Корни

Редактор Максим Журавлев

Дизайнер обложки Виталий Цветков

© Людмила Миловацкая, 2020

© Виталий Цветков, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4498-8119-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. На мосту

Двери роскошного двухэтажного автобуса плавно раздвинулись, выпустив на свободу стайку пассажиров. Отовсюду послышались восторженные оклики, замелькали вспышки фотоаппаратов. Тишина и сумрак ночи, царившие минуту назад, развеялись, будто и не было.

Небольшого роста женщина громко похлопала в ладоши:

– Дамы, господа, мы находимся в одном из излюбленных мест наших горожан. Оглянитесь вокруг, – туристы послушно завертели головами. – Фантастическая картина, не правда ли? – Женщина широким жестом провела перед собой. Она по праву гордилась не только родным городом, но и своим хорошо поставленным голосом и безупречным английским.

– Прошу простить, можна все говорить по-русски? Нам это оченна нада! – попросил руководитель группы.

– Ой, забыла, вам ведь нужна практика! – спохватилась экскурсовод.

– Ничего, позалуста, английский иногда тоже можна, толька не здесь, в Питере.

– Этот город полон чудес и загадок, – старательно выговорил молодой японец.

– Вы совершенно правы. Вот сейчас мы стоим над рекой, где-то на ее середине. Чугунный мост, возведенный талантливыми инженерами почти два века назад, выглядит мощной монолитной конструкцией. Но пройдет совсем немного времени, мост «оживет». Как чудесная красивая птица, он взмахнет своими огромными крылами, и его разомкнутые половинки превратятся в часовых, салютующих проходящим кораблям. Ровно через три часа мы сможем в этом убедиться, а сейчас прошу за мной. – Понизив голос, она кивнула в сторону одиноко стоящей фигуры: – Дадим возможность молодому человеку побыть в одиночестве.

– Да, да. Это надо, – понимающе заулыбались японцы. – Возможна, это поэт или художник!

Проходя мимо молодого человека, экскурсанты невольно затихали, замедляли шаг, вглядывались в зыбкую перспективу города и вздыхали:

– Да, оченно, оченно карасиво.

– Дивный, чудный город.

– Какое необычное небо, удивительная река…

Молодая пара, отделившись от группы, встала рядом с незнакомцем. Держась за руки, вглядывались в полуразмытые сумраком белой ночи очертания города, вздыхали, тихонько переговаривались:

– На этом месте можно стоять часами…

– Таюко, Тоя, не отставать! Мы сюда еще вернемся! – окликнула их экскурсовод.

Туристы слегка поклонились незнакомцу и поспешили к своей группе.

Молодой человек не ответил на поклон, он не видел, не слышал, не замечал ничего происходящего вокруг. Вот уже с четверть часа он стоял на мосту. Опираясь на холодный чугун перил, всматривался то в размытую перспективу города, то в бледно-зеленое небо.

Шуточное предположение экскурсантов оказалось почти верным: молодой человек, Дмитрий Романович Литвинов, не был художником, но тоже был творцом. Созданные им проекты мостов высоко ценят в его родной стране и за рубежом.

У него есть все, о чем его сверстники могут только мечтать – интересное дело, неплохие деньги и даже слава. Два его последних проекта выдвинуты на престижные международные конкурсы, один из них отмечен высокой оценкой жюри, молодой инженер получил главный приз, солидную премию и широкую известность в кругу профессионалов. У него есть хорошие, проверенные временем друзья, он нравится женщинам…

Но сейчас он чувствовал себя несчастным и одиноким. Глобально, трагически одиноким. Именно сейчас он осознавал это как никогда ясно. Несколько дней назад самый главный, самый дорогой в его жизни человек, любимая, единственная женщина сказала: «Уходи!»

Дмитрий ушел из дома, не взяв никаких вещей, и почти не раздумывая поехал в Питер. Этот город всегда понимал и принимал его.

Они любили друг друга – талантливый художник и самый фантастический город мира. Дмитрий чувствовал свою причастность к большим и маленьким тайнам Петербурга, ощущал ответное доверие, старался быть достойным его. Сколько раз он приезжал сюда, с неразрешенными проблемами, с неясными еще надеждами.

