Сапфир

© Мария Банзимир, 2020

ISBN 978-5-0051-8895-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Москва 2138г.

Очередной порыв холодного ветра ворвался в помещение НИИ по разработке альтернативных высотных конструкций. Охранник на входе поспешил отойти в сторону, когда в дверном проёме показались силуэты с погонами на плечах. Коротко кивнув, фигуристый генерал и его не менее фигуристые телохранители проследовали внутрь помещения и вошли в массивные двери лифта. Лампочка остановилась на цифре двенадцать, там, где располагалась лаборатория высотников.

Молодой, сероглазый учёный в безукоризненно белом халате, склонившийся над столом, тут же вытянулся по стойке смирно, как только посетители вошли. Он смущённо отбросил прядь светлых волос со лба.

– Здравствуйте, Владимир Степанович…

Генерал Митрофанов махнул рукой:

– Да бросьте вы Емельян, не до формальностей. Докладывайте, есть сдвиги по проекту?

Емельян Рамской покосился на телохранителей, оставшихся стоять у дверей, однако увидев одобряющий кивок генерала, быстро по-военному, заговорил:

– Так точно! Смею заверить, что работа над проектом СЖК «Сапфир» закончена. Все чертежи проверены на несколько раз, узловые проблемы решены, можно строить хоть завтра.

Рамской сделал паузу и взглянул на генерала.

– Так-так – Владимир Степанович грузно и устало сел, снял фуражку – Что насчёт опорных конструкций?

Емельян протянул ему синюю папку:

– Здесь результаты тестирования нового материала, его изобрели совсем недавно, но материал настолько прочен, что ему нет аналогов во всем мире. Мы назвали его сталконит – он в десять раз прочнее железобетона, а если опоры поместить в котлованы на достаточную глубину, скажем метров пятьдесят, при длине свай под котлованами в сто пятнадцать метров, объект простоит лет пятьсот и не пошатнётся!

– Ну, хорошо, а как же ветер, ведь высоко планируем строить – генерал многозначительно тыкнул пальцем вверх, – ветер там не такой как здесь, сдует все к чёртовой матери!

Рамской понимающе кивнул, но возразил:

– Ветра в стратосфере тоже дуют по определенным траекториям, которые могут лишь незначительно меняться, а сталконит выдержит, я уверен в этом. Тем более опор же будет не одна, а восемь! Стройка планируется на сейсмоустойчивой территории, ни вулканов, ни гейзеров, ни землетрясений. Среднесибирское плоскогорье идеальное место, и с водозабором из Енисея не будет проблем, жители ни в чём не будут нуждаться.

Генерал оживился:

– А вот здесь поподробнее, насчет нужд: еда, биотехнологии, энергия?

Ученый показал на голографическую конструкцию объекта, раскинувшуюся на большом овальном столе. Он с гордостью начал презентовать свое детище:

– Итак, каждая опора «Сапфира» будет напоминать Эйфелеву башню, только высотой – 18 километров. Затем укладка перекрытий и плит между ними. А после этого можно будет возводить этажи. Спецодежда для строителей уже на стадии сдачи контрольных образцов… Жилой комплекс займёт ещё два километра в высоту. С энергией проблем тоже никаких не будет – «Сапфир» будет снащен огромным количеством солнечных батарей, отсутствие облаков в стратосфере приведет к стопроцентной выработке электричества. Так что в этом смысле объект полностью автономен.

Рамской перевёл дыхание и продолжил:

– В одной из опор будет грузовой лифт, через который загрузим оборудование для фермы растений, новейшую робототехнику, продукты на первое время, одежду, ну и самих людей конечно. В другой опоре установим мощную насосную систему для забора воды с фильтрами, мало ли каким будет уровень загрязнения после…

Он осёкся, об этом запрещено было говорить, поэтому он выжидающе посмотрел на Владимира Степановича, но тот видимо задумался о чём-то своём и не слышал последней фразы. Впрочем, когда наступила тишина, генерал медленно промолвил:

– Всего можно ожидать от наших соседей по планете, понатыкали баз повсюду… А что с устройством-то, кто будет руководить проектом?

