Дневник подростка

08.11

Не думала, что заведу дневник. Плакаться в тетрадку – дело впечатлительных девочек, страдающих от недостатка внимания и придуманной неразделённой «любви». Я к ним не отношусь. Но школьный психолог считает, что у меня проблемы со «сдерживанием эмоций», и «коммуникацией со сверстниками», а ежедневные записи своих чувств и переживаний помогут разобраться в себе и научиться спокойно общаться с людьми.

На самом деле у меня нет проблем. Я всего лишь говорю то, что думаю, а не притворяюсь. Оказывается, так нельзя, поэтому нужно вести дневник и обсуждать записи с психологом. Не вижу в этом никакого смысла. Наш психолог ничего не знает о детях. Все проблемы решает нудными нравоучениями, которые никогда никому не помогают. Учителя тоже не знают, как работать с трудными подростками (это они про меня). А со мной не надо «работать». Достаточно просто отстать.

Не знаю, почему я послушала совет человека, ничего не смыслящего в жизни. Возможно, мне нужно высказаться, чтобы стало легче на душе. Иногда я и правда чувствую, как злость и ненависть переполняют меня, и хочется кричать на всех, топать ногами, а некоторым представителям человеческого рода – врезать (человек – это ведь не тот, кто на двух ногах ходит и говорить умеет). Не могу объяснить, с чем конкретно связаны эти чувства. Порой люди очень бесят, потому что не понимают простейших вещей, ведут себя по-скотски, думают только о себе и никого больше не замечают.

Такое чувство, что я единственный адекватный человек. Остальных всё устраивает. Они не видят лжи и лицемерия, которыми переполнен современный мир. Поэтому у меня нет друзей. За всю жизнь была одна подружка, но недавно она переехала в другой город и забыла обо мне. Я и не расстроилась. Вовремя избавилась от притворного друга.

Понятия не имею, как ведут дневник. Наверно, пишут дату и все события, произошедшие за день. Не представляю, чем это может помочь, но попробую.

Сегодня ничего особенного не произошло. Всё как обычно. Сходила в школу, посидела на скучных уроках. Написала контрольную работу по алгебре. Думаю, написала хорошо. Наша математичка купила себе новую кофту наконец-то. Ведёт у нас с пятого класса и за всё время я видела у неё одно платье – парадное, одну юбку и две кофты. Причём одежда с женщиной явно ровесники. А женщине, на минуточку, под пятьдесят! Но училка она хорошая. Жалко её. Всю жизнь работает в школе и гордится только достижениями своих учеников, каких-нибудь Васей Пупкиных. «Бизнесменом стал. Машина – «Мерседес». Дом свой большой. Жена, дети…» Как будто это её машина или её дом. У самой одна машина – маршрутка до работы и обратно, и дом – однокомнатная хрущёвка с двадцатилетним ремонтом. Выглядит математичка не очень, но объясняет понятно и не орёт, как другие. Можно сказать нормальная тётка.

А вот англичанка наша – молодая расфуфыренная дура. Наращённые длиннющие ресницы, инстаграмовский макияж, ногти Росомахи. Очевидно, что английский она учила не для работы в школе, а для того, чтобы за богатенького иностранца замуж выйти и уехать из Russian Federation куда подальше. Терпеть её не могу. Так неумело притворяться, что любит нас: «Ой, ребятки, вы такие молодцы, хорошо подготовились к самостоятельной работе и слова все выучили. Умнички», – и улыбается слащаво. Меня так и подмывает встать и сказать ей: «Не верю!» – как у Станиславского.

Зачем я вообще в своём дневнике про учителей пишу?! Мне до них нет дела. Наверно, на сегодня это два самых ярких впечатления: математичка и англичанка – две противоположности одной системы.

10.11

Суббота. Раннее утро. Всего лишь 8 часов. Я далеко не жаворонок, чего не скажешь о моей младшей сестрёнке – Лизе. Ей пять лет. Она младше меня почти на десять лет (на девять лет и десять месяцев, если быть точнее). В выходные Лиза всегда просыпается в 7 утра и будит меня потому, что хочет кушать. Тревожить родителей она не решается. Обычно они напиваются по пятницам и почти всю субботу спят и «болеют». Если Лиза пытается обратить их внимание на себя, они ругаются и отправляют её ко мне, сопровождая воспитательным криком в мой адрес: «Ты что в 15 лет сестру покормить не можешь?! Дайте нам поспать. Мы всю неделю работаем. Можно хотя бы в субботу отдохнуть?» Поэтому сестрёнка предпочитает их не трогать.

