Чем живет душа моя

© Игорь Сибиряк, 2021

ISBN 978-5-0055-7194-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Чем живёт душа моя

Эссе

Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины – ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык, нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу! И. С. Тургенев

С приходом зимней поры, когда все побочные дела мирской суеты отходят от нас, хорошо думается и вспоминается о давно ушедшем времени детства, отрочества, юности. В нашей уральской стороне зима устанавливается во второй декаде ноября месяца. Бывает и так, что вначале приходят заморозки, образуется земельный наст, вскоре выпадает первый снег, наступает зима без осенней распутицы. Благодатная пора зимы в наших краях проходит при большом количестве солнечных и морозных дней. Частенько просыпаешься утром, а в разрисованные морозом окна заглядывают первые лучи восходящего солнца. Окна как-бы подсвечиваются снаружи дома. Замысловатые росписи на стёклах окон придают нашим комнатам особую нарядность, красивое убранство, подаренное нам самой природой. Во всём доме царит тепло и уют от проказ матушки-зимы. Хочется скорее привести себя в порядок после сна, выйти на улицу, подышать воздухом морозного утра, посмотреть на сверкающий снежок в лучах восходящего дневного светила! Хорошо зимой в деревне! Чистый снежный покров шалью укрыл всё живущее под ним земное пространство и, только чернеющие кроны деревьев одиноко торчат над белизной покрывала. Почти ежедневная расчистка двора от выпавшего ночью снега взбадривает тебя от вялости физического бездействия, приводит весь организм в желанное рабочее состояние. После утреннего чаепитья у русской печки, тепла исходящего от неё, хочется взять интересную книжечку и примоститься на сундучке у её тёплой стенки. Наступают часы блаженства зимнего дня, когда можно читать до бесконечности, до засыпания у тёплой печи, зная, что сегодня тебя никто не потревожит!

Из ранних книг детства запомнилась красиво оформленная и легко читаемая книжечка «Бежин луг», автор Иван Сергеевич Тургенев. Тульский дворянин, Иван Сергеевич, заядлый охотник и путешественник по своим лесным угодьям, оказался проницательным и прозорливым литературным художником, чутким ко всему, умеющий подмечать и описывать самые незначительные, мелкие детали пейзажей русской природы. Тургенев в совершенстве овладел мастерством описания. Все его картины живы, ясно предоставлены, наполнены звуками. Тургеневский пейзаж психологичен, связан с переживаниями и обликом персонажей рассказа, с их бытом. Пейзаж в рассказе «Бежин луг» играет важную роль. Можно сказать, что весь рассказ пронизан художественными зарисовками, которые определяют состояние героя, подчеркивают его настроение, чувства, определяют внутреннее напряжение. «Бежин луг» начинается с пейзажных зарисовок. Автор описывает прекрасный июльский день, когда «все краски смягчены, светлы, но не ярки», когда чувствуется «трогательная кротость» природы, воздух сух и чист. Предстают перед глазами эти картины и чувствуются запахи полыни, сжатой ржи, гречихи, о которых упоминает автор. Проходящий день чудесен! Герой доволен охотой за тетеревами. Однако чувство спокойствия и гармонии длилось недолго. Наступил вечер, начало смеркаться. Охотник сбился с пути, заблудился, им овладело внутреннее беспокойство. С помощью описания природы автору удается показать его смятение. Героя повествования сразу охватила неприятная, неподвижная сырость, отчего сделалось жутко. Уже «носились» летучие мыши, и запоздалые птицы торопились в свои гнезда. По мере того как охотник понимал, что заблудился серьезно и по темноте сегодня из леса уже не выберется, «ночь приближалась и росла, как грозовая туча», отовсюду «лилась темнота». И вот когда надежда добраться до дома окончательно оставила героя, он вышел на Бежин луг, где деревенские ребята сидели у костра. Они пасли табун лошадей. В простой, привычной для них обстановке дети рассказывали друг другу разные истории. Охотник присоединился к ним. Постепенно чувство тревоги ушло и сменилось новыми чувствами: спокойствием, умиротворением. Он стал любоваться небом, рекой, потрескивающим племенем костра, наслаждаться особенным, томительным и свежим «запахом русской летней ночи». С любопытством рассказчик слушал истории ребят. В самые напряженные моменты рассказов природа, будто прислушиваясь к ним, посылала небольшие сюрпризы. Всякий раз в самый страшный момент, что-то происходило. После рассказа Кости о встрече плотника Гаврилы с русалкой ребята слышат «протяжный, звенящий, почти стонущий звук о помощи», который неожиданно возник из тишины и медленно разносился в воздухе. История, рассказанная Илюшей о том, как псарь Ермил повстречал нечистую силу в образе барашка, пугает детей еще больше потому, что вдруг неожиданно собаки поднялись и с судорожным лаем бросились прочь от огня и исчезли во мраке. Рассказ о покойниках и предвидении смерти вводит ребят в задумчивость. Появившийся белый голубок, откуда ни возьмись подлетевший к костру, покружившийся на одном месте и растворившийся в ночной мгле, наводит их на мысль о том, не праведная ли это душа, летящая на небо. «Странный, резкий, болезненный крик цапли», раздавшийся в тишине, служит переходом к разговору о загадочных и страшных звуках: так может душа «жалобиться» или кричать леший. Все эти картины передают тревогу, страх, напряжение ребят, подчеркивают их настроение. «Божьи звездочки», внимание к которым привлекает маленький Ваня, помогает всем детям увидеть красоту ночного неба.

