Время не лечит

Время не лечит. Оно, лишь как дурное вино, глушит не проходящую, чудовищную боль, унося от тебя дорогого человека.

В мире, есть вещи, которые нельзя назвать совпадением или случайностью. Все начинается с мысли. Случайностей не бывает.

Любые совпадения в тексте, это всего лишь совпадения.

Сайт

– А, какой у тебя любимый фильм?

Конечно, я ответил ей в шутливой форме,

– А, что, английский я знаю, переводчиком работать могу…

С чёрно-белой фотографии, на меня смотрело темноволосое, милое, улыбающееся во весь рот создание. Это была улыбка доверчивого ребёнка. Из тысячи анкет, у неё была самая непосредственная и искренняя улыбка.

И как же мне нравятся эти простые, живые, естественные и милые улыбки и такие искрящиеся глаза, когда они живы и со складочками в уголках, и с сияющей радостью глаз. Глаза любого цвета. Когда ты видишь радость лица, улыбку- рот до ушей, белизну зубов и при этом возможность видеть свет счастья и той беззаботной минутной искренней радости на лице. И где это счастье неподдельно и читаемо.

Прошло где-то недели две, после моего официального развода в суде, когда я забрел на этот сайт знакомств.

Чувствовал я себя прекрасно, совесть меня не грызла и не мучала. Я, просто был рад, что остался в живых и даже не гнил в камере или бараке по милости бывшей. Я был рад, что могу свободно умереть дома в кровати, один, уснуть вечером и не проснуться утром, от простого отказа сердца или отказа в работе мозга или же просто упасть на улице даже не успев распахнуть руки асфальту от кучи поломок в моём организме.

В том в браке, давно уже всё умерло, в этих бессмысленных боях за правоту, и у меня не осталось даже доли сомнения в необходимости развода, когда понимаешь, что непокорность женщины переходит в клиническую форму, и законная формальность была соблюдена.

Вот только сыновей было жаль. Но, для их детских душ, я уже давно был врагом, и я уже видел эту детскую, ещё неумелую и пока ещё стыдливую ненависть ко мне. Они, до последнего момента нашего развода и разъезда не понимали, что означает это слово- развод, они воспринимали это всё как игру родителей, они не понимали, что им ещё придется жить с каким-то левым дядей, который конечно же ещё обязательно будет, они ещё верили в чудеса, они думали, что это всё какие-то взрослые игры папы с мамой и какой-то там будущий «развод», но во взрослом мире, чудес не бывает. Взрослый мир он совсем другой, жестокий и рациональный, порою, даже беспощадный и жуткий, совсем недоступный для детского понимания.

Мир взрослых, который совсем не мир, а видимость перемирия и даже часто бывает, что это жесточайшая война без правил, которая прежде всего и всегда разбивает, и калечит хрупкие детские души.

И они ненавидели, старались и учились ненавидеть меня, родного отца, стыдливо опуская глаза при редких встречах, так им велела их мать.

А в тот момент, я радовался этой своей свободе безмерно, уцелевшему здоровью, хорошему аппетиту, я просто понимал, что удачно вырвался из лап чего-то чудовищного, жуткого и страшного, человека с которым прожил много лет, и вот только недавно осознал, что жил с собственными иллюзиями, которые претерпели крах в обыденной современной жизни. Через более чем двадцать лет понять, что рядом с тобою жила не близкая и любимая женщина и у вас два прекрасных сына, а твой недруг и теперь это уже даже враг не скрывающий этого, это трудно принять и понять даже мужчине. И тем более уцелеть и остаться на свободе, несмотря на усилия и действия бывшей, чтобы растоптать и уничтожить, лишить тебя чести и достоинства, оболгать и оклеветать, чтобы все отвернулись от тебя, и чтобы перемолоть тебя в грязь и пыль.

И желательно в лагерную.

