Мы привыкли видеть донских и запорожских казаков глазами отечественных историографов и писателей, где в большинстве случаев, они представлялись рыцарями веры без страха и упрёка. Особенно это касается «казачьей» историографии. Более объективную оценку казачеству можно найти в советской и российской историографии 20 – 21 века. Но всё-таки, это взгляд, с одной стороны. Я думаю, современному читателю было бы интересно посмотреть, как донских и запорожских казаков видели, как их непосредственные противники, так и европейские послы, путешественники и военные «специалисты» 16 – 17 веков.

Среди источников, относящихся к истории казачества, особое место занимают известия иностранцев: военных, путешественников, дипломатов и др., имевших возможность в той или иной мере ознакомиться с донцами и запорожцами, занятиями и бытом жителей и т. п.

Особенностью свидетельств иностранцев, о казаках, за частую, является их тенденциозность, пристрастность, а порой несправедливость суждений, что особенно характерно для тех случаев, когда авторами этих свидетельств выступали лица из враждебных государств. Особенно это касается турецких и татарских историков и путешественников того времени. В записках, которых слишком много преувеличений по поводу собственных побед и поражений казаков. Тем не менее, даже эти авторы признают храбрость и бесстрашие казаков.

Более объективен взгляд западноевропейских авторов, но и он не лишён пристрастного взгляда и заблуждений. Незнание языка, непонимание чуждых им обычаев и порядков, порой высокомерное, пренебрежительное отношение к казакам препятствовали объективной оценке иностранцами их жизни и быта. В то же самое время так называемые «сказания иностранцев» представляют исключительную ценность для исследователя как материалы, вышедшие из-под пера современника, нередко участника событий, человека осведомленного, наблюдательного. В «сказаниях иностранцев» мы находим то, что обычно не останавливало на себе внимания авторов отечественных описаний, составителей летописей и т. п. Иностранцев, как правило, интересуют быт, обычаи, одежда, жилища, поселения (города, села), торговля, ремесло, т. е. все то, что, как обычное, повседневное, не интересовало авторов русских, украинских, белорусских, молдавских источников.

Эл. адрес автора: gennady.kazak1@yandex.ru

Европейские авторы о казаках

Леонардо Горецкий. «Описание войны Ивонии, господаря Валашского». (1574)

Сочинение Горецкого представляет памятник весьма интересный для истории борьбы Польши с Турцией во второй половине XVI столетия за гегемонию над Молдавией. Отношение этого памятника к истории южной России состоит не только в том, что борьба происходила в области, сопредельной с южною Русью. Этот памятник, вследствие недоразумения, основанного на употребленной в нем терминологии, послужил источником одного из ошибочных положений относительно времени возникновения и деятельности первоначального казачества. Недоразумение это было принято большинством писателей, занимавшихся южнорусской историей, и до того укоренилось в общественном мнении, что подало даже повод к написанию подложных эпических произведений, воспевавших подвиги одного из героев рассказа Горецкого – мнимого казацкого гетмана Сверчовского. К таким произведениям можно отнести «Историю Руссов» неизвестного автора.

Неведомый нам составитель «Истории Русов» воспользовался разбросанными в казачьих летописях краткими известиями о Сверчовском и войне Ивонии. Следуя усвоенным им приемам, составил на основании этих заметок довольно пространный рассказ о гетманстве Сверчовского, украсив его фантастическими подробностями и испещрив анахронизмами. По его словам, Сверчовский до гетманства занимал должность генеральная обозного (в то время еще не существовавшую), затем состоял в союзе с господарем Лупулом, сражался с Кара-Мустафою и т. д.

Талантливое, но совсем не историческое повествование Истории Русов оказалось не без влияния на последующих историков Малороссии. Бантыш-Каменский и Маркевич повторили этот рассказ в более или менее сокращенных вариантах (История Русов стр. 23—24. Бантыш-Каменский. История Малой Рoccии, т. I, стр. 131—136. Маркевич. История Малороссии, т. I, стр.52—56.). Таким образом первоначальный рассказ Горецкого, пройдя через несколько пересказов и подвергшись совершенной переделке в Истории Русов, является у последних названных историков с характером легендарным, фантастическим, утратившим всякую историческую достоверность. Полагаем, что более близкое знакомство с самим памятником будет способствовать разъяснению этого исторического недоразумения.

