Приглашенные на великолепный праздник не могут сдержать ужаса. Все словно застыли перед неотвратимостью проклятия. Только одна маленькая фея мужественно выступает в защиту невинной маленькой принцессы, когда ведьма уже покидает дворец.

– Она не заснет навечно. Ее разбудит принц своим поцелуем.

– Но она никогда не будет счастлива, пока не исполнятся мечты семерых незнакомых ей людей, – старая ведьма жутко хохочет, заглядывая в открытое окно со стороны сада. – Никогда!

Я в ужасе просыпаюсь и понимаю, что это был всего лишь сон. Сон, который мне снится с детства. Однако я взрослая женщина, которая давно не верит в сказки. Только мне кажется, что я уже сто лет не была счастлива.

Вроде все у меня есть: родители, подруга, творчество, финансы, любимая Италия, но почему-то порой я чувствую себя самым несчастным человеком на свете.

В детстве «Спящая красавица» была моей любимой сказкой, я даже спала с одноименной книжкой, пока мне не стал сниться этот кошмар. Помню, как это случилось в первый раз. Я с криком вскочила с постели и побежала в родительскую спальню. Мама по привычке ворчала, ей никогда не нравились мои приходы среди ночи, а папа гладил по макушке и говорил, что все это только сны. На следующее утро я выбросила книжку прямо из окна, предварительно порвав ее на мелкие кусочки. Однако от последующих кошмаров это не спасло. Позже я заметила закономерность: сон начинал мне сниться именно в тот момент, когда я больше всего была близка к тому, чтобы быть счастливой.

Неужели пророчество исполнится? Неужели я никогда не буду счастлива, пока не осуществлю мечты семерых незнакомых мне людей? У меня есть все, но самая заветная мечта еще не сбылась. О чем я мечтаю? Пока не скажу. Если честно, в таких вещах я суеверна. Вот сбудется – тогда и узнаете.

Глава 1

– Алиса, я возвращаюсь, – звоню любимой подруге.

– Эва, что-то случилось? – в трубке раздается ее встревоженный голос.

– Мне просто приснился старый кошмар.

– И поэтому ты возвращаешься?

– Да, я должна попытаться избавиться от него.

– Обратишься к психологу наконец?

– Ты же сама психолог, вот мне и поможешь.

– Психологи не могут консультировать своих подруг.

– Меня не надо консультировать, мы с тобой откроем агентство.

В трубке тишина.

– Алиса, ты меня слышишь?

– Эва, какое агентство?

– Агентство по исполнению желаний. Сегодня ночью, когда из-за кошмара не смогла уже больше заснуть, я долго думала и поняла, что этот ужасный сон будет преследовать меня всю жизнь. Единственный выход – осуществить мечты семерых людей.

– Или обратиться к психологу. Я уверена, что сон снится тебе неспроста. Если бы я не была твоей подругой…

– Алиса, мне надо попытаться решить все самой. И ты мне поможешь осуществить то, что я задумала. Вот если ничего не выйдет, то будь по-твоему – обращусь к психологу. Договорились?

– У меня есть выбор?

– Ты права, выбора нет. Я уже купила билет и послезавтра буду в Петербурге.

И вот я сижу в самолете и присматриваюсь к своим соседям. Я не успела вовремя зарегистрироваться, и мне досталось место посередине. Может, мне повезет, я сейчас с ними познакомлюсь, а там уже дело техники узнать об их мечтах. Сосед справа – молодой человек достаточно приятной наружности, одет в деловой костюм. Странно, зачем в самолете выглядеть так официально? Слева – мужчина в возрасте, занимает по моим ощущениям слишком много пространства. Разложил вещи везде, даже умудрился свою газету засунуть в карман перед моим креслом. Черт, никогда не знакомилась в самолетах, хотя и летала тысячу раз.