В 7.30 мы позавтракали. Теперь Лизунчик тихонько играет с игрушками. Люблю наблюдать за её игрой. Такое серьёзное сосредоточенное личико. Губки-бантики что-то бормочут себе под нос, и игрушечный мир оживает. Куклы становятся мамами, дочками, подружками и беззаботно болтают, гуляют, ходят в магазин и кино, готовят самую вкусную еду, иногда ссорятся, но обязательно мирятся. Лошадка может подружиться с медведем, тигр с лисой, волк с зайцем. Из кубиков получаются причудливые домики, в которых живут герои только что придуманной сказки. Иногда злой волшебник или разбушевавшийся монстр пытаются нарушить тихую идиллию, но всегда найдётся тот, кто победит зло и вернёт радость и добро в вымышленный мир. И все выходит легко и просто. Жаль, что в жизни так не получается.

Иногда какая-нибудь игрушка выскользнет из рук и упадёт, а Лиза скажет: «Ой!» Обожаю это «ой!» – детское, сказанное с придыханием, почти шёпотом, почему-то мне кажется сладким. Потом сестрёнка поднимает упавшую игрушку, и продолжает создавать свою реальность.

Лизе повезло – она красивая. По-настоящему красивая, а не красивая потому, что ребёнок. Это большая разница. Многие говорят, что мы похожи, но я так не думаю. Я практически урод. Лицо непонятной формы (никак не разберусь, квадрат или всё же овал), тонкие губы, нос картошкой, глаза серые, ресницы, правда, длинные, но тоже серые, поэтому глаза не выразительные. Волосы дурацкого цвета: не светлые и не тёмные, серые ещё и вьются и торчат в разные стороны. Я хочу их покрасить, но мама не разрешает. Я могу их покрасить без разрешения, но она опять будет орать как ненормальная.

Интересно, у всех родители постоянно орут или только мне так повезло?

Мама с папой постоянно ругаются, кричат друг на друга, на меня и на Лизу. Я уже привыкла, а Лиза сильно плачет, просится к маме, чтобы та её пожалела. У меня сердце разрывается. А мама ей в ответ: «Не реви, закрой рот. Соседи услышат – заберут тебя». Говорит всякую чушь, вместо того чтобы просто обнять собственного ребёнка.

Родители друг друга не любят. Давно. А теперь они перестали любить нас. Кроме Лизоньки меня никто больше не любит. Ну и ладно! Мне не нужна ничья любовь!

Конечно, я бы хотела, чтобы у нас была хорошая любящая семья. Чтобы субботнее утро начиналось не с запаха перегара и просьбы: «Принеси тазик. Быстрее!», а с совместного завтрака. Как на картинке в журнале. Мама, улыбаясь, разливает чай, папа, смеясь, намазывает бутерброды. И мы с маленькой сестрёнкой сидим и немного безобразничаем, залезая пальцем в пиалку с абрикосовым джемом. Мы оживлённо разговариваем и строим планы на день. А солнышко – яркое и тёплое – освещает комнату и нас. И все счастливы.

Но это лишь мечты. Говорят, они сбываются. Сомневаюсь.

13.11

Мне понравилось писать в дневнике. Действительно, становится как-то легче на душе. Уже не так сильно хочется взорвать полмира (шучу, я и раньше не хотела, только иногда и чисто теоретически). Не думала, что совет школьного бестолкового психолога может сработать. Уверена, что и она так не думала.

Сегодня меня снова отправили к ней. Это становится забавно. Раньше водили к завучу, но она разбирается с проблемами в учёбе, а у меня их нет. Значит, проблема в психике. На самом деле у меня одна проблема – я учусь в классе с безвольными идиотами и одной обнаглевшей курицей, хотя фамилия у неё – Ласточкина. Это самая противная, двуличная, наглая стерва из всех, что когда-нибудь жили на планете. Терпеть её не могу. Мы постоянно ругаемся. Собственно, из-за неё я и попала к психологу. Всю вину за наши ссоры сваливают на меня, хотя Ласточкина сама ко мне пристаёт.