Похожую историю ночного выпаса лошадей я пережил с мальчишками нашей улицы, далёкого села Зауралья. По соседству с домом главного лесничего Смердина, находилась конюшня местного лесничества на нашей улице. Конюх дядя Лука, однажды попросил нас помочь ему в ночном выпасе. С разрешения родителей мы отправились в сумеречный вечер за околицу села, сидя на лошадках. Нас набралось восемь верховых всадников вместе с дядей Лукой. Лошадки двигались шагом. Путь проходил по берегу пруда. Мы сделали остановку, чтобы досыта напоить лошадей перед долгой ночью их выпаса. Освобождённые от уздечек, лошадки с жадностью принялись всасывать воду, периодически фыркая от удовольствия питья чистой прохладной водички. Такая картинка достойна кисти художника. Красота строения тела лошадок, их природная способность служить человеку в его трудах, всегда вызывает внутренний тихий восторг, при общении с этим животным! После остановки на водопой продолжаем путь лесной дорогой к просеке, поросшей ароматной травой. Распускаем лошадей на вольную – одеваем нескольким лошадкам колокольчики на шею и отводим к полосе травы кормиться. А мы, оставшиеся свободные от дежурства по выпасу, готовим лежанки и костёр для обогрева в прохладную ночь. Дежурный пастух наблюдает за перемещением лошадей во время их кормёжки и следует за ними, чтобы не потерялись в лесной глуши. Свободные от вахты пастухи располагаются у костра, в ожидании своей очереди пасти. Так мы провели незабываемую ночь в тишине и звуках леса, живущего своей загадочной природой, полной таинства и красоты. Такие воспоминания детства согревают нас на протяжении всей нашей взрослой жизни. Я хорошо помню лица и имена моих друзей детства. Мы часто называли друг друга по кличкам, придуманными нами в балагурных разговорах.

Позднее я узнаю о существовании других рассказов автора о природе и жизни крепостных людей той далёкой поры. В школьной библиотеке нахожу сборник Тургенева «Записки охотника» и, с жадностью его прочитываю. Для меня открылся писатель, научивший понимать красоту русской природы, заставивший задуматься о жизни простого народа России девятнадцатого века, писатель ввёл меня в тонкость русского языка во всём его многообразии, выразительности и простоте передачи сложных переживаний человеческих чувств. По мере взросления мне как бы открылась энциклопедия русского литературного языка. Литературное мастерство Тургенева помогло мне лучше почувствовать красоту родной природы, обратить внимание на то, что происходит в ней во времени – ежеминутно, ежечасно, когда вживую общаешься с ней в лесу, на заливных лугах во время охоты или сидя у ночного рыбацкого костра.

Знакомство с красотой Русской природы продолжилось у меня с особым чувством восторга весной, начиная с четвёртого класса. А развилось оно в полной мере до восхищения от её многоликости, когда в нашем доме появилась книга Михаила Михайловича Пришвина «Дорога к другу», издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая Гвардия», Москва 1957 год. Её привезла к нам в дом из Тюмени Антонина Петровна Емельянова, как подарок брату Серёже, в день его совершеннолетия в 1961 году. Мне шёл тогда десятый годок. Антонина Петровна давняя знакомая наших родителей, в бытность жизни нашей семьи в Тюмени до 1953 года. Она работала заведующей городской библиотекой по улице Старой Ямской. Тётя Тоня до тонкости понимала детскую душу и, конечно, знала какую книгу Сергею подарить в такой памятный день для него.