Самолет отрывается от земли, Милан остается внизу. Мне жаль отсюда улетать, городок на озере Маджоре успел стать мне родным. Мне все-таки кажется, что я была там счастлива. Может, моя затея с этими дурацкими мечтами на самом деле тоже дурацкая? Может, правильнее обратиться к психологу? Но я чувствую, что кто-то во сне бросает мне вызов, и я не могу не принять его. Я странным образом твердо уверена, что мне непременно надо исполнить чужие мечты – только это поможет освободиться от кошмара и стать счастливой.

Как же все-таки познакомиться с соседом справа? Он уткнулся в свой планшет и даже взгляда в мою сторону не бросил. Неужели я так плохо выгляжу? Да, я совсем не накрашена: во время полета так сухо, что постоянно хочется тереть глаза, а с макияжем я не могу себе этого позволить, не могу даже просто смочить лицо мокрой салфеткой. Да, на мне свободный спортивный костюм и волосы собраны в строгий пучок. Но все равно ведь – молодая девушка. Ну, не очень молодая, конечно, мне почти тридцать, но думается, что без макияжа я выгляжу по крайней мере на двадцать пять. Может, что-нибудь уронить ему под кресло? А вдруг упадет не под его кресло?

– Скажите, у вас есть мечта? – неожиданно для самой себя я совершенно без всякого предисловия задаю вопрос, ради которого и хотела познакомиться.

– Что вы сказали?

Мужчина поднимает на меня удивленный взгляд, и я вижу его глаза шоколадного цвета. Приятный цвет. Вспоминаю, что у меня в сумочке где-то завалялась шоколадка. Когда я нервничаю, всегда ем шоколад. И не только шоколад, если честно, но шоколад чаще всего, потому что он всегда у меня под рукой.

– Я спрашиваю про вашу мечту.

Удивление в его глазах грозит перерасти в шок, и я спешу его успокоить:

– Я работаю в журнале, мне поручили статью о мечтах взрослых людей. Совсем не успеваю, так вот решила спросить у вас, чтобы не терять время. Все-таки несколько часов лететь.

– Какой журнал? – вдруг интересуется сосед слева.

– «Психология», – говорю первое, что приходит в голову, но обращаюсь скорее к своему первому собеседнику – ко второму даже не поворачиваюсь.

– А меня не хотите спросить? – мужчина в возрасте продолжает наседать, тогда как мужчина в деловом костюме снова погружается в свой планшет.

Собственно, мне без разницы. Во сне же не говорилось, чьи мечты я должна исполнить. Приятных молодых мужчин или неприятных немолодых. Мне должно быть без разницы. Конечно, я охотнее исполняла бы мечты первых, нежели вторых, но выбирать не приходится.

– У вас есть мечта? – наконец поворачиваюсь я к соседу слева.

– Меня Виктор Павлович зовут.

– Эвелина, – пытаюсь улыбнуться я.

– Эвелина, вы живете в Санкт-Петербурге?

– Так какая же у вас мечта?

– Долгая история. Тут важно самое начало, чтобы вы поняли. Поэтому я и спрашиваю, где вы живете?

Мне кажется, что идея начать расспрашивать о мечтах соседей в самолете была не самой удачной. Дальше я продолжаю удивлять саму себя. Я поворачиваюсь к соседу справа и шепчу ему на ухо:

– Спасайте!

Он отрывается от планшета и с изумлением смотрит на меня.

– Скажите, все психологи такие?

– Какие?

– Такие, как вы.

– Понятия не имею, я знакома только с одним психологом.

– У вас в журнале работает только один психолог? – снова удивляется он.

– В каком журнале? – Я уже забывала про свою легенду.

– В вашем журнале «Психология», – он пытается сдержать улыбку.

– Не знаю, я – внештатный сотрудник.

– Эвелина, вы меня совсем не слушаете, а ведь на основе истории моей жизни может получиться замечательный материал для вашей статьи, – сосед слева снова жаждет моего внимания.

– Так у вас есть мечта? – я решаю быть невежливой, игнорируя соседа слева и обращаясь к соседу справа.

– А вы считаете, что она у каждого должна быть? Вот у вас она есть?

– Мне на первый вопрос отвечать или на второй?

– Можете вообще не отвечать.

– А зачем тогда вы их задаете?

