Мама – глубина – источник

Текст
0
Отзывы
Читать фрагмент
Отметить прочитанной
Как читать книгу после покупки
Мама – глубина – источник
Шрифт:Меньше АаБольше Аа

Μνήμη Ἀνδρονίκης Ἀλεξάνδρου Πιερῆ



Памяти Андроники Александру Пиери


Предисловие переводчика

Кипрский поэт Миха́лис Пиери́с известен российскому читателю по книге стихов «Метаморфозы городов», вышедшей в 2003 году в переводе Ирины Ковалевой. И если первый сборник на русском языке был посвящен теме странствий и поиска красоты в разных городах мира, то этот, второй, волею судеб гармонично уравновешивает первый, ибо посвящен теме противоположной – родной земле, источнику памяти о детстве и ранней юности, о глубинах собственной души, единых с топосом и исторической памятью народа. Мне, как переводчику с греческого, этот сборник был интересен прежде всего тем, что он является живым поэтическим свидетельством о стране, мною горячо любимой – о Кипре. В современном мире количество источников информации неисчислимо, и каждый может получить об интересующем предмете самые разнообразные сведения, однако всякий исторический текст является конструктом и объективность его может быть подвержена критике, а документальные кадры часто окружены либо немотой, либо пустой риторикой средств массовой информации, и в конечном счете все эти сведения – фрагментарные, сомнительные, противоречивые – сводятся к медиаклипу, затрагивающему наше сознание даже не по касательной, а наоборот, по не-касательной, оставаясь в области, нас не затрагивающей, от нас отдаленной. Представляется, что знание в пост-информационном мире может быть получено только событийно, при личной встрече. Именно такой личной встречей с поэтом Кипра является данная книга.

Поэтический мир Михалиса Пиериса и прост и сложен одновременно: его поверхность кажется непритязательной, но глубина скрывает сложную и детально прочувствованную симфонию смысловых связей мифопоэтики, истории, литературы, психоанализа, личной памяти и метафизики письма. Детальный анализ второй части сборника приведен мною в послесловии – это статья греческого филолога Стамати́и Лаумджи́ «Рассказ» Михалиса Пиериса как эпос памяти. В качестве приглашения к чтению хочется отметить, что концепция сборника заложена в его названии. С образа мамы как источника – жизни и памяти – начинается погружение в глубину воспоминаний, грез, радости и горечи, в глубину живой жизни души. Погружение в чтение становится здесь в буквальном смысле спуском в глубину, где невидимый с поверхности, скрытый мир души приобретает все большую детализацию, достоверность реального опыта жизни, в которой действительность кровно связана с культурной памятью, с мифическим миром языка, с непостижимостью эроса и смерти. Так первый образ – погружение в источник собственного рождения, а значит, и смерти – разворачивается в поэтическое произведение как источник знания и вдохновения для жизни будущего. Прошлое, настоящее и будущее в стихах Михалиса Пиериса являются тремя измерениями единой полноты времени, ставшего вечностью в единстве поэтического мифа.

Примечания к сборнику составлены на основе устного общения и переписки с автором. Мне хотелось сделать комментарий как можно более подробным, чтобы как можно больше рассказать читателю о любимом Кипре, но тогда поэтический сборник неминуемо превратился бы в научный трактат, поэтому я ограничивала себя, чтобы оставить как можно больше пространства голосу автора.

