Природа сошла с ума, стояло солнечное весеннее утро, весна была щедра на свое тепло в этом году, пекло и грело как летом. Даже февраль был жаркий, как весенний апрель. Вы не поверите, но температура воздуха доходила до +26.

Я вышла на задний двор своего дома, откуда открывался живописный вид на лес… Стояла, глядя вдаль, где почти на утесе возвышался замок графа Агело, и глубоко вдыхала, воздух был наполнен таким ароматом, что не хватало грудной клетки, чтобы вдохнуть его весь. Поднимая руки к небу, мне подумалось, что так во мне найдется больше места, чтобы насладиться этим опьяняющим воздухом, вдохнула и замерла на какое-то мгновение, цвет неба меня околдовал, оно было ярко-ярко голубого цвета и чистое, чистое. Мне хотелось взлететь и порхать как бабочка над цветами, высокой травой… Ноги сами понесли меня по тропинке к лесу. Все вокруг было очень красиво, и красота эта очаровывала сознание… и только у леса был еле заметен легкий туман. Но солнце светило ярко, и пелена его была почти совсем незаметна. Я шла по тропинке, то бежала вприпрыжку, то останавливалась и вдыхала весенний аромат. Я наслаждалась всей этой красотой, которая меня опьяняла. Казалось, не только душа, но и тело летит. Я и не заметила, как пересекла туманную полоску в лесу. Вы не представляете, какой вид мне открылся, с правой стороны леса стоял белоснежный дом, видно, недавно покрашенный, он от солнечных лучей сиял своей белизной. От дома в мою сторону вела такая же тропинка, на которой я стояла. Рядом с домом была поляна, покрытая одуванчиками, они как будто пели гимн солнцу своим сказочно ярко-желтым цветом.

«Хм-м-мм, – задумалась я. Кажется, еще совсем недавно, я была тут и дома этого не было». Интересно, откуда он взялся? Вокруг никого не было, не единой души. Во мне стало разгораться любопытство…

Что это все-таки за дом?

Подойдя ближе, я услышала какой-то звук, меня это не остановило. Я встала совсем близко к стене, где был проем для окна, но рамы оконной не было, пытаясь заглянуть вовнутрь, мне опять не удалось увидеть, что же там внутри. Я решила пойти к следующему окну… Под ним росла высокая трава почти с мой рост, никто ее не скашивал, меня и это не удивило. Все было так девственно в это утро, что голова отказывалась мыслить о буднях.

…У второго окна я остановилась, так как из комнаты послышались шорохи, подкралась потихоньку и заглянула, дом был почти пустой, с левой стороны стоял очаг, возле очага сидела женщина, выгребала из него золу, она сидела ко мне спиной и не видела, как я разглядываю ее с любопытством. Посередине комнаты стоял дубовый стол, на столе стояла незажженная свеча и какой-то чугунок, по бокам стола две лавки. У другой стены стояло что-то наподобие кровати. Странно, бывая в этих местах не раз и не два, я никогда не видела этого дома…

«Ах, до чего же я невнимательная», – подумалось мне. Видно, дом все-таки был, но я его просто никогда не замечала. И я тихонько стала удаляться от дома. Вернувшись на свою тропинку, вдохнув воздуха глубже и растопырив руки как в крылья самолета, побежала. Настроение было прекрасное, и мне не хотелось возвращаться домой. У меня сегодня первый день отпуска…

Я увидела бабочку, порхающую впереди меня. Да, да, вот такой же бабочкой в данный момент мне и хотелось быть. Я бежала за ней в противоположную сторону от дома. По бокам росли ели, кустарники, все было ярко, и краски эти меня опьяняли. Не знаю, как долго я бежала… Но обогнув небольшую гору, я не поверила своим глазам…

Нет, этого не может быть. В небольшой низине было озеро, совсем маленькое на фоне ярко-зеленого леса, а в воде отражалось чистое голубое небо, на берегу повсюду цвели ромашки и одуванчики. Вау, как все было удивительно красиво! Здесь ведь недавно текла маленькая горная речка. Откуда озеро, мне было непонятно.