Да, я был даже очень доволен уцелев в той тупой мясорубке правосудия, которая перемалывает всех, почти без разбора, и как счастливое исключение, мне повезло на разумного и порядочного судью, хоть она и была женщиной. И накануне, оправданный ею, такой же «негодяй», как и я, в очередной семейной разборке, убил свою супругу. И это колоссальный повод задуматься, что ещё есть разные категории людей и бездушных винтиков, и порядочных людей, и что потрясает, что и среди женщин судей тоже.

Но, где-то в самом глубоком участке моей подлой души, меня шатало и плющило неимоверно, помимо всех этих судебных малоприятностей. И я об этом мог только догадываться, что она- душа была выжжена как напалмом, а как известно, напалм не поддается тушению. Так и тлело что-то там внутри меня, что-то тлело и продолжало невидимо гореть, и никто не знал, как долго продлится это тление, это невидимое горение в душе или в его вместилище. Из таких передряг не выходят без последствий, просевшая пружина нервов, которая годами заводилась и сжималась, в любом случае выйдет из-под контроля, и ты только делаешь вид, что ты управляешь этой пружиной, но она всё равно разожмется и как шпринг-мина выстрелит своим зарядом, и она, конечно разжавшись в тебе, в первую очередь дать знать о себе только в тебе, и первые осколки полетят в тебя, и отзовутся дикой болью в твоей душе.

Мы, все в этой новой и чужой, жуткой и дикой современности, хотим выглядеть победителями в нынешней жизни, и даже теряя сознание и умирая, круша и калеча свои и чужие жизни и судьбы, и даже после многих лет близости. И мы, не способны понять и признать, что мы не понимаем природную механику нашей жизни и существования, мы не понимает цепочку последовательности событий ни прошлого и ни будущего, мы настолько глупы, тупы и самоуверенны, и возвели себя в ранг небожителя современности, проживая в глянце сети, хотя и живя в убогой квартирке с обшарпанной бабушкиной обстановкой, в хаосе быта и полном мраке самими нами непонятой нашей же души. В жуткой и ужасной неразберихе и в убогой примитивности мысли и действий, в грязи чистого тела, которое хочет пригреться в достатке и в сытной роскоши чужой жизни.

А жизнь, это шулер, который всегда даст тебе вначале выиграть. И за расчетом всегда вернётся, и особенно, когда ты уже её и не ждешь, и всегда оберёт тебя по полной. И всегда заберёт вдвое, а то и втрое больше. И в этом обирании тебя всегда виноват только один известный тебе человек, и это ты сам. И тут, возникает твой глупый вопрос, обращённый к самому себе и пустоте в твоей глупой душе, – Почему?

И любовью, и ненавистью и ещё многими нашими другими чувствами и эмоциями, всегда движет наш главный враг- эгоизм, называемый нашими целями и желаниями в этом обезумевшем мире потребления. Потреблении вещей, предметов, чужих людей, их тел и душ и даже в неосознанном и изощрённом шизофреническом потреблении себя самих.

А ведь нас, не завоевали танками и ракетами, нас победили шмотками, тачками, стеклянными бусами, дешевым вином и презервативами, развратили яркими фантиками красивой жизни в кредит. От великой страны и нации остались лишь жалкие крупицы разумных, самостоятельно мыслящих и порядочных людей.

И вот, теперь, главной целью нашей жизни стало, – получение наслаждений, престиж и карьера, а вот скромность и порядочность и многие другие «старинные» человеческие качества уже давно на помойке, – ведь ты же должен быть выставлен на сияющей витрине этой буржуазной жизни и блистать в дутой успешности, и весь мир должен завидовать тебе, хотя твой телефон может и не умолкает от звонков коллекторов или приставов.