– Девушка, мне работать надо. Извините, – он почти грубо обрывает наш разговор, опять утыкаясь в свой планшет.

Мне становится так плохо, что хочется плакать. Я всегда была очень чувствительной и остро реагировала на грубость в свой адрес. Хотя мамино воспитание, по идее, должно было сделать меня толстокожей, но вот почему-то не сделало, скорее наоборот. Правда, какое мне дело до этого человека? Через пару часов я и не вспомню о его существовании. Стоит ли расстраиваться? С соседом слева у меня тоже нет никакого желания общаться. Я закрываю глаза и притворяюсь, что сплю. Через час приносят еду, я не открываю глаз, хотя в животе урчит. От запахов приходится постоянно сглатывать слюну. Мне хочется исчезнуть, как и всегда, когда я чем-то расстроена. Но как я могу исчезнуть, когда охота есть? Открываю глаза, но обещаю себе больше ни с кем не разговаривать. После обеда уткнусь в журнал и буду делать вид, что ни на кого до этого даже не смотрела.

Наконец мы приземляемся. В Питере солнечно. Радуюсь, что сейчас поздняя весна. Летний Питер я еще могу переносить, но без солнца просто чахну, поэтому и живу в Италии. Из самолета выхожу быстро, ни с кем не прощаясь, спешу на паспортный контроль, не хочется стоять в очереди. Но очередь все-таки есть.

– Я мечтаю отдохнуть.

Вздрагиваю от неожиданности. Молодой человек из самолета говорит мне это в самое ухо и, не дожидаясь моей реакции, устремляется пройти без очереди паспортный контроль. Не могу же я сказать, что как раз эту его мечту я могла бы помочь ему исполнить. Слишком двусмысленно получается. Что тогда он будет думать о психологах? Хотя какое мне дело до психологов? Я ведь художник…

– Куда направляемся? – спрашивает меня Алиса, когда мы выезжаем со стоянки Пулково.

– К родителям, – вздыхаю я. – Возьму у них ключи от бабушкиной квартиры.

– Они знают, что ты прилетела?

– Нет, я последнее время мало с ними общалась, и ты знаешь, как мама относится к моим начинаниям.

– Что ты им скажешь?

– Скажу, что решила летом порисовать в Питере. Буду ездить в пригороды. Отец меня в любом случае поддержит. А мама… Надеюсь очень редко попадаться ей на глаза.

– Что ты реально думаешь делать?

– Исполнять мечты других. Мне надо найти семь человек. Помогу исполнить им их мечты, а потом вернусь в Стрезу.

– Ну и где и как ты будешь искать этих людей?

– Не знаю. Может, в интернете дать объявление?

– Как ты думаешь, кто откликнется?

– Не знаю, я же еще не пробовала.

– Сумасшедшие. Это я тебе обещаю.

– Как тогда? Может, на сайте знакомств поискать?

– Эва, ты меня пугаешь.

– Я пошутила.

Хотя мне самой эта идея показалась достаточно привлекательной. Можно убить сразу двух зайцев.

– Может, тебе попробовать исполнить мечты знакомых людей?

– Не сработает. Во сне говорится, что должны быть незнакомые люди.

– Как ты думаешь, сколько на это уйдет времени?

– Не знаю. Я ведь никогда ничем подобным не занималась. Сначала их нужно найти. С одной стороны, это кажется очень простым, ведь все же мечтают. Разве нет? – Я заметила на лице Алисы скептический взгляд.

– Точно меньше, чем ты думаешь.

– Да, я уже успела заметить. Два моих соседа в самолете не сумели внятно ответить, о чем мечтают.

– Что?! Ты начала приставать к людям уже в самолете?

– Спокойно. Я ни к кому не приставала. Только немного. Никто не пострадал.

– Эва, ты поосторожнее, иначе можешь влипнуть в историю. Мне кажется, нам нужна помощь Вероники.

– Честно говоря, я боюсь, что она меня засмеет или сочтет сумасшедшей.

– Не переживай, я буду свидетельствовать в твою пользу.

