Не ведая сомнений

© Геннадий Гусев, 2022

ISBN 978-5-0053-2051-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 
Прошли года, но память воскрешает
Афганистан, былые дни, друзей.
И руки сами ищут, открывают,
Альбом, где фотографии парней
С немым упрёком на меня взирают,
Как-будто говорят:
«Ты где теперь, старлей?»
 

Геннадий Гусев

Краткое содержание

Книга включает в себя три повести: «На западных рубежах», «На стыках афганских дорог» и «Ликвидатор».

Действие сюжета приходится на восьмидесятые годы и охватывает огромную территорию от западной границы Советского Союза до Афганистана. Главный герой всех этих повестей молодой офицер, выпускник Челябинского танкового командного училища Николай Иванов.

Становление офицера начинается в отдалённом военном городке. Трудности, препятствия, которые ему, а также его семье постоянно подбрасывает жизнь, закаляют характер Николая, повышают ответственность и самостоятельность в принятии порою сложных решений.

Опыт первых лет службы в дальнейшем помогает Иванову с честью пройти суровые годы афганской войны. Участие в боевых операциях, тяжёлые болезни, всё преодолевает молодой офицер, чтобы встретиться с семьёй.

Однако, недолго длиться сравнительно спокойная жизнь Николая. Тревожным набатом по стране пронеслось эхо катастрофы на атомной станции в Чернобыле. Получив очередной приказ, Иванов направляется принять участие в её ликвидации.

Предисловие

 
«Судьбу свою не упрекну
И не принижу горьким словом.
А в череде годов суровых —
Ни одного не зачеркну».
 

Геннадий Гоц.

Эту книгу я пишу давно. Сначала как-то само собой родился рассказ об одном из афганских эпизодов моей службы. Его напечатали в Магаданской газете «Вечерний Магадан». Появились положительные отклики. Тогда я решил продолжить начатое. Таким образом, из глав-рассказов сложилась небольшая книга, которую я назвал «На стыках Афганских дорог». Затем захотелось поведать и о Чернобыле, куда забросила меня офицерская судьба и о начале своей службы в танковых войсках в Прибалтийском военном округе, на самой Западной границе.

Почему книга названа «Не ведая сомнений»? Потому что в то время офицерский состав Вооружённых Сил СССР в основе своей не знал других понятий, как добросовестно и честно исполнять свой воинский долг перед Родиной по защите её священных границ, а также политических и экономических интересов. К таким, во всяком случае, принадлежал обобщённый мною образ молодого офицера Николая Иванова.

Основой этой книги, как я выше отметил, является повесть об Афганистане. Это наиболее трагически яркое событие того периода времени, затрагивающее жизнь и судьбу целой страны и её народа.

Война – всегда тяжёлая и грязная работа. В памяти у людей она остаётся либо в каких-то ярких критических для жизни моментах, либо наоборот, слишком банальных сценах: что ели, с кем пили, как отдыхали. Однако, когда занимаешься определённой проблемой всерьёз, то в памяти обязательно всплывает всё то, что сам пережил, чему был свидетель. В повести «На стыках афганских дорог», я попытался на примере Николая Иванова вкратце показать те основные события, которые происходили со многими такими же, как он молодыми людьми, которые волею судьбы оказались далеко от Родины в жаркой, горной стране – Афганистане. Я не приукрашивал и не обострял отдельные элементы в книге кровью, матом и многим другим, чего в нашей жизни и без Афганистана вполне хватает. Писал, полагаясь на свою память, как есть, как было, лишь несколько смягчая реальную обстановку. Многие фамилии в книге реальны, некоторые – вымышлены. Тот, кто служил со мной в ДРА, быстро в этом разберётся.