– Об этом не волнуйтесь – заверил Емельян – Руководить будет коллегиальный выборный орган, куда войдут двенадцать магистров. Важные для поселенцев вопросы они будут решать сами путём голосований. Так что «Сапфир» это ещё и политико-правовой эксперимент.

Генерал снова посмотрел вверх, на пока ещё не построенный, но обретший идеальную, во всех отношениях, форму в его сознании, стратосферный комплекс. Потом решительно взял цифровое перо со стола.

– Давай проект, я подпишу, – он быстро и размашисто поставил светящуюся подпись на голографическом чертеже проекта, и заинтересовано спросил – а почему у жилого комплекса такой вид, похоже на ежевику, которую пополам разрезали.

Емельян улыбнулся:

– Надо же какое сравнение вы подобрали, а ведь, и правда, похоже. Только такая форма из выпуклых ячеек не случайна. Верхняя «шапка» Сапфира, если можно так выразиться, должна быть экранирована мощными бетонно-сталконитовыми плитами, иначе излучение, которое в стратосфере гораздо мощнее, за короткое время убьёт людей. Выпуклая форма верхних ячеек, как было установлено, увеличивает защиту в несколько раз…

Вдруг кто-то кашлянул на входе. Оба обернулись и увидели в дверях небольшого роста человека с наметившимися залысинами над высоким благородным лбом. Это был Семён Гройс, штатный психолог НИИ. Он машинально поправил очки и торопливо спросил:

– Можно войти?

Митрофанов недолюбливал Гройса за долгие монотонные разговоры на темы несущественные, по мнению генерала.

«Опять сейчас запоет про свою психологию…» – с недовольством подумал он. И видимо мысли каким-то образом отразились на лице, потому как Гройс с достоинством пояснил:

– Я хотел бы совсем коротко прояснить некие психологические моменты проекта «Сапфир», если позволите – и поспешно добавил – совсем коротко.

Митрофанов кивнул:

– Давай!

Гройс откашлялся, сел к столу и произнёс:

– Необходимо все-таки обсудить вопросы человеческой природы, в том плане, что оказавшиеся в другой, непривычной во всех смыслах среде обитания – он невольно взглянул куда-то вверх, так же как генерал незадолго до него – люди будут несомненно, испытывать проблемы восприятия действительности, некоторые, с особо слабой психикой будут стремиться вернуться, возникнут ностальгия и конфликтные ситуации как следствие, а это повредит проекту, поставит под угрозу существование данного сообщества.

Гройс сознательно выдержал паузу, давая возможность присутствующим осмыслить сказанное.

Митрофанов, наконец, несмотря на внутреннюю борьбу процедил:

– Какие предложения?

– Сказать правду! – ответил тот без промедления.

Рамской не выдержал:

– Какую правду Семён? Что некуда будет возвращаться? Это и так понятно будет лет через десять-пятнадцать.

Гройс переключился на учёного и упорно настаивал:

– Необходимо сразу же поставить переселенцев перед невозможностью вернуться на землю.

Психолог вытащил из глубокого кармана халата вещь, напоминающую сувенирный вулкан, который светился изнутри. Он поставил необычную трапецию в самый центр стола и произнёс:

– Если позволите, могу предложить альтернативу, я сам разработал,…взгляните… – он нажал кнопку на пульте управления – Это обыкновенная голограмма, с той лишь особенностью, что размером в двести километров от любой точки «Сапфира». Голограмма будет заслонять все виды с СЖК на землю, это будет картинка с грозами, плотными дымовыми завесами, испарениями ядовитых газов. Никто из наблюдающих не усомнится, что вернуться нельзя, даже если это не будет соответствовать действительности. Изображение будет транслироваться через синхронизатор на земле, а приниматься и увеличиваться через приёмник на «Сапфире». Если всё обойдётся, его легко можно будет с лёгкостью отключить.