Ивония (брат господаря Валахии), получив печальное известие об отказе в помощи со стороны Польши, решился положиться исключительно на своих и на малочисленный отряд польской конницы, который отправился было искать добычи на берега Днепра и Черного моря; это были люди, испытанные в бою и привыкшие к победам; в это именно время, не успев снискать добычи, они возвращались домой. К ним послано было приглашение отправиться в Молдавию и предложено жалованье по их усмотрению, лишь бы они помогли в борьбе с турками, для них же ненавистными, так как на них исключительно возлагается надежда на успех. Ивония, по совету своих сенаторов, дважды посылал к ним гонцов. Конница эта была неутомима, она никогда не оставалась на одном месте, но постоянно рыскала за добычею, преследуя неприятелей в пустыне вдали от всяких путей, по самым укромным местам. Ивония обратился к этому отряду, заявив, что хочет переговорить с ним по делу, и для того, чтобы они не боялись хитрости, он приказал объявить им с полною откровенностью, что ему угрожает война с султаном, что потому ему необходимо завербовать их на службу и что он готов им давать жалованье, по их собственной оценке, уплачивая его не по полугодиям и не помесячно, а даже, если нужно, каждодневно. Когда казаки (в Польше сим именем называли этих наездников) услышали условия Ивонии, они тотчас отправились к нему, несмотря на запрет короля Генриха. Заботясь о славе и добыче как своей, так и своих предводителей, казаки, с разрешения своего старшины, тотчас предприняли разъезды с целью захватить несколько человек турок и татар, чтобы выведать от них планы и намерения врагов; ибо хотя турки и татары, по-видимому, пребывали в мире с Польшей и, как казалось, дорожили им, тем не менее значительные скопища их врывались часто в Русь и в Подолию, причиняли значительные опустошения, и, при приближении военных отрядов, рассеивались и убегали домой. [109]