Дмитрий точно знал: Петербург полон чудес для тех, кто верит в чудеса, здесь может осуществиться любое, самое несбыточное желание. Его самым большим желанием было забыть вчерашний день, вычеркнуть его из памяти, из жизни. Не было бы тогда размолвки – не произнеслись бы горькие обидные слова. И все из-за чего? Из-за пустяка! Сказать кому, из-за чего возникла ссора – никто не поверит, не поймет… Разве что он?

Дмитрий побрел вдоль моста, не спуская глаз с голубоватой панорамы города.

«Вот отсюда, с этой самой точки, можно увидеть его парящий силуэт, надо только немного приподняться». Не устояв от искушения, Дмитрий остановился, привстал на цыпочки и увидел его, вечно юного и прекрасного, кроткого и могущественного друга – парящего над Сенной площадью Ангела. Он уже обо всем знал.

– Только бы суметь понять друг друга, простить, снова и навсегда быть вместе, – торопливо зашептал молодой человек.

«Все так и будет», – коротко обронил прекрасный Ангел и взметнулся ввысь. Как всегда, он куда-то торопился. Это и понятно: сколько людей нуждалось в его совете и помощи! Дмитрий еще с минуту полюбовался оставленной на постаменте бронзовой оболочкой: она была под стать своему хозяину – неудержимо стремительной и блистательно красивой. Галогеновые лучи подсветки позволяли в полной мере насладиться совершенством изваяния.

– Какая высота! Непостижимо! – непроизвольно громко выдохнул Дмитрий.

– О, май фрэнд! Вы ошень, ошень правы! Дэз из вэри, вэри файн. Пожалуйста, фотографируйте нас на этом фоне. Вот так, – пожилые супруги обнялись и открыто посмотрели в объектив фотоаппарата. В яркой вспышке блеснули ослепительные улыбки.

– Спасибо. Как вы думаете, фото будет получаться?

– Непременно. У вас очень хороший аппарат. Но если хотите, сделаем еще один кадр.

Американская пара с профессиональной готовностью снова подарила объективу лучезарные улыбки.

Еще раз поблагодарив незнакомца, пожилые люди взялись за руки и не спеша последовали дальше.

«Господи, как они уверены в себе, как безмятежны, как открыто радуются друг другу и всему окружающему. Какое счастье найти свое место в этом мире, какое счастье»!

Дмитрий не спеша двинулся по Невскому. Несмотря на позднее время, на Невском было полно людей, в основном туристов. Все они были радостно возбуждены, полны желаний, жизни. По мере продвижения сквозь праздную толпу настроение Дмитрия менялось. Воспоминания о недавнем чуде основательно поблекли. Восторженное настроение растаяло, как и не было. На смену ему пришло раздражение и недовольство собой.

«Господи, ну почему большинство людей живут размеренной безмятежной жизнью? Почему такое существование невозможно для меня? С какой стати я должен думать о судьбе всех и всего, почему так болит сердце за Россию? Что мне, больше всех надо?»

Раздражение нарастало в нем с каждой минутой, отравляло кровь, иссушало душу, затмевало разум. Необходимо было что-то предпринять.

Дмитрий заглянул в первый попавшийся бар. Выпив виски, огляделся по сторонам: в полутемном помещении жались по углам какие-то странные бесцветные личности. Ему показалось, что это не живые люди, а лишь тени. И сам он – такой же пустой, равнодушный ко всему, не человек, а его жалкое подобие, пустая оболочка.

Дмитрий попросил еще виски, немного обождал: почувствовав горячий толчок сердца, немного успокоился.

Ему страстно захотелось оказаться в каком-нибудь уютном, нет, мало того – роскошном месте, где обитают полноценные живые, из плоти и крови, люди. Он вспомнил вдруг рассказ приятеля о недавно открытом, разумеется, подпольном, казино. Запрет на существование любых игровых заведений не смущал посетителей, напротив, придавал банальной игре в рулетку дополнительный интерес, особую остроту. Клуб, приютивший казино, в самое короткое время стал одним из самых дорогих заведений в городе.

Швейцар пропустил его без звука, как завсегдатая. Он был настоящим профессионалом своего дела, нужных людей определял за версту. Никакие шмотки и разухабистые манеры не могли замаскировать от него случайных, никчемных посетителей. Его напарник, недавно взятый на этот пост по чьей-то рекомендации парень, лез из шкуры, чтобы доказать свое право на почетное место у роскошных дверей. С сомнением поглядев гостю в спину, тихонько спросил:

– Кто это? Он показал свою карточку?

