Предательство

Какой дурой надо быть, чтобы доверять мужчине, который одновременно обманывает еще одну женщину?

Брак перестал быть совместным предприятием, в котором мужчина и женщина играют каждый свою незаменимую роль. Исчезла взаимозависимость. Мужчина и женщина превратились в самодостаточные единицы, воспитанные так, чтобы каждый мог обеспечить себя сам, и любовь стала единственной причиной для заключения брака. Не потому ли так трудно сохранить брак, что все твое существование теперь зависит только от любви? Ведь ни один взрослый человек не успевает давать своему чувству необходимую подпитку! Любовь воспринимается как нечто такое, что должно выжить само по себе, уцелеть посреди многочисленных дел и обязанностей. А такое случается редко. Чтобы сохранить любовь, нужно нечто большее.

Нет ни наказаний, ни наград, есть только последствия.

...кто предает, не заслуживает прощения. Предательство невозможно простить или забыть, оно всегда с тобой, как открытая рана. Что-то навсегда ломается, и исправить это больше нельзя.

«Что случилось с ее поколением? Почему они вечно недовольны? Почему им всё и всегда нужно измерять, сравнивать, оценивать? Что за неясное беспокойство заставляет их все время двигаться дальше, к следующей цели? Полная неспособность остановиться и порадоваться тому, что уже достигнуто. Вечный страх что-то упустить, не сделать того, что чуть лучше, а значит, может принести чуть больше счастья. Столько возможностей — как же успеть испробовать все?

Старшее поколение тоже боролось за свои мечты: образование, дом, дети, пока все цели не оказались достигнуты. Ни они, ни от них большего не ждали. Никому не приходило в голову назвать человека безамбициозным, если он задерживался на одной работе больше двух лет — наоборот, лояльность была в почете. Они имели право остановиться и почувствовать удовольствие от жизни. Честно потрудившись, можно насладиться успехом.»

Выбирать самому – это одно, а быть брошенным – другое.

Часы — злейший враг.

Она припоминала, с каким энтузиазмом сама исполняла обязанности председателя ученического совета в гимназии. «Гринпис», «Эмнести Интернэшнл», горячее желание перемен. До сих пор помнилась собственная убежденность в том, что неправильное можно поправить, а несправедливость — искоренить. Нужно только постараться — и мир обязательно изменится. Судьба человека, несправедливо заключенного под стражу на другом конце земли, волновала тебя так сильно, что ты собирала подписи и устраивала демонстрации. А теперь, когда ты выросла и действительно в силах чего-то добиться, ты радуешься, если успеваешь вовремя отвезти в детсад собственного сына. Желание изменить мир вытеснил страх, что сутки закончатся раньше, чем ты успеешь сделать все, что нужно. Сострадание свелось к глубокому вздоху и нескольким монеткам сдачи, опущенным в копилку «Красного креста» на кассе в универсаме. Для успокоения совести. Вечный выбор — телефонного тарифа, поставщика электричества, пенсионного фонда, школы для ребенка, семейного врача, банка с минимальными годовыми. И все это касается ее собственного мирка, поиска лучшего для нее и ее семьи. Бесконечный выбор — и бесконечная неуверенность в том, что он сделан правильно. Выбор своей рубашки — той, что ближе к телу. Когда он наконец сделан, силы исчерпаны. И изменить то, что действительно требует изменения, ты уже не в состоянии.