Во главе этих казаков стояли следующие вожди: Сверчовский, муж опытный в военном деле и отличавшийся необыкновенною силою, он имел отряд в 200 конницы, сверх того 200 человек брацлавян и столько же барян (Т. е. жителей барского староства, в котором находились многочисленные боярские села.); все они находились под начальством Сверчовского и не могли сражаться без его приказания. – В отрядах Козловского и Стуженского находилось по 200 человек. Янциус и Соколовский имели отряды по 100 человек. Все они, по приглашению воеводы, прибыли в Молдавию без всякого опасения. Ивония, узнав о вступлении их в пределы Молдавии, отправил посольство с поручением приветствовать их дружески от имени господаря и снабдить их всякого рода провиантом. Когда казаки приблизились к молдавскому лагерю, Ивония выехал им на встречу, окруженный сенаторами и отрядом отборной конницы. Заметив их расположенность к себе и готовность подвергнуться опасности, он произнес лишь несколько слов радостного приветствия, дальнейшую речь его прервали слезы. Затем он пригласил предводителей в свой лагерь на угощение и здесь пространно рассказал о войне с Селимом и об угрожающей опасности. Когда казаки вступали в лагерь, господарь приказал палить из больших пушек, гром которых отражался в небе и заставлял дрожать землю; казаков встретила молдавская пехота в равном числе их количеству, приняла их лошадей и доставила им обильный корм. Сделав эти распоряжения, Ивония угостил казаков не походным солдатским обедом, а роскошным пиршеством. Вожди казацкие и более знатные молдаване приглашены были Ивонией к обеду в большую палатку, разбитую в поле; остальных казаков угощали в других палатках. По окончании обеда принесли серебряные миски, наполненные золотою монетою, которая предложена была казацкому старшине и их слугам; господарь заявил любезно, что после долгого похода, они вероятно нуждаются в средствах для подкрепления усталых членов и для омовения в бане. Предводители казацкие, исполненные удивления, по скромности долго отказывались от подарка, но должны были уступить настойчивым просьбам господаря и молдавских вельмож. Они поблагодарили за такую щедрость, встали с мест и объявили, что в присутствии господаря они не осмелятся сесть. Ивония пригласил их на правое крыло лагеря, где назначена была стоянка казакам; туда он послал шесть больших амфор прекрасного вина и 600 талеров, прося казаков выпить за его здоровье. В сосудах этих обыкновенно сберегается вода для солдат, которые, во время похода через безводные степи, сильно страдают от жажды. Затем господарь прикомандировал к казакам отряд фуражиров, которые должны были заботиться о продовольствии людей и лошадей. На рассвете Ивония сам посетил казацких предводителей и пригласил их в свою палатку для совещания совместно с молдавским советом о важном деле. Когда казаки явились, Ивония сказал им следующую речь на польском языке: «Храбрые рыцари! я бы не решился вызывать вас из вашего отдаленного отечества для помощи в столь трудном и опасном деле, если бы я не был уверен в вашем мужестве и стойкости; но убедившись в этом непреклонно, я пригласил вас для того, чтобы вы оказали мне содействие военными трудами и вашею опытностью в предстоящей войне с моим жестоким врагом, султаном Селимом. Назначая вам жалованье, я опасаюсь лишь того, чтобы вознаграждение не оказалось ниже заслуг ваших; во всяком случае, каков бы ни был исход войны с грозным врагом, я вам доставлю в изобилии денег, провианта и корма для лошадей. Я уверен, что, сохраняя вашу прежнюю доблесть, вы в предстоящей войне будете действовать соответственно заслуженной вами повсеместно репутации, которой я всецело доверился. Искренно благодарю вас за то, что вы, христианские воины, прибыли ко мне, христианскому владетелю; я всегда буду с благодарностью вспоминать ваш поступок. Хотя число вашего войска слишком незначительно в виду предстоящей опасности, тем не менее приход ваш обнадежил меня более, присылка любого вспомогательного отряда в 20,000 человек. Я охотно обязываюсь уплачивать вам жалованье, в том размере, в каком вы сами потребуете. Я не желал бы изображать вам турецкие силы непобедимыми, но я должен признать, что поныне судьба им постоянно благоприятствовала; происхождение турок ничтожно и презренно, а между тем они снискали такое могущество, что неимоверный рост его следует приписать скорее их коварству и преступлениям, чем их доблести. Я полагаю, что Господь тем долее терпит безнаказанно их злодеяния, чем тяжелее их преступления и чем строже уготовленное им возмездие; если поныне турки пользовались постоянным успехом, то это было следствие воли Господней, дозволившей им возвыситься для того, чтобы падение их было тяжелее. Не стану далее распространяться. Расположение мое к вам вы достаточно чувствуете и сознаете; какую участь ни готовила бы нам судьба, я ее охотно разделю с вами».

Сверчовский отвечал от имени своих товарищей краткою, но энергичною, как подобало воину, речью: «Не жалованье твое, Ивония, привлекло нас сюда, ибо о нем мы менее всего думаем, но рыцарский порыв к борьбе с жестоким и тягостным врагом христианства. Мы не настаиваем на количестве платы, пусть прежде исход войны решит нашу участь. Лучшая для нас награда будет состоять в том, если мы успеем вытеснить врага из твоей страны и принудить его к заключению мира на справедливых условиях. Сопровождая нас, ты разделишь нашу участь. Мы не страшимся турецкого могущества, надежду на успех возлагаем на волю Провидения и смело выступим против врага, чтобы отразить его нападение на твои владения». Ободренный речью Сверчовского, Ивония пригласил к себе на обед казацких начальников, на другом же столе логофет Иеремия, начальник молдавской конницы, угощал молдавских сенаторов. Встреча эта происходила марта 20 числа.