Лидия Арданова

Εισαγωγή στην ρωσική έκδοση

Ο Κύπριος ποιητής Μιχάλης Πιερής παρουσιάστηκε στους Ρώσους αναγνώστες με το βιβλίο ποιημάτων «Μεταμορφώσεις Πόλεων» που εκδόθηκε το 2003 σε μετάφραση της Irina Kovaleva. Και ενώ εκείνο το πρώτο βιβλίο στα ρωσικά ήταν αφιερωμένο στο θέμα των περιπλανήσεων και της αναζήτησης της ομορφιάς στις πόλεις του κόσμου, αυτό το δεύτερο βιβλίο παρουσιάζει ένα θέμα αντίθετο, που (το ’φερε η τύχη) αρμονικά να εξισορροπεί το πρώτο: το θέμα είναι η πατρίδα, η πηγή της ανάμνησης των παιδικών και εφηβικών χρόνων, το ενδόμυχο βάθος της ψυχής ενιαίο με τη γενέθλια γη και την ιστορική μνήμη. Ως μεταφραστή από τα ελληνικά, με ενδιέφερε πρώτα απ΄ όλα το ότι η συλλογή αποτελεί μια ζωντανή ποιητική μαρτυρία για την χώρα που αγαπώ παράφορα – την Κύπρο. Ο σύγχρονος κόσμος προσφέρει αμέτρητες πηγές πληροφοριών για το θέμα που μας ενδιαφέρει, και όμως κάθε ιστορικό κείμενο είναι κατασκευασμένο και η αντικειμενικότητά του υπόκειται σε κριτική, καθώς και τα ντοκιμαντέρ πολύ συχνά συνοδεύει είτε η αφωνία, είτε η έλλειψη ουσιαστικής σημασίας, είτε η κούφια ρητορική των ΜΜΕ. Τελικά, όλες αυτές οι πληροφορίες – αποσπασματικές, αβέβαιες, αντιφατικές – αποτελούν σαν άθροισμα ένα mediaclip, το οποίο δεν μας αγγίζει και τάχα δεν μας αφορά. Πιστεύω ότι στο post-information society η γνώση αποκτιέται μόνο μέσα από μια προσωπική συνάντηση – και μια τέτοια προσωπική συνάντηση με τον ποιητή της χώρας της Κύπρου προσφέρει στον αναγνώστη η παρούσα συλλογή.

Το ποιητικό σύμπαν του Μιχάλη Πιερή είναι και απλό και περίπλοκο ταυτόχρονα. Η επιφάνειά του φαίνεται απλή, αλλά το βάθος κρύβει μια περίπλοκη και λεπτομερώς ρυθμισμένη συμφωνία σχέσεων της μυθοποιητικής, της ιστορίας, της λογοτεχνίας, της ψυχανάλυσης, της προσωπικής μνήμης και της μεταφυσικής της γραφής. Την εκτενή ανάλυση του δεύτερου μέρους της συλλογής προτείνω στο τέλος με το άρθρο της Ελληνίδας φιλολόγου Σταματίας Λαουμτζή «Η Αφήγηση ως έπος της μνήμης». Εδώ, για να δώσω το έναυσμα για την ανάγνωση, θα ήθελα να σημειώσω ότι η αντίληψη (concept) της συλλογής έγκειται στον τίτλο της. Από την ποιητική εικόνα της μητέρας ως πηγής – της ζωής και της μνήμης – ξεκινά η εμβάθυνση στο βυθό των αναμνήσεων, των ονείρων, της χαράς και της πίκρας, στο βάθος όπου απλώνεται η ζωντανή ζωή της ψυχής. Η εμβάθυνση στην ανάγνωση εδώ γίνεται κυριολεκτική εμβύθιση κάτω, εκεί όπου ο αόρατος από την επιφάνεια κόσμος, το κρυμμένο σύμπαν της ψυχής, αποκτά όλο και περισσότερες λεπτομέριες, αποκτά την εγκυρότητα του αληθινού βιώματος, όταν η πραγματικότητα βρίσκεται σε αιματική σχέση με την πολιτισμική μνήμη, με τη μυθική διάσταση της γλώσσας, με το ασύλληπτο του έρωτα και του θανάτου. Έτσι η πρώτη εικόνα στο πρώτο ποίημα – η εμβάθυνση στην πηγή της γέννησης, κι επομένως του θανάτου – αναπτύσσεται σ’ένα εκτενές ποιητικό έργο το οποίο καθαυτό γίνεται πηγή της γνώσης και της έμπνευσης για τη ζωή του μέλλοντος. Το παρελθόν, το παρόν και το μέλλον στην ποίηση του Μιχάλη Πιερή αποτελούν τρείς διαστάσεις της ενιαίας πληρότητας του χρόνου, που παραμένει αιωνιότητα στο ενιαίο του ποιητικού μύθου.