Митрофанов начал вникать и резюмировал:

– Катастрофа заранее…

Гройс закивал головой:

– Именно так! Мы снимем все психологические проблемы, чтобы люди выжили, а сообщество гармонично процветало.

– Ладно – генерал занес руку над бумагами, готовясь подписать – Хоть с дисциплиной проблем не будет!

Поставив уже вторую подпись, генерал тут же встал, пробежался глазами по макету конструкции и пошёл к выходу, уже возле дверей он остановился и не терпящим возражений тоном сказал:

– Завтра оба вылетаете на Енисей, и не болтайте лишнего нигде, а то сами знаете… – он не стал договаривать, учёным и так всё было ясно.

Глава I. Восхождение

Стратосферный комплекс «Сапфир», 2562г

Собравшимся в учебном классе детям было откровенно скучно. Они, как и всякие другие дети других эпох хотели получать простые ответы на простые детские вопросы; любопытствовать и удивляться, фантазировать. Однако учительница по климатологии как назло монотонно продолжала:

– Так как место обитания нашего сообщества насыщено немного меньшим количеством кислорода, которое требуется для дыхания, а в последние годы датчики показывают увеличение количества ядовитого метана в открытой среде, СЖК «Сапфир» оснащен системой искусственной вентиляции, которая позволяет…

– Гражданка Гладски! – не выдержал отличающийся особой смелостью светловолосый, сероглазый мальчик – А кто-нибудь спускался ВНИЗ?

Тамара Гладски, которой совет генетики уже в третий раз отказывал в воспроизводстве, строго посмотрела на мальчика. Она хотела сделать замечание, однако детей любила, и, увидев любопытные юные лица, с жадностью уставившиеся на неё, смягчилась.

– Нет, дети, никто никогда не спускался вниз. Всем известно, что условий для жизни на поверхности планеты нет. Землю постигла катастрофа, в результате климат стал настолько агрессивным, что выжить людям ТАМ было практически невозможно.

– Но откуда мы знаем, ведь это случилось так давно, может там уже и не происходит ничего ужасного? – подключилась К-10, – круглая отличница; белокурая, голубоглазая девочка, которая являла собой шедевр работы генетиков. Она проявила успешность в обучении, и сам магистр сделал для неё исключение, разрешив заниматься в общем классе.

Тамара невольно подумала: «А ведь и я сама когда-то была такой девочкой…».

Она выпрямила плечи и с удивлением, что должна объяснять очевидные факты, выдохнула:

– Как же не происходит? В любое окно ячеек нижнего этажа, вы можете наблюдать постоянные вспышки – это молнии и грозы, бушующие на поверхности Земли, воронки ураганов огромны, если бы вы находились сейчас там, вам оставалось бы жить секунду или две. Ну ладно, давайте вернемся к системе вентиляции…

Однако ученики не унимались, целый хор голосов взорвал класс:

– Но ведь нам ничего не угрожает?

– Что если «Сапфир» упадет?

– А что такое гроза?

Гражданка Гладски сделала несколько взмахов руками.

– Дети, дети, успокойтесь! Нам ничего не угрожает, нет ничего прочнее сталконита! «Сапфир» невозможно сломать, то, что там происходит, для нас никакой опасности не представляет.

Тамара, пожалевшая, что позволила увести урок в сторону, провозгласила привычным менторским голосом:

– А теперь продолжим изучение темы – и несмотря на недовольное «у-у-у», протянувшееся по классу, продолжила – Итак, к сожалению, наша система вентиляции проходит стадию технологического устаревания, возможно, кто-то из вас, в ком, конечно, будут диагностированы технические способности, сумеет обновить устаревшее оборудование, и тем самым обеспечит выживание нашему сообществу, впрочем, в запасе еще пятьдесят лет…

Смелый мальчик, которого звали Максим Рамской, уже не слушал. Воображение унесло его ТУДА, на Землю, где высокие деревья, покрытые обильной листвой, шевелились от дуновения ласкового ветерка, зеленые равнины простирались на многие километры вперед, реки и животные, совсем как в том учебнике со странным названием «Историко-географический справочник-89», что показал ему однажды библиотекарий. Именно в эту минуту он твёрдо решил спуститься ВНИЗ, возможно, когда магистр и граждане узнают, что там не так опасно, то и сердиться на него не станут.