Ускорив бег к озеру, я теперь сама себя чувствовала бабочкой, порхающей над всем этим, что околдовывало меня в этот миг… Вода действительно была прозрачной и, казалось, все камешки на дне можно было посчитать. Задрав подол своей белой батистовой юбки, которая была мне по щиколотку, я шагнула в воду, она приятно охлаждала мне ноги. Солнце за все теплые дни успело согреть эту прозрачную водицу. Ведь уже скоро лето, да и весна на удивление очень жаркая, подумалось мне.

Выбежав на берег, я огляделась, ни одной души в этом волшебном мире не было. Не раздумывая, я сняла с себя все и бросилась в воду. Вода ласкала своей свежестью и прохладой. Впереди я увидела маленький островок и поплыла туда. Поплескавшись еще немножко у островка, я нагая вышла из воды и легла на мелкие, уже горячие камешки, которыми был усыпан берег этого островка. Лежала и глядела на чистое небо, а солнечные лучи ласково грели мое тело. О чем я думала?

Опьяненная воздухом и всей красотой я почему-то мечтала о рыцаре. Время для меня в этот момент остановилось.

И вдруг я услышала два мужских голоса. О Боже, моя одежда, она осталась там, на берегу. Забежав за кустарник, который рос на маленьком островке и почти утонул в высокой траве, я сидела тихо и смотрела в сторону, откуда доносились голоса… По моей тропинке спускались к озеру двое мужчин. Подойдя к берегу, один, тот, который повыше, шатен, размахивая мечом, поднял вверх мою юбку и, смеясь, произнес, наверное, специально, громким голосом:

– Интересно, какая простолюдинка забыла здесь свою нижнюю юбку? А это что?

Он подвесил на меч мои трусики и бюстгальтер…

Второй был ниже ростом, волосы были до плеч, светлые, стоял, пожимая плечами…

Оба были одеты, как актеры из фильма «Королева Марго».

«Ой, – вспомнилось мне, – я же читала в газете, что в наших краях будут снимать исторический фильм».

– Во, блин, заигрались дядьки, простолюдинка, видите ли, а они, типа, королевские рыцари, – прошептала я. – Да пошли бы вы отсюда, мне пора одеваться и домой, а не на вас тут смотреть, как вы первобытно рассматриваете мою одежду. Как будто и в правду никогда не видели женских трусов и бюстгальтеров.

Блондин над чем-то рассмеялся и громко сказал:

– Пойду, у меня еще одно дело есть, может, позже приду сюда искупаться.

И быстрым шагом зашагал обратно в лес.

Постояв еще пару минут, шатен наконец бросил мою одежду на траву.

Бог мой, что он делает? Он раздевался, причем догола.

Ужас, шептала я, хоть бы постеснялся, и засмеялась такой дурной мысли, потому как сама стояла нагая….

Он снял с себя всю одежду и стал медленно входить в воду…

Я не могла, конечно, рассмотреть со своего островка все его родинки и шрамы, но то, что он был строен, с первого взгляда скажешь, не ленится мужчина и свое тело тренирует. А если честно, он был просто великолепно сложен, прям как богатырь! Он стоял в солнечных лучах по колено в воде и руками зачерпывал воду, наверное, хотел напоить Солнце своей пригоршней воды за то, что оно его ласкало.

Постояв немного, он быстро нырнул… Мне казалось, секунды переходят в минуты, но голова его не появлялась на поверхности воды.

Я уже хотела привстать из своей засады, как услышала:

– И долго ты собираешься там сидеть?

Я оглянулась, но позади и по бокам меня никого не было.

«Это он с кем?» – подумала я.

И тут я увидела, что он лежит почти на берегу моего островка. Смотрит на кустарник, за которым я и сидела. Значит, он меня видит, мелькнуло в голове…

– Это вы кому говорите, мужчина?

– Тебе, или там еще кто-то есть?

– Товарищ, плывите уже на другой берег, меня скоро комары съедят по вашей милости.

– Ну так выходи?

– Размечтался. Мне одеться надо, прежде чем выйти.

– Так и быть, я не буду смотреть, выходи и плыви к берегу.

– И вашему слову можно верить?

– Даю слово чести.

Интересно, а есть она, честь-то, у вас, мелькнуло в моей голове.