Сто лет. Как же всё изменилось! Осталось ли хоть что-нибудь таким же, как тогда? Машины, самолёты, телефоны, компьютеры, рынок труда, гендерные роли, система ценностей, вера. Век перемен. Вместивший к тому же самые страшные и жестокие события в истории человечества. Она часто сравнивала свою жизнь с той, что выпала на долю родителей её родителей. Им приходилось преодолевать, учиться, приспосабливаться. Доводилось ли какому-нибудь другому поколению пережить столь же стремительные перемены? Всё стало иным. И только одно, как ей казалось, осталось прежним. Должно было оставаться. Семья. Супружество на всю жизнь. Оно призвано работать так же, как раньше, несмотря на все внешние соблазны и новые обстоятельства. Но брак перестал быть совместным предприятием, в котором мужчина и женщина играют каждый свою незаменимую роль. Исчезла взаимозависимость. Мужчина и женщина превратились в самодостаточные единицы, воспитанные так, чтобы каждый мог обеспечить себя сам, и любовь стала единственной причиной для заключения брака. Не потому ли так трудно сохранить брак, что всё твоё существование теперь зависит только от любви? Ведь ни один взрослый человек не успевает давать своему чувству необходимую подпитку! Любовь воспринимается как нечто такое, что должно выжить само по себе, уцелеть посреди многочисленных дел и обязанностей. А такое случается редко. Чтобы сохранить любовь, нужно нечто большее. За последние годы расстались почти все их друзья. Дети живут неделю с одним родителем, неделю с другим. Мучительные разводы. От мыслей о чужих проблемах свои отнюдь не показались легче.

Их существование постепенно становилось всё более бесцветным, и она часто задумывалась, чего же им не хватает. Ей хотелось поделиться с кем-нибудь своими мыслями. Конечно, были подруги, но их девичники, как правило, заканчивались общими жалобами на жизнь. Каждая просто делилась с другими проблемами, не обсуждая причин. И всех объединяло одно. Усталость. Ощущение недостаточности. Нехватки времени. Время оставалось дефицитом вопреки всем экономящим его устройствам, изобретённым с тех пор, как построили их улицу. Теперь вон кладут высокоскоростной интернет-кабель, чтобы они могли выигрывать драгоценные секунды. Ответы на письма будут приходить ещё быстрее, решения будут приниматься незамедлительно, нужная информация поступит за мгновение, после чего вы проанализируете её и сохраните в соответствующем файле. А самому-то человеку, чей мозг должен всё это переварить — каково ему? Ведь данное устройство, насколько известно, за последние сто лет не подвергалось никаким серьёзным обновлениям.

Ей вспомнилась история о группе индейцев сиу, которая в пятидесятых годах отправилась из резервации в Северной Дакоте на встречу с президентом. Реактивные двигатели перенесли их за сотни миль в столицу. А в зале прилётов Вашингтонского аэропорта они сели на пол и, несмотря на настойчивые приглашения проследовать в лимузин, отказались вставать. И сидели так месяц. Ждали собственные души, которые не могли перемещаться так же быстро, как помещённые в самолёты тела. И только через тридцать дней почувствовали, что готовы встретиться с президентом.

Может быть, именно это нужно всем издёрганным людям, отчаянно пытающимся наладить собственную жизнь? Остановиться и подождать, пока твоя душа тебя догонит. Но с другой стороны, все и так уже сидят, но не в ожидании собственных душ, а в уютных гостиных, перед телевизором, искренне увлечённые мыльными операми. Сидят, ужасаются недальновидностью других, их неспособностью строить отношения. Ах, как они ведут себя, эти люди! А сами просто переключают каналы — чтобы не задумываться над собственным поведением. Потому что судить других на расстоянии гораздо приятнее.

Ежесекундно я делаю выбор и становлюсь либо жертвой, либо творцом собственной жизни.

«Потому что была его каменной стеной все эти годы, пока он медленно, но верно погружался в отчаяние. Следила, чтобы все по-прежнему катилось по накатанной, словно его безучастность уже не играла никакой роли. Единственное, что ей удалось, — это внушить ему, что он ни на что не способный ребенок.

Такая проворная. Он еще толком не понял, что нужно, — а она уже все сделала. Всегда готова решать проблемы, даже те, которые не имеют к ней отношения. Он даже подумать не успевал. Она тащила его, как неумолимый паровоз, вперед, туда, где все правильно.»