Спустя полчаса, Максим уже поднимался в помещение Библиотеки, занимавшее самую высшую ячейку «Сапфира». Старый библиотекарий «по-отечески» относился к мальчику, долгие часы они могли проводить вместе, читая старые книги. Другие ученики не очень охотно посещали библиотеку, только в рамках школьной программы, однако Максим был исключением. Возможно, генетики упустили что-то, когда подбирали пару его родителей. У отца мальчика наверняка были ещё дети, но кто именно, да и кем был конкретно этот человек, Максим не знал. Сообщество «Сапфира» не знало матерей и отцов, братьев и сестёр, как гласил кодекс «Осознание родства не гарантирует выживание сообщества…»

Максим прижал ладонь к дисплею входа и двери разомкнулись на две половинки, взгляду открылись высокие стеллажи с книгами, большими и маленькими, потрёпанными и не очень, но такими близкими и манящими знаниями, собранными в них. Максим прошёл знакомой дорогой внутрь помещения, туда, где располагался стол гражданина библиотекария.

– Доброго дня, гражданин! – поздоровался он.

Испещренное морщинами лицо в ореоле седых кудрей растянулось в радостной улыбке.

– Здравствуй гражданин Рамской, – и добавил менее официально – Я как раз о тебе вспоминал, нашёл, наконец, что ты просил, вот, взгляни, «Динозавры» – древние животные Земли – старик протянул Максиму толстую книгу с потускневшей от времени картинкой.

– Я, это… хотел бы сегодня другое изучить – уверенность вдруг куда-то делась. Он не мог обманывать старика.

Библиотекарий поправил очки:

– А что бы ты хотел почитать?

– Я хотел бы изучить техническую характеристику «Сапфира», если можно конечно.

Старик удивился:

– А зачем тебе, ведь диагностика только через три дня после исполнения шестнадцати лет учениками вашего класса, а я могу дать эти материалы только диагностированным техникам, тем, кто посвятит этой профессии всю свою последующую жизнь на благо сообщества.

Максим смутился, но только на миг, затем как можно беспечнее ответил:

– Да бросьте, вы же знаете, что я одинаково хорошо разбираюсь во всех профессиях, диагностика просто формальность. Уверен, Магистр предложит мне самому выбрать.

Библиотекарий улыбнулся. «А ведь этот малец прав, он чертовски одарён!». А вслух сказал:

– Ну ладно, может ты и прав. Я и сам когда-то читал об этом,…только ты уж сам, идти долго – девятый стеллаж третья полка снизу.

Мальчик уже ринулся внутрь, только слышно было, как срабатывают датчики движения и включаются светильники у него по пути.

Следующие часа три жаждущий знаний мозг мальчика скрупулезно изучал несколько томов технической истории «Сапфира». Взгляд его задерживался то на одном чертеже, то на другом, пока наконец он не нашел что нужно. Оказалось, что «Сапфир» водружён на нечто напоминающее столбы, спуск вниз находился только в одном из таких столбов, однако цифры нумерующие столбы были стерты химическим раствором, от страниц исходил еле заметный аммиачный запах. «Что ж, значит надо проверить их все» – подумал мальчик. Вдруг, одна из книг упала на пол. Максим быстро поднял её, а раскрывшаяся страница на секунду приковала его взгляд. На ней была помещена фотография главного проектировщика СЖК с подписью – Емельян Рамской. Человек на снимке был как две капли воды похож на него самого. Возможно, что это его далёкий предок. Мальчик пожал плечами. Его мозг был занят другим, он обдумывал план действий…

