Осторожно – принц! В закоулках реальности прячется сказка

© Марина Захарова, 2020

ISBN 978-5-4498-6552-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

Глава 1

Как всегда осенью на меня напала очередная хандра. Процесс самобичевания шёл полным ходом. Тяжёлой артиллерией выступала главная мысль: «Жизнь не удалась!». Такие мелкие, проблемные мыслишки, как «никто меня не любит», «профессиональная неудовлетворённость» и т. д. в расчёт не брались. Начать хотя бы с того, что работаю я простой учительницей в простой школе. Причём школа находится в небольшом посёлке городского типа, грозящем в необозримом будущем, перерасти в очередной провинциальный городок, каких много на окраинах Московской области. И хоть зовут меня давно по имени-отчеству, в душе я никак не могу смириться с тем, что должна вести себя, как обязывает меня моё теперешнее положение, за что не раз попадало от вышестоящего начальства. А если ещё учесть, что моя профессиональная специальность математика и физика, то есть «от чего выпасть в осадок» (это любимое выражение моих любимых учеников). Вообще, исходя из моих личных наблюдений, я пришла к выводу, что все школьные проблемы между учениками и учителями происходят оттого, что слишком быстро учителя забывают о том, что совсем недавно они сами были учениками, что слишком серьёзно они относятся к своей значимости. Их, видите ли, должны любить только потому, что они учителя. Ближе, товарищи, надо быть к народу (в данном случае к ученикам), и народ (читай: ученики) сам к вам потянется. Короче, в припадке яростной хандры, я могу написать целую научную диссертацию на школьную тему, очень длинную и очень умную. Вот только кому она нужна?

Итак, жизнь не удалась! С такими философскими мыслями, я ехала из деревни, куда отвозила сына на каникулы. Он так и не привык к жизни, в пусть небольшом, но городе. И при каждом удобном случае пытался сбежать в деревню, где жили мои родители.

Ехала я на своей собственной машине, в свою собственную квартиру. Вы только не подумайте, что всё это я смогла купить на учительскую зарплату. Конечно же, нет. Просто в своё время я совершила очередную глупость (а может и не глупость, если я всё – таки живу в квартире и езжу на машине). Я вышла замуж. Вообще, моё замужество и, соответственно, развод – это отдельная и очень увлекательная глава моей жизни. И когда-нибудь я обязательно о ней расскажу. Но, в итоге, я живу с сыном, которому десять лет и которому очень не хватает мужского воспитания.

Ладно, хватит философствовать и предаваться воспоминаниям. Сейчас приеду дамой, брякнусь на диван и никаких мыслей.

Пока я доставала сигарету, мимо меня на огромной скорости пронеслась иномарка. Как будто шмель пролетел, ш-ш-ш, и нет её. Я даже не успела разглядеть какая модель, да и было уже почти темно. Но всё равно успела отметить про себя, что на наших дорогах такие большие и красивые машины не часто встретишь. Машина в одно мгновение скрылась за поворотом. Ну что скажешь, гонщик Спиди, а проще – чокнутый!

В этот момент раздался визг тормозов и грохот. Ясно, гонщику не повезло, догонялся. Я нажала на газ, выжимая из моей «Нивы» всё возможное. Миновав поворот, я, как и предполагала, увидела в кювете ту самую иномарку, которая меня обогнала.

Оставив машину у обочины, я со всех ног бросилась к тому, что ещё недавно было сверкающим быстроходным средством передвижения, а теперь стало просто грудой исковерканного металлолома. В машине был только один водитель, который не подавал никаких признаков жизни. Мне стало очень страшно. Как назло, на дороге не было ни одной машины. Моя душа медленно уходила в пятки. Я ужасная трусиха. Я испугалась, что человек в машине уже умер, я испугалась, что машина может рвануть, в конце концов, я просто испугалась! Я же слабая женщина!

Разбив кое – как окно, с трудом открыв дверцу машины, я всё-таки его вытащила. Ого, весит он килограмм сто, не меньше. Я с трудом потащила его подальше от опасного места. Хорошо ещё, что и сама я не дюймовочка, а то бы мне пришлось совсем туго. До дороги оставалось не так уж и много. И тут раздался взрыв. У меня подкосились ноги, в голове зашумело, а в уши как будто натолкали ваты.