– Угу, – односложно ответил напарник.

– Что-то не припомню его среди наших постоянных посетителей. Жалко, не заметил, на какой он тачке приехал. Одет черте во что, и вообще, видок какой-то… На серьезного клиента не тянет. Девять против четырех, у него и пятисот баксов в кармане нет.

– Ему и этого будет достаточно. Он пришел не проигрывать. Видел, какое у него лицо? Такому все уже по фигу, не то что паршивые тугрики. Помяни мое слово: этот парень сорвет сегодня самый крупный куш.

2. Казино

Дмитрий жадно вобрал ноздрями воздух зала: аромат дорогих духов, сигарет, отличного кофе… Негромкие голоса, сдержанный смех, скользящие движения обслуги… Он не спеша прошелся по первому залу, миновал второй. Смотрел не столько на столы, сколько на лица. В третьем, совсем небольшом полутемном зальце остановился и сразу же наткнулся взглядом на бледного молодого человека. Тот будто ждал его. Оборвав разговор с какой-то девицей, незнакомец подошел к Дмитрию, доверительно сообщил:

– Стоящая игра только за третьим столом. Вы присоединитесь?

Дмитрий молча кивнул.

Величина первой ставки его не смутила – ровно столько наличных было у него в кармане. Снимать деньги с карточки в дальнейшем он не собирался. Он чувствовал, что выиграет; не знал точно сколько, но обязательно выиграет. Непостижимым образом это поняли еще несколько человек: крупье, бледнолицый незнакомец и молодая женщина пронзительной, почти отталкивающей красоты. Она встала у него за спиной, как только Дмитрий уселся в кресло.

Игра закончилась удивительно быстро. Несмотря на высокие ставки, игроки легко расставались с деньгами. Никто из них не выглядел хоть сколько-нибудь расстроенным. Обернувшись к молодому человеку, Дмитрий тихо спросил:

– Сколько?

– Десять процентов, – спокойно произнес тот и помог собрать деньги. – Машина ждет внизу, я провожу.

Оба не спеша покинули зал, вслед им никто не обернулся. Небольшая заминка произошла лишь у выхода. Уже сделав несколько шагов от дверей, Дмитрий резко развернулся и всучил швейцару несколько крупных купюр. Тот принял их как само собой разумеющееся, словно знал: сегодня ночью судьба свела их не случайно. Только после такой встречи могло произойти то, то произошло.

Увидев на заднем сиденье машины девицу с длинными змеиными глазами, Дмитрий ничуть не удивился. Вручив ей пакет с деньгами, оглянулся на швейцара, плюхнулся на сиденье.

– Зачем отстегнул ему столько бабок? Не по чину берет! – невыразительным голосом сказала незнакомка.

– Куда едем? К тебе, ко мне? – вместо ответа спросил Дмитрий.

– На Приморское! – бросила шоферу девица. – Тебе надо расслабиться.

Дмитрий откинулся в кресле, казалось, задремал. Предопределенность сегодняшней ночи его томила. Он почти наверняка знал, что ничего хорошего из этой поездки не выйдет. Казалось, линия его судьбы натянулась и звенела от напряжения.

Чувство скованности нарастало. Он ощущал себя завязшей в смоле мухой. Умереть не боялся, но ужасно не хотелось, чтобы его судьбу решала эта змея.

Вдруг стало жалко себя, подумалось: «Наверное, я сильно разозлил кого-то там, наверху». Он потер ладонями лицо и приоткрыл окно. Вместе с утренней свежестью просветлело в голове: «Любым способом вырваться из машины!»

В лучах восходящего солнца блеснули купола маленькой церквушки.

– Стой, – резко велел он шоферу. – Зайду в храм, свечку надо поставить за упокой души.

Водитель не отреагировал на его слова. Будто не услышал.

– Я сказал остановись! – резче повторил Дмитрий.

Водитель взглянул на девицу, та кивнула.

– Рано еще, наверняка все церкви закрыты, – недовольно пробурчал шофер, но дал задний ход.

– Я быстро, – на ходу бросил Дмитрий. – Туда и обратно…

«Только бы церковь была открыта», – надеясь только на чудо, подумал он. Потянул тяжелую дверь на себя, она открылась!