Остракизм

Квадратный коридор вентиляции, опоясывающий «Сапфир» невообразимым количеством ответвлений был достаточно просторным для десятилетнего мальчика. (Впрочем, все жители «Сапфира» были худощавы). Максим ползая по нему, смог проверить за последние сутки два «столба», однако оба они были монолитными, никаких отверстий и даже намеков на них внутри этих столбов не было. Максим повернул назад, как вдруг ощутил небольшую вибрацию, секундой позже он понял, в чём дело – граждане по какой-то причине торопливо двигались над коридором, всего в паре метров от мальчика. «Странно, что там происходит?» – подумал он, и решил поспешить. Вскоре он уже аккуратно спрыгнул из вентиляционного люка в одном из подсобных помещений фабрики одежды, взялся за ручку тележки с новенькими акриловыми комбинезонами, и, не привлекая внимания, с деловитым видом покатил тележку по коридору. И тут же чуть не наехал на пожилого гражданина, быстро шагавшему ему навстречу. Его поношенные биопротезы противно щёлкали в коленях. «Мышечная атрофия нижних конечностей» – зачем-то услужливо выдала Максиму память – один из пяти наиболее повторяющихся диагнозов за последние пятьдесят лет.

– Куда катишь? – бесцеремонно заорал гражданин – быстро в Экклессию, общий сбор!

Максим бросил тележку и побежал за ним. Пробираться по внутренним коридорам Сапфира пришлось долго, мальчик только однажды приостановился, увидев стеклянные стены оранжереи с прилипшими к ним листьями шпината. Догадка мелькнула в его голове как искорка. Надо будет обязательно проверить оранжерею. А пока что нужно было поторапливаться. Он вновь прибавил шаг, пока не влился в поток людей, следующих уже по просторному арочному коридору, ведущему в Экклессию. Мальчик отметил для себя что-то необычное в поведении всегда спокойных и дисциплинированных граждан сообщества. До него то и дело долетали обрывки фраз: «Будут судить со всей строгостью…», «Это возмутительно, так ей и надо…».

Просторное овальное помещение Эклессии было ярко освещено. Плотные ряды скамеек были заняты уже людьми в соответствии с табличками на скамьях и аналогичных наклейках на комбинезонах, указывающими возраст граждан. Первые ряды занимали 50 —летние, последние десятилетние граждане, более молодые граждане до этого возраста проходили, первичный этап взросления в закрытых комплексах северной части «Сапфира». В целом, присутствовали все восемьдесят тысяч человек. Максим тут же плюхнулся на скамью, где уже сидели его сверстники, по их растерянному виду он понял, что они тоже не в курсе причин общего собрания, поэтому ничего спрашивать не стал, а лишь наблюдал за происходящим.

Ожидание прервал щелчок, после которого раздался синтетический голос, заполнивший все пространство.

– Граждане приветствуют магистра!

Все молча встали в благоговейном почтении, когда по центральной дорожке между скамеек медленно прошествовал магистр внутри строя вооруженных клерухов. Магистр в алой тоге, довольно бодрый для своего возраста старичок, взобрался на кафедру, огладил оставшиеся у висков седые волосы, поправил очки и начал говорить, обращаясь к гражданам:

– Граждане! Сегодня утром произошло событие столь вопиющее и безобразное, что возникла необходимость общего нашего сбора для обсуждения наказания подсудимой.

Магистр сделал знак рукой, клерухи тут же убрали занавесь, слева от кафедры и взгляду присутствующих предстала женщина, сидевшая на скамье подсудимых. Это была Тамара Гладски!

Многие ахнули, по Экклесии разнёсся шепот, однако магистр постучал специальным молоточком по столешнице кафедры, и вновь установилась тишина. А он произнес:

– Подсудимая, встаньте! Эта женщина проникла на медицинский этаж и попыталась самостоятельно воспользоваться автоматической системой воспроизводства, нарушив при этом установившиеся веками статьи Кодекса. Давайте же вспомним, что гласит закон!