Всё просто и по- животному, воплощена в жизнь низменная идеология реализации животных инстинктов, ну и ещё там для галочки, должна быть капля чего-то там якобы духовного в твоей витрине-аккаунте, и если, конечно, в хромосомах твоих родителей присутствовало это духовное, в момент твоего зачатия и, если ты действительно, хоть на молекулу разбираешься в этой духовности. И даже, если порядочная и «приличная» яйцеклетка и альфа «порядочный» сперматозоид разрывались от высочайшей духовности и экстаза в момент их слияния, это совсем не гарантия того, что ты вырастешь и будешь порядочным человеком вот именно сейчас. И сегодня.

Когда же мы насытимся этим потреблением всего и всех окончательно? Когда эта бездушность или тупость души и мозга перестанет быть фетишем и мерилом успеха в нашем обществе?

Где же наше созидание, где созидание, для которого создан человек? Почему мы перестали созидать не ради выгоды и денег, а ради радости созидания и блага ближнего? Для раскрытия и описания этого великолепного мира и раскрытия своих бесценных и уникальных талантов каждого. Разве человек создан лишь как зарабатывающая деньги машина, платящая очередной кредит или налог в чуждом для него государстве?

Почему новое поколение и даже старшее, разучилось просто любить, любить тихой и спокойной любовью? Любить не за наличие денег и статуса, а просто любить душу и тело, почему и как материальное для молодых и не только, стало дороже духовного и физического влечения? И ведь мы, как родители закладывали в детей, старались заложить в них чистоту, духовность и понятия добра и морали. Почему и куда это всё кануло и утекло как в песок? Почему душа и воля перестали работать, или они подавлены малодушием и скудным содержанием ленивого мозга, и псевдо сытой жизнью?

Да, этот Левиафан медленно и неумолимо пожирает всех нас живых. Помимо нашей воли, и которая осталась лишь у единиц.

И видит молодежь этот ужас, когда их вековые нерушимые семьи рушатся как империя древнего Рима у них перед глазами, они видят лишь один негатив и пепел родительских отношений, когда в этом пожаре войны родителей, всегда сгорают и никому невидимые души детей, их маленькие души. И часто дотла. Как и с кого им брать пример? Когда отец уходит к смазливой юной шлюшке, взращенной на тупой рекламе ТВ и глянце журналов, или же когда мать ложится под мальчика с брутальной бородкой, ведь у подружек уже есть мачо похожего типажа, ведь нужно быть в тренде.

Отношения пусть и либерального и «другого» земного человечества пытаются найти общий язык между мужчиной и женщиной, и хотя бы и во тьме понимания полов ищут пути совместного движения вперёд и вверх, в то время, когда отношения полов в России только деградируют. Как и само общество.

Когда же мы начнём жить, а не как веками работать и зарабатывать?

Саша

– Ты давно тут? – спросил я её.

– Не, недавно… А, ты?

– Недели две…

Девушка, мне определенно нравилась внешне, меня смущала разница в возрасте в целых 12 лет, я ещё жил в старых шаблонах семейных ценностей и не знал, что за это время, в отношениях полов в стране с названием Россия, произошел «Великий половой деградационный переворот». Деградация, подобная, впаданию всего половозрелого населения в шизофрению. Как и во многом другом, что окружает нас теперь.

Когда ты в семье, ты совсем в другом мире. Там совсем другие мысли и ценности, ты застреваешь в прошлом, в ценностях прежних лет, в том моменте когда ты в них вошел, давно и в семью, когда ты в совместном проживании и в семье.

Я, зашел на её анкету, всё просто и обычно; работаю, дети взрослые, велик, доска, тренажёрка, Дом у озера, P.S. I love you, и какие-то неизвестные мне писатели… Мне понравилось, скромно и без пафоса и эпичности к себе. Пытался увидеть корону, но так и не увидел. И всего лишь одна её фотография, что бывает довольно редко. Но это была действительно чудо фотография. Чёрно-белый снимок, который для меня, моему подсознанию почему-то говорил и рассказывал очень многое, это её открытое и простое лицо, редкая и необычно красивая и искренняя улыбка, глаза, которые смеялись именно мне и для меня. И ещё, это было очень тёплое фото. Настоящее и живое и она мне нравилась больше всех на этом сайте. Моя система распознавания в виде интуиции мне шептали, это свой.

