Одной из тайн, оставшихся после крушения Российской Империи, считается исчезновение золотого запаса – 1600 тонн золота. Когда началась Первая мировая война, император Николай второй приказал надежно укрыть золото и отправить его в глубь страны. До Гражданской войны оно хранилось в Казани, а 18 ноября 1918 года золотой запас захватил адмирал Колчак. После переворота он провозгласил себя «верховным правителем Российского государства». Эти деньги дали ему огромную власть. Он установил режим военной диктатуры в Сибири, на Урале и Дальнем Востоке. Сотни тон золота пошли на покупку оружия и осели в США, Англии, Франции и Японии. Часть золота украл атаман Семенов, остальная часть была найдена красноармейцами после ареста Колчака. Но мало кто знает, что была еще третья часть золотого запаса России. Ее называют сибирской. Она не найдена до сих пор, но следы ее ведут в Тюмень…

Долгое время пропавшее «русское золото» считали красивой и таинственной легендой. Но золотой запас царской России существовал и не пропал бесследно. У «легенды» появилось документальное подтверждение. Исторические записи свидетельствуют, что золото Колчака похитили по дороге в Сибирь. Тайная экспедиция, похитившая эшелон золота, перегрузила ценный груз на пароход, дальше они двигались по воде. Похитители должны были спуститься по Иртышу до Оби и отправиться к Тобольску. Но их планы нарушила суровая зима. Сильные холода застали экспедицию врасплох. Похитителям пришлось отправиться по Тоболу, а потом и по Туре, здесь золото выгрузили на берег. Клад не найден до сих пор, но недавняя находка дневника экспедиции, позволила сделать вывод, что он находится в Тюмени…

Кроме золота в похищенном эшелоне Колчака была уникальные ордена Сибирского временного правительства. Их адмирал приказал изготовить из драгоценных металлов и присоединить к золотому запасу. Они так и не были вручены. К тому времени армия Колчака была разбита, а сам адмирал пленен. После его ареста чекисты десять лет искали пропавший золотой запас. В результате поисков в Тобольске и Тюмени были найдены царские драгоценности. Но большей части золота, а также сибирских орденов за «Освобождение Сибири» и «Возрождение России» обнаружено не было. С момента исчезновения золотого эшелона и до наших дней было проведено немало поисков. Но «золота Колчака» так и не нашли.

Книга «Золото Колчака» написана по рассказам моей бабушки Шеховцовой Христины Алексеевны. Изложенные события, происходили в конце 19 и первой половине 20 века, т.е. на протяжении 70 лет (1880—1950). Для истории страны это небольшой срок. Но за это время человечество совершило удивительный рывок в развитии как науки, так и техники. СССР вывел на орбиту первый искусственный спутник Земли. Были запущены ракеты на луну и к ближайшим планетам солнечной системы. Сто лет назад общество не смело мечтать о подобных достижениях.

Появление уникальных средств связи: интернета и мобильных телефонов, предсказанных писателями-фантастами более ста лет назад, изменили общественное сознание, формы взаимодействия между людьми и темпы развития науки и техники.

Давайте посмотрим, чего же достигло человечество за этот период времени в морально – этическом направлении. Технические решения – это решения, требующие изменений только в технологиях. Они оставляют в стороне вопросы о добре и зле, о правильном и ошибочном, справедливости, счастье и здоровье. Современное состояние человеческого общества часто характеризуют как антропологическую катастрофу – уничтожение человеческого в человеке, полагая, что по сравнению с другими катастрофами (атомной, тепловой или экологической), угрожающими человечеству, антропологическая катастрофа – самая страшная) *.

Педофилия, гомосексуализм приобрели широкий размах в настоящее время, они являются признаками антропологической катастрофы.