Знакомый синтетический голос услужливо продекламировал:

– Статья 10. «Женщина имеет право участвовать в воспроизводстве только с одобрения совета генетики и при удовлетворительном прохождении диагностических тестов». Статья 13. «Гражданам сообщества запрещается проникать в медицинский корпус по воспроизводству под страхом публичного остракизма…»

Магистр щёлкнул пальцами по панели управления, встроенной в столешницу кафедры, голос умолк, а сам он продолжил:

– Нарушение сразу двух статей Кодекса – тяжкое преступление. Уважаемая Экклессия должна принять решение о назначении наказания. Закон суров, но это закон!

Тамара стояла, опустив глаза и судорожно теребя наклейку со своим именем на комбинезоне. Только при последних словах резко подняла голову и посмотрела на сограждан, будто ища сочувствия. Её прическа растрепалась, губы дрожали от волнения, она тяжело дышала. Взгляд её пробежался по толпе слева направо и наоборот: кто-то отводил глаза, кто-то смотрел презрением, лишь только её зеркальные копии, «сёстры», сидевшие в левом крайнем углу, с глазами полными влаги, с пониманием, сочувствием и одновременно со страхом встретили её взгляд.

В это время слово было дано главе совета генетики Якову Слободичу:

– Эта женщина не имела права на воспроизводство – генетик говорил ровно, безучастным голосом, деловито оглаживая интеллигентную бородку – Все тесты показали низкий коэффициент интеллекта у возможного плода при любых доступных нам комбинациях! Более того, она прекрасно знала об этом, но все равно решилась нарушить закон. Давайте же спросим у неё самой, почему она это сделала?

По залу пронеслись ободряющие крики, и магистр, кивнув, произнес:

– Слово предоставляется подсудимой!

Гражданка Гладски сбивчиво заговорила:

– Я…я не знаю… я просто, хотела быть нужной сообществу. Ведь… разве я и мои «сёстры» не для этого были созданы? Что если генетики ошиблись, ведь я абсолютно здорова и у меня есть способности…

Слободич яростно закричал со своей скамьи:

– Это неслыханно, она ещё смеет сомневаться в наших технологиях!

– Какая чушь! – вторил ему грубый голос со скамьи 45. Это была гражданка Елена Ивтеко, сотрудница отдела утилизации. Внешность женщины была прямо пропорциональна злобному характеру. Вот и сейчас, её крупное лицо исказила злоба, верхняя губа с пробивающимися усиками подпрыгивала на каждом слове:

– Предназначение она, видите ли, не выполнила! Как будто не знает, что сообществу не нужны уроды, которые не смогут внести вклад в развитие технологий для выживания. Не для того наши предки добровольно отказались от стихийного воспроизводства, чтобы какая-то копия посмела иметь собственное мнение. Немедленно подвергнуть её остракизму, да и всех «сестёр» заодно!

Она злобно сверкнула злыми глазами в их сторону.

Ответом на этот выпад вновь последовал одобрительный гул присутствующих. «Сёстры», а также скамьи К-24-2 и единственная К-10-3, а также… Максим Рамской ошеломлённо молчали.

– Объявляется голосование – оповестил вездесущий голос – Остракизм Тамары Гладски!

Все мужчины от 20 до 50 медленно подняли таблички. Голос выждал паузу – За? Против? – пауза – Воздержавшиеся?

Минута понадобилась системе контроля высчитать результат, затем голос неумолимо подытожил:

– Мера пресечения – остракизм! Программа подготовки кокона начата.

Часть стены, находившаяся за кафедрой, вдруг медленно отошла в сторону. Взгляду присутствующих открылась длинная прямоугольная комната-ячейка, в которой находились ряды вертикально стоящих латунно – желтоватых коконов. Один из коконов медленно менял своё положение из вертикального в горизонтальное, затем въехал в зал, остановившись прямо у скамьи с подсудимой. Тамара закричала, но клерухи с силой уложили её в кокон. Автоматика сработала сразу же, кокон закрылся, скрыв женщину в своем чреве, развернулся и по рельсам, проложенным, прямо по центру ячейки устремился внутрь, где уже раскрылось отверстие, ведущее в среду. Свежий неочищенный воздух ворвался в Экклессию. Одновременно мягко зашуршали сталконитовые плиты под полом помещения, через прочный прозрачный пол граждане могли наблюдать стремительное падение кокона прямо в закрутившуюся воронку грозового фронта.