В полутемном помещении сидела женщина. Дмитрий не сразу понял, что сидит она не у стола, а у гроба. В своей жизни он видел уже столько, что вид умершего не мог его смутить. Но он долго не мог заставить себя взглянуть на покойника. Сначала увидел высокое бледное чело с церковной ленточкой, потом правильной формы нос, потом и все лицо – лицо молодого, почти юного человека. Смерть не успела исказить его черты.

– Авария? – тихо спросил женщину.

– Нет, наркотики.

– Передозировка? Простите, я не имею право спрашивать вас…

– Почему же… – спокойно ответила женщина. – Точно причина смерти не ясна, может и впрямь передозировка, может и помог кто. Игорек ведь решил навсегда бросить это дело. Хотя теперь это не так неважно.

Спокойствие женщины выглядело противоестественным, как и все, впрочем, в эту ночь.

Дмитрий целиком принял правила этого странного дня, потому спросил попросту:

– Вы так спокойны… Вы предполагали подобный исход, были готовы…

– К смерти? Как можно быть готовой к уходу человека из жизни? С этим трудно смириться, даже когда нас оставляют деды, родители, а тут… – женщина провела рукой по белоснежному покрывалу в гробу. – Впрочем, не нам судить. Видно, так надо было.

– Кому? Богу?!

– У нашего Бога нет мертвых, мы у него все живые. Так надо было Игорьку, чтоб не успел он свою душу погубить. Он ведь у меня очень хорошим мальчиком рос: умным, ласковым. Учился всегда хорошо, в университет поступил сам, без всяких денег – откуда мне их взять. Поступил учиться – я и успокоилась, думала, теперь все как по маслу пойдет. А вышло вот как…

Женщина повернулась к Дмитрию, вгляделась в его лицо.

– А ты чего ж в такую рань пришел? Служба начнется часа через два. – Рассмотрев его лицо, с тревогой добавила: – Да ты, сынок, вроде как не в себе…

– Я вроде вашего сына, – кивнув на гроб, ответил Дмитрий, – почти покойник.

– Бог с тобой, неужто руки на себя решил наложить?

– Нет. Я, пожалуй, еще пожил бы, но кое-кто с этим не согласен.

Женщина оглянулась на скрипнувшую дверь. По деревянному полу зазвучали громкие шаги.

– Долго тебя еще ждать? – девица, а вслед за ней и водитель приблизились к Дмитрию.

Увидев гроб, шофер немного отступил, девицу это ничуть не смутило.

– Пошли, – дернула она за руку приятеля. – Что встал как вкопанный, жмуриков не видел?

– Ты чего здесь расшумелась? Забыла, где находишься? – из темного угла вышла очень старая женщина в черном одеянии: то ли монашка, то ли церковная служка.

Девица осеклась под твердым взглядом ее очень светлых глаз: замолчала не из-за уважение к старости, а перед ее силой – силой духа.

– Веди себя как положено в доме Господа, или уходи.

Девица растерянно оглянулась на сопровождающего. Тот пожал плечами и отвернулся.

– Дайте человеку проститься с другом, – тихо произнесла женщина.

– Так ты что, знал, куда мы едем?! – не скрывая изумления, воскликнул водитель.

– А чего бы я тащился с вами в такую даль, – как можно уверенней произнес Дмитрий.

– Ну ладно, постой еще немного, но учти, я одного тебя здесь не оставлю, можешь не сомневаться, – сквозь зубы произнесла девица.

– А я говорю, иди отсюда. У вас мои деньги, куда я денусь…

Недолго подумав, девица решительно развернулась. Уже на ходу громко бросила:

– Через пять минут не выйдешь, пеняй на себя!

– Вот видите… Сам не знаю, как все получилось. Будто морок какой, – начал Дмитрий.

– Не трать время на пустые слова! Беги! – оборвала его женщина. – Матушка Ефросинья покажет, куда.

– А как же вы? Что, если они…

– Я свое отбоялась, – усмехнулась женщина. – Иди спокойно. Скажи, как твое имя? Помолюсь за тебя.

– Дмитрий. Вот, возьмите, пожалуйста, матушка, – с запинкой произнес он, – не побрезгуйте. Это мои, честные деньги, – и торопливо вынул из кармана свою тысячу долларов.

Женщина хотела возразить, это было очевидно, но взглянув молодому человеку в лицо, взяла.

– Ступай с Богом, деньги на пустяки не потрачу, все в этом доме и оставлю.