Οι σημειώσεις μου βασίζονται στην προφορική συζήτηση και σε αλληλογραφία με τον ποιητή. Θα ήθελα να κάνω τα σχόλια μου όσο γίνεται πιό εκτενή, για να διηγηθώ στον αναγνώστη περισσότερα πράγματα για την αγαπημένη Κύπρο, αλλά τότε η ποιητική συλλόγη θα μετατρεπόταν σε διατριβή, οπότε περιορίστηκα στα βασικά για να αφήσω περισσότερο χώρο στη φωνή του ποιητή.

Lidia Ardanova

Mεροσ α’
Часть первая

Mάνα βαθύ πηγάδι

 
Mάνα βαθύ πηγάδι μου
γυμνός καί κατεβαίνω.
Γερά κρατιέμαι ἀπ’ τά πλευρά
φλέβα νεροῦ στά σκέλια μου
τρέμει τό φυλλοκάρδι
 
 
(Ἀκούω ξαφνικά φωνή
τοῦ μακρινοῦ πατέρα.
Φαρμάκι τό νερό
πῆγαν οἱ κόποι μούχτιν.)
 
 
Nά μέ τραβήξεις τώρα στό βυθό
μαγνήτης μάτι καί στοιχειό
νά μέ ρουφήξεις δράκαινα
μέ τή θηλειά τῆς μνήμης.
 
 
Nά πέσω μέσα νά πνιγῶ.
 
 
Nά κλείσει πάνω ἡ πλάκα τοῦ ουρανοῦ.
 

Мама – глубина – источник

 
Мама, глубокий источник мой,
я наг и спускаюсь.
За стенки крепко держусь,
внизу под ногами родник,
и дно сердца трепещет.
 
 
(Вдруг голос –
это далекий отец.
Отравой стала вода,
столько стараний даром!)
 
 
Утащишь теперь меня вниз в темноту,
дурной час, черный сглаз,
страх ночной, ужас дневной,
затянешь меня, дракониха
в петлю, в силки памяти.
 
 
Упаду в тебя, захлебнусь.
 
 
И захлопнется сверху плита
неподвижного неба.
 

Xαρόντισσα

 
Mάνα τοῦ χάρου τό φταξε
στό πιό στενό σοκάκι τήν ὥρα πού στριβε
στό φῶς. Kρατεῖ το καί λαλεῖ του.
 
 
Γιά μεῖνε δῶ μωρέ παιδί
νά σέ εἰκάνω γιό μου·
γιά μεῖνε δῶ στήν ἐρημιά
στή σκοτεινιά πού σ’ ἦβρα
στό πλάγι μου νά κοιμηθεῖς
στήν ἀγκαλιά μου μέσα
νά μέ ζεσταίνεις τίς νυχτιές
νά σαι καλός μαζί μου.
 
 
Kι ἄν γείρεις καί μεταστραφεῖς
στά βάσανα τά τόσα
θα ρθεῖς καί θά σαι ἄνοστος
κρύος καί χλωμιασμένος
καί δέν θέ νά σέ θέλω πιά
καί δέν θά σέ κρατήσω.
 
 
Mά θά σέ ρίξω στά βαθιά.
Στοῦ ἁλωνιοῦ τόν πάτο.
 

Смертица 1

 
Смерти мама свою дочку завела
в темный переулок
ровно в час как к свету та стопы повернула.
Обняла ее и стала напевать.
 
 
Будь со мной, дитя мое,
рядом оставайся,
будешь доченькой моей,
что тебе скитаться.
Маму крепко обними,
спи-усни со мною,
будет рядом нам тепло,
знать не будем горя.
 