– Мужчина, а нельзя без всяких слов вам отплыть подальше? И купайтесь себе на здоровье. А мне правда домой пора.

– Нет, нельзя, вообще-то это мое озеро, и я даю разрешение, кому в нем купаться.

– Круто. Я потом лицензию на вашу собственность посмотрю, а сейчас мне пора. Уж извините и будьте добры все же отвернуться. Я даже уже верю вашему слову чести…

– Хоть мне очень интересно увидеть, кто же это носит такую странную одежду, но уже не смотрю, плыви.

– Спасибо…

Подбежав к воде, я плюхнулась в нее как-то неуклюже и быстро, как могла, давай грести к берегу… Надеясь все же на его порядочность, что он остался на берегу островка, и не смотрит в мою сторону…

Уже подплывая, я все-таки обернулась посмотреть, где он и была удивлена тем, что он действительно лежал на том же месте и смотрел в другую сторону.

«Да уж, есть еще мужчины на земле, у которых слово чести не расходится с делом…»

Выбежав на берег, я быстро оделась. И крикнула:

– Спасибо, самый честный мужчина. Вы и вправду Благородный Рыцарь…

Прям как в кино, подумалось мне. Вприпрыжку я побежала по своей тропинке назад в лес, иногда оглядываясь на Рыцаря в воде. Он то, ныряя, уходил под воду, то выпрыгивал из воды. И уже у самого поворота я оглянулась в последний раз, он стоял на берегу, наклонившись над своей одеждой, а взглядом, наверное, провожал меня… Я махнула ему напоследок и, улыбаясь, пошла быстрым шагом дальше…

Поднявшись по тропинке вверх, к поляне, я была удивлена еще больше, нет, даже не удивлена, а больше шокирована тем, что там творилось… Дом, который недавно сиял своей белизной, был серый, грязный, по поляне, на которой час или два назад цвели цветы, бегали куры, паслись козы, и лес поредел с одной стороны, где теперь еще добавилось четыре хижины, сколоченные из бревен…

«Ужас, – подумала я, – как можно ради фильма так издеваться над природой». Казалось, и солнце стало светить менее ярко. Подойдя ближе к белому дому, я испугалась еще сильнее. Моя тропинка упиралась в густые кустарники, казалось, тут никогда и не ступала нога человека. Как так, я час назад шла, и здесь была тропинка к моему дому! Я стала в панике бегать у заросших кустов, дергая их, пробуя откинуть все эти кусты в сторону… Но все это не было декорацией, о которой я подумала раньше… Тропинки не было, за кустами рос густой лес. Главное, не паниковать. Я просто, видно, от впечатлений о Рыцаре пошла не той тропой, думала я.

Присев на кучу неотесанных бревен, я задумалась и не заметила, что недалеко от меня собирались люди. Когда услышала смех, я повернула голову в их сторону. Толпа загримированных артистов стояла поблизости и, тыкая в меня пальцами, смеялась. Некоторые выкрикивали что-то, не то чтоб я не понимала их речь, но все же для меня она звучала как-то дико. Один юнец подбежал ко мне и стал меня трогать, сначала за руку, я отдернула ее, он явно осмелел от выкриков с толпы и провел по моему оголенному плечу, мой ярко-желтый топ на тонких бретельках с декольтированным вырезом как со спины, так и с передней стороны, видно, не вписывался в сюжет их исторического фильма. Я, недолго думая, слегка ударила парня по руке. Он хмыкнул, но отошел, толпа начала смеяться громче. Юнец был одет как колхозник какой-то: широкая рубаха, даже трудно сказать, какого цвета она была, и как в старых кино у мужчин, бесформенные штаны.