Происходящее потом Максиму казалось нереальным, так велико было потрясение от остракизма гражданки Гладски. Вдруг перед ним возникло лицо библиотекария, ещё сохранявшие силу руки подхватили его и увлекли за собой, куда-то тащили и тащили мальчика, пока, наконец они вместе не оказались в смежном с оранжереей коридоре, старик поспешно нажал в какое-то углубление в стене, и почти сразу же втиснулся в тесный неподключенный к сети слежения чулан, сплошь покрытый паутиной. Здесь, он уселся прямо на пол и наконец, обратился к мальчику:

– Максим! Ты как? Нормально.

Мальчик кивнул. Библиотекарий шумно вздохнул и заговорил:

– Послушай, малец, я знаю, что ты задумал, более того думаю, что ты прав, сообщество здесь доживает свои последние дни… тебе надо уходить. Внутри восьмого столба когда-то функционировал лифт, но туда нельзя, сразу отследят, и там почти всегда клерухи. Хорошо, что ты не пошел туда сразу…

Мальчик слушал, но подвергшееся потрясению сознание не сразу улавливало смысл услышанного. Он все же вклинился в сбивчивый монолог Библиотекария:

– Но как же это… Магистр плохой?

Старик сделал какой-то невнятный жест рукой:

– Раньше это был неплохой человек, но власть изменила его. Теперь это человек, который желает никоим образом не разрушить систему, созданную им.

Максим удивленно вскинул голову, пытаясь рассмотреть лицо Библиотекария в темноте:

– Он создал сообщество?

Старик вздохнул:

– Не совсем так. Послушай, мне крайне сложно тебе объяснить это сейчас. Одно я знаю точно, тебе надо быть осторожнее. Тебя могут вычислить и уничтожить!

– Как это вычислить?

– Только за последний месяц пропало трое граждан, официально они находятся на излечении, по факту их уже нет в живых. Эти граждане стали задавать слишком много неудобных вопросов, а один, Иван Вердиев, сотрудник санитарно-гигиенического сектора, вообще взял, да и забрёл в северное крыло. Знаешь, что он там увидел? Ничего, вернее никого, нет там никаких маленьких граждан, паутиной все заросло да пылью!

У Максима перехватило дыхание, и он почти шепотом спросил:

– Где же они, куда делись? И откуда вы знаете об этом?

Библиотекарий с горечью произнес:

– Иван был моим другом. Он первым делом прибежал ко мне, рассказал все,… перед тем как его выбросили в открытую среду! – затем помолчав с секунду, продолжил – Дело в том, что там не было никаких детей, потому что их не было вовсе. Вы, десятилетние, последнее поколение «Сапфира»!

Библиотекарий взглянул на непонимающее лицо мальчика, который должен уже владеть начальными знаниями в области генетики и физиологии – ведь все граждане проходят эти курсы в обязательном порядке, так как раннее выявление способностей решало проблему недостатка специалистов. Библиотекарий решительно произнёс:

– Мужчины и женщины долго подвергались гормональной корректировке, практически сразу, после заселения. Неудивительно, что постепенно они утратили способность к воспроизводству. Магистру нужны были спокойные, лишённые эмоций люди, которыми легче управлять. С тех пор, как тебе известно, роль воспроизводства давно отведена женщинам-клонам, но банк биоматериалов практически пуст. Поэтому Магистр то и дело отказывает в воспроизводстве. Только бы люди слепо верили, что следующее поколение генетически собранных граждан, которое якобы воспитывается в северном крыле, уже способно решить все накопившиеся технические проблемы. Если забрать у них эту веру начнется хаос!

Максим совсем растерялся:

– Так мне – то, что делать?

– Пока ничего, надо лишь вести себя как обычно. Глаза и уши клерухов повсюду, станешь говорить о том, что узнал, сдадут свои же. Эти люди так воспитаны, будут бороться со всем, что нарушает привычную для них картину мира.