– Ну давай, соколик, пойдем, а то как раз злодеи вернутся, – с усмешкой проговорила матушка Ефросинья и очень резво повела его в сторону алтаря.

Ровно через пять минут в церковь вихрем ворвалась девица. Не увидев клиента на своем месте, грязно ругнулась:

– Так и знала. Ну, божьи одуванчики, куда вы его спрятали? – приступила она к женщине у гроба.

Та, не поднимая головы, продолжала читать вслух какую-то молитву. Девица огляделась: никого кроме двух старух в церкви не было. Монашка, напевая какую-то молитву, не спеша зажигала лампадки перед иконами.

– А куда подевался парень-то? – подступился к ней шофер.

Та даже не повернула головы.

– Ладно, пойдем отсюда, от них все равно ничего не добьешься.

– Надо бы вокруг посмотреть, без машины он далеко не уйдет, – упрямилась девица.

– Да на что он теперь нам сдался? Небось уже оклемался, фиг теперь его к себе заманишь. Говорил тебе, надо было добавить в бутылку в машине, – не стесняясь присутствия женщин, громко говорил парень. – Теряешь квалификацию.

– Это ты брось, деньги-то у нас.

– Мы могли бы доить его…

– Это еще неизвестно. Тебе самому-то такой куш не каждый день обломится.

– Бывало и больше…

– А риск? Мокруха, как ни крути, гнилое дело. А тут все честь по чести – сам выиграл, сам отдал.

– Ладно, его давно и след простыл. Может, мы его еще увидим… сама же видела – наш клиент! Можно брать тепленьким.

Громко топая, непрошеные гости вышли их храма. Поеживаясь от утренней прохлады, шофер поспешил к машине:

– Интересно, кто он такой? На богатенького наркошу не похож.

– Какая разница, отчего он такой малохольный, крышак у него съехал конкретно. Ему давно все по фигу. Убрать такого – сделать одолжение. Ну ладно, все, поехали. Я уже замерз и жрать хочется. Тут километра через два отличный кабак, работает круглосуточно.

– Поехали, – отбросила сигарету девица. – Жалко, не успели посмотреть его документы. Скорее всего, он не питерский. И прикид, и говорок какой-то…

– Москвич небось, – лениво отозвался шофер.

– А скорей всего, из наших бывших соотечественников. Они как проживут за бугром лет десять, приезжают в Россию в полном неадеквате. Жаль… Такого теленка потеряли.

– Чего уж теперь, – громко зевнув, шофер потряс головой и взялся за руль.

Взвизгнув тормозами, машина рванула вперед.

Дмитрий вышел из укрытия сам не свой. Кое-как добрался на попутке до своей гостиницы. Купленную в баре бутылку виски начал пить еще в лифте. Через десять минут, обессиленный и бесчувственный, рухнул на кровать. Проспал почти сутки. Разбудил его звонок телефона. Звонила двоюродная сестра с Алтая.

– Не забыл про свое обещание приехать в отпуск? Мы вас ждем. Приезжайте пораньше, Макар-то наш решил жениться, через неделю будет сговор, помолвка по-вашему, а потом и свадьба. У невесты родня богатая, и нам бы не хотелось в грязь лицом ударить. Пусть видят, что и наши родичи не лыком шиты, как-никак интеллигентные люди из Москвы. Как возьмешь билеты, позвони, встретим.

3. Амстердам

Некоторое время Дмитрий сидел неподвижно, тупо уставившись на телефон.

«Какой такой сговор, при чем тут богатая родня?..»

Ужасно хотелось кофе, но сил и желания спуститься в кафе не было. Проверил свой денежный баланс – слава богу, на счету осталась приличная сумма.

Заказав завтрак в номер, отправился в ванную. В голове прояснилось: итак, жизнь продолжается. Анна, двоюродная сестра, еще месяц назад говорила о готовящейся свадьбе, они с Полиной собирались поехать вместе.

Алтайские родичи объявились неожиданно, как раз перед их с Полей свадьбой. Новообретенная родня пришлась ему по душе, особенно сдружился с двоюродной сестрой, Анной. Ее сын, Макар, тоже оказался отличным парнем – общительным, веселым и неглупым.

«Стало быть, у Макара свадьба. Куда торопится? Он ведь еще совсем пацан!»