Например, сегодня, Наталья Сергеевна – учитель по биологии предложила мне участвовать в городской конференции. По биологии я лучше всех в параллели. Я, естественно, согласилась. Урок закончился, учительница вышла, Ласточкина повернулась ко мне и сказала:

– Краснова, ты когда на городскую конференцию пойдёшь, зайди сначала ко мне, я тебе нормальную одежду дам, чтобы ты нашу школу не позорила, а то подумают, что у нас одни нищие учатся.

Я ей ответила:

– Шмотки – это единственное, чем ты можешь помочь нашей школе. Мозгов-то у тебя нет! Ты – всего лишь разряженная пустышка.

Естественно, Ласточкина обиделась и побежала жаловаться классной. Та, как обычно, не стала разбираться и отправила меня к психологу. И, конечно же, при всём классе назвала меня невоспитанной, наглой хамкой «и куда только родители смотрят» – закончила она любимой фразой. Хоть бы один сказал, что Ласточкина ко мне первая пристала, а не я к ней.

Зачем разбираться, кто прав, кто виноват, когда очевидно, что дочка спонсора школы плохой быть не может и врать не умеет. «Талантливая девочка». Причём количество её талантов прямо пропорционально сумме спонсорской помощи её отца.

К ним у меня претензий нет. Там всё понятно. В мире взрослых всё решают деньги. Меня бесят одноклассники – серое стадо. Знают правду и молчат, чтобы не портить отношения с классной. Трусы!

17.11

Всю неделю готовилась к конференции по биологии, поэтому писать было некогда.

Сегодня суббота. Время 23.20. Все спят наконец-то. Родители снова пили и ругались. Я весь день провела с сестрёнкой. Мы ходили гулять, играли мягкими игрушками, строили замок из конструктора. Лизунчик – единственно светлое существо в моей жизни. Бывает, крепко обнимет меня за шею и скажет: «Я так сильно тебя люблю, Маша. Ты самая лучшая на свете! И самая красивая!» Только она может считать меня красивой.

То же самое Лиза говорит маме и папе. Сестрёнка обнимает и целует маму, когда от неё за километр несёт перегаром и табаком. Говорит: «Какая ты красивая, мама!», когда она с похмелья, со спутанными, слипшимися от вытекающих во сне слюней волосами, опухшими глазами и красным лицом! Как это возможно?! Я на мать в таком виде смотреть не могу – противно. А Лиза готова обнимать и целовать!

Считается, что для мамы родной малыш всегда самый лучший, каким бы он ни был. Я так не думаю.

Дети от рождения плохими не бывают, их такими делают взрослые. Поэтому родители изначально любят безгрешное светлое существо. А вот ребёнок вынужден любить то, что есть. И он совершенно искренне любит пьющую, курящую, гулящую, орущую, бьющую, обзывающую, унижающую, вечно недовольную, толстую, худую, злую – в общем, любую мать. Ребёнок прощает ей все недостатки и обиды, лишь бы мама улыбнулась и приласкала. Стоит матери захотеть, и малыш обнимает её, смотрит любящими, ещё мокрыми от слёз, глазками, когда мама называла плохими словами и грозила «отдать дяде непослушного ребёнка», и, крепко прижавшись, шепчет: «Мамочка, я тебя люблю. Ты у меня самая хорошая».

А мать выбирает. Талантливого, спокойного, послушного она любит больше. Непослушного может вообще не любить. Может оттолкнуть ребёнка, жаждущего любви, объятий, ласки. Захочет – позовёт к себе, захочет – отругает (причина всегда найдётся, было бы желание). Может обнять, может ударить, приласкать или наказать. Мама – бог и царь для маленького человечка. Но это ненадолго. Мы вырастаем, и нас уже не проведёшь. Мы начинаем отличать безразличие, любовь-подачку от настоящих чувств. И родители теряют власть над нами.

С отцами иначе. Отец вообще может запросто решить, что ребёнок не его. Сейчас такое сплошь и рядом происходит – по телеку постоянно показывают. Отец может уйти и навсегда забыть о своих детях, жить в своё удовольствие. И ничего ему за это не будет, кроме мук совести. Но у таких людей нет совести.