 
Коль уйдешь и повернешь
ко скорбям и боли
и придешь потом худой,
ледяной, бессонной,
знай, тебя я не приму
и не приласкаю.
 
 
Брошу в подпол за гумном
или запру в сарае.
 

Tό σώσπιτο

μνήμη ἀνάπαυση, μνήμη ζεστή γωνιά μου . . .

 

 
Στό σώσπιτο βαθιά πού ἦταν πάντα ἡ νύχτα
ἐκεῖ πού ἀναπαύουνταν τά σύνεργα τοῦ βίου
στή σκάφη πού ἔπλαθε ψωμί τῆς μάνας της
ἡ μάνα
καί στό πιθάρι τ’ ἄβαθο μέ τό ξανθό σιτάρι
δειλά τό χέρι τρέμοντας
μέσα ἀπό λοῦντζες γλίστρησε καί νόστιμα παστά
καί χούφτωσα τά καπνιστά
πού κρέμονταν καί τ’ ἄγουρα βυζιά της.
 
 
Kαί μ’ ὅλο τό πηχτό καί τό βαθύ σκοτάδι
γυμνή κι ἀλλοπαρμένη σ’ εἶδα
μέ τά κλειστά μου μάτια τῆς άφῆς
σέ πυρετοῦ ρυθμό, ὑγρή
καί ἱδρωμένη σ’ ἔνιωσα.
 
 
Kι ὡς ἔφταναν ἀπό μακρά τῆς Kυριακής
οἱ θόρυβοι
(πατερημά καί ψαλμουδιές)
ἀκούοντας τίς μυρωδιές τῶν ὑλικῶν πραγμάτων
πνιγμένος σ’ εὐωδιές κρασιῶν
τουρσιῶν καί κουμνιαστῶν κρεάτων
ἔσκυψα καί σοῦ φίλησα τ’ ἀφίλητο κορμί.
 

Кладовая 2

Память отдушина моя, память мой теплый приют…


 
В потайной глубине, где царила ночь,
и хранилось все, что нужно для жизни,
вдоль корыта, где замешивали хлеб ее бабушка
и прабабушка,
по горшку бездонному с белым пшеном,
по стене меж вкусных вяленок мяса,
рука моя, дрожа, проскользнула несмело,
ухватила в ладонь кусочки копченые
и ее юную грудь.
 
 
В непроглядной, густой темноте
нагой и исступленной я видел тебя,
глазами закрытыми видел, одним осязанием,
в горячке пульса чувствовал
твою влагу, твое тело в жарком поту.
 
 
И когда донесся издали гул воскресенья
(отче наш, песнопения),
я, вдыхая жадно благоухание осязаемых
вещей, утопая в аромате вин,
пряном духе приправ соленого и
маринованного мяса,
склонился и поцеловал твой стан
нецелованый.
 

Λέιλα τί Γκόμα

 
Καθώς Αἰγύπτου βράδυ Πέμπτης
πού τρέχουν ὅλα στό ρυθμό
τοῦ κερδισμένου σέξ
τοῦ ἀναμενόμενου·
 
 
ἔτσι μοῦ ἔμοιαζε τό βράδυ
πού θά ἐρχόσουν. Ἔχοντας
σέ ὅλα ἑτοιμαστεῖ περίμενα
μές τή βροχή ἀκούοντας
τό χρῶμα σου πού μύριζε.
 
 
Πηλός τῆς Κυριακῆς πού ἔχριζε
πρωί τόν φοῦρνο ἡ μάνα.
 
 
Τώρα ἀπ’ τή ζωή μου χάθηκες
κι ἡ μάνα μακριά στά ξένα.
 

Лейла ти гома 3

 
Египет, вечер пятницы,
мир движется в ритме
секса заслуженного
и предсказуемого –
 
 
– такой казалась мне
наступающая ночь нашей встречи.
К чему угодно готовый, я ждал
посреди дождя, вслушиваясь
в цвет твоего аромата.
 