«Обалдеть, – подумала я, – фильм фильмом, но вещи надо иногда и стирать…» Оглядев толпу беглым взглядом, я поняла, что они все были одеты как крестьяне из далекого прошлого. Стояла, смотрела на все это и недоумевала, что происходит, где камеры, где режиссер – злой дядька, который всегда кричит «СТОП», если в кадр попадает что-то лишнее. Я ведь точно здесь лишняя. Стояла я какое-то время, в надежде все же услышать этот крик «СТОП», но его не было. Толпа смеялась, женщины плевали в мою сторону. И я осознала, что я все же их не понимаю. Это диалект, который мне был мало знаком. Юнец опять подошел ко мне близко и толкнул, я устояла на месте, но меня уже все начинало злить. Оглянувшись на то место, где я сидела, увидела рядом с бревнами палку. Увесистая, она напоминала черенок для граблей, я наклонилась и взяла ее. Юнец отступил. Из толпы что-то выкрикивали, и он, смотря на них, чему-то ехидно улыбался. В этот момент я подумала – может, я сплю, и мне снится плохой сон?

«Надо себя ущипнуть больно и проснуться.»

И в этот миг меня действительно ущипнули, я вздрогнула и замахнулась палкой, это юнец, улыбаясь еще шире, умудрился меня ущипнуть. Честно говоря, я боялась такой палкой ударить человека, не дай Бог прибью, и от этой безвыходности что ли, я закричала как умалишенная. Просто стояла и кричала: «А-а-а-а-а!», как будто хотела выдохнуть весь этот кошмар. Юнец дал деру. Люди в толпе стали переглядываться и притихли, кто-то в меня что-то кинул. Я не видела, кто и откуда, и даже не поняла, что лежит у моих ног. Но в голове мелькнуло идиотское: «недолет, ха-ха».

Посмотрев вниз, я увидела мой мобильный телефон, он выпал из кармана юбки. Наклоняясь, я все же смотрела на толпу, которая начинала агрессивно на меня как-то реагировать. Взяв телефон, я начала набирать номер полиции, мне все это до ужаса не нравиться. То ли они были пьяные, то ли обкурились все… Но вели они себя неадекватно, это точно. И меня это начало пугать… Набрав 110, я услышала тишину, никаких гудков. Я опять набрала, опять тишина.

«Блин, батарейка, что ли, села, я ведь утром его с зарядки сняла». Решила проверить, села батарейка или нет, нажала на кнопку «Музыка». В этот момент в меня прилетел комок глины, попав прямо в плечо.

– Ай, заразы такие. Я в полицию звоню уже. Сейчас будет вам кино. Мало не покажется. А синяк на плече – это уже телесное повреждение, статья вам, господа, светит, групповая причем. Хотя какие вы «господа», – бурчала я тихо.

Почему женщины плевались, я не понимала, а мужики скалились как Серый Волк перед Красной шапочкой, вызывая этим неприятную дрожь в теле. Меня передернуло. Один из толпы, крепкий такой на вид мужик, резко двинулся на меня. Я начала паниковать, и пальцы стали нажимать нервно на все кнопки в телефоне. Тут заиграла музыка.

– А я иду такая вся в «Дольче Габбана», – запела Верка Сердючка.

Мужик, двигающийся на меня, шарахнулся в сторону, я даже подумала, что его сбили гарпуном и потянули в сторону леса. Толпа крестилaсь и разбегалась кто куда, кто падал, кто спотыкался, а я стояла, смотрела и ничего не могла понять, что за гром и молния шарахнули в них.

А с телефона лилось:

– Слезы душат-душат, я в плену обмана. Но иду такая вся в «Дольче Габбана».

Глава 2

Постояв так в недоумении минут десять, я огляделась, вокруг опять никого не было. Где стояла толпа людей, была тропа, но она вела совсем в другую сторону, в этом лесу я была часто, но никогда не была в той стороне, куда вела сейчас эта широкая на вид тропинка. Неуверенно я все же решила пойти по ней, кто знает, может, там и будет начальник всей этой кинoсъемки или балагана – даже не знаю, как все это назвать. Проведя меня мимо всех четырех хижины, теперь они казались пустыми очень старыми и заброшенными, тропа сузилась и резко начала подниматься в гору. У скалы слева вдруг посыпались камни, мне показалось, кто-то за скалой прятался. И стало как-то не по себе. Для меня это был совершенно незнакомый лес. Вдруг из-за скалы скатился вниз юнец, преграждая мне дорогу, вид у него, скажу я вам, был не очень доброжелателен… Ну а с другой стороны, подумала я, что мне, взрослой женщине, может сделать какой-то пацан… И я смело шагнула ему навстречу. Он преградил мне дорогу.

