на локоть возвышает. Разница, согласитесь, если вестнику укрыться надо от злого глаза. Да что ж это я словами вас морочу, – сам себя прервал Феодор, – а пойдёмте-ка к моему двору, да сами поглядите. И если ты, княже, со мной согласишься, что вещь вроде бы нужная, то надо бы таких колёс наковать да раздать во все дружины. Людей-то, а молодых особенно, нам беречь надо!

Сойдя с коней, все четверо не стали в терем входить, но сразу же Феодор велел Преславу, немедля выбежавшему во двор, колесо прибывшим показать да и прокатиться на нём. Сын смутился, но подчинился. Буквально через минуту выкатил перед гостями колесо, несколько меньше тележного, и как бы двойное, так что оно само по себе стояло и не падало.

– Пробегись-ка на колесе по двору, пусть гости поглядят, что это у тебя получилось.

Преслав взялся за высокую, наверху раздвоенную, с двумя ручками, стойку, ухватился за эти ручки, как-то разом обеими ногами запрыгнул на подставки и тут же поехал с такой скоростью, что самый лучший конь с места взять такой галоп вряд ли смог бы. Гости внимательно смотрели, как это колесо движется вперёд и лишь переглядывались.

Сделав несколько кругов, Преслав остановился, даже не запыхавшись.

– А главное, есть-то колесо не просит, шуму особого от него нет, звука никакого не подаст, не испугается. Так что вот. Скажи слово, княже, как тебе показалось?

Князь внимательно смотрел на колесо и думал.

– А что, не ломалось у тебя колесо пока? – спросил он у сына Федора, пристально на него глядя.

– Пока нет. Двор у нас ровный. А если по бездорожью, по степи, то надо будет поглядеть, как оно покажет себя.

– А давай ты нынче же и попробуешь. Выдели, Феодоре, пару верховых в охрану, да пусть втроем в степь и съездят. Если выдержит его колесо хотя бы час степное бездорожье, так прямо сегодня и созову железных дел мастеров да повелю колёс таких наделать для всех. Чтоб у каждого воя такое с собой было, а то всяко бывает: убьют коня в сече и остаётся воин безо всякой возможности передвижения и тем дружину свою поневоле задерживает – что в отходе, что в нападении. А кстати, для приступа хорошо колесо-то будет, а? Кочевники-то конников ждут? А тут и не видать никого, а глядь – дружина вдруг появилась да ударила?!!

Провожать обозы на площадь пришли все, включая жён с младенцами на руках. С уходившими родные попрощались и дома, но пришли, тем не менее, на площадь, потому что увидеться придётся не скоро. А если, не дай Бог, что случится, то, может, и вовсе встречи не будет. Но все уповали на лучшее и все чаяли возврата домой воев и работных людей, уходивших на важное для всего городища дело.

Ни князь, ни старейшины на помост не поднимались – всё уже было сказано – а стояли в центре площади, давая последние наставления боярам, старшим дружин.

Те, видя, что все готовы в путь, посмотрели на Остромысла: командуй, мол, княже, отправляться.

Князь взмахнул рукой:

– С Богом! Да вестников присылайте, если помощь понадобится. А если всё будет благополучно, то уже с обратным обозом узнаем, что вы прибыли на место без урона и нападений.

Феодор легко тронул шпорами любимого коня и возглавил обоз. Все его люди тронулись следом. Его примеру последовали Мечеслав и Бронь. Ехать им вместе предстояло примерно три четверти пути, а там их дороги разойдутся: Феодору – прямо, Мечеславу – направо, Броню – налево. Они уже договорились о системе сигналов, которые будут подавать в случаях спокойной обстановки и возникшей тревоги: в первом случае – либо один длинный сигнал рога, либо долгое явление пылающего факела, затем опущенного, во втором – то же, но прерывистое.

Путь дружинам предстоял длинный и опасный, потому и был, когда и путешественники, и провожающие собрались, прямо на площади отслужен молебен о путешествующих, на котором все – и остающиеся, и уезжавшие – возносили жаркие молитвы о сохранении всех во здравии и благополучии и об исполнении задуманного.

Когда обозы скрылись из глаз провожавших, князь, взойдя на возвышение, поднял руку, призывая всех к тишине. Пока народ, уже собравшийся по домам, удивлённо перешёптывался, пытаясь угадать, о чём князь хочет говорить, Остромысл на возвышение не призывал, тем не менее, туда же и старейшин.

– Братия и сёстры! Уехали наши мужи на дело великое и да поможет им Бог. Но и мы должны думать, как и чем им помочь.

Не удивляйтесь моим словам. Я отлично знаю, что каждый из вас готов жизнь отдать за наше Отечество. Но давайте мы лучше будем жить и побеждать! А чтобы побеждать жестоких кочевников, мы должны иметь против них такое оружие, какого они раньше у нас не видели и не знают, что оно у нас появилось…

Князь поискал взглядом сына Феодора и найдя, махнул ему рукой, подзывая к себе на помост. Преслав вышел, держа колесо в разобранном состоянии, так что никто не понимал, зачем ему это колесо, да ещё такое странное.