Селин, услышав ответ Ивонии, воспламенился гневом, который старался еще более усилить его посол (обиженный тем, что не получил обычного подарка). Султан немедленно отправил в Валахию 30,000 турок и 2000 венгерцев и приказал волошскому господарю (Господарем Валахии был в то время Александр II (1567—1577); он, по примеру деда своего Мирчи III и отца Петра II Хромого, вел с помощью турок ожесточенную борьбу с боярами; молдавское господарство он желал доставить своему брату Петру, поддерживавшему его весьма усердно в этой борьбе.) присоединить к этому войску свои силы, схватить Ивонию и доставить его в Константинополь, молдавское же господарство предоставить своему брату. Господарь немедленно поднял все свои силы и, соединившись с турками и венграми, переправился через реку Молдаву. У него была армия численностью почти в 200,000, которая не только была достаточна для того, чтобы изгнать Ивонию из Молдавии, но могла победоносно сразиться с силами могущественнейшего монарха. Армия эта, утомленная форсированным маршем в продолжение суток, не ожидая нападения со стороны Ивонии, беспечно расположилась на берегах реки и выгнала лошадей на окружающее лагерь луга. Между тем разъезды известили Ивонию во время обеда, что большая армия турецкая, которой число трудно точно определить, по-видимому более чем в 100,000 человек, переправляется через Молдаву, что она расположилась в лагере беспечно: люди отправились спать, лошадей же выгнали на пастбища; что Ивонии легко будет разгромить врагов, если он произведет быстрое нападение. Ивония встретил это известие с восторгом. Он тотчас отправил Сверчовского с казаками и 6,000 молдаван, которые, зная турецкий язык, легко могли собирать нужные известия; сам же господарь с тяжело вооруженными отрядами отправился вслед за Сверчовским.

Сверчовский заявил своим подчиненным, что для успеха предприятия они должны хранить во время похода глубокое молчание, чтобы не встревожить неприятеля. Подступивши к стоянке врагов, он заметил волошский караул, состоявший из 40 человек, которому поручено было оберегать безопасность лагеря; казаки окружили этот отряд и забрали его в плен. Пленников допросили сначала благосклонно, потом с угрозою, о расположении и намерениях врагов; устрашенные угрожавшею им опасностью, они покорно пали на колени и сказали, что волохи и турки сильно утомлены продолжительным и трудным походом, что они беспечно расположились для отдыха, вовсе не ожидая нападения Ивонии, и что их легко победить, захвативши врасплох; численность армии они определили следующими цифрами: волохов 70,000, турок 30,000, венгров 3,000. Собрав эти сведения, казаки отправили гонца к Ивонии, чтобы сообщить ему известия о состоянии врага; они понуждали его ускорить поход в виду легкой победы, сами же залегли вблизи неприятельского лагеря, сохраняя полную тишину, дабы не разбудить врагов и не подать им повода к опасению. Ивония, осведомившись о состоянии дел, явился усиленным маршем; он поручил Сверчовскому атаковать лагерь, свои же довольно значительные силы он придвинул с трех сторон к лагерю, остававшемуся без всякой охраны и защиты. С четвертой стороны произвел нападение Сверчовский, бросившись на врагов стремительно с громким криком, чем произвел в лагере страшное смятение. Неприятели, проснувшись от неожиданного страшного шума, не могли опомниться; они недоумевали: обратиться ли в бегство, хватать ли оружие, или принимать другие меры. Все кричали, но никто не становился в боевой порядок, между тем казаки устремлялись отовсюду, разнося страх и смятение; когда беспорядок и паника врагов достигла высшей степени, появился Ивония с своим войском и отовсюду окружил и сжал обращенных уже в бегство противников; всякая возможность бегства исчезла, тем более, что лошади волохов находились далеко на пастбище. Лагерь наполнили стоны отчаяния; никто почти не был в состоянии спастись; с большим лишь трудом волошский господарь и его брат Петр, претендент на молдавское господарство, успели отыскать своих лошадей и бросились бежать; они переправились в брод через озеро, соединяющееся с Дунаем, и спаслись в крепость Браилов, где начальствовал комендант, назначенный Селимом. Остальное войско было перебито и сделалось достоянием хищных птиц. Поразительное зрелище представляло обширное поле, усеянное воинами или убитыми, или ранеными, которые не были в состоянии ни бежать, ни предпринять что-либо существенное для своего спасения, землю устилали трупы и opyжие, и обагряли потоки крови. Значительную добычу, взятую в лагере, Ивония распределил солдатам и особенно казакам, которые достаточно ею обогатились. Ивония простоял в лагере четыре дня, желая доставить отдых солдатам, утомленным походом и битвою; все это время он приказал старательно, хотя напрасно, разыскивать трупы волошского воеводы и его брата. – Затем со всем войском он двинулся в Валахию, стал занимать города и замки, которых никто не защищал; он приказал истреблять всех встретившихся жителей без различия пола и возраста; села и города опустошал и предавал пламени. Занятая им часть Валахии представляла печальную картину: вся она дымилась пожарами, стариков и детей предавали смерти, матроны и девицы делались жертвами насилия. Ивония поощрял солдат, благодарил их и утверждал, что они имеют право на захват добычи после успешно одержанной победы. Таким образом войско, угнетая беззащитное население, опустошило страну до границ Трансильвании. Здесь Ивония узнал, что волошский господарь и брат его Петр скрылись в браиловской крепости и немедленно повел туда свое войско.