Алиса высаживает меня около подъезда родителей, и мы договариваемся встретиться с ней сегодняшним вечером.

Дверь мне долго не открывают. Странно, в воскресное утро родители обычно бывают дома. Да, я никого не предупредила о приезде. О чем я только думала? Свои ключи я никогда не беру, если уезжаю надолго. Я уже собираюсь звонить маме по телефону, как дверь вдруг открывается.

– Ты? – спрашивает мама, но такое ощущение, что она ничуть не удивлена. – Зря приехала. Уже ничего не исправишь и ничему не поможешь.

– Ты как-то странно говоришь? Что-то случилось?

Ее слова меня не на шутку тревожат. Я всегда знала маму как очень активную, властную и сильную женщину. Я даже частенько ее побаивалась, поэтому многого не рассказывала. Сначала сообщала папе, потом ей. Сейчас я смотрю на нее и не узнаю. Передо мной как будто другой человек. Она словно постарела лет на десять, а ведь виделись мы с ней всего пару месяцев назад. Да, внешне она почти безупречна. Длинные светлые волосы уложены как всегда идеально. Лицо гладкое, без единой морщинки. Легкий макияж. Но вот взгляд… Немного растерянный – так смотрят люди, потерявшие свои очки. И круги под глазами… Как будто мама забыла снять маску. Или, наоборот, надеть? Устала? Заработалась? Или заболела?

– Твой отец разве тебе ничего не сообщил?

– Что он мне должен был сообщить?

– Вы же всегда с ним заодно. Только не говори, что ничего не знаешь, я не перенесу еще одной лжи!

– Мама, ты о чем?

– Эвелина! Не строй из себя дурочку! – наконец-то слышатся привычные мамины интонации.

– Мама, объясни, пожалуйста, что случилось. Я ничего не понимаю.

– Зачем ты тогда приехала?

– Я решила лето провести здесь. У меня появились идеи новых пейзажей.

– Твои очередные бредовые идеи. Не боишься?

– Чего?

– Что можешь в свою Италию больше не вернуться!

– Почему?

– Сомневаюсь, что в нынешней ситуации отец будет давать тебе деньги в прежнем объеме.

– Что-то случилось с его компанией?

– Нет, с компанией все в порядке, насколько я знаю. Процветает.

– Что-то случилось с папой?

– Да, актриса из тебя всегда была никудышная, играть ты не умеешь.

– Мама, я не играю! Почему нельзя сказать прямо?

– Вижу, что не играешь.

– Так что с папой?

– Он влюбился, – говорит мама, словно выплевывая ненавистные слова.

– Что?! – я оказываюсь к этому совершенно не готова.

– И ушел от меня. Нас даже уже развели официально.

– Почему мне никто не сказал?

– Наверное, потому, что ты уже давно совершеннолетняя.

– И что теперь делать?

– Тебе? Договариваться о финансировании, потому что в скором времени может появиться еще один наследник.

– Мама, я не об этом, – я пропускаю ее слова о наследнике. Видимо, мой мозг не может обработать новую шокирующую новость, не справившись с предыдущей.

– Дура. На что ты жить будешь? Ты же абсолютно не умеешь зарабатывать себе на жизнь. И мужа у тебя так и нет. При этом привыкла к роскошной жизни. Ты давно разговаривала с отцом?

– Около недели назад.

– И он ничего тебе не сказал? Гад, боится уронить себя в твоих глазах. Он, конечно, хороший, плохая я. От хороших ведь не уходят.

Я вижу в ее глазах боль, но свои слезы она мне показывать не хочет. Честно говоря, я хочу ее утешить, но утешать не умею. Я не знаю, что сказать. В голове все смешалось. С одной стороны, я понимаю, каково ей. Кому приятно, когда тебя бросают? С другой стороны, я понимаю папу. Я-то уехала из дома много лет назад и с тех пор, кроме облегчения, ничего не чувствовала. С мамой жить действительно было непросто.

– Мам, я хочу пока пожить в бабушкиной квартире. Ты не против? – осторожно спрашиваю я.