К тому времени чтение становилось моим главным занятием в каждую свободную минуту. Эта книга и сейчас живёт со мной, на моей «Золотой книжной полке». В ней собраны на протяжении моей уходящей жизни книги, дорогие и близкие моему сердцу, к которым тянется душа в поисках светлого, доброго, что дарит нам мир, окружающий нас. Эта книга стала настольной для всех нас детей. И наша мама очень любила её почитать в часы отдыха от домашних дел. Особенно нам нравилось читать «Календарь природы». Автор в мельчайших подробностях передаёт приметы смены времён года, а описание весны, подмеченное Пришвиным, это вообще вершина его писательского мастерства. Услышать, а не увидеть первые ручьи, редко кому удаётся. Писатель передаёт таинство первого ручья в зарисовке «Первые ручьи»:

«Я услыхал легкий, с голубиным звуком взлет птицы и бросился к собаке проверить, – правда ли, что это прилетели вальдшнепы. Но собачка Кента спокойно бегала. Я вернулся назад любоваться разливом и опять услышал на ходу тот же самый голубиный звук. И еще и еще. Наконец я догадался перестать двигаться, когда слышался этот звук. И мало-помалу звук стал непрерывным, и я понял, что где-то под снегом так поет самый маленький ручеек. Мне так это понравилось, что я пошел, прислушиваясь к другим ручьям, с удивлением отличая по голосу их разные существа».

С ватагой ребятишек мы любили пешие прогулки в лес с середины марта, когда на Урале солнышко начинает пригревать, снег оседает. В морозную ночь образуется наст из плотного влажного снега и, по нему можно ходить, не проваливаясь в его глубину. В эту пору года снег выкристаллизуется, становится пористым как манный пирог, поверхность его начинает приобретать слабый оттенок синевы. С восходом солнца снежные поля блестят, переливаются отражёнными лучами, начинаешь щуриться от видимой яркой картины весны! В такие прогулки мы брали с собой пёсика по кличке Дик – собачка, живущая в нашем дворе, прирученная старшим братом. Пёсик с незапамятных времён жил в конуре у крыльца дома Германа и, считался общим жильцом нашего двора. Каждое утро, в любое время года, начиналось со встречи с ласковым пёсиком. Он подбегал к нам, вытягивал мордочку и жался к телу. Мы обнимали его за шейку, поглаживали возле ушек. Он начинал скулить и ещё больше прижимался к нам. Его тепло приятно передавалось нам. После взаимного обмена утренними ласками, выносили ему миску тёплой еды. Заканчивая трапезу, он подходил к ноге, садился на задние лапки, мордочкой потирался о нас. В нём жила живая душа как в ребёнке трёх-четырёх лет. Собачка прожила с нами, детьми, до нашего подросткового возраста. Старший брат Герман ходил с ним на охоту – на боровую и водоплавующую дичь.