Об Афганистане, как о стране и её народе, у меня остались самые хорошие впечатления. Очень жаль, что принимая сиюминутные, ничем не обоснованные решения о начале этой официально необъявленной войны, наши политические лидеры столкнули между собой два дружественных свободолюбивых народа. Мы не достигли и не могли бы достичь тех абсурдных задач, которые ставило перед 40-й армией, оторвавшееся от реалий жизни престарелое Политбюро ЦК КПСС. Построить какое-то подобие социалистического общества в отсталой, в большинстве своём неграмотной, к тому же с ярко выраженным восточным укладом стране – это ли не абсурд! Теперь всем ясно кто и в каких целях использовал политическую слепоту и недальновидность наших лидеров. Долгие годы русскому и афганскому народам пришлось и до сих пор приходится пожинать плоды той непонятной и ненужной для обеих стран войны.

Афганская война подняла спавшие до той поры экстремистские настроенные силы, подогретые националистическими лозунгами и грязным капиталом, повлекшие за собой обострение и нестабильность обстановки в более широком регионе, выйдя за рамки отдельно взятой страны. Её наследие мы с вами сегодня прекрасно видим и осознаём.

Однако, несмотря на всё, надо понимать, что Афганистан наш ближний сосед, а с соседями, как говорят, лучше жить в мире и дружбе, никогда и ни при каких обстоятельствах не навязывая им своё миропонимание.

Геннадий Гусев

На Западных рубежах

 
«Броня крепка, и танки наши быстры,
И наши люди мужества полны:
В строю стоят советские танкисты
– Своей великой Родины сыны.»
 

Б. Ласкин 1938г

Глава первая

В первых числах августа 1980г. дизельный поезд Калининград – Мамоново, не доходя несколько километров до своего конечного пункта, сделал короткую остановку, чтобы высадить семейную пару. Это были недавно окончивший Челябинское танковое училище лейтенант с супругой. Остановку, в виду особого исключения, сделали по просьбе проводницы вагона, которая видя в каком положении находится молодая женщина, пожалела её. Жена лейтенанта находилась на пятом месяце беременности, что явно вырисовывалось на её худенькой фигуре. Глядя на огромные чемоданы, стоявшие на полу рядом с ними, трудно было не проникнуться к этой молодой паре чувством сострадания, поскольку расстояние от вокзала до воинской части, куда они направлялись, составляло примерно два километра и никакой общественный транспорт туда не ходил, поскольку он просто отсутствовал в. Сам приграничный городок Мамоново был небольшим, насчитывающим всего-то восемь тысяч жителей.

Как только офицер с женой покинули вагон, дизель напутственно просвистев им, двинулся дальше, в сторону вокзала. Они остались одни на обочине железнодорожного пути недалеко от переезда. Внезапно налетевший лёгкий северо-восточный ветерок брызнул в лицо мелким, балтийским дождём. Надо было определяться куда идти. Слева дорога уходила в поля, поросшие редкими кустарниками, в дали которых слышались сухие автоматные и пулемётные очереди, значит, подумал лейтенант, там – полигон. Справа за деревьями и огородами виднелось несколько пятиэтажек и длинная, чёрная, металлическая труба котельной, вероятно в этом направлении находился военный гарнизон и его танковый полк, в котором ему предстояло служить.

Подняв тяжёлые чемоданы и сумки, они пошли в сторону переезда. Шагая по металлическим шпалам, лейтенант заметил, что на каждой из них стоит надпись «KRUPP» 1937 год.

– Посмотри сюда, мы с тобой уже за границей. В восточной Пруссии, – усмехнулся офицер, показывая взглядом жене под ноги.

– Если это такая «заграница», – то я туда не хочу, – утомлённо ответила она.

Дойдя до переезда, они повернули в сторону пятиэтажек. Ремни и верёвки оттягивали и резали руки, приходилось всё чаще останавливаться. И тут, со стороны полигона, показалась пешая танковая рота. Впереди, чуть справа, шёл офицер. Он часто оглядывался и покрикивал на своих подчинённых:

– Второй взвод, подтянись! Разговорчики в строю!