Если в начале 20 века случаи педофилии в России были редкостью, то в 2017 году ситуация катастрофически изменилась, что видно из отчета председателя следственного комитета России Александра Бастрыкина на XV съезде детских омудсменов РФ. Он сказал следующее ** :

«Что касается результатов работы за прошлый год: следователями следственного комитета расследовано свыше 19 тысяч преступлений, совершенных в отношении несовершеннолетних. Из них 374 убийства, 1619 изнасилований, почти 5 тысяч фактов насильственных действий сексуального характера. Потерпевшими за 2017 год признано свыше 18 тысяч несовершеннолетних, из них почти 11 тысяч малолеток, 4—5 годиков и ниже».

Какова же причина этих преступлений?

С развитием капитализма родилось множество человеческих пороков, например, такой как жадность, погоня за прибылью, со стороны бизнесменов, этот порок, как инфекция, передался и другим, понижая уровень нравственности людей в целом.*

Свой вклад в быстрое падение нравов внесла и массовая культура. Распространителями новых ценностей стали продюсеры телепрограмм, магнаты киноиндустрии, рекламодатели модных товаров, и множество других влиятельных людей, вовлеченных в электронную индустрию средств массовой информации.

Массовая культура беспрепятственно диктует свои нормы, поэтому представление ребенка о добре и зле, – главных ценностях в жизни – формируется в основном под влиянием того, что он смотрит по телевизору, в кино, а в последнее время ко всему этому добавился еще Интернет и компьютерные игры. Это реальность нашего времени. Есть опасение, что она может привести к страшным последствиям. Таким образом, мы наблюдаем колоссальную деградацию нравственности в современном мире.

Источником же нравственности для человечества являются Божественные заповеди, переданные через пророков и посланников, коих было свыше 124 тысяч. Все пророки Всевышнего призывали к Единобожию, чистоте помыслов и деяний. Чем больше люди отдалялись от Божественных заповедей, тем сильнее приходили в упадок мораль и нравы, что мы наблюдаем в настоящее время***.

Так давайте же обратимся к прошлому и посмотрим, каковы были люди, описанные в повести «Золото Колчака». В то время не было компьютеров, интернета, мобильных телефонов, тем не менее, возможно, мы сможем у них чему-то поучиться.

В повести я уделяю большое внимание историческим фактам для лучшего понимания происходящих событий, поскольку большинство моих современников о них почти ничего не знает.

Источники:

* Урсул А. Д. «Морально-этические проблемы

человечества в перспективе перехода к устойчивому развитию.

Глава 1. Алексей 1. 1880 год

Таежная деревня

Таисия проснулась от резкой боли в животе. Боль отдавала в поясницу. В темноте, нащупав одежду, натянула просторный сарафан, затем тихонечко открыла дверь и вышла на улицу в теплую и звездную летнюю ночь.

Снова приступ. Боль скрутила все тело и казалась непереносимой, но она, стиснув зубы, пошла к сараю и осторожно по лестнице забралась на сеновал. Прилегла. После небольшой паузы. Удар!!

Казалось кто-то топором разрубает ее кости, нечеловеческий крик вырвался из горла. Еще удар. Опять животный крик, выходящий откуда-то из груди. Она ничего не ощущала, кроме этой все поглощающей боли.

И вот боль внезапно пропала, как будто ее вообще не было. Полный покой и только откуда-то снизу раздался слабый детский писк.

Таисия с испугом осмотрелась вокруг и прислушалась. Вроде никого. Пронесло. Она быстро перевязала пуповину и перестригла ее заранее приготовленными ножницами. Завернула ребенка в холщовую тряпку. Встала и, зажав ребенка под мышкой, стала медленно спускаться по лестнице.

– Что же делать? Как мне избавиться от него? – думала она.

Девять долгих месяцев Таисия прятала свой живот под широким сарафаном, стягивая его расписным шелковым платком, что Иван подарил ей, отправляясь служить в Маньчжурию.

И вот уже 5 лет, как он служит, а она здесь одна одинешенька без мужской ласки, а только свекор со свекровью за ней наблюдают, да наставляют, как надо жить.