– Пытаться утешать меня не нужно. Меньше всего утешения мне нужно от тебя. Вы с отцом всегда были заодно.

– Это неправда.

– Правда. Кофе хочешь? Завтрака у меня нет.

– Я не голодна, но устала с дороги. Хочу заехать в квартиру, немного отдохнуть.

– Я бы на твоем месте позвонила отцу и прощупала ситуацию. У меня сейчас лишних денег нет, я планирую открыть еще одну клинику в ближайшее время, так что тебя кормить не стану.

– Мама, я не претендую на твои деньги. Если что, я всегда смогу продать свои картины.

– Кому они нужны? Ты хоть одну продала?

– Пока нет. Но я и не пробовала.

– А ты попробуй, сразу спустишься с небес на землю.

Я ничего не отвечаю. Мама с самого начала не одобряла мои занятия живописью. Она хотела, чтобы я получила серьезную профессию: стала медиком и работала в ее клинике. Я с детства ненавижу больницы, и неважно, какого цвета там стены и халаты у персонала. Больницы есть больницы, даже если называются клиниками. Там операции, процедуры, уколы и так далее. Там почти всегда боль.

Ладно, что-то я отвлеклась, но, когда мама принимается критиковать мои картины, мне всегда в ответ хочется начать критиковать то, чем занимается она. Она создает людям красоту. Мне кажется, что живопись делает людей красивее не снаружи, а изнутри, – а когда человек красив внутри, это не может не отражаться на внешности. Без всяких операций и бешеных денег. Она не любит свою работу, а я люблю то, чем занимаюсь, пусть и не заработала на своем творчестве ни рубля. Пока.

– Эвелина, а ты зачем надела этот мешковатый костюм? Хочешь скрыть, что поправилась? Щеки-то не скроешь.

Я могла бы парировать, что мама хоть и выглядит безупречно, несмотря на свои пятьдесят с хвостиком, однако муж от нее все равно ушел. Но не буду. Тогда мама заведет песню про мою личную жизнь, а личной жизни у меня на данный момент почти нет. Пара свиданий с итальянским булочником из городка, где я живу, не в счет. А вообще, в Италии меня все мужчины считают красивой. Да, я не худышка, но так ведь в Италии с ее пищей богов – пиццей, пастой, мороженым и разнообразной выпечкой – трудно оставаться в форме, особенно если ты предрасположена к полноте. Да, у меня есть пяток, может, десяток лишних килограммов, но зато красивая кожа и длинные светлые волосы. Да, если я не крашусь, то меня трудно назвать яркой, но не уродина, это точно.

– Похоже новые морщинки появились. Ты много бываешь на солнце. И складки обозначились. Еще несколько лет – и колоть будет поздно, нужны будут более радикальные меры, – мама не успокаивается.

– Бабушкины ключи в комоде?

– Ты бы хоть квартиру ее разгребла, там столько барахла, что ступить негде!

Я не отвечаю на мамины выпады. Хотя, может, перепалка со мной отвлекла бы ее от мыслей о разрыве с папой. Нет, не буду жертвовать собой. Я же не виновата, что он от нее ушел. Неужели я чувствую удовлетворение? Мне даже страшно. Мне же должно быть жалко ее. Но мне жалко папу за то, что он так долго терпел ее.

– Я пошла, если что – звони. – Я беру ключи и спешу выскочить из светлой и просторной родительской квартиры, где так тесно и темно.

Глава 2

– Так, значит, твои родители расстались?

Мы сидим на кухне у Алисы и пьем чай. Я не могу удержаться от сметанного тортика и черносмородинного чизкейка из ближайшей булочной. Когда нервничаю, всегда ем сладкое. Впрочем, и в хорошие времена я не прочь съесть кусочек тортика. Алиса тоже, но на ее фигуре это пока никак не отражается. Она стройна, как тростинка, и даже несколько тортов, по моему мнению, ей никак не повредят. Скорее наоборот.

– Да. Мне, наверно, должно быть жалко обоих. Мне и жалко, но только того, что они не сделали этого раньше.