 
Запах глины, которой мама
мазала створку печи4 поутру в воскресенье.
 
 
Теперь ты пропала из жизни моей,
и мама далеко на чужбине.
 

Γυρισμός ξενιτεμένου

στόν Mιχάλη Γκανᾶ


 
Μπῆκα στό σπίτι ἀπ’ τήν αὐλή
ἐκεῖ πού ἀναπαύουνταν τά ζῶα.
Ἄκουσα τίς φωνές ἀπό πολύ μακριά.
Ψίθυροι ἀχνοί ἀπό τόν Κάτω Κόσμο.
 
 
Ἄγρια χόρτα ψήλωναν
μοῦ ’φτάναν ὥς τή μέση.
Κοῦμνες πιθάρια καί σταμνιά
στεκάμενα καί παραπονημένα.
 
 
Σπίτι τυφλό κι ὁ φοῦρνος γέρημος
καί σκοτεινός. Ἐκεῖ πού φούρνιζαν
πινακωτές ψωμί, τάβλες ποξαματούθκια.
 
 
Μές στό παλάτι κοίταξα ἕνα γύρο.
Σκόνη τῆς ἀπουσίας μέ κάλυψε
μέ χτίζει ὥς τήν ψυχή.
 
 
Φίλος σκαλίζει τά παλιά
πράγματα δίχως νά βλέπει τό λευκό
ξάσπρισμα τοῦ θανάτου.
 
 
Ἄς πέσουν ὅλα στή βαριά σιωπή.
Νά γίνουν στίχοι-κόκαλα
καί μουσική. Μές στόν ἀέρα.
 
 
Μόλις πού πρόλαβα νά πῶ καί σφύριξε τό φίδι.
 
 
Ἀκλούθησα γιά νά τό δῶ
καί μπῆκα μές στό σώσπιτο.
 
 
Μές στό σκοτάδι γυάλιζαν τά μάτια τῶν νεκρῶν.
 

Возвращение покинувшего родину 5

Миха́ лису Гана́


 
Я вошел в дом со двора,
где когда-то держали скотину.
Услышал голоса издалека.
Тихие шепоты Мира Мертвых.
 
 
Все поросло травой
высокой, до самого пояса.
Бочонки, горшки и кувшины
застывшие и тоскливые.
 
 
Дом слепой, печь холодная
пустая, темная. Та самая, в которой пекли
хлеба в деревянном лотке и сухарики.
 
 
В комнате огляделся.
Пыль нежилого покрыла меня,
замуровала внутри меня душу.
 
 
Друг скоблит ногтем старые вещи,
будто не видя белесый,
нестираемый смерти налет.
 
 
Пусть рухнет все здесь в бездну безмолвия.
Станет костями, стихами
и музыкой. В воздухе вея.
 
 
Лишь произнес это – зашипела змея.6
 
 
Пошел посмотреть на нее
и зашел в кладовую.
 
 
В темноте мерцали глаза мертвецов.
 

Οἱ μοῖρες

 
Ἕνα πρωί μᾶς σύναξε ἡ Ἀντρονίκη
καί εἶπε. Eἶναι ὅλα ἐδῶ. Κοτσιάνια
καί συμφωνητικά. Πόσα ἔχουμε,
ἀπό ποῦ μᾶς ἦρθαν, πῶς
θά τά μοιράσουμε. Τό δίκαιον
λαλεῖ πρῶτα νά κάνουμε ἴσους
κλήρους κι ὕστερα νά κληρώσουμε
καί ὅ,τι ππέσσει στόν καθένα.
Ἔτσι τό θέλω. Ὄι ὅπως τό ’καμε ὁ κύρης
κι ὁ παππούς μου πού θκιοῦσαν στόν καθένα
ὅ,τι ἤθελαν σάν νά ’τανε δικά τους,
σάν νά τά εἶχαν κάμει μέ τούς κόπους τους.
 