– Ну что, добрый молодец, на этот раз вы решили выдать? И только попробуй меня коснуться, я ударю.

Он стоял и ухмылялся, на вид ему было лет 17, хотя затрудняюсь сказать, сколько ему было на самом деле, может, из-за неухоженности и одежды, которая была явно не его размера, ко всему он был еще и грязный, а босые ноги от грязи, казалось, хотели треснуть. Зубы его не светились юной белизной в полуоткрытом рту. Ростом он был выше меня почти на полторы головы, худощавый и немного сутулый. Волосы были всклокочены, глаза, большие, светло-карие, смотрели на меня сейчас как кот на сметану. Над верхней губой пробился пушок темных усиков.

«Если он умоется и наденет нормальную одежду, он будет очень даже симпатичным юношей», – подумала я, пристально его разглядывая.

Я шагнула влево, хотела обойти его, он тоже шагнул, я вправо, и он туда же, не давая мне обойти его.

– Послушай, юноша, иди своей дорогой, пожалуйста, не зли меня.

– Ты голая, – сказал он.

– Я голая?

И тут он схватил меня обеими руками за плечи и попытался прижать к себе.

Я с силой оттолкнула его, и он, не удержавшись на ногах, покатился с тропы вниз, в глубокий каменистый ров, весь поросший колючками. Я очень испугалась, так как не хотела, конечно, чтоб он свалился туда.

Летя вниз, он кричал, потом резко стало тихо, я испугалась и стала его звать:

– Пацан, ты там живой?

В ответ мне была тишина, подойдя к краю тропы, я, наклоняясь вперед, попыталась рассмотреть, что там, внизу, но выступающий камень мешал, я отошла левее и снова потянулась вперед. Ногой нащупав твердую поверхность, я, не глядя, наступила туда и тоже полетела вниз. Летя, я пыталась цепляться за кусты, но все они были колючими. Долетев до низа, я была вся в колючих репейниках или как они назывались, не знаю, но кололись как кактусы, вся поцарапанная, кое-где даже на руках и ногах кровяные ссадины, руки все в занозах. Лежала и боялась шевельнуться. Все тело жгло, как будто терлась об крапиву, ко всему еще потеряла свою босоножку с правой ноги, слезы потекли из глаз, я ворчала на все – на боль, на колючки, которые никто не вырубал и эти кусты здесь устроили себе колючий рай. Так, жалея себя, проползла немного наверх, ища босоножку, увидела сидящего пацана, стиравшего листом от какой-то травы сочившуюся кровь с ноги. Мне показалось, он плакал, как настоящий мужчина, тихо, не издавая звуков. Хотя, может быть, мне это просто показалось. Я направилась к нему.

– У тебя кровь! – вскрикнула я, кровь во мне всегда вызывала панику.

– На себя посмотри, как будто у тебя нет крови. И вообще иди отсюда, не подходи ко мне!

– Никуда я не уйду… Прости, я не хотела так сильно толкнуть, просто так получилось, сама не знаю как.

С ноги у него капала кровь, падая, мальчишка, видно, сильно где-то зацепил ногой об острый камень. Он быстро сморгнул слезы. Не хотел их мне показывать. Чисто мужской жест. Я сделала вид, что не заметила. Недолго думая, я подняла подол своей длиной юбки и стала отрывать не очень широкие полоски ткани. Надо было сделать повязку на ногу, да и себе перебинтовать руку, рана тоже кровоточила выше локтя, обе руки были сильно поцарапаны.

Он смотрел на меня удивленным взглядом. Оторвав край своей юбки и очистив полоску от колючек, я подошла к нему вплотную и сказала:

– Давай перебинтую, хоть это не бинт, но все же лучше, чем ничего.

Он качнул головой, подставляя ногу, чтобы перебинтовать. Если честно, не знаю, как я держалась, я боялась вообще-то крови всегда. А тут храбрилась, хотя мой желудок начинал при виде всей яркости крови возмущаться.

– Сильно больно? – спросила его.

– А тебе? – задал встречный вопрос пацан.