Так, надо быстрее в больницу. Попыталась нащупать пульс, но у меня ничего не получилось. Я сама дрожала, нет, ни как осиновый листок. Скорее меня била крупная нервная дрожь. Ну не рождена я для героических поступков! Но больше же никого не было рядом. Тем более из школьного курса литературы мы крепко-накрепко усвоили, что героями не рождаются – ими становятся. Может как раз сейчас и идёт процесс становления моего героизма? Фу, о чём я думаю? Мне бы человека спасти! Кое-как устроив его на переднем сидении, я нажала на газ.

глава 2

Открыв ключом дверь, я, наконец-то, попала домой. Увидав себя в зеркале, ужаснулась: вся грязная, в крови, волосы спутаны. В душ, быстрее в душ!

Потом, чистая и уставшая, я легла на диван, а перед глазами проносились события сегодняшнего вечера. Вот я подъехала к больнице, вот выскочили санитары с носилками, вот приехали «родные гаишники (или как их там теперь, гибэдэдэшники)». Вот меня откачивают нашатырём, поят какой-то гадостью…

Утро следующего дня выдалось не лучше предыдущего. Низкое тёмное небо, противный моросящий дождь, отвратительное настроение. Плюс ко всему такое чувство, что вчера по мне ездили танком. Что ж за героические поступки надо расплачиваться, в данном случае, своим здоровьем.

…. Я подошла к больнице с очень сильным беспокойством. С одной стороны мне нетерпелось узнать как там дела у моего гонщика, с другой стороны мне было очень страшно, а вдруг всё плохо?

В приёмном покое меня встретила медсестра.

– Скажите, пожалуйста, можно мне пройти к пострадавшему в аварии? – спросила я таким противным, заискивающим голосом.

– А вы кто ему? – последовал грозный вопрос.

– Я – никто.

– Тогда нельзя! – ещё более грозно ответила медсестра, чувствуя всю значимость своей персоны. Типа моё дело: хочу – пропускаю, хочу – нет. Но средство борьбы с такими грозными сторожами я знаю хорошо, вот только пользоваться этим не очень люблю. Но делать нечего, достаю коробку конфет, купленную по дороге, и опять противненьким голосом канючу:

– Пожалуйста, я только на минутку.

– Ну, хорошо, но только на минутку, – подобрела медсестра, – второй этаж, палата №2.

Схватив халат, далеко не первой свежести, я чуть ли не бегом бросилась к лестнице. Так, значит он жив. Это уже хорошо. Пожалуй, и денёк сегодня не совсем плохой.

Остановившись у двери с цифрой 2, я немножко отдышалась, и тихонько приоткрыла её. Он лежал один в палате. Рядом с кроватью какие-то приборы. Голова перевязана, правая рука тоже. Да, видок ещё тот! Я подошла поближе.

– Привет.

Он не реагировал.

– А ты неплохо выглядишь.

Я присела на стул рядом с кроватью. Бледное лицо, чёрные ресницы, тонкий нос. Про таких говорят: благородные черты лица. Правда повязка на лице мешала лучше его рассмотреть.

– Ты меня не знаешь. Меня зовут Юлька. Или Юлия Александровна, если официально. А познакомились мы с тобой при не очень благоприятных обстоятельствах. Я просто зашла узнать как твои дела. И вижу – ты молодец!

Тут в палату вошла медсестра:

– Кто разрешил? Сейчас же уходите. Больному нужен покой!

Как будто я заставляю его, по меньшей мере, играть в футбол!

– Я просто хотела узнать как его дела, – сказала я, поднимаясь со стула.

– Узнать можете у врача, – не сдавал позиции очередной больничный Цербер.

Мне ничего не оставалось делать, как уйти. Лечащего врача я нашла в ординаторской. Это был высокий, светловолосый, довольно таки молодой мужчина, приятной наружности. Я поздоровалась.

– Я бы хотела узнать о пострадавшем в аварии.

– Вы его знаете?

– Нет, я просто ему немного помогла.

– А, так это вы его спасли? Сейчас я не готов сказать вам ничего определённого. В сознание он практически не приходил. Необходимо дополнительное обследование. На данный момент у него сильное сотрясение, перелом руки, множественные повреждения кожного покрова.

– Почему же он не приходит в сознание?

– Судя по характеру аварии, он просто родился в рубашке. Да ещё, видимо, Бог послал ему вас. Но он потерял много крови, к тому же болевой шок.

– А вы уже знаете кто он?

– К сожалению нет. Как ни странно, при нём не было никаких документов. Ни паспорта, ни водительского удостоверения. Впрочем, этим занимается милиция.

– А можно мне его навещать? Хоть по минутке в день.

