Прежде всего автор хотел бы извиниться за этот текст перед теми, кто нашел в себе силы прочесть его до последнего абзаца и последней буквы. С высоты прожитого и опираясь на глубокое «понимание» происходящего, с уверенностью, присущей слесарю-сантехнику московского РЭУ, могу утверждать, что таковых нашлось не очень много.

Также хотелось бы написать отдельное «прости» за использование в повествовании идиом, которые являются более чем осознанной необходимостью и данью моде, сложившейся в близких к графоманам кругах на рубеже XX и XXI столетий.

В форме и содержании не стоит искать потаенного смысла между строк, автор постарался поместить его на страницах в том месте, где ему и следует быть. Опять же, не стоит видеть в данном творении системного и классового подхода к освещенным темам, потому как взгляды самого автора могли меняться в процессе написания, не говоря уже о систематическом переосмыслении прошлого и пережитого после каждого голосования на выборах президента страны. Что делать, мы живем в эпоху всепоглощающего конформизма.

Далее хотел бы заметить, что образ главного героя является собирательным, и никаких аналогий и параллелей на месте читателя я бы не стал проводить. Некоторые события, описанные ниже, могут казаться документальными, произошедшими в действительности на сцене театра жизни. Но это лишь совпадение, которое подтверждает, что это неправда чистой воды. Итак, давайте договоримся, что все написанное является придуманным автором в его собственном сознании.

История Номер Раз. Знакомство

На большой двуспальной кровати лежало нечто похожее на человека. Присмотревшись лучше, автор заметил, что это «нечто» и есть наш Герой, который после вчерашнего вечернего застолья у себя на кухне в кругу известных и малоизвестных для него людей сейчас спал безмятежным сном младенца. Накануне отмечалась круглая дата битвы при Маренго, результат которой весомо повлиял на дальнейшее развитие мировой истории. Количество крепких напитков совершенно не лимитировалось и не подвергалось тщательному отбору. Гостям и хозяину стола выпала возможность вкусить водку Smirnoff, коньяки «Белый аист» и «Московский», немереное количество сухого вина и пива.

Его брови чуть-чуть вздрагивали, дыхание было ровным, видимо, сон не являлся фрейдистским кошмаром.

«Тем лучше, пора его будить, а самому исчезнуть с последующих листов сего творения», – подумал автор и огляделся. На прикроватной тумбочке стоял будильник. Стрелки показывали 6:55 утра. Переставив время на 7:00, автор положил часы под голову спящему, нажал кнопку ALARM и растворился в утренней мгле, чтобы появиться лишь тогда, когда нашему Герою без помощи автора будет не обойтись…

В открытое окно квартиры ворвался электропоезд, извергающий металлический скрежет, от которого я проснулся. Прислушавшись с закрытыми глазами, я начал понимать, что скрежет электропоезда – это вовсе не скрежет, а мерзкая трель моего будильника, стоящего на тумбочке у изголовья. Желание спать улетучилось, вместо него появилась неизбежная необходимость промочить горло, которое являло собой, если иметь немного фантазии, русло некогда высохшего ручейка, илистое дно, покрытое сеткой трещин, образовавшихся под беспощадными лучами солнца, и ничто живое на том дне не имело права на существование. Сон еще не прошел. Под кроватью я нащупал начатую бутылку пива, поднес к кратеру вулкана под именем «рот» и влил спасительную влагу.

«Теперь лучше, но спешить открывать глаза и делать резкие движения остерегусь, так как с пробуждением становится ясно, что голова представляет собой гигантский бубен шамана, на котором играет все племя аборигенов неизвестной мне земли. Попробую оценить свое состояние на ощупь». Для этого я провел рукой по своему телу, начиная от грудной клетки и заканчивая чуть ниже того места, где должны быть яйца.

«Пиздец! Где же мои яйца? Голова на месте, а яиц нет! Кто был в моей постели накануне? Что со мной делали? Может, меня пытали? – вопросы один ужаснее другого выстраивались друг за другом в длинную цепь. Страх охватил меня, рука нащупала рубашку, затем джинсы. – О, господи! Я же лежу в постели одетый, поэтому их и не нашел. Интересно, чем закончилась пьянка, если не было сил сбросить с себя одежду? Все же любопытства ради попробую открыть глаза, но делать надо это медленно, как сказал один из мыслителей конца XX века».