Собачка хоть и не породистая, но имела обострённый нюх, быстро находила тетеревов, глухарей, рябчиков, уток на воде. В зимнее время Герман ходил с ним охотиться на зайцев. Дичок быстро находил заячьи тропы и загонял зайцев навстречу идущему охотнику. Годами отлаженное совместное существование человека и умной собачки однажды неожиданно для всех нас беспричинно и загадочно оборвалось. Стояла снежная, довольно тёплая зима для здешних широт крайнего юго-востока Зауралья. Герман как всегда, любил в такую пору выбраться на охоту за зайцами с умным наводчиком Диком. В январе месяце 1965 года они отправились по дороге на торфяной участок, что находился в шести километрах на север от нашего посёлка. Углубились в смешанный лес, заросший мелким кустарником, собачка умчалась впереди охотника искать заячьи тропы. Через некоторое время Герман услышал далёкий лай собачки. Поспешил в сторону зазывного лая. Пока искал друга, звуки лая прекратились. Брат долго бродил по лесу искал любимую собачку. Начало смеркаться, приближалась ночь. Охотник поспешил домой без нашего друга-любимца. Во все последующие дни Герман со своими друзьями-охотниками искали собачку на большом пространстве от места пропажи, но так и не нашли нашего дружка. Брат ездил на торфяной участок, встречался с местными жителями, рассказал о своей пропаже, пояснил приметы собачки, что она не злобная, легко идёт на контакт с человеком, бояться её не надо, иначе сами спугнёте её. В случае появления такого пёсика, сообщить немедленно ему. Но, увы – прошли месяцы, год и годы, а такой собачки вся округа нашего посёлка не встречала. Через много лет, бывалые охотники выразили Герману такую мысль – Дик, вероятнее всего, провалился в медвежью нору и погиб, разодранный медведем. Тот лес, где охотился Герман, изобилует грибами, люди часто его посещают в осеннюю пору и, никаких наружных останков собачки не находили. Значит, он действительно лежит где-то в норе, заваленный землёй и ветками, после ухода медведя на другую зимнюю лёжку, раз его здесь потревожили. Другого просто не дано. У нас остались многочисленные фотографии, где мы запечатлены при общении с нашим дружком Диком. То время остановилось в нас светлым чувством воспоминания детства. Я часто с грустью смотрю фильм, снятый по рассказу писателя Гавриила Троепольского «Белый Бим Чёрное ухо». Перечитываю захватывающий душу рассказ и, с болью в сердце вспоминаю нашего любимого пёсика, по кличке Дик. Сам рассказ очень точно передаёт повадки умной собачки, истинного Друга человека. История о судьбе собачки правдиво передана автором рассказа, она жизненна и необходима людям всех возрастов. Наши дети выросли с любовью к Биму, природе рассказанной и показанной в фильме. Уже не одно поколение выросло на этом классическом литературном произведении. Автор обессмертил себя своим творением, создав живой памятник Другу человека – собачке, с красивой кличкой по имени Бим. 10.01.2020 г.

За письменным столом

 
События и лица – они придут потом.
История творится за письменным столом.
Сначала было Слово, его сказал Господь.
Духовные основы преобразили плоть.
Но мне опять не спится, в сомнениях дрожу:
История творится, а что я ей скажу?
Поэт Виктор Верстаков
 

Прошли неимоверно трудные годы самообразования, ученичества авторскому слову, вживания в литературный процесс различных творческих объединений и коллективов. Кажется вчера, усадил себя через силу, через не могу, начать писать о прожитых, интереснейших годах, проведенных в родительском доме, захолустного села Заводоуспенское, крайнего юго-востока Зауралья, где в августе 1888 года, проездом, находился несколько дней, знаток Урала конца ХIХ века, начало ХХ века, писатель Д. Н. Мамин-Сибиряк. В полном собрании его сочинений опубликованы два рассказа «Варнаки», «Последнее клеймо» о каторге и каторжанах 60-х годов ХIX века Успенского винокуренного завода «Отец и сын Походяшины». Потомки того угнетенного народа, природа тех мест отложились в памяти прочно и, живут со мной по сегодняшний день. Благодарная память о хороших людях, что окружали меня с детства, самобытная жизнь поселенцев Западной Сибири, богатая история того края, литературное наследие непреходящего значения, привели меня за письменный стол и, раз начав писать, я уже не мог оставить это труднейшее и интереснейшее ремесло. Привычка по многу часов в день, находиться за рабочим столом, привилась мне вследствие шестилетней заочной учебы в институте. Через много лет, я словно возвратился в то далекое, счастливейшее время жизни и познания высоких материй разных неведомых наук. За те годы выработалась дисциплина ежедневной работы над текстами, контрольными заданиями, курсовыми работами. Самое главное – выработалось умение работать с литературой различного назначения и любой сложности, объема, быстро находить главное и, отбрасывать все второстепенное. Если бы в жизни так происходило, уметь вовремя отбросить все наносное, не нужное.

Перечитывая В. Каверина, его автобиографические книги, написанные изысканным слогом, нашел для себя точку опоры:– «Трудно представить себе, что человек, любящий и знающий русскую литературу, увидев в поле красный татарник, не вспомнит толстовского „Хаджи—Мурата“. Такова сила совершенного произведения искусства. Оно сопровождает нас всю жизнь. Оно, не спрашивая нас, вмешивается в наши дела и делает нас благороднее, веселее, честнее».