Город Браилов расположен на берегу Дуная; в нем был обширный замок, лежавший в местности, защищенной самою природою и снабженный сильным гарнизоном. Ивония расположил свой лагерь недалеко от города и замка, на таком, однако от них расстоянии, чтобы крепостная артиллерия не могла причинять ему вреда. Он отправил письмо к коменданту замка, требуя выдачи волошских беглецов: своего непримиримого врага – господаря и брата его Петра, которые, без всякого с его стороны повода, затеяли с ним войну и, потерпев поражение, спаслись бегством и укрылись в Браилове. Он заявил, что не прекратит осады, пока его требование не будет исполнено, и силою добьется удовлетворения. Комендант замка прислал ответить через четырех турок (двое из них были браиловские мещане, двое же замковые служители). Посланные принесли Ивонии 10 больших и 10 малых пушечных ядер, две стрелы и следующий ответ: «Ты выдаешь себя за вассала и слугу Селима и уже потому требование твое весьма странно и неудобоисполнимо – между тем до меня дошло известие, что ты разгромил значительное султанское войско, которому поручено было водворить Петра на молдавском господарство – потому я тебе объявляю, что если ты немедленно не прекратишь осады и не отступишь, я тебя угощу лакомствами, образец которых посылаю, и надеюсь, что они в достаточной мере насытят тебя и твоих подчиненных». Ответ этот непомерно раздражил Ивонию; он приказал схватить посланных, обрезать им ноздри и уши и повесить перед крепостью вверх ногами. Это ужасное зрелище должно было служить угрозою, что такая же участь предназначается коменданту и скрывшимся у него беглецам. Исполнив этот жестокий и омерзительный поступок, Ивония приказал немедленно придвинуть к стенам, окружавшим город, заготовленные лестницы и пехоте идти на приступ. Приказание его было исполнено: пехота бросилась на стены с громкими криками и овладела ими столь быстро, что гарнизон не успел принять нужных мер для защиты. Стены были тотчас разрушены и все войско молдавское вступило в город.

Последовало страшное истребление турок; пощады никому не было; кровь убитых жертв ручьями текла в Дунай; убивали даже грудных младенцев, исторгая их из рук матерей. Убийства эти продолжались в течение четырех дней; тщательно осмотрели все укромные места и спрятавшихся в них жителей извлекали и предавали смерти; страшную месть закончили тем, что разорили и сожгли город, на развалинах которого не осталось не только живого человека, но даже и собаки. В добычу солдатам досталось множество золота, серебра, жемчугу, денег; сокровищ этих награблено было очень много, так как город принадлежала к числу самых богатых в этой стране, ибо после завоевания турками греческой империи, он наслаждался постоянным спокойствием и первый раз только подвергся разграблению. Победители не оставили ни одного дома, все было разорено и сравнено с землею, за исключением замка, в котором затворился немногочисленный гарнизон. Ивония побуждал свое войско идти на приступ к замку, обнадеживая, что он не замедлит сдаться, несмотря на сильные укрепления.