И откуда только Федот взялся той теплой августовской ночью, когда она сидела на крыльце и смотрела в небо, отдыхая от тяжелой дневной работы, а по небу, оставляя огненные следы, падали звезды, и она загадывала желания.

А он так незаметно подкрался, сел рядом, положил одну руку на плечи, а другую на грудь и поцеловал ее долгим и страстным поцелуем. А потом поднял на руки и понес в сарай, на этот самый сеновал.

Таисия вся затрепетала, голова закружилась, весь мир и счастье сосредоточились в этих объятьях, и забыла она, что мужья жена, и вкусила запретный плод.

А потом Федота тоже забрали в рекруты и отправили в Маньчжурию. Правда перед отправкой сумел он повидать ее и сказать:

– Знаешь, Таисия, люблю я тебя, одна ты у меня, если что, не брошу тебя!

Обрюхатела Таисия и не знала, что делать. Осталась она один на один со своей бедой. Всей деревне на смех, если прознают.

Вот и лес рядом, а дальше быстрая речка… Под шум величественных кедров шла она медленно к реке. Устала, присела на пенек, ребенок попискивал, но она старалась на него не смотреть и не думать о нем.

Бабке Пелагее не спалось в ту ночь. Полнолуние. Луна, заглядывая в окно, светила каким-то тревожащим светом, даже это был не свет, а какой-то страшный зов.

Пелагея не могла понять, куда и зачем она ее звала. А дед Василий лежал рядом и громко храпел, наломался на поле за день и ему все нипочем.

Путаясь в длинной рубахе, она осторожно слезла с кровати, перекрестилась и вышла на крыльцо. Ей показалось, будто кто-то вдалеке кричал, но нет, все тихо. А где же Таисия? На печи ее не было, на кровати тоже.

– Вот беда-то! Куда пропала девка?

– Дед, просыпайся! Таисия исчезла! Бери фонарь, бежим искать ее! – Пелагея быстро надела поверх рубахи длинную юбку и накинула на плечи легкую шаль.

А дед, уже одетый, стоял рядом в высоких сапогах с фонарем в руках. Сказалась старая солдатская выправка.

– Говорила я тебе она на сносях, а ты не верил. Вы, мужики, ничего толком не можете рассмотреть! – причитала Пелагея.

– Дай фонарь, я быстро загляну в сарай. – Пелагея с проворством, неожиданным для ее возраста заскочила в сарай, забралась на сеновал, увидев окровавленную тряпку, быстро слезла.

– Бежим, дед, быстрее по этой дорожке, ей больше некуда деваться, как бы грех какой девку не попутал. Да потуши ты фонарь, итак все видно, звезды ярко светят и луна в полную силу.

– Давай, быстро и тихо, незаметно, чтобы не спугнуть ее.

Лес расступился перед ними, открылось поле и слышен был шум быстро текущей реки.

Впереди была видна маленькая темная фигурка женщины, держащей что-то в руках и медленно двигающейся в сторону реки.

– Давай, дед, быстрее! Не поймешь, что она задумала! Так и до беды недолго!

Уже запыхавшиеся, старики прибавили шагу. Фигурка присела на землю, видимо, решила отдохнуть. Стариков она не видела, их силуэты сливались с темным лесом, на фоне которого они были. Зато она сама хорошо просматривалась на фоне звездного неба. Отдохнув, подхватив тяжелое тельце ребенка, она направилась к крутому берегу, не зная, что делать: или ребенка кинуть в быстрый поток, который его закрутит и унесет прочь, или самой вместе с ним броситься в быструю и глубокую воду.

– И как же потом жить-то душегубкой и убийцей собственного дитя? – думала она, медленно подходя к краю обрыва, глядя с высоты вниз и, собираясь с силами, чтобы совершить отчаянный шаг. Дед Василий с необыкновенной быстротой в несколько прыжков подскочил к Таисье, схватил ее за длинную юбку и рывком вовремя отдернул от обрыва.