Все на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загордиться человек, чтобы человек был грустен и растерян.

В. Ерофеев

Сначала мозг дал команду правому веку подняться, темная пелена с глаза спала. «Так, хорошо, теперь так же не спеша надо открыть другой глаз», – процедура по окончательному возврату зрения прошла успешно. «Ну вот, теперь я зрячий», – и, включив на семафоре зеленый свет, проводил мысленно взглядом уходящий в мир грез ночной экспресс. Я по-прежнему лежал одетый в постели, со стены на меня укоризненно смотрели с репродукций княжна Лопухина Боровиковского и «Всадница» Брюллова. Не поворачивая головы, рукой на тумбочке нащупал очки, водрузил их на лицо и попытался приподняться. Некоторое время я сидел на кровати. Качало, было сильное желание занять прежнее горизонтальное положение, но отметая пораженческие мысли, встал. Тошнило. «Во всем произошедшем есть один плюс – не надо искать одежду и ее надевать».

Шатаясь, я побрел по темному и, казалось, бесконечному коридору в гостиную, тяжелый воздух закрытого пространства висел в квартире. Открыл дверь балкона. Вдохнув полной грудью свежий воздух, сделал шаг на балкон. Солнце поздней весны уже ярко светило. В нагрудном кармане рубашки я нащупал сигареты и зажигалку. Закурил. По-прежнему шатало. Окинул взглядом улицу, мое внимание привлек субъект в синем комбинезоне, который подметал тротуар. Я погрузился в размышления: «Вот некий труженик дворов и улиц скребет асфальт. Наверное, это все же дворник», – подсказало мое сознание, не торопясь вползая в голову. Сигарета была выкурена, поэтому пришлось резюмировать: «Вот и подошли к глобальному пониманию свойства вещей. Зерна, брошенные на плодородную почву российской действительности лентяем Кантом, дают свои всходы!» Захотелось опять пить. Вернувшись обратно в комнату, качаясь пошел на кухню, на которой со вчерашнего вечера еще не был.

В этом месте повествования автор хотел бы напомнить о своем невидимом присутствии и описать следующий эпизод от своего лица, так как если это доверить нашему Герою, то, кроме междометий и восклицаний, читатель ничего бы не смог прочесть. А написать, поверьте мне, есть что.

История Номер Два. Возня на кухне

Он зашел на кухню, и – о чудо! – перед ним стояла она, стройная и непорочная, всем своим видом показывая, что они из разных, параллельных, миров. Она из светлого будущего, он из грязного прошлого, где все продается и все покупается, мира тотального чистогана, в котором безраздельно властвуют коррупция, инфляция и безработица, где нет человеку покоя и уверенности в завтрашнем дне. Несколько мгновений они стояли друг против друга, за это время на его усталом, отечном лице с калейдоскопической быстротой пронеслись чувства от глубокой растерянности и застенчивости до страстного желания обладать ею одной, единственной, сладостно желанной. В его сознании он скользил по водной глади мирового океана, и тропическое солнце нещадно палило его тело лучами. Он мчался по калмыцкой степи взбесившимся скакуном, и ветер, подобно музыке, пел в его груди. Он чувствовал себя гвоздем, звонко вонзающимся в половую доску под тяжелыми ударами молотка опытного плотника. И, наконец, он был ракетоносителем на жидком топливе, пущенным с космодрома Байконур в бесконечное пространство Вселенной.

Некоторое время он еще колебался, стоит ли прикасаться к ней.

Негативные последствия этого поступка и разочарование могли сказаться очень скоро, но в конце концов похотливое, низменное, животное желание взяло верх. Он резко сорвал ненужные, на его взгляд, части туалета, которые еще хоть как-то своим присутствием указывали на тонкую грань между его страстью и ее безразличием. Она не сопротивлялась. Решительным движением, насколько это было возможно, обхватил рукой ее тонкую талию, слегка приподнял… и… прильнул… сухими губами… к горлышку только что открытой бутылки сухого вина. Гортань его вздымалась и опускалась в такт гигантским глоткам, внутри все клокотало. После того как она была безжалостно использована и побежденная лежала на столе, как это и подобает, он уже не испытывал к ней того влечения, которое было ранее. Просветление в его разуме на некоторое время вспыхнуло, но вскоре погасло, так и не начав светить. Он присел, поставил локти на стол, обхватил свою тяжелую голову руками и затосковал. Тосковать ему приходилось часто, однако в этот раз кто-то постучал, и, встряхнувшись от оцепенения, он пошел открывать дверь.