Дмитрий вспомнил лицо племянника – веснушки на носу, широкая улыбка, каштановые вихри во все стороны… Когда же мы в последний раз виделись? Четыре года назад, он тогда на военную службу собирался, просился на флот. Стало быть, сейчас ему где-то двадцать три, двадцать пять… Рановато ему жениться… Впрочем, никто не знает, как может сложиться семейная жизнь.

Билет на самолет заказал в один конец – «в запасе дней двадцать отпуска, поживу там с недельку, а там видно будет». Лететь в Горно-Алтайск решил из Москвы: очень хотелось повидаться со своим старшим другом, Сергеем Зотовым. Правда, теперь, после пострига, у него другое имя – отец Феофан. Привыкнуть к нему было непросто, но сейчас даже в мыслях обращался к товарищу только так. Дмитрий знал, что мирские проблемы могут нарушать монашеский распорядок друга, но потребность в его совете сейчас просто жизненно необходима.

Прежде всего, Дмитрий отзвонился начальству. Попросил оформить дополнительный отпуск за свой счет.

– Я же закончил проект раньше времени. К новому еще не приступали. Мне бы исчезнуть на месячишко – и я готов к новым свершениям, – уговаривал он шефа.

– Ладно, отдохни… И то сказать, ты отпуск не брал года два. Так что можешь взять законный оплачиваемый отпуск за все положенное время. С новым проектом у нас заминка, необходимо согласовать кучу документов… Думаю, это надолго. Надеюсь, моя доброта не забудется? Могу рассчитывать на дивиденды? В следующем квартале предстоит аврал…

– Когда я вас подводил?..

– Ну-ну… Так что заскочи завтра на работу, черкани заявление – и с Богом!

– Мне б не хотелось сейчас приезжать в Москву. Пусть Олег за меня подпишет заявление.

– Варламов? Ну ты даешь! Ладно, так и быть, скажи спасибо, что я сейчас сытый и добрый.

Дмитрий облегченно вздохнул, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Внутренним взором окинул монастырское подворье, тихие кельи, вспомнил милые лица монахов, тишину, особые разговоры, и ему нестерпимо захотелось приехать туда.

После недолгих раздумий набрал номер сотового отца Феофана. Загадал: если подойдет к телефону, то поеду к нему, нет – так тому и быть.

Отец Феофан откликнулся сразу, будто ждал звонка. На сбивчивые извинения Дмитрия ответил коротко:

– Приезжай, жду.

В салоне «Сапсана» было как всегда уютно. Дмитрий собирался подремать, но обступившие мысли не давали покоя. Перестав сопротивляться, он разрешил себе вернуться к воспоминаниям.

Предложение посетить Нидерланды появилось неожиданно. Нельзя сказать, что перспектива повидать страну тюльпанов очень вдохновила. Для порядка просмотрел несколько путеводителей: земля, отвоеванная у моря, города, пересеченные вдоль и поперек каналами, «падающие» дома на сваях, ветряные мельницы…

Полина увещевала:

– Когда еще выпадет такая возможность?! Походишь по музеям: Рембрандт, Ван Гог, малые голландцы… И вообще, там есть что посмотреть: Северное море, Делфт, Роттердам, Гаага, оттуда рукой подать до Бельгии, а там Босх, кружевной Брюгге, Люксембург… Центральная Европа: уютно, спокойно, предсказуемо… Кроме того, встретишься с нашими друзьями, с Робертом. Ты же знаешь, у него там свой бизнес. Говорит, что с торговлей все благополучно, но не хватает общения со своими людьми. Я бы так хотела поехать с тобой, ужасно жаль, что не отпустят с работы. Вот если б недельки через две-три…

«Трудно жить в Амстердаме и не быть сбитым велосипедистом». Эту местную шутку Дмитрий услышал в первый же день своего пребывания в Нидерландах, и оценил ее по достоинству. Друзья и многоопытные путешественники предупреждали: в Голландии, мол, много-много велосипедов, и каждый так и норовит наехать на беззащитного туриста. Однако их реальное количество оказалось неправдоподобно, запредельно большим. Всадники на допотопных чугунных мустангах появлялись из ниоткуда, со свистом проносились мимо растерянных туристов. «Люди неместные» провожали затравленными взглядами этих отвязных велотеррористов и опасливо жались к домам.

Шок от невероятно большого количества велосипедистов прошел на удивление быстро.

Непостижимым образом Дмитрий научился предугадывать их появление: «Один промелькнул, второй приближается, третий примечается, четвертый (или какой там по счету) мерещится». Воистину, мотивация – великая вещь!