– Вот что придумал сей славный младень: я сразу понял, что это даст нам немалую выгоду перед кочевниками. Да и тут, дома, мы им тоже можем пользоваться на всякую потребу. Ну-ка, прокатись!

Преслав укрепил стойку и покатил по помосту, вызвав удивлённый гул восклицаний у тех, кто видел, на чём он едет.

– Мыслю так, – продолжил Остромысл, – подняв руку, дабы прекратить шум, – что нам надо наготовить таких колёс довольно много, чтобы со следующим обозом отправить их дружинам: нет ничего лучшего для преодоления пути гонцами. Кочевники, всегда выглядывающие верхового, видимого среди самых высоких трав, вполне могут вовсе не заметить человека словно бы пешего и так скоро бегущего. Да они, вероятнее всего, и не подумают, что это человек, а решат, что зверь какой-нибудь. Так что гонцы наши останутся целыми и невредимыми и благополучно доберутся к тем, к кому их отправили с вестями.

И, помолчав, спросил у старейшин:

– Что скажете, мужи? Что скажете, железных дел мастера?

Мастера подошли поближе к помосту, стали рассматривать диковинное колесо и расспрашивать Преслава, спрыгнувшего к ним, почему колесо двойное и зачем ему прутки, соединяющие две плоскости. Преслав спокойно объяснял, что двойное оно для устойчивости, а прутки мешают половинам распасться и гасят толчки от неровностей при движении. Всё это он выковал на домашнем горне, хотя и негоже вроде боярскому сыну чёрной работой заниматься. Зато своя рука владыка: пока объясняешь работнику, как надо ковать, уже сам сделал, как требовалось. Стойка необходима для управления колесом и для удерживания при движении, а подножки двигают колесо вперёд.

– Понимаю, что это не самое лучшее, что можно придумать, но я ведь и не железных дел мастер, – почти оправдывался Преслав.

Железоделы внимательно всё рассмотрели, подивились, как сами до такого не додумались и тут же сообразили, как можно сделать колесо ещё более быстрым: для этого потребовалось крепление стойки оставить там же, в центре, а подножки сместить ближе к краям плоскостей колеса. Ну и удлинить прутки, сделав его ещё более устойчивым.

– Добро, – сказал князь. – Я рад, что вы одобрили мою мысль. Скажите же мне – как скоро и сколькими мастерами можно будет выковать хотя бы по десятку на дружину таких колёс?

– Да дело-то нехитрое – выковать две плоскости, но может, мы ещё маленько помозгуем, как бы колесо это сделать ещё более выносливым и быстрым. Ведь скорость, мыслю, тут главной должна быть? Ну и не должно оно развалиться, если за гонцом погонятся кочевники? Сам говорил, княже, что людей нам терять никак нельзя!

– Не только говорил, но это важнейшим считаю! И всех прошу так же считать! Человека вырастить – сколько времени надо, а воя либо работника из него сделать – ещё несколько лет надо. Мы никак не можем людей терять! Они нам живыми и невредимыми все нужны!

– Тогда позволь нам всем вместе денёк помозговать. А после придём к тебе и покажем, что надумали.

– Добро!

И уже ко всем собравшимся на площади обратился:

– Молодчина, боярич, ишь какую штуку выдумал! Того же жду и от вас, и не только от мастеровитых людей, но и от всех вообще. Думайте все, как воям нашим помочь кочевников победить! Как их пребывание в крепостях удобным и как можно более лёгким сделать!

Многие ведь помнят ещё, чего нам стоил их прошлый набег. И я зарок тогда себе самому дал, что набег тот будет последним! Если и вы уверены, что мы должны эти налёты прекратить, помогайте же все нашим дружинникам этого достичь!

Тяжело гружённые обозы двигались медленно и это усиливало опасность. Конное охранение всех трёх дружин двигалось перед обозом и с обеих сторон, внимательно наблюдая, не покажутся ли где ордынцы. Кроме того, далеко вперёд обоза была во все стороны выслана разведка, которая пользовалась любым возвышением, чтобы как можно дальше обозреть степь, выискивая любое подозрительное движение. Пока всё было спокойно. Но тот, кто доверился бы этому спокойствию, мог бы останавливаться в любом месте и начинать рыть себе могилу. Кочевники, обитатели степи, умели так прятаться, так сливаться с местностью, что иногда можно было их в метре от себя не углядеть. А за это цена одна – жизнь.

Боярин Феодор, возглавлявший не только свой отряд, но и весь обоз, напряжённо думал и что-то решив, послал гонцов позвать бояр Мечеслава и Броня. Те вернулись вместе с гонцами.

– Братья, я чего мыслю: никогда не было мудрым силы дробить. Что скажете на предложение ставить не все три разом крепости, а по очереди, но зато всеми силами? Это же больше тьмы людей и столько же лошадей в одном месте окажутся! Мы крепость-то с такими силами за две недели возведём! И предлагаю вот как действовать: ставим одну крепость, в ней остаются вои, половина дружины того боярина, чья будет крепость, вторая же половина дружины и все работники с остальными дружинами и людьми переходят на следующее место и ставят вторую крепость. В ней тоже остаётся половина дружины того боярина, который крепостью будет управлять, а все остальные переходят и возводят третью крепость. Больше рук, выше скорость строительства. Да и тогда мы смогли бы не одну мощнее, а две других поменьше строить, а все три одинаково мощные. Что скажете, братья? Не будет ли так разумнее?