– Ну, так как он вам обязан жизнью, – доктор улыбнулся (ого, а улыбка-то у него какая, с ума сойти), – я сделаю исключение. Можете приходить, но не больше пяти минут в день.

– Спасибо. До свидания.

– Всего хорошего.

Вообще, я очень насторожено отношусь к незнакомым людям. Но есть такие, кто после непродолжительной беседы сразу располагают к себе. Этот доктор из их числа. Вроде и поговорили-то не больше пяти минут, но впечатление хорошее. А в основном, беседы с докторами не доставляют лично мне никакого удовольствия. За свою жизнь мне пришлось общаться со многими врачами, причём разных специальностей. Про них тоже можно долго рассказывать. Особенно запомнился мне один участковый терапевт. Когда к нему приходишь на приём, создаётся впечатление, что разговариваешь со стенкой. На протяжении всего времени, что ты жалуешься на свои болячки, он сидит, словно мумия и с такой тоской смотрит в окно, что так и хочется взять его за руку, и тихим голосом психолога (а может уже и психиатра), расспросить о его проблемах. Самое интересное, что в таком сомнамбулическом состоянии он просидел до пенсии, посидел ещё и на пенсии, и только когда уже стал совсем засыпать на приёме его всё-таки «ушли» с почестями на пенсию. А как не вспомнить ещё про одного доктора, молодую, подающую большие надежды, но уже имеющую большие амбиции, заведующую отделением, с которой мне тоже пришлось столкнуться в своё время. Если тебе захочется что-то узнать о своём здоровье или о здоровье своих близких, тебя засыпят ворохом труднопроизносимых латинских слов. А увидя непонимание на твоём лице, всем своим видом продемонстрируют, что ты явно ошибся: твоё место не в терапии, а в психиатрическом отделении. А есть ещё один душевный доктор, который так любит пациентов, что всегда спрашивает, чем вы будете лечиться? Как вы думаете, вам надо сдать анализы? Вас уже можно выписывать или вы ещё полечитесь?

Короче, за свою, пусть и не очень ещё большую жизнь, я пришла к выводу, что хороших врачей так же мало, как и хороших учителей. Поэтому мне было приятно, что у моего гонщика такой врач. Естественно, на следующий день я опять была в больнице.

– Привет, это опять я. Как сегодня твои дела? – вопрос был чисто риторический. Мой гонщик лежал с закрытыми глазами, безучастный ко всему. Неужели врач ошибся и ему всё-таки совсем плохо?! Я взяла его руку в свою. Длинные пальцы, узкая ладонь человека, не привыкшего к физической работе. Я погладила его пальцы. И вдруг почувствовала слабое рукопожатие. Я подняла голову. На меня смотрели большие чёрные глаза. Смотрели с явным любопытством.

– Тебе лучше? Я рада!

В палату вошла медсестра. Вернее вплыла, неся свое объёмное тело с большим достоинством. Увидев, что больной пришёл в себя, тут же бросилась (если можно так сказать) за врачом, сопровождая свой «бросок» включённой «сиреной». Переполох начался ещё тот. Меня, конечно, быстренько вытурили из палаты, настоятельно рекомендуя идти домой. Что я и сделала, понимая, что сейчас я не узнаю ничего.

Слава Богу, он пришёл в себя. Теперь, я думаю, с ним всё будет хорошо. На душе был какой-то щенячий восторг. Как раньше в годы «дикой молодости», когда бывает радостно просто от того, например, что светит солнце, поют птицы, что какой-то незнакомый мальчик задержал на тебе взгляд дольше обычного. А уж если он ещё и оглянулся тебе в след, ты чувствуешь, что счастливее тебя нет на всём свете!

Глава 3

День не удался с утра. Переходный период сына всё настоятельнее давал о себе знать. Его зову Сашка. В принципе, он не плохой парень. Но от него в школе очень много шума. И он любит заниматься только тем, что ему нравится. Как вы понимаете, в школе редко бывает, что приятное совмещается с полезным. Отсюда все наши проблемы.