Наша мама тоже ведёт себя как госпожа по отношению к нам. Когда ей нужна моя помощь (прибраться, приготовить, посидеть с Лизой), то я становлюсь «Машенькой», «доченькой», «помощницей». Когда у мамы есть настроение, то он рада, что у неё «две девочки любимые». Она обнимает и целует младшую. Бывает и меня пытается обнять. Но редко. Очень редко.

Чаще всего у неё плохое настроение «из-за нашего папаши», который ей «всю жизнь испортил», потому что «никакого толку от него нет». И она «давно бы с ним развелась, если бы не мы». Как будто мы виноваты, что у нас такой отец. Так-то не мы его выбирали.

Получается, что мы пришли в мир по их ошибке, а не по желанию. Но, несмотря на то что «ошиблись» они, страдать почему-то должны мы.

24.11

Пишу сквозь слёзы. Такого ещё никогда не было в моей жизни. Мама ударила меня! Ударила! МАМА!

Они с отцом, как обычно, выпили в субботу. Зачем они это делают?! Выпили много и начали выяснять отношения. Матери не нравится, что отец мало зарабатывает. К тому же она жутко ревнует его ко всем женщинам на свете. Контролирует каждый шаг, каждый звонок или сообщение. При малейшей ссоре начинает унижать его: «Ты не мужик вообще!», «Да ты ни заработать не можешь, ни с женой ничего не можешь…», «Я целыми днями работаю, детей воспитываю, а ты только бухаешь да на диване валяешься – никакой помощи. Только и можешь перед бабами выё…ся. Так вали к ним. Только на хрен ты им такой нужен. Одним членом долго не протянешь. Бабе деньги нужны и помощь, а с тебя кроме х…я взять нех…й».

Отец в ответ говорит, что мать сама виновата: слишком толстая, за собой не ухаживает, орёт постоянно, курит и пьёт хлеще мужиков и вообще не на женщину похожа, а на бабу базарную, поэтому у него и не стоит.

– Жена должна вдохновлять мужа. А ты что?! Я домой прихожу – ты вечно с недовольной рожей ходишь, слова ласкового не скажешь. Только орёшь на всех. На меня орёшь и на девчонок лаешь, как собака. Домой идти не хочется. Себя распустила. Посмотри во что ты превратилась! Тумбочка с ногами, а не женщина. Пузо отрастила, жопа ни в одни штаны не влазит, на голове гнездо, а не волосы. И еще хочешь, чтобы я как мужик с тобой был. А у меня никакого желания нет.

– Когда мне ухаживать за собой?! Я пашу как лошадь. Мне же семью кормить надо. Я же у нас мужик. И потолстела я после вторых родов. И ты прекрасно это знаешь. Как мне похудеть, если с утра до ночи на работе – фитнесом заниматься некогда. Да и денег у нас хватает только на картошку с макаронами, от которых не похудеешь. Нормальный бы мужик поддержал, помог. А ты только обзываешься да рожу корчишь. Некрасивая я, видите ли, толстая. Я в парикмахерскую сходить не могу, потому что денег не хватает. За квартиру заплати, за садик, за интернет, на телефон всем, на дорогу, еще поесть что-то надо и одежду купить. А от тебя помощи никакой. Получит три копейки, половину сразу пропьёт со своими дружками – такими же дебилами, а остатки ему надо на дорогу и сигареты. Ты детям когда хоть конфетку купил? И еще смеешь выпендриваться?! Только и можешь, что по бабам бегать, да на жену жаловаться. А сам-то… тряпка, а не мужик.

Родителей совершенно не волнует, что мы всё слышим. Они не стесняются в выражениях, обсуждают свои личные взрослые проблемы, матерятся, говорят о нас так, как будто нас нет рядом. Мне кажется, они нас не замечают. Как бы это объяснить… Взрослые знают, что у них есть дети, что детей надо кормить, одевать, давать образование, но до конца не понимают, что мы живые, что мы чувствуем и понимаем всё, что происходит в нашей семье, то есть мы такие же, как они, только младше. Родители считают себя важнее нас. Как главные члены в предложении, а мы с Лизой – второстепенные. Главные члены решают, что и как должно быть, а мы лишь можем дополнять и то не всегда. Так и хочется сказать родителям: «Эй, очнитесь! Это и наша семья тоже. Мы хотим жить с любящими друг друга родителями. У вас не будет другой жизни, а у нас не будет другого детства. Остановитесь, подумайте о нас, о наших чувствах». Вообще, перед свадьбой людям нужно убедиться, что они смогут жить вместе. Тогда разводов и несчастных людей стало бы меньше.