 
Αὐτά μᾶς ἦρθαν. Εἶναι μοῖρες.
 
 
Καί πρέπει νά πάει στόν καθένα
τό σωστό μοιράσιν. Εἴμαστε μεγάλη
οἰκογένεια. Μεγάλον μάλιν.
Γι’ αὐτό κι ἐφτάσαν ἕως ἐμάς (τόσες
γενιές μοιράσια!) κλῆροι καλοί.
Νά νιώθουμε πώς ἔχουμε στή γῆ μας
ρίζες. Καί τώρα ἀκοῦστε τά ὀνόματα
τῶν τόπων πού ἔχουμε περιουσίαν.
Κι ὕστερα τραβῶ τούς κλήρους.
Εἶστε πέντε ἀδέλφια, πέντε μοῖρες.
Ἕναν προστάθιν στοῦ Συρκάνου κι ἕναν
εἰς τόν Σκουτελλήν. Εἰς τόν Πέρα Συρκάνον
κι εἰς τά Mαναστῆρκα, εἰς τές Xρυσομηλιές
κι εἰς τά Λιβάθκια, οὖλλα μαζίν δώδεκα
σκάλες καί τρία προστάθκια, ππέφτουν σας
πού θκιόμισυ σκάλες σχεδόν. Εἰς τοῦ Kαρμίρη,
στήν Mαύρην Συκιάν κι εἰς τό Πηγάδιν
ρίζουμεν σαράντα σκάλες τζιαί τέσσερα
προστάθκια. Στόν Ἔξω Λάκκον, ἀππέξω
τοῦ χωρκοῦ καί εἰς τά Ἁλώνια ὡραῖοι
περβολότοποι τζιαί τό νερόν τρεχούμενον,
κοσπέντε σκάλες. Mοιράζουνται ἀκριβῶς
στά πέντε. Μές τό χωράφιν τῆς Zαπφείρας
στήν Φρακτήν ἔχουμε κάμποσα δεντρά.
Ἐλιές τζιαί τερατσιές, δέκα τζιαί πέντε ρίζες.
Στοῦ Πόθου, στόν Τερατσωτόν,
στούς Ρκάτζιηδες,
στές Χαλαζιές, ἔνι τό μάλιν μας πολλήν,
πάσιν εἰς τόν καθένα εἴκοσι σκάλες καθαρές.
Εἰς τοῦ Ἀντούσιη ἔχουμε πέντε ρίζες
ἀθασιές ππέφτει σας ’ποῦ μιά. Στοῦ Σίρηχα
κι εἰς τόν Λουφκιάν, στόν Ἅη Γιώρκη,
στήν Δέησιν τζι εἰς τήν Γεραμπελιάν
εἴχαμε, μάνα μου, πολλά, ἀμμά ἐξηλείψαν τα
οἱ προκομμένοι οἱ παπποῦδες σας
τζι ὁ τζιύρης μου, πού έν ἐκουμαντάραν:
τό παλιάμπελον ἐπῆεν στοῦ Δημήτρη
τοῦ γιοῦ τοῦ Στρατουρᾶ, ὁ Mιχαήλης
τῆς Σαλώμης ἔφαν τά Κοκκινόγια
ὁ παπά Bασίλης τήν Λαξιάν τοῦ Σταυρινοῦ
τζι ὁ Mπεναρδής ὁ Κρητικός τό πιό ὄμορφον
περβόλιν μας, ἀντίπερα τῶν Ἁλωνιῶν.
 

Мойры 7

 
Однажды утром нас собрала Андроники,
сказала: все здесь. Права на собственность,
договора. Что мы имеем,
откуда получили это, как
разделим. По справедливости
сначала сделаем пять равных долей
и после бросим жребий –
пускай что выпадет кому, то выпадет.
Я так хочу. Не так, так делали отец
и дед, отписывая каждому
что им самим хотелось, как если бы
все им принадлежало, все они создали.
 