Поравнявшись с молодой четой, он остановился, сказав:

– Старший лейтенант Евстафьев, – в ответном приветствии, приложив руку к козырьку фуражки, Иванов представил себя и супругу.

– Вам, как я понимаю – в штаб полка? – спросил старший лейтенант. Николай подтвердил.

– Тогда, – сказал Евстафьев, – поступим так. – Бросив мгновенный взгляд на своё подразделение, он отдал команду и двое солдат, идущих в конце строя, быстро подошли к молодым людям, подхватили каждый по чемодану и помогли им быстро добраться до штаба части.

Штаб 98-го гвардейского танкового полка представлял собой серое двухэтажное каменное здание с черепичной крышей, старой, добротной немецкой постройки. Во время войны здесь в восточно-прусском городке Хайлигенбайль находилась авиационная часть «Люфтваффе». Фашистские истребители этого гарнизона до последнего дня оказывали упорное сопротивление наступавшим советским войскам, блокировавшим крупную (около 1 миллиона человек) немецкую группировку, стремящимся быстрее освободить Кёнигсберг (ныне Калининград). Зимой – весной 1945 года на этом направлении велись упорные, кровопролитные бои. Прижатые к заливу Фриш-Гаф (ныне Калининградский залив) немцы надеялись вырваться из окружения и предпринимали одну атаку за другой. Однако, воодушевлённые скорой победой, наши солдаты отбивали их, настойчиво продвигаясь вперёд. Так в районе «Хайлигенбайль» фашисты потеряли несколько тысяч солдат и офицеров и практически все свои тыловые подразделения.

Справка:

«За 25—26 марта 1945г. войска 3 Белорусского фронта в районе Хайлигенбайль взяли в плен 9 тысяч немецких солдат и офицеров. Трофеи составили: 109 самолётов, 245 орудий, 65 танков и самоходных орудий, 170 пулемётов, 3330 автомобилей, 69 БТР» (из материалов военной хроники).

В боях по уничтожению Восточно-Прусской группировки противника 26.10.1944 года погиб командир 331 стрелкового полка полковник Николай Васильевич Мамонов. Его тело захоронено в братской могиле в городе Хайлигенбайль. За проявленные мужество и героизм он посмертно награждён звездой Героя, а город в 1946 году переименован в его честь – Мамоново.

Оставив жену с вещами невдалеке от входа в здание, лейтенант направился к дежурному по полку, чтобы узнать, где можно найти командира полка или его заместителей. Получив информацию о том, что командир части с минуту на минуту прибудет, Иванов вновь вернулся к жене. Бледная и уставшая она еле держалась на ногах. Усадив её на чемодан, он погладил её по плечу, улыбнулся, сказал, что скоро все передряги закончатся, им выделят какой-нибудь свой уголок, и они заживут весёлой, счастливой, семейной жизнью. В ответ она отрешённо взглянула на него.

Перед зданием штаба проходила бетонная дорога, за ней зеленел подстриженный газон, далее находился строевой плац, а за ним виднелись такие же серые двухэтажные казармы подразделений полка с высокими, острыми черепичными крышами. «Возможно, – подумал лейтенант, – в одной из них его уже ждёт танковый взвод, которым он вскоре будет командовать».

Пока Иванов изучал окрестности, к штабу подкатил уазик. Из него вышел грузный сорокапятилетний подполковник и женщина примерно того же возраста. Навстречу подполковнику, судорожно на ходу поправляя обмундирование, спешил дежурный. Остановившись за два-три метра от него, он вытянулся, приложил руку к козырьку фуражки и громко крикнул:

– Полк, смирна-а-а…!