За эти две недели, я уже насмотрелся на этом сайте всякого, в основном, – мордастые принцессы 56 размера и более, при возрасте сорока и более лет и каждая третья, в дешёвых одеяниях, имитирующих шкуру леопарда. За эти две недели, я просто взвыл от этих леопардовых одеяний. Зачем они это надевают, и что это значит для них? Может это какой-то знак, о котором я не знаю? Может, это какой-то сигнал для местных диких Тарзанов и Казанов сайта? Может это призывы и зазывания для Ахмедов, Саидов и благородных Абдурахманов, которые в далёких южных странах изнывают от недоступности этих белокожих прекрасных див или же тем, которые здесь и совсем рядом, и готовы обласкать любое женское тело и истосковавшуюся по ласкам плоть без всякого разбора и прелюдий? Я же не понимал сигналов принцесс и их намёков абсолютно…

И конечно же, вызывало непонимание и неприятие от многих слоёв потраченной дешевой косметики и крема, а может косметика и была дорогой, но в совокупности, эти слои выглядели достаточно дёшево и вызывали только шок и отторжение от этой похабной безвкусицы макияженаложения.

А быть принцем у этих жутко размалёванных девиц и необъятных жирных туш, у меня не было никакого желания. Так же, как и быть страстным самцом леопарда для этих леопардих тем более.

Тут был какой-то параллельный и неведомый до этого момента для меня застывший в пошлости и безвкусице мир, который я не знал и не понимал абсолютно.

И почти всегда, присутствовала волшебная фраза в описании дивы,

– Приятная полнота…

– Что делаешь? – поинтересовался я.

– Работаю….

– Так уже вечер?

– Я на дежурстве.

– И когда твое дежурство закончится?

– Утром.

– И с чем связано твое дежурство?

– Реанимация…

Ооо… нэт, только не это, только не медицина… Ооо…, нэээт…, нээ…т, как пел и взывал Тартарен из Тараскона. В известном произведении классика.

Подобные звуки издал и я, услышав слово, – реанимация.

Ноги

В молодости, у меня был славный и заводной друг Алик, он был чуть старше меня и чуть выше, заканчивал Мед и уже работал почти доктором, прошёл школу в скорой года три, а это даже похлеще чем Армия, в которой он конечно же отслужил в медчасти, и мы с ним составляли прекрасный тандем по охмуриванию девок. Из него, Алика, наверное, получился бы Великий всесоюзный профессиональный сводник, но тогда в СССР – «секса не было». Жаль, а так бы он точно получил эту медаль и звание «Заслуженный сводник СССР».

Так и представляю эту Госнаграду, – два стоящих в полный рост голых тела непорочных юноши и девушки, переплетенных руками и ногами в объятии, обрамлённых ромашковыми венками выполненных в золоте на подвесе, прильнувшие головы слились в целомудренном и нежном первом поцелуе, а вот цвет и рисунок ленточки на колодочке так и не могу вообразить… Возможно, что это могло бы быть красивое переплетение голубой и нежно-розовой ленточки.

Алик всегда, по зову сердца и по призванию его натуры и мятежной, и неугомонной его души, занимался духовным сводничеством друзей с девчёнками, а что у вас там дальше получалось в физическом и духовном отношении, это уже зависело от вашего умения и вас лично.