Классическая русская литература со школы, была и остается для меня главной отдушиной в серых буднях нашей действительности. Постепенно любовь к чтению, с возрастом, стала переходить в желание самому начать пробовать писать короткие рассказы. На это я долго не решался, преобладало желание получить гуманитарное образование, близкое к литературе. Учиться еще шесть лет заочно, перспектива безрадостная. Выбрал двухгодичные заочные курсы факультета журналистики. Учеба увлекла, многое узнал полезного для написания статей, репортажей, интервью. На втором курсе подробно изучали методику и примеры написания очерка. Не удержался и, вместе с написанным контрольным очерком, послал на суд преподавателя, давно написанный рассказ «На реке». Через некоторое время получаю оцененный на отлично очерк и лестный отзыв о рассказе. Это окрылило и придало мне уверенности в возможности писать при систематической учебе литературному слову, с постоянным анализом критики, какой бы она ни была. Главное было сделано – никакой спешки и полное отсутствие самоуверенности. Прошло какое-то время, после окончания факультета журналистики. В этот период искал себя в литературном жанре. Решил, что в начале пробы авторского слова, лучше начинать с прозы малой формы – рассказа, эссе, новеллы, очерка. С первых рассказов сложился стиль откровенной, не замысловатой, доверительной беседы с читателем.

Началась спокойная ежедневная кропотливая работа за письменным столом, приносящая радость начала нового этапа в моей жизни, последнего, в её завершении.

Как-то сразу определилась трилогия рассказов о трудном пути становления новой жизни, после неудачной попытки учиться в Архангельском мореходном училище. Перемена климата отразилась на моем зрении, оно резко ухудшилось и, мне пришлось переводиться в техникум на Урал, родные места. Болезненно покидал хорошо обжитую обстановку в училище. Кубрик первой роты, сокурсников, с которыми вжился в режим мореходки и вместе ходили в увольнение по старинному северному, поморскому городу, с еще сохранившейся деревянной архитектурой. Мне очень понравился драматический театр имени М.В.Ломоносова, размещенный в старинном деревянном здании с резными окнами, креслами ручной работы, очень удобными и красивыми в своем исполнении. Раз в месяц посещал этот театр и был единственный заядлый театрал из всей первой роты училища. Однажды меня там увидела наш классный руководитель, Вера Михайловна, поблагодарила за умение культурно проводить увольнение. На классном часе упомянула это приятное событие. Много позже мне пригодилась выработанная культура общения с высоким искусством. В рассказах «Возвращение», «К новой жизни», «Год жизни и вся жизнь» прослеживается стремление к пониманию предназначения литературы в нашей повседневной жизни, способности сделать её насыщенной высоким предназначением для себя и окружающих, только тогда она приобретает истинный смысл и ценность для человека быть в этом мире не потерянным в круговерти жизненных событий. Сохранилась записанная фраза В. Каверина из повести «Освещенные окна»: – «…Я впервые понял тогда, что, хотя в моей жизни не произошло ничего необыкновенного, она отмечена неповторимостью, характерной почти для каждого из моих сверстников, и разница между ними и мной состоит только в том, что я стал писателем, и за долгие годы работы научился, в известной мере, изображать эту неповторимость». Его повесть о пережитом такая светлая, чистая, интересная, читается с истинным наслаждением, что не замечаешь время увлечения за чтением. Это дар большого писателя, у которого надо учиться живому слову правды, изысканному, красивому стилю письма. Книга Вениамина Александровича Каверина «Литератор», образец писательской мудрости:

– «Художественная правда, на мой взгляд, всегда есть следствие работы над подлинностью, над фактической стороной жизни. Ее для более ясного понимания можно представить в виде такой упрощенной формулы: это подлинный факт или случай плюс талант, упорство, мастерство, плюс стремление завоевать и удержать внимание читателя. По моему глубокому убеждению, писатель, для того чтобы жизненная правда, преобразовавшись в правду художественную, присутствовала в его произведениях, должен обладать еще одним очень важным качеством. Ему нужен твердый, уверенный взгляд на то, что происходит вокруг, и ясное представление о том, что, с его точки зрения, должно происходить. То есть у него должно быть четко выраженное мнение обо всем, на чем останавливается его внимание. А этот уверенный взгляд, как известно, не случаен. Он зависит от нравственной позиции, на которой стоит литератор. Он определяется и характером самого писателя. В этом взгляде, наконец, сказывается даже художественный вкус автора, его пристрастие к определенному жанру, а также то, насколько далек он от других „товарищей по оружию“. Одним словом, это очень сложная причинно-следственная многогранная связь, которая представляет собой, в сущности, результат работы, у одних писателей – многолетней, а у других, более счастливых и удачливых, – легко дающейся в руки».