– Давай, девка, идем домой. Вон ребенка надо скупнуть, накормить и спать уложить. Пелагея накинула ей свою шаль на плечи и повела домой. Дед нес младенца, прижимая теплое тельце к груди.

– Вот оно счастье-то. Внук у меня, наконец, есть, а Ванька-то поди бесплодным оказался, столько лет прожили, а она не понесла от него. Кто же это тот пострел, что обрюхатил Таську? – думал дед Василий о снохе.

– Ведь все время на глазах была.

Потихоньку добрались до дому, ослабевшая Таисия еле передвигала ноги. Пелагея быстро истопила печку, нагрела воды, искупала младенца, дала Таисии чаю с медом.

Приложила младенца к ее груди, он зачмокал губами, а та, успокоенная, задремала.

Пелагея продолжала хлопотать, достала из сундука кусок ситца и начала раскраивать и шить распашонку.

– Дед, как назовем мальчонку-то?

– Давай Алексеем. У меня отец был Алексей, дюже здоровый мужик, ударом кулака плаху на дубовом столе проламывал.

– А ведь Алешеньку крестить надо. Что мы батюшке-то скажем? – продолжала Пелагея.

– Да дам я батюшке бутылку горилки, что скажем, то он и запишет. – успокоил Пелагею Василий.

– И то хорошо! А, может, Таську отправим в Маньчжурию к Ваньке, пусть повидаются. Через месяц новый обоз пойдет, с ним она и уедет.

– С ума сошел, старый! Думай, что говоришь! А кто Алешеньку будет кормить? Может, ты?

– И чего раскудахталась? Корова есть, коза есть, выкормим. Ладно, тихо. Пусть Таська поспит, а то намаялась. А Алексею надо люльку справить. Давай отдохнем маленько, а утром я этим делом займусь.

– Ладно, иди приляг, а я пока распашонки дошью. А там уж и время подойдет коров доить.

Таисия открыла глаза, через занавеску на окне пробивался лучик раннего солнца. Покой и умиротворение были в ее душе. Вместе с этим лучиком солнца, свет счастья разливался по всему ее телу. Никогда ничего подобного не испытывала она в жизни.

Маленький теплый комочек, созданной и рожденной ею, лежал около ее груди. Весь мир и счастье сконцентрировались в этом маленьком существе, она с ужасом вспоминала, что еще совсем недавно собиралась от него избавиться.

Хлопнула дверь, в избу вошел дед, держа что-то в руках.

– Ну, вот и люльку принес. Столько лет на чердаке пролежала, а цела целехонька.

Вот что значит из лиственницы сделана. Еще Ванька в ней лежал. И пружины все целы, даже не заржавели.

Он начал прилаживать ее к потолку, к специальному железному кольцу. В это время пришла Пелагея с большим бидоном парного молока, пронесла его в кухню, налила молока в большую эмалированную кружку и подала Таисии:

– На, девка, пей. Силы восстанавливай. Да и Алешеньке надо молочка побольше.

И снова ушла в кухню, где на столе стоял целый ряд крынок, прожаренных на солнце, в которые она разливала парное молоко, и тут же спускала крынки в прохладный подпол, открыв крышку в полу и спускаясь туда по лестнице.

Потом вышла в светелку.

– Ну, мать, смотри люлька уже готова. Давай делай Алексею постельку, – радостно сказал дед.

Пелагея вышла в кладовую и принесла кусок белой овчины, затем положила его на дно люльки, расправила, обрезала лишнее, сверху положила кусок старого байкового солдатского одеяла, которое Василий принес после службы в армии. Одеяло было простирано чуть ли не до белизны и прожарено на солнце.

На дно люльки она посыпала какой-то травки, мелко покрошенной и высушенной. И сказала:

– Это от вшей, а то быстро разведутся и донимать мальца начнут.