Всегда, когда Алик описывал кандидатку на знакомство приятелю, это была лишь чистая и высокая физиологическая поэзия в прозе и в простой русской речи со всеми её богатыми эпитетами и ненормативом, вся та эпоха Возрождения с её поэтами и жалкими трубадурами прошлого, выглядела уныло-хмуро и тоскливо на фоне его описаний. И романисты и поэты, древних и наших времён ни до и после него, не могли бы привести такие возвышенные и телесно возвышенные подробности в описании тела женщины, и даже если и могли бы приблизиться к Аликовским описаниям, то им не хватило бы настоящей глубины, чувственности, такого выброса искренних эмоций и достоверности в описании красоты даже простой невинной или уже познавшей порок Советской девушки. Алик, всё это описание делал с виртуозным и высочайшим природным мастерством высоконравственного и глубоко порядочного и порочного сластолюбца, начиная описывать девушку он невольно погружал слушателя в транс или гипноз своего описания, слушатель слышал не просто слова, он видел жесты и движения рук этого мастера-сводника, как мазки художника по холсту красками, и уже не нужно было никакого фото, Алик настолько точно и ясно рисовал картину в телесном строении девушки, что его описание в дальнейшем совпадало до самой мелкой детали в её внешности, все его великолепные мазки и штрихи его слов всегда находились на тех самых интересных и не очень привлекательных местах её молодого тела. И мозг слушателя уже был охвачен всеклеточным пожаром и жаром в мозге в желании увидеть именно эту девушку, с этой минуты охватывало его навсегда.

И вот, когда Алик подходил к моменту описания ног кандидатки, он мог говорить о них многими часами. Он просто завораживал и вводил вас в долгий временной ступор, как истинный поэт дадаист. О двух простых, человеческих, тем более женских и о ногах обычной девушки он мог говорить бесконечно и очень долго.

Он был как настоящий профессор медицины, который в очередной раз улетает в настоящее безумство любви и безупречного и точного знания своего предмета и бесконечности своих бескрайних знаний, и делится ими в аудитории перед своими любознательными студентами. Студенты, это конечно же видят и понимают, но они не могут противостоять этой волшебной магии учителя, настолько он завораживает и очаровывает блеском своих знаний, силой опыта и количеством доводов, что они добровольно и с радостью поддаются этому всеобщему безумию и обожанию преподавателя и предмета, и коллективно впадают в такую же гипнотическую радость от его блестящих познаний. И этот круг передачи сложных знаний, торжественно и радостно замыкается всеобщей радостью и тихим ликованием в аудитории.

Одной секунды взгляда Алика на женские ноги, хватало на часовые разговоры об этих прекрасных, или кривых, или коротких, худых или полноватых ногах. Но, если ему попадались подобающие его собственному эталону ноги, то, перед вами представал и расцветал, – Великий поэт и композитор современности, и он пел словесную оду не вот этим конкретным ногам, скажем Насти или Светы, он возносил все эти всемирные женские ноги в примере вот этих конкретных живых ног, это была вселенская ода женским ногам, это была его общая всемужская симфония ногам, это была высочайшая проза и поэтика ногам, в эти минуты, замирало всё, наверное, даже движение Земли, и выслушивая его описания девичьих ног, ну никак нельзя было остаться незаинтересованным и оставаться в стороне, и быть простым и бестелесным слушателем, у которого бы не начал воспаляться мозг в фантазиях и искреннее желание хотя бы издали увидеть эти обещанные девичьи ноги. В его словах и интонациях речи, звуках его голоса, было что-то от музыки и тонкой нежной романтичности Верди, и одновременно сила напора беспощадного Вагнера, да, Алик умел убеждать, это была величайшая мощь его слов, каждое его слово, каждое движение его руки рисующее линию ног девы в воздухе, – лодыжка, колено, ступня, полнота бедренной мышцы и обожаемая им икроножная мышца. Перед его словами, было невозможно устоять, его описания завораживали, и ты, уже безвольно впадал в гипноз от того, как он руками гладил в воздухе эти нежные и прекрасные невидимые ноги, как он воспевал оду этим мышцам и нежному смуглому или бледному кожному покрову прекрасной девушки, закрытых нейлоном колготок или которые по-королевски длинноного выглядели в прямом или расклешённом потёртом дениме клёш и на высоченных каблуках-платформах, или которые росли вполне обычным и шикарным природным способом, – из короткой женской юбки и из любой ткани или расцветки платья, которая всей своей длиной старалась и стремилась показать и восхитить мужские глаза и внушить мужчинам только одну мысль. «Только один твой взгляд, только спереди или строго сзади и оцени в своей голове это великолепие, нет, на лицо не сравнивай меня с другими, на лицо конечно же я прекраснее их всех, но, ты посмотри на мои самые стройные ноги в этом мире и оцени красоту моих коленей и длину или прелестную полноту и даже излишнюю полноту, моих стройных или полноватых, но всё равно безупречных ног…»