К счастью приезжих, местные жители иногда перемещались и пешком.

После нескольких дней пребывания в Амстердаме Дмитрий без труда различал коренных жителей, появились узнаваемые лица. Ему доставляло удовольствие обменяться улыбками и парой приветственных слов с незнакомыми людьми.

Местных можно было отличить без труда: нарочитая небрежность в одежде, улыбчивость, учтивость, доброжелательность и в то же время некая отрешенность.

Поведение горожан наводило на мысль об осознанном выборе стиля жизни. Слово «толерантность» не раз приходило на ум. Эти предположения подтвердил и Роберт.

Он был несказанно рад приезду соотечественника. Отложил все свои дела и повсюду сопровождал гостя.

На долгих прогулках по Амстердаму много говорилось об особенностях жизненного уклада нидерландца, их приверженности Gezilligbeid.

Роберт потратил немало усилий, чтобы объяснить значение этого явления.

– Понимаешь, это слово трудно дословно перевести, но если очень приблизительно, оно обозначает состояние полного удовлетворения, внутреннего комфорта. В это понятие входят и образ жизни, и вкусовые предпочтения, и манера поведения…

– Это некая интегральная составляющая?

– Ну да, можно сказать и так. Gezilligbeid – краеугольный камень, определяющий образ жизни нидерландцев. Выражаясь по-вашему, по-научному, – не преминул съехидничал Роберт, – Gezilligbeid – это вектор развития нидерландцев. Терпимость на голландский манер – вот лицо Gezilligbeid.

Дмитрий был совершенно очарован городом и его жителями. Он делал свои заметки, внимательно выслушивал критические замечания Роберта.

– Заметил, как они одеваются? У наших бомжей одежда лучше, а между прочим, среди этих парней немало очень состоятельных людей. А что за манера общения? Представь себе, приглашают в гости за несколько месяцев, и не дай Бог ты приведешь с собой друга – окажется, что для него нет еды и выпивки.

– Не знаю… мне кажется это забавным. При общей тенденции к глобализации подобные мелочи приобретают особую значимость. В конце концов, именно традиции сохраняют идентичность любого народа. И стиль одежды, андеграунд кажется, мне близок. Мне эти ребята определенно нравятся!

– А вот эта картинка тебе тоже нравится?

Роберт кивнул головой на дорогу. По ней двигалась вереница совершенно голых велосипедистов.

– Это что? Какая-то демонстрация?

– Демонстрация все той же свободы.

– Смешные ребята, право, они мне все больше и больше нравятся. И что-то это все мне напоминает… О, детский сад! Тебе не кажется, что все эти «прыжки и гримасы» похожи на детсадовские страшилки?

– Мне кажется, у них что-то типичное не то с пониманием свободы. Ну ладно, если кому-то нравится выставлять напоказ свои чресла – хрен с ними. В конце концов, окружающие могут на них и не смотреть. А как тебе такой пример: женщина надела красивую дорогую шубу, радуется, а тут к ней подбегает какой-нибудь защитник природы и делает ей не только словесное замечание, но и помечает особым знаком, например, обливает зеленкой. И как быть с правами этой женщины, считающей, что носить шубу из шкур убитых животных ничуть не хуже, чем поедать их мясо?

– «Личная свобода человека кончается там, где начинается свобода другого»?

– А ты что, не согласен?

– Я лично согласен, в общем и целом, но…

– Во, уже набрался голландских привычек. О чем бы ни говорили, как бы ни соглашались, в конце обязательно ввернут свое «но», даже если речь идет о чем-то совершенно очевидном!

– Забавно. Мне кажется, я их хорошо понимаю. По мне, так жизненный уклад любого человека или страны – их неотъемлемое право. Чем разнообразнее люди и нации, тем лучше, ярче и богаче жизнь. Вот, например, роза, самый совершенный цветок… Что, если повсюду будут расти только розы? Кошмар. Как говорится, в каждом монастыре – свои законы. Здесь столько эмигрантов… Мне кажется, к ним очень неплохо относятся.

– Это ты говоришь потому, что живешь здесь всего ничего. И отношение к тебе как туристу – вполне понятно: ты приехал сюда тратить деньги. А вот если б ты сюда приехал, чтобы зарабатывать… Вот пожил бы тут, и понял: эмигрант эмигранту – рознь.