– И что ты чувствуешь?

– Чувствую мамину злость.

– Ты говорила с отцом?

– Пока нет. Завтра позвоню.

– Чего-то боишься?

– Пожалуй, боюсь знакомиться с его новой женщиной. Мне пока сложно уяснить, что он ушел не просто от мамы, а ушел к другой женщине.

– Боишься, что он ее будет любить больше, чем тебя?

Я задумалась. Действительно, я этого боюсь, ведь до сих пор папа любил меня больше всех на свете. Я это чувствовала. А теперь эта новая женщина. Наверняка, она лучше мамы, иначе бы он не ушел.

– Но ты же не маленькая девочка, взрослая уже. К тому же вы давно живете на расстоянии, не так много общаетесь. – Алиса читает мои мысли. Но я больше не хочу об этом говорить.

– Ты сказала Веронике про мой приезд?

– Да, она должна чуть позже подъехать. У нее завтра суд, надо подготовиться.

– И про затею исполнять чужие мечты?

– Я не так это сформулировала.

– А как?

– Сказала, что ты хочешь попробовать себя в новой сфере деятельности.

– Она матернулась, поди?

– Ты права, – Алиса улыбается мне в ответ. – Но она может дать дельный совет. Защитить, если ты наткнешься на каких-нибудь маньяков.

– Витька тоже задержится?

– Да, он сегодня допоздна.

В детстве у меня не было подруг, я больше с мальчишками водилась. Один из них был Витька – мой закадычный дружок по даче, с которым мы были знакомы с младенчества. Все дразнили нас женихом и невестой, Витька говорил, что женится только на мне. Мы выросли, он женился на Алисе, и она стала моей лучшей подругой. Вероника была ее двоюродной сестрой. И пока я не уехала в Италию, мы составляли очень тесный тройственный союз. Я даже удивлялась, что с женщинами так приятно дружить и общаться. Алиса была нежной и понимающей, Вероника более сильной и прагматичной, а я – ни то ни се, в общем, мы дополняли друг друга, особенно дополняла я, потому что во мне ничего яркого не было.

Вероника приехала совсем поздно, даже позже Витька, который не стал скрывать своей радости, увидев меня. Мы крепко обнялись, и он не стал смеяться над моей идеей. Он с детства меня поддерживал. Как хорошо, что Алиса не ревнует, а то бы я потеряла друга. А так еще и подругу приобрела. Мне повезло.

– Эва, что ты задумала?

– Вероничка, тебе же Алиса уже все рассказала.

– Я ничего не поняла из ее слов, какой-то бред, если честно.

Мы с Алисой переглядываемся.

– Алиса сказала, что ты проходишь какой-то марафон, что тебе надо помочь определенному количеству людей. Ты подписалась на какую-то волонтерскую программу?

– Не совсем так, но я действительно должна помочь семерым незнакомым людям исполнить их мечты.

– Помочь чем? Материально или как? Если что, я с тобой незнакома, – смеется Вероника.

– Честно говоря, я не знаю, чем помочь. Потом с этим разберусь. Для начала мне надо их найти. А как найти, я пока не придумала. У меня была идея открыть агентство исполнения желаний, но потом я подумала, что открывать его ради семи человек как-то слишком хлопотно.

– У тебя есть страничка в инстаграме или в какой-нибудь другой соцсети?

– Вроде были, но я редко там бываю.

– Значит, будешь часто. Пишешь посты про мечты, спрашиваешь людей, о чем они мечтают, потом смотришь, что ты можешь сделать для них.

– Но меня читают там только те, кто знают.

– Заведешь себе в подписчиках незнакомых людей.

– Гениально, – выдыхает Алиса. – А еще я подумала, что могу поинтересоваться у своих клиентов про их мечты.

– Только что тебе даст помощь этим людям? – задает коварный вопрос Вероника.

– Это ей необходимо в терапевтических целях, – решает поддержать меня Алиса.

– Она подсадила тебя на всякие такие штучки? – кивает Вероника в сторону Алисы.