Алик, всегда, и как психолог рассказывал и просвещал нас о самовосприятии женщины в этом мире и её собственной самооценки от качества, и вида ног на них ходящих женщин.

По его убеждениям, – ноги любой женщины идеальны и прекрасны и это не только он так считал, всегда есть и найдётся ценитель и обожатель даже неидеальных ног. Точнее будет сказать, – любых женских ног. И это нельзя назвать перверсией или извращением. Ведь и мужчины так же загадочны в своём выборе. И притом, это никогда не выглядело со стороны Алика странно или более… И никогда никакой похабщины, только высокая поэзия и анатомия.

Странно, но он никогда не поднимался выше линии ног в своих сладких и трепетных описаниях, вот девичьи попы или груди, им почему-то никогда не воспевались.

На знакомство по его рекомендации соглашались абсолютно все парни. Перед Великой магией Алика ещё никто не смог устоять. Иногда, он честно говорил,

– Ну, на лицо она конечно не очень, но ноги!

И вновь срабатывало безотказное, как АКМ оружие, – описание ног юной или не очень юной дивы. В ногах, и о ногах, он никогда не врал, и если была излишняя полнота или изъяны в кривизне в ту, или иную сторону, он всегда говорил об этом прямо и правдиво, но даже о неидеальных ногах он говорил с искренним огнём, обожанием и блеском в глазах. И как правило, его описание ног всегда до точности совпадало с живой плотью этих прекрасных небесных созданий, как хорошая копия с картин великих мастеров.

Думаю, что клиника Илизарова, потеряла большого и талантливого хирурга по девичьим ногам. Ну, переучиться тогда, это стоило совсем бесплатно…

Меня, всегда забавляло это действо, когда Алик устраивал этот прелестный перформанс и путешествие в этот прекрасный девичий живой анатомический мир строения тела див от стопы до попы для друзей и приятелей, и хотя у меня и был свой стандарт ног, но мне Алик всегда нравился, он как доктор и товарищ, заботился о нашем здоровье. Как физическом, так и в духовном плане тоже. Он, как доктор понимал, что мы должны быть удовлетворены жизнью во всех её аспектах, как духовных, так и физических. И ещё, у него всегда с собою был медицинский спирт, который он в самых трагических и безнадёжных моментах, когда заканчивались все спиртные напитки в нашей разношерстной компании он доставал как кролика из цилиндра и всегда получал оглушительное голосовое одобрение от нас. И поэтому, он всегда был кумиром исхода наших вечеров.

В то время, я был таким стеснительным раздолбаем и пофигистом, и отличался непостоянством подруг, нет, я не был ветреным негодяем и ловеласом, который пользовался доверчивостью и неопытностью девушек, я просто был в искреннем поиске, в поиске своего романтического идеала, и Алик меня понимал, и всегда поднимал меня из грязи падений моих любовных историй из-за малоопытности, и из глупых ситуаций с девушками и поддерживал и наставничал как старший брат, и только успевал знакомить с новыми красивыми женскими созданиями.

Романы мои были бурные и страстные и конечно же утопали в безумном огне и пожарах романтики, битья посуды не было. Хотя, классические сцены ревности и пощечины были с обеих сторон.