Мама жалеет, что вышла замуж за отца. А вышла по залёту, значит – я виновата. В том, что она сильно поправилась – виновата Лиза, потому что после второй беременности мама похудеть не может. Хотя тут отец прав, скорее не хочет.

Вот и сегодня они поругались. Но только отец не лёг спать, как обычно, а собрался уйти из дома. У матери началась истерика. Она кричала, обзывала отца последними словами, потом извинялась, пытаясь помириться, снова обзывала, хватала его, стояла в дверях, угрожала, что не пустит обратно. Но бесполезно. Отец сказал: «Сколько можно терпеть», – и ушёл.

Лиза испугалась и расплакалась.

– Заткнись! Не нужны вы ему. Видишь, ушёл твой папаша, – заорала мать в ответ на слёзы ребёнка.

– Это ты виновата, – закричала Лиза и толкнула маму. – Ты его обзывала, поэтому он ушёл!

– Что ты сказала, малявка? – мать в бешенстве замахнулась на Лизу, хотела ударить, но я не дала – схватила за руку.

– Она правду сказала. Ни один нормальный человек не сможет тебя терпеть! – сказала я.

– Ты такая же, как твой папаша, мерзавка!

Дальше я услышала хлопок и звон в ушах, потом почувствовала жжение щеки и поняла, что мать ударила меня. Всё это произошло в одну секунду. Но эта секунда навсегда изменила моё отношение к матери и семье в целом.

Лиза ещё сильнее испугалась и зарыдала. Я увела её в нашу комнату, успокоила – сказала, что мне совсем не больно, и уложила спать. Как только Лиза уснула, слёзы полились градом, рыдания пытались вырваться наружу, но я не позволила – от этого стало больно в горле, как будто пытаешься проглотить огромный камень, нос заложило – не могла сделать даже маленького вдоха, но никто не услышал моих слёз. Не хочу, чтобы знали, что меня можно обидеть.

Почему нам так не повезло с родителями? Ведь бывают же нормальные семьи, где утро начинается с улыбки, сладких потягиваний и предвкушения хорошего дня, а не с мысли: «Лишь бы сегодня без ругани».

Когда мать ударила меня, я впервые почувствовала, что ненавижу её. Раньше я думала, что ничего к ней не чувствую. Она давно перестала быть матерью. Ничего обо мне не знает. Я уже не помню, когда мы разговаривали с ней запросто о чём-то отвлеченном, когда шутили, смеялись. По-моему – никогда. Всё, что я слышу от неё, это приказы, распоряжения, недовольство: «Что это за поколение такое безруких! Ничего не умеют и не хотят… Сколько можно повторять одно и то же», и всё в таком духе. Зато никогда не спросит, чем я занимаюсь, чем увлекаюсь, какую музыку слушаю, какие фильмы смотрю, кем хочу стать, есть ли у меня друзья. Это её не интересует. Важно только помыла ли я посуду, убралась ли в квартире, приготовила ли еду, забрала ли сестрёнку из садика. И при этом обязательно надо сказать, что руки растут у меня не из того места и как я буду жить дальше неизвестно, хотя большинство домашних дел выполняю я. За что мне её любить?! За то что когда-то, сама того не желая, она родила меня?!

Я могу простить, что она меня не любит. Но как можно не любить маленькую девочку, которая считает её самой лучшей в мире, как можно обидеть родную кроху?!

Лучше бы мать больше внимания уделяла своим детям, а не выяснению отношений с мужем. Не могу без раздражения смотреть на неё. Как было бы замечательно нам с Лизой уехать отсюда навсегда и никогда больше их не видеть и не слышать. Никогда.

29.12

Целый месяц ничего не писала. Не хотелось. Нет настроения. Вообще ничего не хочется. Не понимаю, для чего люди вообще живут на Земле. Ничего полезного не делают. Самые бессмысленные создания во Вселенной. В жизни комара и то больше смысла. Их хотя бы едят птицы и лягушки. А люди для чего? Уничтожают всё вокруг себя, гадят – единственное на что способны. Бог, если он существует, сто раз уже пожалел, что создал нас.