Лучше бы он не спрашивал, мне было больно, босоножку я не нашла, все кололось, пекло, чесалось. И меня прорвало, я заплакала как ребенок.

Он встал с места и стал вытаскивать из моих волос репей, приговаривая:

– Не плачь, заживет, а вот репей лучше вытащить сейчас, а то скатается еще больше, потом останешься без волос.

Сейчас этот пацан вел себя как мужчина, он не показывал, что ему так же больно, как и мне, а может, еще больнее. Мне стало стыдно, я, взрослая женщина, распустила нюни перед ребенком, у которого раны на теле были не меньше моих. Вытаскивая из волос репей, я машинально стала обдирать колючки с его одежды. Потом посмотрела в его глаза, они были удивительно красивы. «Не одну девушку он сведет ими с ума», – подумала я. Он возился в моих волосах, стараясь не делать мне больно.

Мы услышали какой-то шум, в кустарниках явно кто-то был. Я напряглась, да и пацан тоже насторожился, потом шепотом мне прошептал:

– Поднимайся потихоньку во-о-н по той насыпи наверх.

Я хотела было открыть рот, но он зажал мне его рукой, и в его глазах я прочитала: «Опасность!», зрачки были расширены и стали почти черного цвета, я еле как кивнула, давая знак, что поняла, и стала молча потихоньку удаляться от него левее к насыпи, которую он мне указал пальцем. Поползла наверх по насыпи, уж поверьте, это неблагодарный труд, ты ползешь наверх, а насыпь тебя посылает обратно вниз. Юбка мешала своей длиной, я подняла подол, собрав ее в узел выше колен, и опять поползла наверх, проползла немножко вверх и даже сумела зацепиться за куст, правда, висел он, норовя оборваться каждую секунду и броситься со мною вниз… Я посмотрела в ту сторону, где остался пацан, в руках у него был увесистый камень, он как будто метился им в кого-то. Тут из кустарника выскочил здоровенный раненый кабан. Пацан кинул камень и попал кабану в лоб, он свалился, наверное, на время потерял сознание, пацан кинулся в мою сторону и давай подниматься тоже по насыпи вверх, крича мне:

– Шевелись! Быстрее, пока они нас не сожрали! Они, раненые, бешеные.

И я увидела, как из кустарника выбежал еще один кабан, вот тут у меня от страха заработали все конечности сразу, я пальцами вцеплялась в насыпь, ногами то скользя, то снова двигая себя наверх, я не смотрела уже, что творилось позади меня, иногда пацан обгонял меня, карабкаясь вверх, но потом возвращался и тянул меня за собой, и как-то, не думая, руки зацепились за какой-то куст, я подтянулась выше и уже хотела приподняться, как куст вырвался с корнем и остался в моих руках, качаясь и стараясь выровнять равновесие, я завалилась все же набок, скользя вниз, и полетела быстрее, чем могла вообще что-то разглядеть. Заорала от страха так громко, что, казалось, весь лес содрогнулся. Я летела вниз прям на кабана, нет, не на одного кабана, а на целую стаю, там их было уже с дюжину. Но страх меня не сковал, ногами я все же пыталась затормозить падение, руками хваталась за все, что попадалось на пути, а эти гады спокойно стояли и поджидали меня внизу, наверное, стучали копытами и облизывались. Не долетая до самого низа, я уцепилась за камень, который торчал из земли под насыпью и преграждал мне путь к окончательному падению в лапы этих хряков. Ко мне подкатился пацан, обхватил меня за шею и заворчал:

– Вот откуда ты свалилась на мою голову?

Он начал кидать камни в кабанов, которые пытались по насыпи своим рылом прокладывать путь к нам, так и норовя насадить нас на свои клыки, как шашлык на шампуры. Эти тупые животные, которые вообще-то не нападают на людей, вели сейчас себя как-то неправильно. Я ведь читала где-то или видела по телевизору передачу, что только кабан-секач зачастую нападает на людей, но они в основном обитают в одиночестве. А тут стадо собралось, и все раненые секачи. Два кабана – каким-то образом у них это получалось – медленно лезли к нам наверх по возвышенности.

Я закричала:

– Слушай, что это за кабаны, они как собаки по следу бегут! Разве такое возможно?

