Антология любви

Редактор Эльвира Шабаева

Дизайнер обложки Леонард Крылов

Организатор Коллегия Поэтов и Прозаиков

© Леонард Крылов, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-0051-6069-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Светлана Кунакулова

Я за тобой…

 
Ночь опрокинула чашку с рассветом,
День расплескал горький кофе,
Каплей сиропа вишневого цвета
Твой корректирую профиль.
 
 
Ты потерпи, мой родной, то – не впору:
Сжатое фактами в сферах
Время крадется, подобное вору,
Тонет в объятий размерах.
 
 
Голос стучится твой шепотом робко,
Бьется о стену обмана.
Наши пути обособлены скобкой
Где-то в чертах океана.
 
 
На перепутье: что есть и что было.
Память преследует, строго
Смотрит на то, что в сердцах я разбила.
В стёклах – к тебе та дорога.
 

 
Гордость меня провожает с укором —
Вымыслом ложь не измеришь.
Ты потерпи, мой родной, это – скоро,
Я – за тобой! Ты мне веришь?
 

«Недолюбила я тебя, недоласкала…»

 
Недолюбила я тебя, недоласкала…
Всему виной стена минувших дней.
Безудержно, неистово искала.
Просроченное счастье, как лекало,
Я подгоняла под сюжет. Больней,
Чем было – нет, увы, не стало,
И на исходе срок, как ни кружись…
Разбитую ступень у пьедестала
(Я думать о тебе не перестала)
Мне в переходе предлагает жизнь.
 

«Порой тяжелые мне снятся сны…»

 
Порой тяжелые мне снятся сны,
Тревожные, пустые временами.
Замаливает в зной грехи весны
И топит образ твой любви цунами.
Бегу и падаю, бегу вслед за тобой
И снова падаю, кричу, чтоб обернулся.
Но, видимо, начертано судьбой:
Ты есть – ушёл, он был – вернулся.
Теснит нутро, советует остыть
И заставляет верить снам, значениям,
Проклятий знакам, по изменам плыть,
Покуда не прибьет мечту течением…
Но неизвестность угнетает волю:
Молчание твоё – моя печаль.
Венчает время нас, осыпав болью.
Обречены:
Не та…
Не тот…
А жаль!
 

«Помоги мне тебя разлюбить…»

 
Помоги мне тебя разлюбить,
Научи… Ну, чего тебе стóит!
Помоги отпустить и забыть —
Вероятность иллюзии строит.
 
 
Помоги мне распутать узлы,
Что связали и руки, и ноги.
Научи обойти те углы,
Что твои разместили пороги.
 
 
Помоги мне во снах утонуть,
Что приходят с тобой каждой ночью…
Научи грусть мою обмануть,
Без тебя очень чтоб и не очень.
 
 
Помоги расплескать яд и ложь,
Что свободе пророчат неволю.
Научи, бесноватую дрожь
Чтоб унять, управлять страхом, болью!
 

 
И усталость (кричи – не кричи),
Рассекая папирус словами,
Вторит мне: «Помоги, научи
Всё забыть – всё, что было не с нами…»
 

Чужой мой

 
Безмолвие. И в каждом вздохе точка
Спешит оставить след забытых фраз.
Волнует вопрошающая строчка:
«Чужой отныне?»
Блеск любимых глаз
Зовёт – ни отвернуться, ни слукавить.
В них жизнь берёт начало, в них покой
Уничтожает тех, кто должен править
Тревогой, непременно, и тоской.
 
 
Имею право! Не хоронят – дважды,
И верят не на зло, а вопреки!
Закономерность – это не однажды,
Обрыв – не значит – только у реки.
 
 
Я знаю всё: с кем спишь, что ешь на ужин,
В каком часу торопишься домой,
И даже то, что ты ей очень нужен.
Чужой отныне? Да, чужой… Но мой!
 

Вероника Богданова

Напишите музыку к словам…

 
Напишите музыку к словам!
Вы – знаток неведомых гармоний,
Потому без лишних церемоний
Обращаюсь с этой просьбой к Вам:
Напишите музыку к словам!
 
 
А о чём слова – хотите знать?
Обо всём, что ночью спать мешает,
Что стыда и разума лишает,
Проливая в душу благодать…
Вам ли, сударь, этого не знать?..
 

«По потёмкам души моей робко, наощупь блуждай…»

 
По потёмкам души моей робко, наощупь блуждай.
В ней – дверей нараспашку и наглухо запертых – поровну,
А за ними – поют соловьи или каркают вороны —
Не раскрыв эти самые двери – поди, угадай!
 
 
Я бы рада тебе подсказать, да не помню сама,
Что за птицы гнездятся в душе, то пугая, то радуя.
И дана в наказанье тебе иль, напротив, в награду я,
От восторга иль боли сойдёшь ты со мною с ума.
 