Сейчас идёт подготовка к Новому году. Все бегаю, суетятся, покупают тонны продуктов и бочки алкоголя. Создаётся впечатление, что люди думают, что Новый год – это не первый день в новом календарном году, а последний в их жизни.

Родители стали ругаться ещё чаще. Отец теперь от скандала уходит к другу, мать ему не верит и злится еще сильнее. Лучше бы они развелись. Нас с Лизой перестали замечать вообще. Мать даже не пошла на утренник в детский сад, сказав, что плохо себя чувствует. На красавицу-снежинку любовалась я одна. Отец тоже стал совсем равнодушным. Когда-то давно мы любили с ним играть в карты. Весело было. Словно в другой жизни. Сейчас он нас не замечает. Я пыталась несколько раз поговорить с ним, но он не слушает, отвечает односложно. Чем больше они ругаются с матерью, тем дальше он становится от нас. Мы как чужие люди, волей судьбы оказавшиеся под одной крышей. Ужасно находиться рядом с родным человеком и бояться с ним поговорить, потому что своей «болтовнёй» можешь помешать. Ведёшь внутренний диалог с ним – обсуждаешь проблемы, спрашиваешь совета, рассказываешь о самом сокровенном, но вслух ничего не говоришь, молчишь.

На Новый год к нам придёт мамина подруга – тетя Вера с каким-нибудь мужиком (у неё каждый раз новый). Терпеть её не могу. Маленькая, худющая, с прокуренным голосом, жёлто-серой, как будто грязной, кожей. Вечно советует маме всякую фигню, а мне набивается в подружки. Расспрашивает о «мальчиках» и рассказывает разные «женские хитрости». Ужасно бесит! Все подобные разговоры со мной или обо мне заканчиваются любимой маминой фразой: «Смотри в подоле не принеси! Выгоню! Пойдёшь туда, где нагуляла». Тупое и необоснованное высказывание! Всегда меня раздражает. Можно подумать кто-то из них пример мудрости. Одна с мужем разобраться не может, на детей откровенно забила. Другая – меняет мужиков каждую неделю, своей семьи вообще никогда не было. И они меня учат! Бред. Не хочу, чтобы она приходила, но кому это интересно.

Родители не захотели ставить ёлку: «Много места занимает». А мы с Лизой любим украшать её игрушками и гирляндой. К тому же ёлка – единственный атрибут праздника в нашей квартире. Теперь не знаю, куда сестрёнке положить подарок от Деда Мороза. Купила на скопленные от покупки продуктов деньги. Родители ничего нам не дарят. Считают, что и так много для нас делают. Смешно.

Страшно представить какой «праздник» нас ждёт.

01.01

Новый год – ужасный праздник. В нашей семье точно. Новогодняя сказка: Дед Мороз, Снегурочка, волшебство – где вы?! Лично я вижу каждый год одно и тоже: еда (много еды), алкоголь (много алкоголя), пьяные взрослые и «дети, не мешайте», «идите поиграйте», «Маша, сделай это, Маша, сделай то», «современные дети ничего делать не хотят, не то, что мы в их возрасте». Один вопрос ко всем взрослым: если вы все были такими классными хорошими детьми, то почему выросли такими уродами?

Тётя Вера притащила к нам какого-то стрёмного мужика. Сразу видно – очередной алкаш. Красная опухшая рожа, мутные глаза, а воняет… просто жесть. Фу! Он упился до такой степени, что забыл, с кем пришёл, и начал недвусмысленно приставать к маме. Пьяные ухаживания страшного мужика польстили ей. Тётя Вера приревновала и в отместку стала заигрывать с отцом. Ему понравились ухаживания маминой подруги, но мама их не оценила. В итоге все переругались. Мама с тётей Верой, отец с тем мужиком, тётя Вера со своим мужиком, мать с отцом. Вот и весь праздник! Супер!