Вообще-то бывает так, что дети учителей – самые запущенные дети. Просто на своего ребёнка у учителя не всегда хватает душевных сил. Вообще, внутренний мир ребёнка очень сложный. Внутренний мир вообще штука серьёзная у любого. Но у детей она к тому же очень ранимая. И тут не знаешь, как правильно поступить в той или иной ситуации. Опасно перегнуть «палку воспитания», тогда всё, ребёнок замкнётся в себе и никакими силами его не вытащить из этого панциря. А можно и наоборот, во всём ему потакать, и тоже эффект будет минимальный. Где она золотая середина? Ау! Вообще давать советы – штука весьма и весьма опасная. А уж давать советы по воспитанию детей – ещё и неблагодарная! Я просто люблю своего сына. Но проблем у нас с ним хватает. Но я всё-таки надеюсь, что в своё время он перерастёт все эти подростковые «болезни».

Но, тем не менее, настроение испорчено. Оставшись одна дома, я села на кухне, которая давно требовала (уже не просила, а требовала самым настоятельным образом!) ремонта, закурила. Курила я не часто, только в самых «тупиковых» ситуациях. После той памятной аварии прошло три месяца. Своего гонщика я больше не видела. Когда на следующий день, после того как он пришёл в себя, я пришла в больницу, единственное, что я увидела, была пустая кровать. Я на миг остолбенела, потом бросилась искать лечащего врача. Он сказал, что как только больной пришёл в себя, он попросил сообщить по московскому номеру, где он находится, и спустя час-полтора, за ним пришли машины с дипломатическими номерами и его увезли. Больше доктор ничего о нём не знал.

Из больницы я не шла, я плелась, причём не просто плелась, а плелась нога за ногу. В голове только одно слово: «Уехал! Уехал!! Уехал!!!». А впрочем, что я хотела? Я его даже и не видела толком, тем более он меня. Может он – английский джентльмен, и поэтому уехал не попрощавшись. И все – таки было грустно. И так себя жалко, что хотелось плакать. Я словно потеряла что-то жизненно важное.

Вдруг чья-то рука легла мне на плечо. Повернувшись, я увидела доктора. Вот, блин, я же даже не знаю, как его зовут.

– Извините, может, я покажусь слишком назойливым, но мне показалось, что вы очень расстроены. У вас было такое лицо, когда вы от меня уходили. Вам был очень дорог этот человек? Кстати, меня зовут Олег Иванович.

– Я – Юля. Или Юлия Александровна. Но лучше просто Юля. Знаете, Олег Иванович, это была моя сказка. Вы, наверное, помните Золушку, Белоснежку, Спящую красавицу? В конце сказки обязательно приезжал принц на белом коне, и увозил красавицу в свой замок. Я тоже придумала себе сказку. А мой принц появился ниоткуда и исчез в никуда. Мы же женщины великие фантазёрки. И дело даже не в том, что был какой-то конкретный человек, которого я даже и не знаю. Это была моя сказка. Вы, наверное, удивитесь, такая взрослая тётенька, а мечтает о сказках. Можете ещё добавить, что мы рождены, чтоб сказку сделать былью.

Во время всего моего такого сумбурного монолога Олег Иванович сосредоточенно молчал. Да, что-то я разоткровенничалась с незнакомым человеком. То ли я действительно очень расстроилась из-за исчезновения моего гонщика, то ли просто расслабилась, то ли на меня так действует этот красивый врач. Что же он всё молчит? Хоть бы сказал что-нибудь для приличия.

– Юля, давайте зайдём в кафе. По-моему сегодня нам надо немного расслабиться.

И вот уже три месяца, как мы расслабляемся. Олег оказался классным парнем. Правда очень долго я звала его по имени-отчеству. И почему-то страшно стеснялась. Самое главное у него сложились прекрасные отношения с моим сыном. Иногда я даже ревновала Сашку к нему. Но в глубине души я была очень рада, что они нашли общий язык. Единственной ложкой дёгтя в бочке мёда было то, что мой неподражаемый Олег был женат. Конечно, такие мужчины не бывают холостыми. Естественно, я навела справки и узнала, что с женой живут они не очень хорошо, даже можно сказать совсем плохо. Жена Олега, Галина Андреевна, очень скандальная, своенравная (если не сказать больше) натура, и все просто в недоумении, что же держит такого мужчину около неё. Даже внешность у неё отталкивающая. Чёрные волосы в постоянном беспорядке, даже когда она пытается сделать укладку, они торчат у неё дыбом. Вся её мужеподобная фигура подавляет всякого, кто просто стоит с нею рядом. Ходит она так, будто сваи ногами забивает. А её привычка выделять черным карандашом глаза, в совокупности с чёрными усиками, которые пробиваются над верхней губой, создают вообще очень удручающее впечатление. И, не дай Бог, если вы расходитесь во мнении с ней, она вас просто сотрёт в порошок. Как вам такой портретик? Это просто танк в юбке. Сама я никогда её не видела, это просто собранная мной информация. Учитывая, что детей у них нет, никто не понимает, что держит такого мужчину, как Олег, возле неё. У Олега я пока ничего не расспрашиваю, он сам на эту тему тоже не говорит. По-видимому, время для такого разговора ещё не пришло. Но я вижу, как ему не хочется уходить от нас в свой дом. Это ему даётся всё тяжелее и тяжелее…