Подполковник не останавливаясь, сказал спокойным голосом:

– Вольно. – Дежурный также громко повторил полученную команду. Комполка, как это сразу понял Иванов, спросил у офицера всё ли в порядке и получив утвердительный ответ, подошёл к лейтенанту. Умные, твёрдые, с украинской хитринкой глаза командира части, словно стрелы, прошили Иванова. Эффектно, как учили, щёлкнув каблуками новых хромовых сапог, лейтенант чётко по уставу доложил о своём прибытии к месту службы.

– Какое училище закончил сынок? – спросил подполковник.

– Челябинское танковое командное…

– Хорошо, – прервал лейтенанта комполка. У нас найдёшь много своих земляков. Выпускался на «семьдесят вторых»?

– -Так точно, – уверенно ответил Иванов.

– -Ну, ладно, – закончил разговор комполка. – Сейчас моя жена займётся вашим размещением. Сутки на обустройство, затем к девяти утра прибудете в штаб полка. Если необходимо съездить в Калининград, то завтра в десять утра туда выезжает санитарная машина. Вопросов нет? – спросил он.

– Николай не зная, что сказать, промолчал.

– — Ну, тогда сдайте документы кадровику и обустраивайтесь, – После этих слов он повернулся и сопровождаемый дежурным офицером скрылся за массивными дверями здания.

Уже через полчаса, после встречи с командиром части, армейский уазик преодолев разбитую, рваную танковыми гусеницами, грязную дорогу, подъехал к одиноко стоящему двухэтажному дому. Оштукатуренный серым бетоном, он походил на барак 30-40-х годов. Вероятно, так и было. На первом этаже жила гражданская семья, а на втором с одним узким коридором и общей кухней находилась двухкомнатная служебная офицерская квартира. В одну из её комнат вселялся Иванов с женой, а во второй уже жила чуть ранее прибывшая такая же молодая супружеская чета из Омска.

Подняв по скрипучей, деревянной лестнице чемоданы и сумки супруги Ивановы вместе с женой комполка оказались в комнате площадью примерно в двадцать квадратных метров, с одним небольшим окном и наполовину разбитой кафельной печью. Старые пыльные в паутине обои от сырости местами оторвались, свисая с углов стен. На деревянном полу шелушилась «столетняя» краска. Комната была совершенно пуста.

– Вот молодые люди, ваша квартира, – сказала жена комполка, она же председатель жилищной комиссии. Посмотрев на поникшие лица супружеской пары, она добавила, – да это нормальные условия. Знали бы вы, как мы с мужем начинали семейную жизнь. Год пришлось прожить в казарме, в бытовой комнате. Представляете, я молодая девчонка, а за стеной сотня здоровых парней. Муж – то в карауле, то на полигоне. У вас – отдельная комната, рядом такая же молодая пара. Да вам просто повезло. В соседних полках с жильём ещё хуже. А всё остальное приложится. В подразделении на первое время получите кровати, стол, тумбочки. Со временем, как только освободится квартира в военном городке, мы вас незамедлительно переселим. А на сегодня свободного жилья, увы – нет. Ну, всё успехов вам и счастья.

Она вышла, оставив супругов одних самостоятельно принимать решения, начинать строить семейную жизнь. За окном снова заморосил дождь. Соседская квартира была закрыта, вероятно, хозяева ушли в город. Николай попросил жену что-нибудь приготовить поесть, благо продуктов, взятых с собой было предостаточно. Сам же, сбегал к соседям на первый этаж, раздобыл инструмент и приступил к обустройству своего «семейного угла». Обои он просто прибил гвоздями к стенам, подмёл и промыл потолок, окно, стены, пол. В яме за сараями набрал глины (о ней рассказал ему сосед), быстро подправил печь. Этот же сосед разрешил взять у него немного дров. Затопив печь, Николай почувствовал, как приятное тепло невидимыми волнами оживляет ещё недавно «мёртвую», сырую, комнату. Со стороны кухни потянуло ароматным запахом жареного мяса, свежезаваренного цейлонского чая, там вовсю хозяйничала его супруга.