Бояре переглянулись, подумали и согласились.

– Да и обоз тогда на три части разбивать не придётся, подвергая тем самым все три части опасности нападения. Вместе же и отбиться легче, если всё-таки не углядит наша охрана и ордынцы нападут. Они-то ведь не знают, что в обозе, небось, подумают, что сокровища. Но то, что мы везём, можно и сокровищами считать: у них железное оружие в большой цене! Не ведаю, если ли у них кузнецы, но все наши древодельные и прочие орудия они могли бы продать или выменять на то же оружие!

– Если же вы согласны, а я убеждён, что князь одобрил бы такое наше решение! – сказал Феодор, – начнём с левой крепости. Мы как раз приближаемся к тому месту, где думали изначально разъехаться. Но теперь все в одну сторону повернём. Но надо бы и всех старших дружинников нам предупредить о том, что мы решили делать дело вместе. А то, небось, уже намереваются в разные стороны поворачивать.

Бояре кивнули и поехали к своим дружинам. Феодор велел гонцу призвать старших и неторопливо, но толково объявил им о новом решении и о том, почему оно принято.

– Неспокоен я, – доверительно сказал им боярин, – всё жду каких-то каверз, подлостей и неожиданностей, на которые так охочи кочевники. Они наши привычки знают, мы же их привычек не ведаем.

– А что, если пал пустить по степи? – спросил один из старших дружинников, Радмир.

– Рано пока. Сами окажемся как на ладони. Вот доедем до места, тогда и можно пустить его по другому берегу. Но только после того, как сторожевые на деревьях будут сидеть на самых высоких ветвях, чтобы у нас был обзор местности. А если дозорные ничего не углядят, то постараемся, прежде всего, вал возвести как можно быстрее и как можно более высокий. Охрана нужна особенно для работных людей. А пока мы все тут, как на высотке. И если нам это привычно – на то мы и дружинники – то за добровольцев князь с каждого из нас спросит строго.

Старшие кивнули: это верно, работных людей беречь надобно, как зеницу ока. От них зависит скорость и качество стен будущих крепостей. А это уже для них, воев, залог более долгой жизни.

Феодор снова проехал в голову обоза и повелел поворачивать налево. И хотя возницы никаких вопросов не задавали, он счёл нужным объяснить и простым работникам, почему появилось новое решение и почему так будет правильнее. Люди согласились.

– И передайте это по обозу, чтобы все знали и понимали. Хотя там бояре и должны тоже сообщить, но лучше трижды услышать, чем ни разу, – улыбнулся Феодор.

Обоз благополучно добрался до леса, большим языком выдвинувшегося в степь. Люди с облегчением спрятались на полянах, а на самые высокие деревья по всей кромке леса были отряжены дозорные. Таких сторожевых отправляли самое малое по двое, а то и по трое, чтобы, в случае чего, было кому прибежать с вестью.

Из каждой дружины была выделена треть воев, которые отправились в боевое охранение на другой берег, чтобы в случае нападения сразу же отразить нападение кочевников, если те решат, что можно слегка побеспокоить прибывших.

Бояре собрались на совет, хотя порядок работ и так был понятен: сначала, отступя от берега реки шагов пятьдесят, оставив в качестве западни болотистую пойму, предстояло рыть ров, а из вынутой земли насыпать – за рвом – вал.

– Мудро князь рассудил, чтобы мы взяли с собой орала. Пустим лошадей, а уж землю выбрасывать будем вручную.

– Надо бы старших землекопов призвать. Авось у них есть какие задумки, как это сделать побыстрее.

Старшие, как оказалось, ещё в пути обсуждали предстоящие работы и придумали, как побыстрее землю наверх поднимать: установить по несколько, сдвоенных, выдолбленных брёвен, а по выемкам в них катить наверх, как по полозьям, деревянные короба с землёй. Наверху же останется их только опрокинуть да разровнять.

– Так быстрее будет. Но по верху стены должны ещё лошади ходить с трамбовыми валами. Мы тут несколько камней углядели, примостим их на настилы поверх трамбовок, чтобы прочнее земля ложилась. Сама-то свежая земля пока ещё уляжется!

– Добро! – все трое бояр одобрительно кивнули. – Сегодня разгружаемся, а завтра с утречка, Богу помолясь, и начинайте.

С утра и начали. Первыми пустили «лесенкой» сразу пятерых лошадей, тянущих мелкие орала, которые должны были только проложить линию будущего рва, срывая травяной покров. Дёрн здесь оказался таким густым и с такими глубокими корнями, что пока лошади дошли до конца дуги будущего рва, все они устали так, словно протащили тяжело гружённые телеги два десятка вёрст. И прежде, чем их повели снова к началу рва, пришлось дать им короткий отдых.

Следом пошла вторая пятёрка лошадей, тянущих более мощные орала, отваливающие землю ту сторону, где должен быть вал.