Потом снова пошла в кладовую, взяла большой березовый туесок квадратной формы, мастерски сделанный Василием, заглянула в него. Там были посолены крупные куски сала, недавно забили кабанчика, не стали дожидаться холодов.

Взяла подходящий кусок с мягкой шкуркой, срезала узкую полоску шкурки и вернулась в комнату, уложила Алексея в люльку и сунула ему в рот шкурку с тоненьким слоем сала на ней. Малыш сначала поморщился, а потом с удовольствием начал сосать шкурку.

Так шли день за днем. Таисия сидела почти целый день около люльки с ребенком и левой ногой качала люльку, если он плакал. А правая нога стояла на прялке, нажимая на педаль которой, она крутила колесо и пряла нитки из овечьей шерсти.

Впереди суровая зима и надо к ней подготовиться, связать для каждого несколько пар шерстяных носков.

Пелагея была занята огородом и домашними животными: лошадью, парой коров, десятком овец, да парой свиней.

Дед Василий присматривал за пасекой и полем с овсом и пшеницей, а светлыми летними вечерами еще умудрялся делать крынки в своей маленькой гончарной мастерской.

Пришла весточка от Ивана, которую один из демобилизованных рекрутов из соседней деревни передал. Весточку он передал на словах, поскольку никто в семье ни читать, ни писать не умел.

– Так вот, просил Иван передать своим родителям и любимой жене Таисии, что он жив, здоров. Того и желает Вам. Службу несет исправно. Получил благодарность от командования и повышение в звании. Скучает по дому и особенно по любимой жене Таисии. И просит ее приехать к нему с ближайшим обозом. С командованием все согласовал и дадут им временно отдельное жилье и паек на жену. И может она жить с ним там столько, сколько захочет. И просит он еще передать ему овчинный тулуп и новые валенки, а то зимы там суровые, а старая одежонка вся подносилась.

Дед Василий слушал письмо насупившись, сдерживая подступавшие слезы, бабка Пелагея негромко всхлипывала. А Таисия вспоминала, какой Ваня был добрый и ласковый, и как ей сейчас его не хватает.

Посадили гонца за стол и стали угощать его, по сибирскому обычаю, напоили горилкой и бутылку дали с собой, да баночку меда, рыбки сушеной, да кусок сала. Всего нагрузили чуть не целый мешок.

А время идет, не просто идет, а бежит вприпрыжку. Алешеньке уже месяц минул, второй пошел. Растет пухленький здоровенький мальчик. Улыбается, гулит во всю. Дед с бабкой не нарадуются на него.

И вот однажды прибегает дед и громко кричит:

– Бабы, слушайте, через неделю обоз из Томска уходит в Маньчжурию! Надо собирать Таисию да в Томск везти!

Глава 2. Долгая дорога по Сибири

Дальняя поездка

Инесса, голубоглазая блондинка, в ярком ситцевом платье сидела на втором этаже у открытого окна, с интересом глядя вдаль. Легкий ветерок играл завитками на ее шее, слегка покачивая жемчужные бусы. Перед Инессой лежала большая красивая книга, в которую она иногда заглядывала. Книга была на французском языке, папенька ей наказал обязательно прочитать книгу, правда не сказал к какому сроку.

Июньское солнце нещадно пекло. Инессе было очень скучно, и она время от времени внимательно рассматривала военных, маршировавших вдали.

Вздохнула. Вспомнила мужа Савелия. Он обещал быть еще в мае, но до сих пор оставался в Чите. Одинокие ночи и холодная постель истомили ее. Она скучала по его жарким объятьям. Савелий был офицер и не мог распоряжаться своей судьбой

Из окна второго этажа вся улица хорошо просматривалась.