Спустя несколько лет, в этой медицинской компании- котле, который всегда бурлил ежедневными событиями, спорами, мнениями и как всегда почему-то тёплым спиртом, я уже мог, если не на доктора, то на диплом медбрата уж точно претендовать. Думаю, теоретических знаний у меня было уже достаточно, иногда в спорах, мои друзья и подруги студентки переходили на латынь, уже на автомате говоря или споря о медицине, после употребления спирта не наружно, тем более, я был тогда очень любознателен, имел отличную память и зная уже пару языков, мог впитать ещё даже не один язык, и эта их латынь вперемежку со спиртом, матом и дымом сигарет и перекрёстными вопросами и ответами в диалогах проникала в мой мозг подневольно и свободно, когда спирт расширял сознание и сосуды, а дым сигарет приятно одурманивал мозг вводя в память новые слова на латыни…

Будущие молодые медики спорили о симптомах, диагнозах, анализах, методах диагностики, в тонкостях этой диагностики, курсе лечения, и многом другом, и долго пребывая в этой среде, подневольно становишься тоже «доктором», вот только чисто медицинской практики у меня естественно не было никакой, вернее была, но однобокая, с уклоном в физиологию и половые отношения между М и Ж, и это от них, от будущих медиков я впервые услышал это странное и даже страшное для моего тогда идеалистического слуха и восприятия отношений слово, – трахаться. Какое-то скотское слово, как мне тогда показалось.

Вот такой у них был цинизм в описании этого светлого и возвышенного для меня тогда чувства. Точнее самого наивысшего акта близости с девушкой.

Цинизм медиков неистребим, и если, вы с ними плотно и долго общаетесь, то вы незаметно для себя пропитываетесь цинизмом как формалином, и это плата за вашу дружбу, и это неизбежно и, если бы вас водили на занятия в анатомичку, кто знает, как бы вы выражались после вскрытия грудины или копошения в черепной коробке или пищеварительном тракте, и возможно, что это уже происходило бы с вами в стационаре психиатрического отделения.

Так вот, оказывается, чем я занимался, это и были мои практические первые занятия и близкое знакомство с анатомией и строением женского организма.

И спасибо моим сестрам милосердия и будущим докторшам, бескорыстным и добрым подругам, что научили многому без пошлости и привили любовь к познанию и изучению медицины, а точнее психологии и физиологии до сих пор так никем и не изученного существа, – женщины. Надеюсь, что наши совместные немедицинские телесные и душевные опыты обогатили практикой не только меня.

При близком общении и наедине, эти девушки были всегда просты, милы, добры и даже стеснительны, они так мило и нежно краснели и улыбались как барышни начала прошлого века, хотя в компании они всегда старались казаться более грубыми и более опытными чем наедине, и некоторые из них даже пытались курить, хотя их потом тошнило жутко и лицо приобретало цвет бриллиантовой зелени. Но, это у начинающих медиков у всех показная профдеформация по молодости, хотеть казаться грубее, циничнее и более опытнее. Ещё раз повторю, что все девушки были, просты, милы, душевны и очень нежны, и тактичны в близких отношениях. Никогда, в близости, ни одна из них не переступила грань пошлости или бестактности, или неуважения.

Меня в этих девушках, всегда поражал их цинизм в отношении к больным и медицине, и всегда восторгало их трепетное отношение ко мне и их близким, их чуткость, доброта и отзывчивость и готовность всегда помочь бескорыстно, и даже в толпе и даже неизвестно кому… Парадокс. Думаю, что это особый тип людей. И спасибо что они есть.

Почти «коллега», шутя подумал я о новой знакомой. В голове, у меня всплыли ясные и живые образы подруг давних лет и конечно же их стройные ноги, вместе с остатками скудной латыни в моём лексиконе, и я себя почувствовал фараоном, но только лишь в виде старой засохшей мумии, которую достали из свежевыкопанной гробницы и даже заставили ходить, и как же давно всё это было у меня… наверное, для неё я уже представляю обитателя загробной жизни.

