Быть может ждёт меня моя
Весна, я – полуневменяем. И
Смотрю на тонкость стрелок
Часов. Временемеры

Отсчитывают тики пульсацией
Невидимой, собою возвещая:
Всё ближе с каждым часом
Весна моя родная.

Заснежит – направления,
Уснут – под одеялом,
Но вновь – временемеры
Разбудят сонных, пьяных,

Чтоб ждали – с нетерпением,
А холод – подгонял их.
К весне, к весне – забвения
От льдинок – идеала…

«Однажды, не счесть уж, в какую пору…»

Однажды, не счесть уж, в какую пору,
Два сна раскачались на лёгком ветру.
И ветрами ветхими, древними, старыми,
Быть может, со временем, сны эти стали бы.

Но ветры – они по-другому устроены,
Ведь ходят и вьются не сонмами стройными,
И алчут, и жаждут дыханьем чужим
Пронесть бесконечность, назваться родным.

Но речь не о ветрах. О снах. Мне позвольте
Сказать Вам о том, что были те сны
Мечтаний и грёз беспристанным осколком,
Что формы миров для них были тесны.

Один сон – о Принце На Белом Коне.
Другой – о Самой Прекрасной Принцессе.
Любили друг друга они, когда б не
Было им тесно в мечтаниях лестных.

Они – всё рвались во дали безвестные,
Блуждали в сознаниях и умах.
И как-то со временем, ласкою, песнями
Завладевали душою. До дна.

Но время всё шло. Пески рассыпались
И реки меняли движенье своё,
А сон – лишь туман. Когда просыпались,
Люди взрослели. Чего же ещё?

Все сны да туманы рассыпятся прахом
И спящий проснётся когда-нибудь.
Ты только скажи: «Иду ровным шагом.
Всем снам – своё время. Я жизнь не просплю».

Гордиев узел

Гордиев узел, завязанный нежностью,
Пусть не развяжется – значит разрежется,
Пусть разрядится на воздух разреженный
Молния ласки горячей, безбережной.

Движеньем тихим и острым, но бережным
Откроется тайна приюта сердечного…
Верь же мне, верь же мне, верь же мне,
Верь… В поиске вдоха, жизненных мер

Пусть мерою станет пульсация вен…
Я выхожу из-за холода стен.
Если дыхание нежностью душит, то
На стене для тебя есть оружие.

Гордиев узел, завязанный нежностью,
Пусть не развяжется – значит разрежется,
Пусть разрядится на воздух разреженный
Пуля из ласки горячей, безбережной.

Послушай, посмотри…

Послушай, посмотри, один – умножь на три. Зашей сердечной раной безумья дикость, странность. И сон в цветных полотнах, и тихая охота. И громкие печали корнями закрепчали. И ты открыла нежность, душа забыла старость, и воздуха поспешность, дышащая дарами от трёх – из фимиама (Христа убила рана), твоё – теперь без рамок, прочувствуй эту жизнь:

Когда бы я не чаял, когда бы ты не знала, то жить душе отчаяньем до горного обвала.

Уходит, за плечами, озябшая усталость.

И дышит диким небом духовное родство.

Ты не раба успеха, ты не дитя удачи, но мне с тобою очень «не просто повезло».

С уставшими телами, с потухшими умами (бывает так в начале), но чувствуем друг к другу первичное тепло.

Никогда не умираем…

Снова жжётся грудь неврозом: ничего не изменилось.
Я – рождён из парадоксов. Ты – проявленная милость.
Объясни мне, что за вечер, белый вечер в тёмном море…
Я – запомню красноречье, ты – умножишься покоем.

Ты – причина разделенья. Бытия – на до и после…
Настоящий, неподдельный я с тобой вдыхаю воздух.
Ты божественная сущность. Я деталь от механизма,
Но с тобою жить искусство постигается и в жизни

Клеткой став, её дыханьем… Никогда не умираем…

«Земля живёт, плюя на космос…»

Земля живёт, плюя на космос,
Шар выворачивая в плоскость,
И согласившись на третью от,
Соглашается на… небесную ось

И если я не сдохну здесь от
Скуки (великовозрастный идиот),
То, конечно же, умру на, как
В песнях старых, где есть она.

Где есть? Где пить? Где суть?
Где конец, наконец, и рать
Ангельская? И почему вдруг,
Становится так насрать

На это пёс, что из созвездий
Нам принёс плохие вести:
Вот небесная ось. Повесьте
Постером. Он чудесный,

Обоями на смартфоне, мечтой
О сборе или соборе святого
Коллайдера-фазотрона,
А на движке асинхронном

Социальная сеть ловит звёзды.
Живёт Земля, плюя на космос,
Асоциальность, асинхронность…
(Пока у соли обратный осмос)

И по какой теперь воде пойдёт
Христос, когда космическая эра
Свернулась and to their cost¹
На яблочном укусе эппла

От непознания греха остался
След? Интерстелларностью
Чудес не оставляя места чуду.
И я не лучше. И я там буду.

Конечно, кончусь, на третьей от,
Но передам на сухой морзянке,
В планету эту ложась костями,
Пространством этим живёт любовь.

Как до меня здесь передавали,
Нас ожидают большие дали,
Собравшись плотно, нас ждут всерьёз,
Плюёт от жажды Земля на космос.

Но он любовью переживёт.

«Встал вот так…»

Встал вот так
            в треугольнике:
                                 острыми
                                             углами!
                                                         Дайте —
                                             комами
                                 в горле я,
            в этой трубке
Дыхательной
Встал бы!

«Тише… тише… Звук совсем исчез…»

Тише… тише… Звук совсем исчез.
Бьётся сердце с точностью хирурга.
Взгляд – упор, движение – разрез.
Временем – от утра и до утра.

Есть на белизне больничных стен
След от многих жадных, страшных взглядов.
Знать о будущем – целителя удел.
Говорить, когда уже не надо…

Белизна раздавит имена – имена
Писались чёрным цветом. По
Бумаге желтизна ползла тогда,
По тебе – с бледнеющим оттенком

Вены, дрожь – сплетение тоски,
Страха, ожидания и нежности.
Не коснувшейся ещё моей руки,
Делающей воздух чуть разреженным:

Так с грозой рождается озон. Так
И ты – с грозой на тонких пальцах
Ждёшь из слов решающий разряд,
Думаешь – душить врача, обняться?

Я беру у Бога время в долг.
И любви ещё, совсем немного.
Чтоб хватило, чтоб дожили, чтобы в срок!
Смотришь… Нежно, ласково и строго…

1. англ. И по их горькому опыту.

Бесплатный фрагмент закончился. Хотите читать дальше?

Белая река. Стихи

От льдинок идеала…