 
Это пришло к нам. Так было угодно мойрам.
 
 
Каждому из вас должна достаться
по праву доля. Нас много.
Мы большая яблоня.
Поэтому до нас дошло (столько
колен и долей!) хорошее наследство.
Благодаря ему мы чувствуем в земле
крепкие наши корни. Теперь послушайте
наш перечень имущества.
А после бросим жребий.
Вас пятеро – и будет пять долей.
 
 
Один надел8 в Сирка́не и
в Скутелли́н один. В Дальнем Сирка́не
в Монасты́рке, в Хрисомилье́с,
в Лива́дке – всего двенадцать
шкал и три простадия, и достаются каждому
почти две с половиной шка́лы. В Карми́ри,
в Ма́ври Си́кья и в Пига́ди
все сорок шкал у нас и четыре
проста́дия. Дальше за Ла́ккон, за
деревней, и в Ало́нии – прекрасные
земли садовые с водой проточной,
двадцать пять шкал. В точности поровну
на пятерых. Среди полей Запфи́ры
во Фракти́ ́́имеются еще у нас деревья.
Оливы и рожковые деревья,
десять и пять корней.
В По́фу, в Тератсо́н и в Рка́чидес,
и в Халазие́с имеются участки,
шкал каждому не меньше двадцати.
В Анту́сии пять саженцев миндальных,
каждому по одному. В Си́р́ихе,
и в Лифкья́н, и в Аи Йо́рки,
и в Де́исин, и в Герампелья́н
когда-то были наши земли, но потеряли их
из дедов ваших те, кто были нерадивы.
И мой отец, не наделенный даром вести
хозяйство, отдал наш старый виноградник
Димитрию, сыну Стратура́, а Михаи́лис,
сын Сало́м́ии, взял Котчино́ю,
отец Василий Лаксия́н взял Ставрину́,
а Бенарди́с, критянин, наш самый красивый
сад – тот, что вблизи Ало́нии.
 

Ἀνδρονίκη Ἀλεξάνδρου Πιερῆ

(Ἑφταγώνια, 25 Δεκεμβρίου 1926 – Σίδνεϋ, 15 Ἰουλίου 2010)

 
 
Σήμερα ἔβρεχε στό Σίδνεϋ κι ἔκανε κρύο πολύ
τήν ὥρα τῆς ταφῆς. Στή Λευκωσία καύσωνας
σαράντα δύο καί μισό κ’ἐσύ μπῆκες ἔχοντας
στό χέρι ἕνα καλάθι βάρτικα, γεύσεις
τῆς παιδικῆς μας ἡλικίας. Ἔφαγα λίγα σύκα
ἀργά καί γέμισαν τά μάτια μου. Πόσες φορές
μᾶς εἶχε κυνηγήσει ξέπνοη καί βρήκαμε
καταφυγή στίς πιό ψηλές κορφές τῆς βάρτικης,
τρώγαμε σύκα σάν τίς συκαλλίδες καί
τήν κοροϊδεύαμε
πού δέν μποροῦσε νά μᾶς φτάσει, θεριό
ἀνήμπορο, μονάχο κι ἔρημο, ἀνυπεράσπιστη
μές στό σκληρό χωριό σάν νά ’ταν δίχως ἄντρα
πάνω σέ πέτρα κάθονταν χλωμή καί κουρασμένη
κι ὅλο ἀπειλοῦσε νά μᾶς μαντατέψει
στόν πατέρα πού ὅλο ἐρχόταν κι ὅλο ἔλειπε.
 