Когда войско Ивонии было занято грабежом покоренного города, лазутчики известили господаря о приближении 15,000 турок, которые усиленным маршем спешили на выручку Браилова. Не смущаясь численностью этого отряда, Ивония отправил ему на встречу Сверчовского с казаками и восьмитысячною дивизиею молдаван. Сверчовский, встретив врагов, немедленно ударил на них и нанес им поражение раньше, чем они успели развернуть свои силы и стать в боевой порядок; только одна тысяча турецкой конницы спаслась бегством. Казаки пустились в погоню за рассеянными врагами и многих перебили. Все, успевшие убежать, укрылись в Тегини (Тегин ныне Бендеры; Белгород – Аккерман.), крепости, лежащей в турецких пределах; у этого города расположена была турецкая армия и татарская орда. Сверчовский отправил немедленно гонца к Ивонии с известием об одержанной победе; он сообщил господарю надежду на счастливый исход дела, но советовал ому оставить осаду браиловского замка и со всем войском двинуться к Тегини. Ивония, получив радостное известие, прекратил осаду Браилова, которая требовала больших усилий и представляла значительные опасности, и поспешил соединиться с отрядом Сверчовского. Вследствие их совещания, вся армия двинулась к Тегини; город был взят без особых усилий, и жители его были также перебиты без различия пола. В этом деле Сверчовский много способствовал победе; казацкая конница сражалась в первом ряду и решила битву рукопашною схваткою; при этом казаки расположили свой строй таким образом, что в середине линии поместили людей, вооруженных мушкетами, которые учащенною стрельбою должны были расстроить турецкую линию; на правом крыле стали лучники, выпускавшие на врагов град стрел, на левом же копейщики, прикрывавшие молдаван как бы непреодолимою стеною копий. После взятия Тегини отрядили 600 казаков на белгородскую крепость, которую они сожгли, обогатившись при этом значительною добычею.