– Долго я не протяну…

Старик утешающе взял его за руку.

– Долго и не надо. Смотри! – он повернул руку с массивным старинным измерителем времени ладонью вверх. На обратной стороне от тикающего механизма было закреплено плоское округлое серебристое устройство. Мягкий свет от голубоватой проекции осветил бледное лицо мальчика. Библиотекарий продолжал:

– Это «Сапфир», такой, каким он задумывался. Видишь, как люди перемещаются снизу-вверх и наоборот внутри восьмой колонны? Это поднимающаяся платформа и есть тот самый лифт, который ты искал. Туда нельзя, как я уже сказал, он под постоянной охраной клерухов, так чтобы даже случайно люди не узнали о его существовании. Есть другой путь, вот здесь, внутри четвёртой колонны – это водозаборный насос и система слива. Они работают непрерывно. Но на первых порах, насос нуждался в текущем ремонте, пока граждане не изобрели роботизированную систему контроля. Роботы чистят трубы, если они забиваются, заделывают протечки в устаревающих деталях, меняют фильтры. В общем, людей там нет. А вот лестничные пролёты остались, они, как и весь Сапфир сталконитовые, повреждений не имеют. Внизу есть фильтрационная шахта, которая функционирует в постоянном режиме. А значит, выход там есть, есть шанс выйти на поверхность планеты!

Проекция потухла, а вместе с тем потух и энтузиазм мальчика, ещё недавно целенаправленно искавшего выход из «Сапфира».

– Гражданка… – он запнулся, – что если гражданка Гладски была права и там нет жизни?

– Хорошо – сдался старик – я и сам не знаю, что там тебя ожидает. Но шанс, хотя бы малейший шанс – это уже лучше, чем то, что ожидает тебя здесь! Сообщество медленно вымирает, отражатели лопаются, все чаще в систему вентиляции попадает метан, есть и другие проблемы. Думаю, что «Сапфиру» немного осталось.

Максим обхватил голову руками и с отчаянием спросил:

– Почему ты мне все это рассказываешь? Откуда сам знаешь? Вдруг я не смогу!

Библиотекарий уверенно ответил:

– Сможешь! Я подготовлю тебя. В запасе шесть лет до диагностики. Я дам тебе ровно столько знаний, сколько тебе будет необходимо, чтобы выжить на Земле.

Старик немного помолчал, где-то за стеной послышался звук шагов, затем все стихло.

– Уйдешь во время диагностики. Какое-то время тебя не хватятся, затем, когда наступит твоя очередь, тебя, будут искать в пределах этажа, это еще полчаса. Обыскивать колонны простые граждане не смогут, а магистр, соблюдая секретность, организует поиски в колоннах только после отбоя. Значит, около двенадцати часов ты сможешь спускаться, не опасаясь, погони. Если успеешь спуститься на 10 километров, тебя не будут преследовать вовсе.

Он пошарил в темноте по нагрудным карманам, вновь активировал голограмму, затем извлек из левого кармана, заметную в голубоватом свете проекции чуть изогнутую деталь. Это был радиопередатчик. Максим таких еще не видел. Старик осторожно вставил его в ушную раковину мальчика и аккуратно прикрыл светлыми кудрями ухо. Только потом пояснил:

– Активировать передатчик следует только, когда будешь находиться один и желательно не в своей комнате.

– Но почему?

– Комнаты граждан прослушиваются. Система слежения не распространяется только на коридоры, а также отдельные участки оранжереи, так как сбивает, роботов, обслуживающих грядки. Ну, а теперь пора расстаться.

Мальчик послушно встал, сознание его, наконец, просветлело. Теперь у него появилась цель. Библиотекарий ощупал стену и нажал на углубление в ней. Чулан раскрылся, старик осторожно выглянул в коридорчик, убедившись, что никого поблизости нет, вышел. За ним последовал и Максим. Здесь, ни слова не говоря, старик на короткий миг обнял мальчика, и так же быстро отпустил его. Оба разошлись в разные стороны.