Парень не стал ничего объяснять, только подтолкнул меня вперед себя и сказал:

– Лезь быстрее наверх и старайся больше не падать, давай, шевелись же.

Я снова начала вцепляться руками в насыпь, прокладывая себе путь наверх, не знаю, откуда у меня брались силы, но старалась не думать, как больно рукам, ногам, а карабкалась вверх из последних сил. И вдруг услышала крик пацана, я оглянулась и от ужаса закричала еще громче, чем он сам, кабан все же лез наверх быстрее, чем я, а пацан лез за мной, прикрывая меня от этого бешеного зверя. Я не видела, что случилось, но кабан своим рылом, видно, достал пацана, и тот закричал от боли. Затем развернулся, сел, приподняв ноги, стал ими дрыгать, отбиваясь от кабана. У него получилось ногой попасть в бок этому бешеному гаду, и тот полетел вниз. Эти неугомонные звери внизу рыли своими рылами все, что попадало под их пятаки. Наверняка приняли нас за два больших желудя. Падая, кабан угодил прям в середину стада, и оно, визжа, разбежалось. Но четыре кабана так и стояли спокойно внизу и поглядывали наверх, наверное, ждали, когда два таких больших желудя свалятся к ним под рыла. До самого верха оставалось не так далеко, но сверху нависал огромный камень, который надо было обползать или с правой, или с левой стороны, но с обеих сторон росли густые колючки. Пацан докарабкался до меня и сказал:

– Нам надо поторопиться.

Я молча кивнула и полезла первая в сторону колючек, меня уже окутывал ужас, пацан не удержался и начал скатываться опять вниз, но закричал мне, чтоб ни в коем случае не останавливалась, а лезла вперед, я уже боялась перечить, ведь по сути он бы уже давно вскарабкался наверх, был бы он один, а я ему, видно, только мешала. Сверху раскинул свои ветки зеленый куст, я уцепилась за него, он вроде крепко врос в горную породу. И оглянулась. У пацана явно не было сил, а кабаны стояли все у насыпи, и только один упорно лез за пацаном, наверное, самый бешеный из всех. Протянув руку еще за самой длинной веткой от кустарника, которая нависала надо мной, я сумела ухватить и ее, соединила обе ветки вместе, подняла подол юбки, который уже опять болтался в ногах, обмотала им колючие ветки от кустарника, подергала изо всех сил, ветки были крепкие, и я, держась за них, быстро стала спускаться вниз, на сколько позволит длина веток. Нет, я не дотянулась до пацана, ветки все же были короткие, я легла, крича ему, чтоб он зацепился за мою ногу. Он дотянулся до ноги, зацепился и стал быстрее карабкаться. Когда он поравнялся уже со мной, раздался треск, одна ветка хрустнула и сломалась, пацан дернулся, но удержался за меня, повиснув беспомощно, так же, как и я, хорошо, что юбка в талии была на резинке, она задралась почти выше моей головы. Я не думала сейчас о своем виде, а молила бога, чтобы другая ветка все же удержала нас. В этот момент ни с того ни с сего кабана подкинуло вверх, и он полетел вниз. Меня явно кто-то схватил за руки. И медленно тянул вверх.

Я услышала уже знакомый голос, который на непонятном мне языке что-то сказал, пацан отцепился от меня и резким рывком улетел наверх. Меня тянули тоже, медленно, видно, жалея, не давая мне пораниться еще больше. Наконец ногами я почувствовала крепкую почву, которая не сыпалась и держала меня, руки мои отпустили и стали помогать опустить юбку в низ, передо мной стоял Рыцарь с озера. В этот момент силы меня покинули, я разрыдалась, обеими руками обхватила его и крепко прижалась. Он гладил мою голову и тихо успокаивал, шепча:

– Ш-ш, все позади. Теперь все будет хорошо.

В стороне на камне сидел пацан, рядом с ним на корточках сидел тот самый блондин, который тоже был с моим Рыцарем у озера. Он осматривал ногу пацана, из раны капала кровь.

Блондин с удивлением сказал:

– Эгон, ты просто герой, как ты сумел клыкастым подставить свою ногу? Только не говори, что ты не знал, как надо уходить от них.