Эти постоянные победы сильно утомили армии Ивонии, что заставило его в течение восьми дней остановиться для отдыха у разоренной тегинской крепости. Здесь он получил известие, что новый отряд турок и татар приближается со стороны Белгорода, но что враги эти не подозревают близости молдавской армии и потому идут беспечно, разделившись на мелкие партии, которые рассеялись в различных направлениях. Казаки обратились к Ивонии с просьбою, чтобы он предоставил исключительно им истребление этих врагов; Ивония в ответ на эту просьбу ответил следующее речью, которую мы заимствуем из сочинения Бартоша Папроцкого: «Храбрые поляки! Вы заявили столь невероятное мужество, такую военную отвагу и увенчались такими успехами, что я не в состоянии отказать вам ни в каком вашем желании. Ступайте, истребите с Божескою помощью вражеское войско, пользуясь приобретенною вами опытностью. Тебе, Сверчовский, я поручаю начальство над отрядом, и я уверен, что ты сумеешь распорядиться им самым лучшим образом, смотря по тому, как этого потребуют обстоятельства». Сказав это, Ивония отдал, кроме казаков, в распоряжение Сверчовскому отряд молдаван в 3,000 человек. Сверчовский благодарил господаря за выгодное о нем мнение и обещал приложить все старания, дабы оправдать таковое. Он не смешал молдаван с казаками, но составил из них отдельный отряд, который поместил в арьергарде; своих же 1200 казаков он распределил на три партии: из них 400 человек, вооруженных круглыми щитами, он поместил впереди для защиты от турецких копейщиков; 400 лучников под его личным начальством составили правое крыло; остальные, вооруженные копьями, поместились на левом крыле. Турки, встретив это войско, расположились также в боевой строй. Сверчовский приказал коннице, стоявшей в центре открыть ружейный огонь, в то же время с левого крыла полетел град стрел на отборную турецкую рать, с правого же крыла пошли в атаку копейщики, которым приказано было спешиться. Турки в самом начале битвы потеряли надежду на успешный ее исход; столпившись в кучу, они хотя и пытались защищаться, но дали возможность казакам свободно выбирать слабые стороны для нападения. В начале битвы победа колебалась на обе стороны, но вскоре в дело вступили молдаване, находившиеся в резерве сзади за казацкою конницею; они бросились в атаку с громким криком и отчаянно налегли на отборную турецкую конницу, которая расположена была вперемежку с пехотою; конница эта первая обратилась в бегство и стала давить собственную пехоту, которая в свою очередь побежала в рассыпную. Эта блестящая победа стоила немногих жертв: в битве погибли только три казака и около 100 молдаван. Ивония смотрел лично издали на ход битвы. Лагерь и обоз турок были взяты; богатая добыча досталась в раздел солдатам, все же остальное было уничтожено. Двести пленников, подобно стаду, были пригнаны к Ивонии; он приказал гнать их сквозь строй своей пехоты, и они погибли все под ударами кос, имевшихся при армии для съемки травы. Начальник побежденного войска был взят в плен поляками; это был человек внушительной и благородной наружности, которая располагала в его пользу; при том он был очень богат и обещал дать за себя выкуп в шесть раз больше обыкновенного: он предлагал одну меру жемчугу, две меры золота и три меры серебра, лишь бы его не выдавали Ивонии. Но поляки предпочли этим богатствам сохранение верности, в которой они поклялись Ивонии, при том они уже имели большой запас золота и серебра, доставшийся им в качестве добычи, взятой у турок; потому они пренебрегли его обещаниями и выдали его Ивонии. Господарь в течение нескольких дней допрашивал его о состоянии турецких дел и потом приказал своей пехоте изрубить его в куски. Затем Ивония передвинул свое войско к крепости своей, называемой Уссен (Яссы), и расположил его для отдыха после столь утомительного похода и трудных битв. Селим был сильно встревожен столь блестящими успехами Ивонии; он боялся потерять не только Молдавию, но даже Грецию, и искал утешения в молитве.

В этом месте Горецкий поместил краткий, довольно поверхностный, исполненный неточностей и ошибок, очерк истории турецкой монархии и магометанских государств и народов вообще. Очерк этот, не представляющий научного интереса и составляющий вводный эпизод, не имеющий непосредственной связи с рассказываемыми событиями, мы пропускаем.

Одержав три раза победу над турками, Ивония вызвал к себе Иеремию Черневича, хотинского баркалаба (титул этот по-молдавски значит комендант крепости) и обратился к нему публично с следующею речью: «Судьба поныне благосклонно покровительствует нашим усилиям в борьбе с жестокими врагами нашими – турками: мы должны вечно воздавать хвалу всевышнему, милосердному Господу за то, что он благоволил оказать нам заступничество перед врагами и ниспослал нам важные многократные победы. Теперь нам предстоит распустить по домам войско, изнуренное продолжительными трудами, предписав ему быть наготове к сбору при получении первого известия о новом вторжении турок. – Тебе, доказавшему мне верность и постоянство, я вручаю начальство над остальным войском (оно состояло из 30,000 молдаван, хорошо вооруженных и обученных военному делу). Поручаю тебе расположиться на берегах Дуная и защищать переправу через эту реку в случае, если турки задумают новое вторжение в нашу страну. На турецком берегу Дуная ближайшая к нашим пределам крепость Мачин (В тексте она по ошибке названа Облачим.); постарайся занять ее и, если турки попытаются переправляться через Дунай в другом месте, извести меня как можно поспешнее об их намерениях». Когда Ивония произносил эту речь, многие проливали слезы умиления. Затем он обнял Черневича, который, став на колени, принес присягу в непоколебимой верности.