Зная наизусть эту высказанную мысль, доверившись многолетнему опыту классика двадцатого века Вениамину Александровичу Каверину, жизнь для меня забрезжила уже совсем другими красками!

В 1965 году им была написана книга статей и мемуаров «Здравствуй, брат. Писать очень трудно…». Таким было приветствие среди членов литературного объединения «Серапионовы братья», созданного в 20-е годы двадцатого столетия. Писатель заголовком книги подчеркнул трудный пути творчества и сразу предостерег читателя о важности, сложности ее содержания. Человек не искушенный в желании освоить писательский труд, вряд ли притронется к такой книге, лучше его сразу предупредить о напрасном занятии. Уже в названии книги заостряется ее сущность и кому она адресована, а это и есть высокий талант писателя. Мы должны этому учиться непрестанно и систематически, без этого не будет движения вперед.

Хорошо, что я интуитивно правильно начал писать о том, что узнал из реальной жизни и обстоятельств, своего времени. Меня как будь-то, сам Каверин вел по правде жизни отображенной мной. Очерк «Далекая и близкая Родина» по истории и трагедии малой Родины на Урале, нашел многочисленные положительные отзывы у читателей и издательства Международного литературно-художественного журнала «Союз писателей», №7—8/2015г. К этой художественной правде я шел долгих, три года ежедневного, кропотливого труда. Все боялся оступиться в своем начальном пути неизвестного автора. Главное – не стремился во что бы то ни стало вступить в литературный мир, который так богат на таланты, а тем более русских писателей, наших современников, праведников вечной русской боли за обездоленность нашего народа, которая продолжается и по сегодня, в набирающий все больший темп, выбранный «верхами» капиталистический путь развития России. Но нашему народу этот возвратный путь не принес достойную жизнь на всем постсоветском пространстве. Писатели должны и обязаны по своему моральному долгу показывать истинное положение народа в «развитом» российском капитализме. Это не наигранная тема на людской беде, а веление нашего новейшего времени, когда ежегодно исчезают с карты России рабочие поселки, села, деревни. Тотально вымирают сельские территории. Вот об этом я и написал в своем очерке, не претендуя на исключительность. Совсем недавно попалась мне на глаза статья «Кто такой графоман? Убей в себе графомана!» Олега Волкова, обозревателя форума «Лениздата». Материал полезный для всех творческих работников:– «…Личные комплексы нужно беречь и лелеять. Для подавляющего большинства писателей они являются главными и единственными стимулами к творчеству. Другое дело, что держать их нужно под строгим контролем. В первую очередь, познайте собственные слабости и навязчивые желания и не сыпьте их щедрой рукой на страницы собственных произведений. Сделать это трудно и тяжело, но надо. А иначе приговор вам будет суров и краток: «Ваша рукопись нам не подходит». Хорошо, что вовремя прочитал воспоминания современников о советском поэте-классике Твардовском А. Т., его редакторской работе на посту главного редактора журнала «Новый мир», его требованиям к литературе и авторам. Вот на чем надо себя готовить, прежде чем отправлять в издательства свои рукописи. Я только этим объясняю свою многолетнюю задержку выхода на «подиум». Иначе не мог, перед его памятью, литературным наследием и памятью о блестящей плеяде писателей, вышедших из стен редакции журнала «Новый мир». Может быть, когда-нибудь, в отдаленной перспективе рискну послать свою рукопись в строгую и требовательную редакцию журнала «Новый мир».

Современники А. Т.Твардовского подчеркивают два его основных критерия в оценке литературного произведения:– «Это подлинная народность и реализм, а также высокое художественное мастерство, причем второе вытекает из первого. Александр Трифонович подчеркивает принцип правдивости „до конца“, жизненности, доступности искусства, для всех, мало заботясь о собственно эстетическом его восприятии».