– У меня всё готово, – услышал Николай голос жены. Где будем ужинать, на кухне или в комнате?

– Конечно в комнате, – ответил Иванов. Я и стол приготовил.

– Вот так кухонный гарнитур! – удивлённо воскликнула Лида, внося в комнату тарелки с дымящейся курицей и вермишелью, приправленные жареным луком. На полу вместо стола лежал чемодан, накрытый газетами, одеяло и шинель заменяли сиденья. Складной нож, пару вилок и кружек дополняли скудный походный сервис. Только они собрались приступить к запоздалой трапезе, как в дверь их комнаты постучали.

– К вам можно? – раздался тонкий женский голос.

– Входите, – отозвался Николай.

Оказалось, что это пришли соседи по квартире, молодая пара: Татьяна, которой недавно исполнилось восемнадцать лет и Юра – лейтенант, выпускник Омского танкового училища. Татьяна была тонкой, светловолосой девчонкой и совершенно не самостоятельной. Она жила в мечтах и грёзах, полностью полагаясь на своего мужа – офицера. Однако, Юра был далеко не тем сильным, волевым человеком, которого в нём видела его супруга. Наоборот, он сразу показался Иванову очень скромным, застенчивым, доверчивым парнем, которому придётся очень сложно в реальной армейской жизни. В последствии, это ощущение при их первом знакомстве, жестоко и печально подтвердилось. А пока все смеялись, делились новыми впечатлениями. На «столе» появилась бутылка шампанского. Жизнь, молодость, любовь бурлили в их крови.

Перед уходом соседей, договорились следующим утром вместе съездить в Калининград. Хотелось поближе познакомиться с грозным Кёнигсбергом, заодно сделать необходимые хозяйские закупки.

Первую ночь в Мамонове Ивановы провели на полу, благо он был деревянный, а печь приятно, усыпляюще грела. Шинель, да пару солдатских одеял, которые дали им дружелюбные соседи, составили их семейное ложе. Спать было довольно жестковато, но молодость, усталость и шампанское взяли своё. Их сон был поистине крепкий и безмятежный.

Ночь пролетела одним мигом. Солнечное, светлое утро сулило хорошую погоду. Приведя себя в порядок и быстро позавтракав, обе молодые пары, как и договаривались, вышли из дома и направились в сторону полка. Преодолев разбитую танками грязную дорогу, они вскоре подошли к зданию санчасти, возле которой их должен был ожидать автомобиль. Это оказалась санитарная машина на базе ГАЗ-66. Какой-то солдат, возможно водитель, поливая пол будки водой, смывал с него шваброй засохшие бурые пятна. Ребята остановились рядом. Сзади к ним неслышно подошёл старший лейтенант с медицинскими эмблемами на погонах.

– Это вы со мной едете в Калининград? – спросил он.

– Должно быть, мы, – ответил Иванов.

– Я заместитель начальника медсанчасти старший лейтенант Овчинников, – представился он. В ответ ему также представились и лейтенанты. «Старшой» был весёлым, не унывающим человеком. Улыбка редко сходила с его лица. Вот и сейчас, покрикивая на солдата, чтобы тот быстрее заканчивал уборку машины, он улыбался, поглядывая на молодых женщин.

– Почему вода красная, – спросила Татьяна, показывая рукой на льющиеся с будки машины струи воды.

– Да, это мы ночью возили труп в Калининград, – невозмутимо, закуривая сигарету, сказал медик. На полигоне часовой нечаянно застрелил оператора, когда тот вышел справить нужду. Была ночь, дождь, а часовой – узбек, к тому же первый раз заступил в караул. Испугался, внезапно увидев человека, и сдуру пальнул. Короче говоря, убил наповал.

– Так мы теперь в этой…, – не находя больше слов, – поедем…? – Побледнев спросила Татьяна.

– А, что тут такого, будка вымыта, сейчас подсохнет пол и вперёд, – усмехнулся, глядя на испуганные лица женщин Овчинников.