История Номер Раз плюс Два…

На пороге стоял давнишний приятель Витя, с ним были еще две девицы с ярко выраженным вечерним макияжем, вид которых в этот утренний час не внушал особого трепета. Опустив, как ненужные, слова приветствия, Витек затолкал дам в коридор и продекламировал, почти пропел:

– Здесь оплатят вашу нежность, оприходуют пороки! – а затем выпалил скороговоркой: – Проходите, не стесняйтесь, будьте как дома. Что-то плохо выглядишь, старичок. На тебе лица совсем нет, мы тебе микстуру принесли, будем лечить.

И затем этот мудак мне подмигнул. «Опять пьянство и разврат», – подумал я и попытался вспомнить, какой сегодня день недели, чтобы понять, сколько времени мы пьем. Моя физиономия не выражала удивления и тем более радости, но этого и не требовалось гостям. Пока я переосмысливал происходящее, дамы на кухне мыли стаканы и ставили их на стол, а мой приятель, подобно Санта-Клаусу в рождественскую ночь, извлекал из пакета три бутылки водки «Гжелка», сухое «Арбатское» и две банки соленых огурцов. Смирившись с обстоятельствами, я тихо и скромно сел у края стола. Все были заняты своим делом. Внимание было отдано сервировке стола. Когда приготовление закончилось, Витек отвлекся, поднял глаза, посмотрел на меня и произнес:

– Дамы, разрешите представить моего коллегу Лешу.

– Витя, а почему «коллегу»? – удивился я. – Насколько помню, таковыми мы никогда с тобой не были.

– Эх, Алеша! Пить каждый день водку, проводить целые сутки напролет в разгуле и вертепе – не это ли тяжелый труд, на который мы себя сознательно и добровольно обрекли.

Прозвучало очень убедительно, возразить было трудно, пришлось согласиться.

– Лена, – представилась та, что сидела напротив и картинно, даже, можно сказать, стыдливо опустила глаза. Мило, очень мило. Мне это напомнило сцены знакомства из старых черно-белых советских фильмов, посвященных молодым строителям коммунизма. Не хватало только комсомольского значка или пионерского галстука.

– Катя, – сказала другая, которая вела себя увереннее первой.

Я набрал воздух и промямлил, что мне якобы очень приятно. Затянувшаяся пауза была прервана суетой, которая предшествует первому тосту. Витек всем налил, поднял свой стакан и опять почти прокричал:

– Ну что, друзья, доверимся друг другу, сольемся в едином порыве и выпьем во славу Бахуса!

Надо же, вчера я слышал то же самое, и говорили это те же уста. Кризис жанра. Чокнулись, выпили. Первый стакан на меня подействовал удручающе, организм не хотел принимать его содержимое, водка остановилась в районе пищевода и никак не хотела проходить в желудок, грозя выплеснуться тем же путем, которым в меня вошла. Лена сочувственно поднесла на вилке соленый огурец, который помог подавить сопротивление организма. Тепло вошло в каждую клетку моего тела, дрожь в руках постепенно стала проходить.

– Леша, почему вы такой грустный? – участливо спросила недавняя моя спасительница с огурцом, заглядывая мне в глаза. Этот вопрос прозвучал с такой интонацией, что если бы я ответил: «Грустен, потому что вчера меня переехал трамвай и доктор ампутировал ногу, при этом, издеваясь, говорил: «Ну что, Маресьев, теперь летать не будешь, распиздяй!» – то, вне всяких сомнений, Лена, и минуты не размышляя, пожертвовала бы свою часть тела, лишь бы не видеть на моем лице горе и муки страданий.

– Я не грустный, просто пока еще трезвый – затем мысленно продолжил, – «и при двух собственных ногах».

Витек уже был само спокойствие и доброта. Его глаза увлажнились, а на впалых щеках появился румянец: похоже, он уже до меня где-то накатил. Он опять налил и воскликнул:

– Теперь, братья и сестры, я бы хотел сомкнуть наши бокалы и выпить за любовь друг к другу и всему человечеству!

Данный тост, кроме меня, не вызывал ни у кого возражений, и мы опять выпили. Содержимое второго стакана упало в желудок совсем без отягощающих последствий.