– Нет, я сама. Мне действительно это очень нужно.

На следующий день я заглядываю в свой инстаграм, предварительно восстановив пароль, сто лет там уже не была. Да, всего пятнадцать подписчиков. Маловато будет.

Вечером решаю созвониться с папой. Чувствую, непростой разговор нам предстоит, хоть мы и понимали всегда друг друга с полуслова. Но это было раньше, пока папа не ушел к другой женщине.

– Эва, дорогая, почему ты не предупредила, что приедешь? Я бы тебя встретил.

– Наверно, по той же причине, по которой ты не сказал, что вы с мамой развелись.

– Я не хотел сообщать такие новости по телефону. Давай встретимся, хоть прямо сейчас, и поговорим, я тебе все объясню.

– Мне не надо ничего объяснять, я все понимаю. Просто это было так неожиданно, ну и мама в своем репертуаре. Заранее причислила меня к твоим союзникам и соответственно к ее предателям.

– Да, нелегко тебе пришлось. Ты сейчас с ней?

– Вот уж нет, я в старой бабушкиной квартире.

– Ты с какой-то целью приехала, родная?

– Длинная история.

– Давай встретимся, и ты мне все расскажешь.

Через час мы уже сидим в нашем любимом ресторанчике. Он находится совсем не в центре, но, как-то раз заглянув в него, мы стали частыми посетителями.

Папа тоже постарел, не только мама. Он немного пополнел, но по-прежнему статен. В темных густых волосах можно рассмотреть седину. Пока почти незаметную, но раньше ее не было. От его карих глаз маленькими паутинками расходятся уже достаточно глубокие морщинки, особенно когда он улыбается. Выходит, счастье не только молодит.

Не успели мы изучить меню, как папе уже звонит его женщина. Проверяет: где и с кем он находится.

– Тебя это не напрягает? – С папой я могу говорить на любые темы. Надеюсь, что могу и что ничего не изменилось.

– Пока нет, после холодного равнодушия твоей мамы мне это даже льстит.

– Вы давно с ней вместе?

– Несколько лет.

– Что?! – я чуть не давлюсь вином, которое к тому времени нам принесли.

– Мама знала?

– Я не стал ей говорить. Она думает, что я ушел из-за Катиной беременности. Что наши отношения только начались.

– Она беременна?

– А ты не знала? Я думал, что мама тебе рассказала.

– Да, она что-то такое говорила про еще одного наследника, но я как-то не придала значения ее словам.

– Да, через несколько месяцев у тебя родится брат, мы знаем уже, что это будет мальчик.

– Папа, ты счастлив? – Я внимательно смотрю ему в глаза, чтобы прочитать что-то такое, о чем он, скорее всего, не скажет.

– Трудный вопрос, на него нельзя ответить однозначно.

– Обычно, если человек счастлив, он отвечает не задумываясь. Даже если для этого счастья есть всего одна причина. А у тебя сразу две: любимая женщина и будущий ребенок.

– А ты счастлива? – папа уходит от ответа.

– Именно за этим я и приехала сюда. Наверно, мне потребуется твоя помощь.

– У тебя кто-то появился?

– Пока нет.

Уже во время встречи с папой у меня заметно портится настроение. Я все понимаю: мы давно не живем вместе, у него своя личная жизнь, новая семья и скоро будет новый ребенок, при этом вряд ли он станет любить меня меньше, да и во всяком случае получится, что он любит меня на тридцать лет дольше, чем своего сына. Но кошки скребут на душе. Я чувствую, что папа изменился. Он ничего не говорит о том, что готов меня поддержать, а я не ничего не выясняю и ни на чем не настаиваю, привыкшая к тому, что папа спешит мне на помощь, даже когда я об этом его не прошу. Мы не засиживаемся с ним допоздна, как обычно: снова звонит его Катя, он извиняется и говорит, что ему пора. Как бы между делом он приглашает меня на их свадьбу, которая должна состояться уже в начале июня. Интересно, а если бы я не прилетела в Питер пару дней назад, я вообще узнала бы об их бракосочетании?