– Ах, кто это там с офицером кокетничает? – с завистью вздохнула взгрустнувшая Инесса, внимательно рассматривая высокого и стройного офицера с лихо закрученными усами и до блеска начищенными сапогами, рядом с ним стояла дама в изысканном шелковом платье от «Мур и Мерилиза», лиф и талия которого были сильно затянутыми, на голове элегантная ажурная соломенная шляпка и зонтик от солнца под цвет платью. Дама – молодая, стройная брюнетка, кокетничающая с офицером, также с завистью смотрела на шикарный, 3-х этажный дом из красного кирпича, так называемый «кирпичный стиль», на фасаде которого с помощью глазурованного кирпича и фигурной кладки были созданы причудливые орнаменты в стиле барокко. Из окна второго этажа этого дома выглядывала молодая и красивая женщина, дочь купца Кима Кухерина, одного из самых богатых в Сибири.

– Неплохо иметь богатенького папочку. Вот и мужа-дворянина купил ей. Глядишь и сама скоро из мещанки превратится в дворянку.

– Говорят, что целыми днями трендит на фортепиано и учит французский, – расстраивалась не очень удачливая Святослава, тоже дочь купца, но не столь богатого, проживающая хоть и в трех этажном, но в деревянном доме, правда украшенном искусной деревянной резьбой.

Святославе тоже хотелось стать дворянкой, она была не замужем, у ее папочки не было достаточно денег, чтобы купить ей мужа-дворянина. А ведь уже 22 года, так можно и в девках остаться.

Она продолжала кокетничать с красивым офицером явно дворянского звания. Других в офицеры не брали. Глаза у офицера блестели и видно было, что Святослава понравилась ему.

****

Вдруг по лестнице раздался громкий стук чьих-то ног, Инесса встрепенулась:

– Барыня, барыня! – дверь распахнулась и в комнату вбежала запыхавшаяся Анисья, самая преданная служанка Инессы, остановилась в дверях, поклонилась и быстро проговорила:

– Госпожа, я нашла вам кормилицу!

– Где она?

– Здесь, ждет внизу!

– Зови ее, быстро!

Анисья убежала. И вскоре вернулась с высокой и статной молодой русоволосой женщиной, опрятно одетой в длинный сарафан и ситцевую кофту. Две толстые косы которой прятались под мягкой шапочкой – повойником, его обычно носили замужние женщины. На ногах – кожаные ботиночки. Инесса внимательно осмотрела молодую женщину, ее внешность и одежда говорили об аккуратности и достатке. Большие синие глаза женщины, обрамленные соболиными бровями, внимательно и немного настороженно смотрели на Инессу.

– Ты откуда? – спросила Инесса.

– Из Сургута. – коротко ответила женщина.

– Куда путь держишь?

– В Маньчжурию, там мой муж уже 5 лет служит. Прислал весточку, что хочет меня видеть. Вот я все бросила и отправляюсь завтра с обозом к нему.

– А сколько твоему мальцу? – продолжала расспрашивать Инесса.

– Второй месяц пошел. Правда он дома остался со сватами.

– Молоко у тебя есть?

– Как нет? Заливаюсь.

– У меня муж недалеко от Маньчжурии в Чите. Ждет меня. Моему Васеньке уже четвертый месяц пошел. А у кормилицы молоко кончается, она уже начала его кашкой прикармливать.

– А мне вместе с Васенькой надо приехать. Савушка, мой муж, так велел, говорит очень скучает по сыночку. А куда в дорогу без молока? Если поедешь со мной, то назначу тебе хорошее жалование и попрошу папеньку, чтобы он твоего муженька выкупил со службы. Да и с обозом ты будешь 3—4 месяца ехать, а на нашей повозке мы за пару месяцев домчимся, а, может, Бог даст и быстрее.

Таисия низко поклонилась и сказала:

– Благодарствую, барыня, доброе у тебя сердце. Согласная я.