Кураж все не шел. За стеной у соседа со свойственной только ему лозунгово-плакатной лирикой из динамика надрывался Ю. Шевчук.

В открытое окно было видно, как плывут по небу похожие на взбитые сливки облака. Было невесело, хотя Витя старался. Девицы переглянулись и, виновато посмотрев на нас, удалились искать совмещенный санузел.

– Ты чего тормозишь, я тут бисер мечу, а ты, видите ли, не в настроении и девственника из себя строишь! – наехал на меня «коллега» Витя.

– Витек! Где ты нашел этих блядей?

– Они не бляди, я с Катькой в Лужниках торгую, а Ленка ее подруга детства, отрочества и юности.

– Забыл добавить «подруга зрелых лет».

В моем голосе «коллега» уловил иронию и от этого сник. Вообще, Витек относится к плеяде тех младших научных сотрудников, которых вымыла из стен московских проектных институтов волна перестройки, подняла на высоты, о которых и мечтать не приходилось, закружила и бросила вниз на дамбы дикого первобытного рынка. Но в душе он оставался наивным и доверчивым романтиком. Мне его стало жалко, и, как бы извиняясь, я добавил:

– Ну ладно, ты меня успокоил. Давай наливай, – и тут же вспомнил утренние размышления на тему свойств вещей и предметов.

Девиц все еще не было. На полу лежала газета «Московский комсомолец» с очередной передовицей Саши Хинштейна.

«Такая мерзкая фамилия не может принадлежать достойному уважения человеку, обладатель данной фамилии должен иметь депрессивно-маниакальный синдром поиска на всех и вся компромата, и от таких людей надо стараться держаться подальше, другое дело, если это псевдоним», – эта крамольная мысль попыталась влезть в мое пробуждающееся сознание. Газету я поднял и стал разгадывать кроссворд. Это занятие быстро надоело, и газету пришлось отложить. Мы еще выпили. Девиц все не было.

– Предположу, – прервал безмолвие Витек, – дамы обсуждают тактические вопросы, а именно кто кому из нас больше подходит по темпераменту или, другими словами, кто кого будет сегодня иметь.

– Я был бы очень признателен, если бы они еще поинтересовались нашим мнением. Может, я сегодня хочу себя чувствовать одиноким и грустным импотентом.

– Думаю, для них это не имеет большого значения, месяц тому назад Екатерина рвала меня, как обезьяна газету, прямо под прилавком на мешках китайского ширпотреба в самый разгар потребительского спроса. Не могу утверждать, что было плохо, но чувствовал после этого себя сильно разбитым.

– Витя, я тебя очень уважаю, ты открыл новую грань своего бытия, не скажу, что восхищаюсь твоим действием, скорее, наоборот, бездействием, но этим ты подтвердил нетленные строки Некрасова:

Коня на ходу остановит,
В горящую избу войдет.

– …выпьем за них.

За кухонным столом нас опять сидело четверо. Мы добивали третью бутылку «Гжелки» и доедали соленые огурцы. Екатерина была на коленях Витька, а другая девушка, имя которой я не помнил, сидела рядом со мной. Воздух на кухне был сине-серого цвета, и запах представлял собой смесь дамского парфюма, табачного дыма и алкогольных паров. Витя с ограниченным артистизмом, дарованным ему природой, рассказывал анекдот про несчастного пчеловода.

– А что, – сказал я, когда анекдот был закончен, от пьянящего воздуха и пьяного окружения меня уже несло, – не выпить ли нам за героев, чей самоотверженный подвиг потребления горячительных напитков являл собой пример всему остальному миру? Эти люди – локомотив технического прогресса и мировых открытий, люди, которые сеют доброе и вечное. За великих гуманистов, коими они бы никогда не стали, будь они трезвенниками. Давайте углубимся в историю человеческого развития и посмотрим, что было лет 500 назад, не меньше.

Я сделал паузу, чтобы оценить обстановку, стоит ли дальше продолжать исторический экскурс, маханул стакан и жестом предложил сделать остальным то же самое. Мой завернутый монолог был настолько неожиданным, что все с удивлением, похожим на исступление, сверлили меня в шесть глаз. Если бы в тот момент к нам на кухню залетела стая рыжих бегемотов, то это явление прошло бы незамеченным. Организм почувствовал дополнительный прилив сил, и я продолжил.

Бесплатный фрагмент закончился. Хотите читать дальше?

Нетленка. Повесть