 
Ты движеньем единым сомненья мои разрешил,
Разомкнув все замки, – и теперь я, от нежности тая,
Провожаю глазами свою лебединую стаю,
Что в свободное небо взметнулась из плена души…
 

Моя Одиссея

 
Я помню день, в котором счастлива была
И так легко постигла этой жизни суть:
В ней всё по-доброму, в ней места нет для зла!
И я поверила. А ты сказал: «Забудь».
 
 
Я помню ночь, в которой обнулился мир.
Зачем мне вакуум, где счастью места нет,
Где вместо звёзд – лишь вечный голод чёрных дыр?
И я шагнула к ним. А ты сказал: «Привет!»
 
 
Как ты поймёшь, коль бесшабашный зов дорог
Однажды принял за судьбы колокола:
В разбитом сердце места нет для новых строк!
А ты в ответ: «Но Пенелопа ведь ждала,
 
 
Когда вернётся к ней бродяга – Одиссей,
Хоть в ожиданье – сколько лет прошло – бог весть!
И, чтоб забыть любовь, не хватит жизни всей,
Коль та любовь на самом деле в сердце есть,
 

 
Что тот, кто любит, непременно бы простил
Слепого странника, прозревшего в пути:
Он у порога появляется без сил…»
Я промолчала. Ну, а ты сказал: «Прости…»
 
 
Я помню всё: и белым – день, и чёрной – ночь,
Слова, которыми бросался ты легко…
Знал Одиссей, что от Итаки мчался прочь:
Уходит он не навсегда, – а далеко.
 
 
И, Пенелопу в сердце бережно храня,
Он не бросал ей вслед холодное: «Забудь!»
Ответь, чего теперь ты хочешь от меня?
Ты промолчал. А я сказала: «В добрый путь!»
 

Золотая струна

 
В сердце моём ты звучишь золотою струной
Так давно…
Пусть говорят, что тебе по судьбе быть со мной
Не дано, —
Есть ведь иные миры, где иная судьба
Правит бал,
В эти миры нам любовь открывает портал.
 
 
Звёзды нам там разошьют беспросветность небес
Серебром,
Чтоб ощутить посчастливилось мне и тебе
Всем нутром
Зов первобытной любви, – в этом зове тех звёзд
Голоса…
Где-то бескрылые – там воспарим в небеса…
 
 
Только слова мои ты всей душою на веру
Прими,
Ведь на пути у любви создаются барьеры
Людьми…
Только любые барьеры помочь одолеть
 

 
Нам должна
Сердце зовущая ввысь золотая струна…
 
 
В сердце моём ты звучишь золотою струной
Так давно…
 

Песня о настоящей любви

 
Когда изменится день – хоть на минутку – но в плюс,
Когда светило начнёт стремиться к новой весне,
Нам отворив небеса, – я всей душой помолюсь,
Чтоб ты из плена дорог вернулся снова ко мне.
 
 
Я в доме вымою пол и приготовлю постель,
А ты усталость свою, как плащ, повесишь на гвоздь.
Я не спрошу, с кем делил ты ночи дальних земель, —
Я знаю, в доме моём хозяин – ты, а не гость.
 
 
И это знание ты с собой положишь в рюкзак,
Когда, шагнув за порог, опять отправишься в путь.
На убыль солнце пойдёт, мир погружая во мрак, —
Но в сердце будет светло, ведь в этом – памяти суть.
 

 
Пусть эта память тебя в дороге дальней хранит,
Пусть согревает в ночи у одиноких костров.
Не сможет компас солгать: мой дом, как стрелку – магнит,
Притянет снова тебя, ведь в нём обрёл ты любовь…
 

«Нынче утро – совсем как с картинки…»

 
Нынче утро – совсем как с картинки,
Что порой возвращается в сны:
На траве серебрятся росинки,
Будто нет в этом мире войны.
 
 
Улыбается солнцу ромашка,
Из окопа нас жизнью дразня.
Я тебя вспоминаю, Наташка, —
Не проходит без этого дня.
 
 
Так некстати в бою передышка:
Враг опять затаился – и ждёт.
Лейтенант наш – безусый мальчишка —
Нас в атаку сейчас поведёт.
 
 
Фляжка – вкруг, на троих – самокрутка,
Непривычно звенит тишина…
Эх, Наташка, в такую минутку
Забываешь, что в мире – война…
 
 
Что ж, прощай, недотрога-ромашка,
Никому на тебе не гадать.
 

 
Ты прости, дорогая Наташка,
Если жизнь мне придётся отдать.
 