…Потушив окурок, я подошла к зеркалу. Из зеркала на меня смотрела ещё довольно-таки молодая женщина. Ни худая, ни толстая. Обыкновенная. Ну, разве что, глаза вроде ничего, выразительные (это не только моё мнение), а вроде больше и посмотреть не на что, а может всё-таки есть на что? Ладно, хватит в гляделки играть, пора на работу собираться.

Моя работа находится недалеко от дома. И сегодня у меня начинаются занятия с третьего урока, так что можно не торопиться. Я неспеша иду по улице. Под ногами скрипит снег. Всё-таки я люблю зиму. Особенно когда светит солнце, снег блестит так, что слепит глаза, воздух такой чистый, мне даже кажется, что он звенит. Ни в какое другое время года такого впечатления не бывает. Я вышла пораньше, чтобы можно было насладиться этой прогулкой. Мы же всё куда-то бежим, торопимся, вместо того, чтобы остановиться, оглянуться вокруг, увидеть всю красоту зимнего (весеннего, летнего, осеннего) дня. С такими философскими мыслями и с дурацкой улыбкой на лице, я шла по улице никого и ничего не замечая, пока не уткнулась в чью-то мужскую грудь, прямо скажем не хилую. Так, совсем замечталась, уже и людей начала сбивать (хотя обладателя такой груди не очень просто можно сбить).

Передо мной стоял приятный, высокий молодой мужчина и странно улыбался. Что-то в его лице мне кажется знакомым. Нет, не могу вспомнить. Я уже собралась принести ему свои извинения, как вдруг услышала:

– Здравствуйте, Юля.

Я чуть не подпрыгнула.

– Здравствуйте. Мы разве знакомы?

– И да, и нет.

Он опять улыбнулся. Нет, этого не может быть. Неужели это он?!

– Вы – гонщик?!

– Знаете, вообще-то я никогда не был гонщиком, – удивлённо ответил он.

– Извините. Просто я не знала вашего имени и окрестила вас гонщиком.

– А мне нравится. Я приехал поблагодарить вас за моё спасение. Прошлый раз мы не успели даже познакомиться. Меня зовут Андрей.

Так значит Андрей, а держится, по крайней мере, как английский лорд.

– Меня Юля. Да уж, вы исчезли так внезапно, что я решила, что вы английский джентльмен.

Он почему-то как-то странно на меня посмотрел.

– Я сейчас тороплюсь на занятия.

– Да-да, я знаю, что вы работаете в школе, – ого, вот это осведомлённость! – если разрешите, я вас встречу после уроков.

Естественно, я разрешила. Мы договорились встретиться в моей любимой кафешке. И я чуть ли не бегом бросилась к школе. Во-первых, я не люблю опаздывать, во-вторых, мне надо было привести мои мысли в порядок, а то они стали действительно, как поёт Газманов, скакунами. Интересно, а у него они отчего скачут? Я понимаю у меня такое нервное потрясение: раз, и принц вернулся, Не удивлюсь, если где-то недалеко, у него и белый конь припрятан.

Понятно, что уроки я вела как в тумане. Ещё когда я училась в институте, нам говорил один преподаватель, что учитель подобен артисту. Когда он входит в класс, всё другое для него перестаёт существовать. Я думаю или он ни разу не входил в класс (таких институтских преподавателей, кстати, очень много), или он бесчувственный чурбан (таких, к сожалению, тоже хватает). Но мы же живые люди. А может я не совсем правильный учитель? Бывает, что если у меня хорошее настроение, я могу из любого урока сделать конфетку, а уж если у меня хандра, то страдает весь учебный процесс. Отсюда вывод: надо создать учителю условия для плодотворной работы. Я знаю одного директора школы, который перед уроками рассказывает учителям анекдоты, и они с улыбками расходятся на занятия. Но это скорее исключение из правил. В основном бывает наоборот. Перед уроками учителя получают очередную «накачку» и в воинственном настроении идут к детям. Как вы думаете, кто в первую очередь страдает от таких «напутствий»?