Вот ключи к успеху любого жанра литературы, вот к чему мы должны стремиться и, что должны помнить всегда, садясь за письменный стол. У нас в Белоруссии, таким высоким требованиям отвечал писатель Василий Быков в 60-е годы, которого тоже открыл Твардовский для массового читателя. В год 90-летия со дня рождения нашего Народного писателя вышло из печати 2-х томное исследование Сергея Шапрана: «Василь Быков. История жизни в документах, публикациях, воспоминаниях», Библиотека Батьковщины. Это титанический труд журналиста, фактически проходил под пристальным оком властей. Им так не хотелось освещать последние трагические годы жизни писателя. Честь и слава автору, донесшему до нас горькую правду ухода Великого Народного писателя. А вот что отмечает Сергей Шапран о начальном периоде общения Твардовского и Василя Быкова:

«Они и были-то знакомы немногим более шести лет – Василь Быков напечатал в «Новом мире» Александра Твардовского три повести, однако это недолгое сотрудничество, как справедливо заметит Борис Клейн, историк и друг Василя Владимировича в гродненский период его жизни, позволит Быкову за несколько лет из провинциального литератора подняться «до писателя с мировым именем, какого, может, и не было еще ни у кого из белорусов1.

Имя Василя Быкова впервые появляется на страницах «Нового мира» в 1962-м – заместитель главного редактора Алексей Кондратович, анализируя творчество белорусского писателя, и в частности его повесть «Третья ракета», рассуждал «о реалистичности его (В. Быкова. – С. Ш.) письма, об умении схватить главное в характере человека, не поступаясь индивидуальными оттенками». В этом видно, заключал Кондратович, «свойство таланта серьезного, не пустячного”2. И тогда же Алексей Иванович сделает запись в дневнике: «Май 1962 года. В журнале идет статья о военной прозе, в статье – положительная оценка повести Василя Быкова «Третья ракета». Прочитав статью, Твардовский говорит:

– Очевидно, этот писатель очень неплохо вписывается в прозу последних лет, уделяющую особое внимание рядовым солдатам войны… Эти молодые писатели сами выше лейтенантов не поднимались и дальше командира полка не ходили. Эти досконально знают жизнь роты, взвода, батареи, они видели пот и кровь войны на своей гимнастерке… И как вывод:

– Надо бы этим Быковым заинтересоваться как автором.

Во время личного знакомства Твардовского с Быковым на Римском конгрессе писателей в 1965 году, главный редактор пообещает, что хотя еще не читал его новой повести «Мертвым не больно», тем не менее, напечатает её».

Это говорит о том, как безошибочно Твардовский оценивал и определял талант писателя по первому его произведению, поступившему на суд редакции журнала «Новый мир».

Так случилось, что я проехал на поезде путь Москва-Хабаровск, туда и обратно два раза в весенне-летний период 1971/72гг, когда проходил срочную службу в войсковой части, в/ч 16802, Князе-Волконское, под Хабаровском. При написании эссе «Зачем же голос твой умолк» по поэме Твардовского «За далью даль», передо мной зримо в памяти отображался весь путь поездки, которую поэт совершил на Дальний Восток в 50-е годы и классически описал в своей бессмертной поэме. Жаль, был молодым, только входившим в жизнь и, не захватил с собой томика стихов Твардовского в дальнюю дорогу, такую красивую, живописную, проходившую через всю нашу великую Родину. Частенько перечитываю заново томики Твардовского и вновь возвращаюсь в свою молодость, дальнюю дорогу, к душе простого и так дорогого мне русского народа, частью которого являюсь, живя на благодатной белорусской земле.

Подходит рубеж по возрасту. Душа все чаще ищет сокровенное в прошлой и настоящей жизни. Пристально всматриваюсь в своих собратьев по перу, что же ими движет взяться за перо? Что может сегодня побудить человека отложить дела, сесть за письменный стол и начать писать? Обратился к мастеру короткого рассказа, жанр которого мне наиболее близок, Денису Драгунскому:

«Стыд и страх. Стыд за все подлое, пошлое, жестокое, несправедливое, злое – что ты сам, совершил или чему был равнодушным свидетелем. Страх остаться наедине с этим стыдом и сгореть от него. Поэтому возникает неодолимое желание высказаться, сознаться, попросить прощения – и, в процессе выговаривания (то есть выписывания) освободить свою душу от этой тяжести. Разумеется, чтоб уж совсем не закидали гнилыми помидорами – написать это в виде вымышленных историй, вроде бы и не о себе. Но на самом деле, конечно, о себе. Так что к гнилым помидорам тоже надо быть готовым, это обязательная часть писательской жизни. Все другие побудительные причины – слава, деньги, желание поучать или понравиться – мелки, ничтожны, и не приводят к успеху». Источник: litschool.pro