 
Σήμερα ἔβρεχε στό Σίδνεϋ, «μά δέν κρυώνουν
οἱ νεκροί», τούς εἶπε, «γιατί ἔχει φύγει τό κορμί
ἐδῶ καί χρόνια». Κι ἄρχισε νά λέει λόγια σοφά
τοῦ πρόπαπποῦ της, πώς εἶναι χῶμα καί νερό τό
σῶμα, φυραίνει, λιώνει ἐν ζωῆ κι ἀκοῦς τριγύρω
σου ἕνα φλοῖσβο, εἶναι τό ἀεράκι τῆς ψυχῆς,
ὁ νοῦς, οἱ σκέψεις καί τά αἰσθήματα, αὐτά
σέ τριγυρίζουν ἕως τό θάνατό σου κι ἄς ἔχει φύγει
τό κορμί. «Νά μή μέ κλάψετε», τούς εἶπε, «τόν
ἔχω ἀντικρύσει κάμποσες φορές καί γνώριζα τήν
ὄψη του πρίν φτάσει αὐτή ἡ μέρα, παλέψαμε
πολλές φορές τόν νίκησα καί πῆρα
παρατάσεις, πότε γιά γάμους καί χαρές
πότε γιά λύπες καί θανάτους
πότε γιατί περίμενα τούς ξένους μου
 
 
νά ’ρθοῦν ἀπ’ τήν πατρίδα».
 
11 Смертица (Харондисса) – персонаж кипрских народных песен, родительница смерти. Стихотворение обращается к народному мотиву и сохраняет мелодику песни. Следует отметить, что в греческом языке, в том числе и в кипрском его варианте, слово «смерть» (греч. θάνατος, кипр. χάρος) мужского рода, то есть речь идет о маме и сыне.
22 Кладовая, или «потайная комната» (σώσπιτο) – скрытое помещение внутри жилого дома, где в период османского завоевания жители Кипра прятали часть урожая и девушек. Позднее использовались как обычные кладовые.
33 Фраза, услышанная автором в Египте, относится к особому для мусульман времени – ночи с четверга на пятницу. Это единственная ночь, когда верующим позволяется заниматься сексом без каких-либо ограничений. Дословно выражение означает «вечер пятницы» – но учитывая, что в исламских странах сутки заканчиваются с заходом солнца, и, соответственно, время после захода солнца считается началом следующего дня, в переводе на наше измерение времени «лейла ти гома» будет означать «вечер четверга».
44 Глиной иногда обмазывали створку печи при готовке, чтобы «запечатать» внутри, и тем самым сохранить аромат хлеба или другого блюда.
55 В литературном пространстве, это стихотворение – диалог с одноименным стихотворением Йоргоса Сефериса. Стоящий же за этими строками жизненный опыт автора – драматическая, вынужденная эмиграция семьи Пиериса в Австралию в 1973-1974 годах по причине сложной политической ситуации на Кипре, последовавшего вторжения Турции и оккупации северной части острова. Михалис Пиерис прожил за рубежом в общей сложности двадцать лет (1772-1992) – в Австралии, в Салониках, в Афинах и на Крите. Полуразрушенный дом, о котором идет речь в стихотворении – дом дедушки и бабушки Пиериса, в котором он провел детские годы.
66 На Кипре, так же как и на Крите, в деревенских домах часто держали ручных черных змей. Их считали защитницами дома и покровительницами домашнего очага. Эта традиция изображена, например, в художественном фильме Янниса Смарагдиса «Эль Греко» по мотивам биографии Доменикоса Теотокопулоса, уроженца Крита.
77 Мойры. В греческой мифологии – богини судьбы, собирательное имя которых происходит от древнегреческого глагола μείρομαι делить, разделять. Мойра в буквальном смысле означает «доля», «удел» – то, что досталось при разделе.
88 Традиционные единицы измерения земельных участков на Кипре – проста́дий (προστάθιν) и шка́ла (σκάλα). Простадий равен примерно 341,5 кв.м. (3600 кв.греч.футов), это 1/4 или 1/3 шкалы.
Бесплатный фрагмент закончился. Хотите читать дальше?
Купите 3 книги одновременно и выберите четвёртую в подарок!

Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке:

  1. Нажмите на многоточие
    рядом с книгой
  2. Выберите пункт
    «Добавить в корзину»