Древность, моль и тлен…

Сигнал на планшете у неё был слабый, она то появлялась в сети, то пропадала, и иногда убегала по своим сестринским обязанностям и не отвечала. Но в целом, её дежурство было спокойным, новых пациентов не поступало и это давало нам возможность вести переписку. Так, просто, – разведка без боя, ничего особенного, просто знакомство в общих чертах и трёп. Так продолжилось до полуночи, потом поступил пациент, тут уже ей было не до меня. Она сразу предупредила, что если пропадёт в сети, то значит привезли больного, а в реанимации со временем не шутят, в этой фабрике оживления секунды решают жизнь реального человека. Всё сказанное ею, я прекрасно понимал, доводилось и мне кататься под одной лишь простынёй на каталке в оперблок, и так же наблюдать всё это будучи в гостях у уже закончивших Мед друзей. И что там твориться в реанимации в дни и часы пик, приходилось видеть не раз.

В конце разговора, выяснилось, что утром, по окончании смены она идёт на другую работу. Это меня сильно озадачило, и мне было совсем непонятно откуда столько сил в этом хрупком создании.

Так продолжалось дня три или четыре, она по моим подсчётам больше работала чем отдыхала и спала, да ещё умудрялась два или три раза сходить в тренажёрку на неделе, и как я понял не для того чтобы делать селфи.

– Слушай, ну нельзя же так себя изнурять, это же нереальная нагрузка, тем более на женский организм…

Её ответ ошеломил меня.

– Ничего, я привыкла.

– Ты хочешь быть сильной или что, я не понимаю?

– Да, хочу быть сильной. Я в зал давно хожу, нужно форму поддерживать.

– Слушай, мужчинам не нравятся сильные женщины, им нравятся женственные и слабые. Сильные и слишком самостоятельные женщины не привлекают мужчин. Счастливы именно слабые и женственные женщины. В женщине должна быть слабость, чтобы мужчина хотел её защищать, оберегать и опекать.

– Ну, что поделать, видимо не быть мне никогда счастливой…

– А, ты вообще везучая по жизни?

– Да нет, не особо. Скорее невезучая….

– Почему?

– Я не знаю…

– А, ты какая, сильная или слабая

– Скорее сильная…

– Почему?

– Потому что одна.

– Сильная и независимая?

– Вроде да, только…

– Что только?

– Иногда, так хочется руки и ноги складывать…

– Куда складывать?

– Ну, обнять, прижаться, а вообще, я во сне руки-ноги закидываю…

Потом, я её спросил, имея ввиду про её темперамент, она вопрос поняла по – другому и ответила вопросом на вопрос.

– А, какой у тебя темперамент?

– А, тебе какой нужен?

– Ну, я человек спокойный, по крайней мере когда-то таким был, теперь, наверное, псих, псих бывший семейный, даже скажу, что скучный, наверное… Да чёрт его знает, каким я уже стал. И какой у меня сейчас темперамент, – обычный.

– Ты так и не ответил, а какой у тебя темперамент?

– Ты про Это?

– Да, я про Это. Как часто тебе Это нужно? Вдруг я тебя разочарую.

– Ты думаешь, что мужчинам только Это и нужно от женщин, ведь кроме Этого, нам нужно ещё очень многое, вы же можете ещё много чего нам дать, хотя считаете некоторые вещи не столь важными, лишними и ненужными, но бывает нам часто нужно совсем другое.

– Ты, о чем?

– Ну, иногда, нам больше чем секс, нужно доброе слово, похвала, пресловутый борщ и ваша нежность, улыбка, просто взгляд любящей женщины. Нам нужен такой чужой и непонятный ваш мир, нам интересны вы, потому что, мы вас вообще не понимаем.

– Ну, разносолов не обещаю, но кормить буду сытно! – выдала она.