Сдавши начальство Черневичу, Ивония распустил по домам остальное войско для того, чтобы воины укрепили отдыхом свои силы, рассчитывая, что по первому сигналу они вновь явятся для борьбы с врагом. Между тем Черневич, исполняя данное ему поручение, отправился на берега Дуная и, заняв указанные позиции, стал зорко следить за движениями турок и оберегать переправу через реку. Действительно, значительная турецкая армия приблизилась к Дунаю, но в виду его войска не осмеливалась переправляться. Тогда паши отправили к Черневичу доверенных лиц, предлагая ему 30,000 венгерских червонцев за то, чтобы он явился к ним для секретных переговоров. Прельстившись крупною суммою, Черневич решился на подкуп; он принял присланные деньги и тайно от своих отправился для переговоров к Петру (Выше уже было замечено, что господарь Валахии Александр II ошибочно назван Петром.), господарю волошскому, который с значительным своим войском находился в турецком лагере за Дунаем. Петр изложил ему положение дел: он доказывал, что дело Ивонии нужно считать несомненно проигранным, что Селим до того озлоблен его успехами и гибелью своих войск в борьбе с вассалом, что но примет никакого другого удовлетворении кроме головы Ивонии; последнему, несмотря на все усилия, невозможно удержать за собою молдавское господарство, которое наверно вскоре перейдет в другие руки. «Ввиду такого положения дел, говорил он, если ты человек рассудительный, ты должен пользоваться удобным временем для того, чтобы серьезными услугами снискать расположение Селима. Сообрази, что легко начать войну, но трудно ее выдержать в продолжение долгого времени; в начале всегда проявляется больше энергии, чем впоследствии, между тем существенное значение имеет не первоначальный успех, а окончательная победа. Мы теперь сознаем необходимость пойти с тобою в сношения и заключить дружбу, которая для тебя будет выгоднее войны; правда, Ивония расточает деньги, но ты сообрази, что не следует жертвовать прочною выгодою из-за сомнительного дела. Ты уже получил 30,000 червонцев, вскоре можешь получить гораздо больше, но внемли моему искреннему совету и не связывай своей судьбы с делом Ивонии, которое обречено на верную гибель. Пропусти через Дунай беспрепятственно сильную турецкую армии, которой Селим приказал занять Молдавию и арестовать Ивонию. Когда страна эта будет покорена, ты и твои друзья будете пользоваться высочайшими милостями. Необходимо только, чтобы ты на некоторое время скрыл от Ивонии переправу турок через Дунай, когда же она будет благополучно совершена, легко будет захватить врасплох бунтовщика, рассеять его силы и одним ударом отмстить за нанесенные им поражения». Эти льстивые советы Петр высказывал со слезами на глазах, стараясь всеми мерами убедить Черневича, чтобы он отодвинул свои войска от Дуная и не препятствовал туркам переправиться через эту бурную реку. Черневич, прельщенный обещаниями, согласился на предложенные условия и изменил присяге, которою недавно принес Ивонии. Он отстранил свои войска от берегов Дуная, которые зорко сторожил до того времени, и предоставил туркам возможность беспрепятственной переправы. Турки перешли реку в числе 200,000 с огромными обозами и со значительным количеством тяжелой осадной артиллерии. Когда переправа была окончена, они приказали Черневичу известить о ней Ивонию. Он отправился лично к господарю и рассказал ему, что турки нагрянули столь громадными силами, что он не имел возможности остановить их; он советовал спешить на встречу врагам для того, чтобы затруднить в самом начале их действия. Ивония выслушал спокойно это известие и вовсе не падал духом; он расспрашивал Черневича о числе турецкого войска и осведомился об именах начальников. Перкалаб ответил, что турецкая армия состоит пока из 10 или 12,000 тысяч человек, но что к ней подходят постоянно новые отряды, так что она вырастет вероятно до 15,000, пока господарь успеет выйти ей на встречу. В то время Ивония с казаками осаждал крепость Тейницу, – он тотчас созвал сенат и спросил его мнение: следует ли прежде взять крепость, или же оставить осаду и поспешить на встречу грозному врагу и попытаться рассеять его полчища? Все признали единогласно, что следует прежде рассеять врагов, а потом уже заняться осадою крепости.