Начались лихорадочные сборы в дорогу, погрузили кучу вещей. Инессу с Васенькой сопровождали кормилица Таисия, служанка Аксинья, кучер Петро, его помощник и грузчик Алексей. Инесса все сборы держала под контролем.

– Петро, подорожную оплатил? Взял с собой?

– Все сделано, барыня!

– Анисья, всю одежду Васеньке собрала?

– Все, как есть, барыня! И Ваши вещи все в порядке.

– А люлечку и игрушки для Васеньки не забыла?

– Нет, нет!

В таких бесконечных опросах и сборах прошло несколько дней, казалось, взяли все, разве что птичьего молока не хватало. Путешественники закупили сахар, кофе, булки, хлеб, холодные мясные закуски и, конечно, чай – «бесценный напиток во всех частях света, а в Сибири – настоящий нектар!» Как дорожное лакомство захватили с собой «жареные сливки» (сливки, пережженные с сахаром), добавлявшиеся в чай. Выезжали на двух повозках.

И вот день отбытия наступил. Папенька, маменька и вся прислуга вышли проводить Инессу с Васенькой в далекий и трудный путь.

Но что делать? Жена должна быть при муже.

Трудно описать все мытарства, которые выпали на их пути по разбитым и пыльным сибирским дорогам, это в сухую погоду. А в дождь колеса увязали в грязи, повозки ломались и ремонтировались на ходу.

Кроме этого, рой насекомых преследовал их почти на всем пути. Постоялые дома, в которых приходилось ночевать, были полны клопов. Хорошо, что у Инессы были деньги, и они устраивались втроем в частных домах.

А еще встречались и лиходеи, которые спрятавшись за обочиной дороги, поджидали путешественников. Но напасть на столь хорошо экипированный и охраняемый кортеж они не решались.

К счастью, Таисия была здоровой и выносливой деревенской девушкой, молока у нее было достаточно для Васеньки, поэтому он легче всех переносил тяготы долгого пути.

Самое сложное было – это стирать пеленки и быстро сушить их в дороге. Но этого добра хватало, так что сушку и стирку проводили на постоялых дворах.

***

По уставу Сибирского губернатора Сперанского М. И. с 1822 года были сформированы семь казачьих полков:

– Тобольский (6 сотен);

– Сибирский татарский (первоначально сформированный в 1700 г. из мусульман (5 сот конный);

– Томский (5 сот конный);

– Енисейский (5 сот конный);

– Иркутский (5 сот конный);

– Забайкальский (5 сот конный);

– Якутский (5 сот пеший).

***

Инесса направлялась в Читу, где квартировал Забайкальский казачий полк.

На тракте, по которому они ехали, царило довольно оживлённое движение. В обе стороны шли обозы и караваны с товаром, перевозилось золото, почта, ехали чиновники, переселенцы, воинские команды. И тут в «полный рост» вставала проблема разной скорости передвижения. Встречный обоз – ещё полбеды: с грехом пополам разъедутся; но истинное мучение – обгонять обоз. При этом шум, гам, брань ямщиков.

Помимо гужевого транспорта по большому Сибирскому тракту пешком передвигались партии ссыльных.

Наконец, путешественники, добрались до Иркутска. После долгой и мучительной дороги город казался красивым и чистым.

Затем долгожданная остановка в доме купца Калашникова, друга отца Инессы.

Горячая сибирская баня. По утрам сдобные пышки с китайским чаем из ярко начищенного медного самовара в центре стола. Отсыпались на мягких перинах.

Незаметно пролетела неделя. Подошло время начинать вторую часть долгого и утомительного пути, который включал сплав на пароходе по Ангаре до Байкала, и затем по Байкалу до противоположного берега. И уже после этого на почтовых лошадях добираться до Читы, где в Забайкальском полку служил муж Инессы, Савелий.