Мы с Лизой предпочли праздновать у себя в комнате. Я принесла еду и компот, мы вырезали снежинки, пытаясь хоть как-то почувствовать волшебство праздника. Хорошо, что сейчас модно запускать фейерверки. Спасибо тем, кто это делает. Мы сидели с сестрёнкой на подоконнике и любовались разноцветными фонтанами. «Смотри, – сказала Лиза, – как будто множество волшебных блестящих бабочек одновременно вспорхнули с цветка и полетели в разные стороны! Краси-и-и-во!»

А я смотрела на людей внизу. Обычные семьи с детьми. Они смеялись, болтали, хлопали в ладоши, кричали: «Ура! С Новым годом!», обнимали своих детей. На душе становилось радостно и грустно одновременно. Радостно от того, что счастье существует на свете и люди им делятся. И нам с сестрёнкой достался кусочек счастья наших соседей. А грустно от того, что в нашей семье царит равнодушие и бесконечная ругань. Но в будущем… когда-нибудь… всё изменится… Кто знает…

06.01

Мы с сестрой уже четвёртый день живём у бабушки. Наконец-то можно отдохнуть от «праздников». Пусть родители делают дома что хотят. Слушать их и смотреть на пьяные рожи невозможно.

Я не рассказываю бабушке о том, что происходит дома. Не хочу её расстраивать, она и так болеет. Хотя она сама знает, что дома «не всё ладно». Мама – бабушкина дочь – почти не приезжает к ней, по телефону разговаривает редко и только по делу. Мне жалко бабушку – она не заслуживает такого обращения.

Нам с Лизой нравится просыпаться под аромат только что испечённых блинчиков – что может быть лучше! И это не просто блины, это бабушкины блинчики! Ни один самый лучший повар на свете вкуснее не приготовит!

Мы спокойно разговариваем, не боясь окрика: «Тише там! Дайте родителям отдохнуть! Мы вообще-то работаем всю неделю».

Бабушка любит слушать нашу бессмысленную болтовню. Говорит: «Как весело мои пташечки щебечут». Обнимает нас и сует в руки конфетку. Обнимать бабушку приятно, хоть от неё и пахнет старостью, детским мылом и корвалолом.

У бабушки мы живём как нормальные дети: кушаем, играем, смотрим мультики, вовремя ложимся спать, гуляем.

Слышала, одноклассники собирались встретиться на каникулах, пойти в кино. Меня, конечно, никто не звал. Да я и не пошла бы с этим тупым стадом. Лучше книжку почитаю и схожу с сестрёнкой на горку или просто погулять, слепить снеговика, чем слушать бестолковые обсуждения очередного блогера.

Мне не нужны друзья. Одной всегда лучше – точно знаешь, что никто не предаст. Тем более у меня есть Лиза. Вырастет, и мы станем не только сёстрами, но и лучшими подружками.

10.01

Вчера у меня случилось что-то наподобие нервного срыва. Стыдно признаться, я плакала, даже рыдала.

Почти весь день мы провели с Лизой на улице во дворе бабушкиного дома. Погода была чудесная. Снег отлично лепился, и мы с помощью ещё двух девочек из двора слепили целую семью снеговиков. Бабушка посоветовала нам раскрасить их акварельными красками. Получилось красиво. Мы сделали кучу фотографий на мой старенький телефон. Даже бабушку заставили выйти сфотографироваться «с такой красотой».

Всё было хорошо, но на следующий день нужно было возвращаться домой. А нам не хотелось.

День прошёл, и мы легли спать. Уставшая, но довольная Лиза отключилась за две минуты. А у меня в голове мысли суетились шумной толпой и не давали уснуть.

Я думала о справедливости. Почему одним достаётся всё, а другим – ничего. Вот Оля Ласточкина. Она мне не нравится, да что там – я её терпеть не могу, можно сказать ненавижу! Глупая, наглая, постоянно всем врёт, думает только о деньгах. Но! Она красивая, хорошо одевается, полно денег и нет нужды думать о будущем. Папаша устроит её в престижный университет. С помощью денег и хитрости она получит хорошее образование. Отец даст должность и высокую зарплату за небольшую работу. Потом найдёт такого же богатенького мужа. Она никогда не будет беспокоиться о завтрашнем дне. Сможет жить так, как захочет, а не как получится. Будет выкладывать классные фотки в инстаграм. Побывает в тех местах, о которых я даже не слышала.