В итоге ехать пришлось. Всю дорогу форточки были открыты, но осознание того, что несколько часов назад здесь лежал прошитый автоматной очередью солдат, не покидал никого. Разговор не клеился. Почти всё время поездки сидели молча.

Калининград, этот удивительно насыщенный историческими загадками город, основанный в 1225 году на берегу реки Преголя они смогли только мельком посмотреть. Как всегда – не хватило времени. Но мощные каменные форты, полуразрушенный замок прусских королей – Кафедральный собор, заложенный в 1333 году на острове Канта, брусчатые мостовые, огромный арочный железнодорожный вокзал, Пальбургский (Берлинский) 633 метровый мост, часть которого так, к тому времени, и не была восстановлена после войны, центральную площадь Победы, крепкие не смотря на свой почтенный возраст кирхи из красного кирпича (кирха Девы Марии в Юдиттен построена в 13 веке),а также вид на Морской торговый порт с высоты моста, – молодые люди смогли увидеть и оценить по достоинству.

Здесь на самом западном форпосту России (а тогда Советского Союза) воедино соединились западная и советская архитектура. Всё что было построено до 1946 года – относилось к прошлому, западному направлению, а что после – советскому периоду. С момента освобождения города от фашистов, всё местное население было полностью выселено и заселено пострадавшими от гитлеровской агрессии семьями россиян. Для города с исторически воинственно бурным прошлым настало новое время – время труда и созидания. Однако приходилось не забывать и о том, что здесь проходила наша самая западная граница, которая нуждалась в надёжной защите. Противостояние стран Варшавского Договора с североатлантическим блоком НАТО в то время находилось на самом пике. Поэтому вся Калининградская область представляла собой напичканный различной техникой и людьми военный бастион, готовый принять первый внезапный удар противника. С моря прикрывал её Балтийский флот, главная база которого находилась здесь же в городе Балтийске – в бывшем немецком Пиллау.

Погуляв по Калининграду и сделав необходимые покупки, молодые люди вернулись к месту, где их уже поджидал санитарный автомобиль.

– Ну, как город, понравился? – спросил Овчинников.

– Да так, ничего. Вроде бы люди все наши, а чувствуешь себя в каком-то чужом пространстве. Возможно, мало времени прошло, чтобы полностью осознать, что это не Кёнигсберг, а Калининград, не цитадель тевтонских рыцарских орденов, а наш русский областной, портовый город, – ответил Иванов.

– А, мне понравился, – улыбнулась Татьяна.

– Так, друзья, пора домой. Как там у вас танкистов говорят? – По машинам! – весело крикнул медик и уже через несколько минут ГАЗ-66 на полной скорости нёсся по направлению в Мамоново.

На следующий день, рано утром, оставив своих жён досматривать сны, двое молодых лейтенантов, источавших за несколько метров вокруг себя резкий запах одеколона вперемешку с гуталином, приятно похрустывая хромовыми сапогами и портупеями, блестя значками и пуговицами на новых мундирах, уверенно подходили к зданию штаба полка. Сегодня их впервые представят личному составу гвардейской части и назначат командирами подразделений. Чёрт возьми, как это было волнительно приятно!

Перед построением их принял начальник штаба майор Орлов. Он представлял собой полную противоположность комполка – подполковнику Безрученко. Злой взгляд, резкий неприятный голос, серый цвет лица. Он постоянно курил, задавливая в пепельнице одну папиросу, тут же брался за другую.

– Вы, – посмотрел он на Юрия, – назначаетесь командиром танкового взвода во второй батальон, а Вы, – бросил взгляд на Иванова, – в третий. Приказ сегодня будет зачитан на утреннем разводе. Место для вас – справа от трибуны. Вопросы есть?

– Никак нет! – одновременно ответили лейтенанты.

– Тогда я вас больше не задерживаю.