Наконец, наступил день отплытия. Все сундуки и мешки с вещами были доставлены к пристани. Вдали показался пароход из трубы которого шел густой черный дым, а по воде, вращаясь, шлепали огромные колеса с лопастями, отгоняя поток воды за корму и, как бы извещая, о своем прибытии, он подавал громкий гудок, словно салютуя городу и его жителям.

Пассажиры размещались по местам в трёх классах. Отдельные каюты были для пассажиров первого и второго классов. Третий класс размещался прямо на палубе, среди повозок и груза.

Инесса разместилась в каюте первого класса, Васенька с Таисией в каюте второго класса, а все остальные с вещами разместились прямо на палубе третьим классом.

И вот, наконец, они увидели вдалеке водную гладь, переливавшуюся мистическим светом, окруженную со всех сторон сопками потухших вулканов и живописнейшими горами. Окружающая природа не поддавалась описанию, только там в спокойный день, несмотря на пение птиц и еле слышное дуновение ветра, женщины осознали, что такое настоящая тишина, умиротворение и спокойствие. Это был Байкал, или, как называли его, Святое море.

Сделали остановку около Лиственничной пристани, уставшие сошли с парохода, чтобы немного отдохнуть и размяться. Стоял жаркий июльский день. Пока Таисия кормила ребенка, Инесса, разувшись, вошла в воду, и тут же выскочила из нее. Вода была ледяной.

Вдруг пароход загудел, просигналив всем, чтобы возвращались на борт и путешествие продолжилось до Посольска, находящегося на восточном берегу Байкала, несколько южнее дельты реки Селенги.

Затем снова на лошадях от Посольска до Читы. Этот путь удалось преодолеть за 2 недели. Здесь, в Забайкалье, в Чите, Инесса и Таисия должны были расстаться. Но пока две уставшие и красивые женщины на повозке, запряженной тремя рысаками, подъезжали к центральному постоялому двору.

Проезжая мимо церкви, Таисия перекрестилась. Она, конечно, не знала ни замечательной истории этой церкви, ни истории города Чита, в который они въехали, ни того, что 39 лет назад в 1825 году сюда были сосланы декабристы, которые несмотря на тюремное заключение и трудности жизни не были сломлены и многое сделали для развития города Чита.

Женщины подружились за время длинной и утомительной дороги. Таисия – крепкая деревенская женщина не раз помогала Инессе выйти из трудной ситуации, а однажды, когда по узкой дороге прямо на них неслась пара почтовых лошадей, ямщик заснул, она выскочила навстречу этой повозке, сумев остановить встречную и предотвратить несчастный случай.

Наконец, разместились в номерах, приняли горячий душ, искупали Васеньку. В штаб было отправлено письмо для Савелия о том, что его жена с сыном прибыли в Читу и ждут его на постоялом дворе.

Утром счастливый Савелий, подтянутый, в военной форме, прискакал к постоялому двору на породистом рысаке, бегом вбежал на второй этаж, где квартировали Инесса со своей прислугой. Его глаза блестели счастьем, улыбка освещала мужественное лицо. Увидев Инессу, он подскочил к ней, поднял на руки и закружил по комнате.

– Дорогая, любимая, наконец-то я вижу тебя! А где Васенька?

Принесли Васеньку, пухленького и чистенького. Савелий, гордый и счастливый, взял сына на руки.

– Наконец, вся семья в сборе! Дорогая, отдыхайте пока! Завтра я вас перевезу в особняк! Я купил замечательный дом у купца Пухарева. Там тебя ждут слуги и кормилица для Васеньки.

Таисия несколько дней прожила в доме Савелия. Инесса, как и обещала, уговорила Савелия сделать все, чтобы освободить Ивана, мужа Таисии, от службы, которую он уже шестой год нес в Маньчжурии. Савелий приготовил для Ивана все бумаги и отдал их Таисии. И вот она начала долгий, двух недельный путь из Читы в Маньчжурию. Теперь поездка продолжалась в 4-х местном тарантасе, в котором можно было ехать лежа и спать по ночам…