А я?! Умнее её и всё! Мне придётся своим трудом изо дня в день пробивать себе дорогу в жизнь и неизвестно получится ли. А чем я хуже Ласточкиной?! Я даже лучше: не вру, хорошо учусь, ответственно отношусь ко всем поручениям, воспитываю сестрёнку. И меня никто не любит, кроме бабушки и Лизы. А Оленьку любят все: родители, одноклассники, учителя, у неё куча друзей! Тут и полились слёзы.

Неожиданно для себя самой я вдруг осознала, что хочу, чтобы меня любили, хочу друзей, хочу быть «как все». Мне много и не надо. Хотя бы одного друга, которому можно доверять, и нормальную семью. Пусть не идеальную, но чтобы я могла нормально жить и учиться, не бояться выходных. Чтобы родители перестали ругаться. Мне даже не нужна их любовь. Переживу, уже большая. Но они должны любить свою маленькую дочку и друг друга. Должны подарить Лизе нормальное детство, а они её не замечают.

Бабушка услышала мои всхлипывания (я думала, она спит):

– Маша, Машенька, что случилось?

– Ничего, бабуль, – максимально успокоившись, ответила я.

– Иди ко мне, моя хорошая.

Я подошла и легла рядом. Бабушка обняла меня и стала гладить. Я почувствовала себя маленькой любимой девочкой. Непривыкшая к ласке, я расчувствовалась ещё сильнее – рыдания душили, не давая выйти словам.

– Поплачь. Иногда это полезно. Я знаю, это из-за родителей. Прости их, Машенька, прости.

– Как простить, бабушка? У меня нет сил смотреть на них.

– Я знаю, что происходит у вас, хоть вы и не говорите. Но я чувствую. Мама с папой ссорятся, да?

– Постоянно. Они вообще нормально не разговаривают. Почему так? – сквозь слёзы ответила я. – Только орут друг на друга.

– Почему?.. Потому что они два несчастных человека. Несчастные люди всегда несут несчастье всем, кто их окружает, а своим детям в первую очередь.

– Но они же взрослые. Они могут всё изменить. Можно же перестать ругаться каждый день по поводу и без. Можно перестать выяснять отношения. Можно перестать…

Я хотела сказать «перестать пить», но не стала, чтобы еще больше не расстроить бабушку.

– Это только кажется, что взрослые что-то могут. Они очень боятся. И почти ничего не могут. А уж изменить свою жизнь тем более.

– Боятся? Чего?

– Боятся одиночества, перемен. Твоя мама перестала со мной общаться, когда я сказала ей, что им с твоим папой лучше развестись. Я сказала: «Иногда лучше без мужа, чем с таким». Она подумала, что я ей желаю остаться одинокой на всю жизнь, как я: «Свой брак не сберегла, теперь мой хочешь разрушить?!» Только не я рушу, а они сами.

Я перестала плакать и стала слушать бабушку. Мне казалось, что она знает всё на свете. А её мягкий шёпот успокаивал меня.

– Всё равно не понимаю. Если разводиться мама не хочет, то зачем постоянно унижает отца, придирается к нему. А он в ответ подчёркивает, какая она стала … полная.

– Понимаешь, Машуль. Жизнь, к сожалению, не всегда складывается так, как нам хочется. Мы же все мечтаем в детстве, что вырастем и будем богатыми, хотя бы с достатком, всегда красивыми, молодыми, счастливыми и всё у нас будет просто замечательно. А в реальности случается иначе. И денег много не зарабатываем, красота и молодость быстро уходят, проблем становится всё больше, и реальность отдаляется от мечты. Сначала мы еще надеемся догнать её, а потом понимаем, что уже не сможем, и приходится мириться с действительностью. В такой ситуации многие люди, но не все, начинают искать виноватых в своих неудачах. Виноватыми становятся родители, которые чего-то недодали в детстве, мужья и жёны, которые вовремя не помогли, не поддержали или не оправдали надежд, и дети, которые помешали «развитию карьеры» или «забрали красоту». Вот и начинается то, что ты видишь сейчас дома. Мама думала, что твой отец станет опорой, а он не стал. А отец думал, что его жена всегда будет веселой красавицей, да ещё и умницей, но она изменилась, а он перемены не смог принять. Теперь они винят друг друга в том, что их жизнь не такая, как им мечталось в юности.