«Значит, пацана звали Эгон. Красивое старинное имя», – подумала я.

Эгон немного замялся и сказал:

– Да если бы не она, я б, конечно, ушел от них беспрепятственно. А вот она как будто очень хотела к ним в лапы, вечно подставляла им свой красивый зад. Вот и пришлось ее зад прикрывать все время.

Мужчины рассмеялись. И мой Рыцарь сказал:

– Ты молодец, я тебя возьму к себе в оруженосцы, но сначала пройдешь обучение.

Эгон соскочил с камня как ошпаренный и бросился к стоявшему в моих объятиях Рыцарю. Опустился на колено, схватил Рыцаря за руку, поцеловал ее, сказав:

– Спасибо, милорд.

Я не могла больше все это видеть, оттолкнула Рыцаря и сказала:

– Слушайте, хватит вам играть свое кино, пацана надо в больницу отправить, пока у него заражение не началось от грязи, и фиг знает, какой кабан бешеный был, когда своими зубами или клыками цапнул его за ногу. Взрослые мужчины и не понимаете, что заражение это вам не насморк – ра-а-з и пройдет.

Они стояли, глядя на меня, и думали, наверное, что от страха я сошла с ума.

Рыцарь улыбнулся и сказал:

– Ну вот, кажется, успокоилась. Теперь мы вас оставим тут ненадолго. Нас ждут внизу. Мы скоро с Артуром вернемся.

Он говорил это, смотря на Эгона, а тот кивнул в знак согласия. Но при этом еще и поклонился.

А я услышала слово «внизу» и от страха закричала:

– Там внизу куча бешеных кабанов! Вы что, с ума сошли, туда лезть!

Рыцарь улыбнулся и пальцем вытер катившуюся из моих глаз слезу, сказав:

– Не бойся, нас очень много, и с нами ничего не случится, только ты оставайся рядом с Эгоном и ничего не делай, просто посидите и отдохните, пока мы не вернемся.

Я посмотрела в его сине-зеленые глаза, самые красивые глаза, которые я когда-либо видела, и в них отразилась такая нежность, что мне стало спокойно, я кивнула тоже, как и Эгон, и пошла к камню, на который тот присел, пытаясь тряпкой обмотать пятку, которая до сих пор кровоточила. Рыцарь с Блондином ушли. Я оторвала еще одну ленту от подола своей юбки, она уже была не белого, а земельного цвета, и вообще это уже была не юбка, а какая-то обдиргашка, местами порванная, грязная. Сев перед Эгоном, сказала:

– Давай свою ногу, перевяжу ее.

Он протянул руку и выдернул ленту из моих рук, сказав:

– Я сам, ты лучше свои коленки обтирай, они у тебя тоже все в крови. Вон, смотри, широкий зеленый лист, сорви его и приложи к ранкам и замотай. Тебе придется еще маленько оторвать от юбки кусок материи.

– Да нет проблем, – ответила я и начала отрывать еще одну полоску. Юбка уже от длины по щиколотку становилась медленно мини-юбкой, она была уже практически выше колен.

Пацан неумело обмотал пятку, хотя, может, от того, что лента была не настолько длинной, чтоб наложить нормальную повязку. Сорвав широкий лист, на который мне показали, отряхнув его и маленько обтерев об свой топ, я приложила лист к ранке, немножко обмотала, и, поделив ленту пополам, завязала, и получилось даже неплохо, бинтовать я все же умела. Потом глянула на Эгона и сказала:

– Твоя повязка слетит, как только ты пошевелишь ногой, дай я перевяжу.

– Не упадет, хотя ты и вправду вяжешь лучше, чем я. Ну на, замотай, у тебя это получается хорошо.

Он размотал ногу и протянул окровавленную ленту мне, взяв ее, я глянула на его пятку, мне показалось, ее нет, кабан ее, наверное, съел, во всяком случае, кровяное месиво не дало мне что-либо увидеть, меня затошнило, я бросила повязку на Эгона и шарахнулась в сторону, чтоб не извергать свой съеденный завтрак прям на него…

12 3 След.

Время, в котором меня нет

Глава 1

Глава 2

С этой книгой читают

Другие книги автора