 
Всё закончится страшно и быстро:
Крик: «За Родину!», шаг по росе.
Упаду я, споткнувшись о выстрел, —
Из атаки вернутся не все.
 
 
Но, пока мы в окопе лежали
На рассвете, готовые в бой, —
Над окопом ромашки дрожали,
Подарив мне свиданье с тобой.
 
 
Помнишь, как мы рассветы встречали,
Что роняют росу на траву?
Я тебе напишу на привале,
Если я до него доживу…
 

«О том, что лишь любовь – спасительница мира…»

 
О том, что лишь любовь – спасительница мира,
Наверно, до сих пор еще не знает мир.
Когда-то мы тома Петрарки и Шекспира
Зачитывали всласть практически до дыр.
 
 
И верилось нам в то, что встретится нам кто-то,
Не сможем без кого мы ни дышать, ни жить,
Но дышим мы пока, и схема «дом-работа»
Взяла нас в оборот. Кого же в том винить?
 
 
А гениальность фраз о нежности и чести
Внезапно обрела банальности черты,
И, думается мне, пройдет еще лет двести,
Пока очнется мир пред ликом красоты.
 
 
И осознает тот, кто жить в то время будет,
Топтать наш горький прах и в небеса смотреть,
Что лишь одна любовь дана в награду людям,
И только за нее и стоит умереть.
 

 
Но только лучше – жить, в лучах ее купаясь,
Счастливою душой вбирая солнца свет,
Забыв о мелочах и вызывая зависть
Тех, кто живет во зле на лучшей из планет.
 

Её Величество Любовь

 
Она пришла! —
А ты не веришь и не ждешь,
Ты лишь проснешься —
И поймешь: случилось чудо!
И робко спросишь, улыбаясь:
«Ты откуда?»
И сердца стук, разволновавшись,
Не уймешь.
А за окном – взгляни! —
Такая красота,
Дрожит в ветвях живого солнца
Шар медовый,
И этот мир какой-то
Незаметно-новый,
И ты поймешь,
Что это вовсе неспроста.
Не будет больше одиночества в ночи,
Печальных мыслей,
Безвоздушности и мрака,
И непонятного, отчаянного страха.
В твоих руках теперь —
От вечности ключи.
 

 
И эта вечность – мир надежд
И нежных слов,
И солнца луч скользит
По дну ее, играя…
А ты проснешься на краю земного рая,
Она пришла, —
Ее Величество Любовь!
 

«Каждый верит в то, что ему хочется…»

 
Каждый верит в то, что ему хочется:
В Бога, Президента и в везение.
Я же верю в то, что одиночество —
Это просто недоразумение,
Что оно, как страшный сон, закончится,
И, проснувшись рано на рассвете, я
Рядышком с тобой пойму, что хочется
В этот миг поверить мне в бессмертие,
Чтобы рядом на ладонях Вечности
Мы сидели, глядя в небо звездное…
 
 
(говорят, что это тоже лечится,
только спохватилась слишком поздно я…)
 

«Душа моя шальная, предвесенняя…»

 
Душа моя шальная, предвесенняя,
Комочек нежный света и тепла,
Искала ты в любви свое спасение, —
И – надо же! – однажды вдруг нашла.
 
 
И угнездилась у костра желания,
Не ведая о том, что поутру
Душа другая, – юная да ранняя, —
К тому же присоседится костру.
 
 
И мы, внутри пушистые и белые,
Колючки ощетиним, а потом
Повздорим, словно бабы оголтелые, —
Да друг у друга на плече всплакнем.
 
 
И кто-нибудь другой потом нам глянется, —
Спаситель наш! – ах, истина стара…
И мы уйдем, а от любви останется
Лишь пепелище давнего костра…
 

Без любви…

 
А мне сказали, что любовь – невечная,
Что выше, чем она, – лишь неба синь.
А я смеялась, – глупая, беспечная, —
Где высота? Лицо лишь запрокинь,
И небо – вот оно! Руками трогаю
Я белые смешные облака,
Что проплывают важно над дорогою,
Стремящейся вперед издалека.
И досмеялась! Небо – не дотянешься,
И лишь с тоскою смотришь в синеву.
Никто ведь не сказал: одна останешься,
Когда вдвоем мы были наяву.
Зализываем бесконечно раны мы,
Иль, плюнув, привыкаем жить в крови.
И жизнь свою мы постигаем заново:
Без неба, облаков. И без любви…
 

«Пустота. Темнота. Тишина…»

 
Пустота. Темнота. Тишина.
Ночь – без края, и небо – без дна.
А внизу, на Земле, – ты и я,
Потому мне милее Земля.
Даже если на небе есть рай,
Ну а здесь, у Земли, – только край,
Я усядусь на этом краю,
Сжав доверчиво руку твою…