Прошу, люби меня

4

«Давай встретимся. Я закажу столик в кафе. Посидим вдвоем. Ты и я»

Это был Эдик. У него сегодня День рождения. Я поздравила его утром. И вот теперь он хотел отметить это событие со мной.

«И чем же тебя порадовать при встрече?» – спросила я.

«Что-нибудь символическое», – написал Эдик.

«Может что-то особенное? – настаивала я.

«Особенное? Да! Мне хочется тебя поцеловать…:)»

Мой друг Эдик. Меня он хотел видеть не просто другом. В этом была огромная проблема. Неразрешимая проблема. Зачем я задала этот вопрос? Черт дернул меня за язык. Каков вопрос, таков и ответ. Вот теперь думай, как выкручиваться из этой ситуации. Так все некстати.

К тому же, совершенно нет времени. Эта замотанность. Дела-дела. Я подумала: «Ну как я поеду? Он начнет ко мне клеиться, а я не люблю, когда ко мне клеятся мои друзья». И я не поехала в кафе. Это было жестоко. Наверное, он ждал. Сидел один за пустым столиком и поглядывал на часы. Потом встал и ушел…

Я не люблю это воспоминание.

5

Все проблемы разрешились в один день. Девочки успешно выступили на фэше. Я позвонила в консульство, в Москву, и там сообщили, что можно приезжать за дарконом. А Лена, с которой мы вместе ходили на ирландские танцы, согласилась позаниматься с моими девицами, пока я буду в Берлине.

«Живи, сохраняя покой. Придет весна, и цветы распустятся сами», – говорят китайцы. К сожалению, со способностью «сохранять покой» у меня всегда было не все в порядке. Но цветы, все-таки, распустились.

Все завертелось со страшной, все увеличивающейся скоростью. Я ехала в Германию! Я ехала в Германию? Я ехала в Германию, о, ужас! Через пару недель я должна была оказаться в чужой стране. Готова ли я уехать из самого любимого города на свете и жить вдали от родных и друзей совершенно одна? Я совсем не была уверена в этом. У меня не было жилья. У меня было впритык денег – совсем немного. Вот тут-то мне стало по-настоящему страшно.

Все жили своей жизнью – работали, учились. Славка занимался ремонтом машины и оформлял загранпаспорт. Эдик участвовал в выставке молодых художников со своими мрачноватыми полотнами. Лучшая подруга Лизка, полгода назад уехавшая в Москву, готовилась к свадьбе. Я должна была решиться. Или отказаться от этой поездки.

«Если не поеду сейчас, потом буду жалеть об этом», – думала я,

«Жалеют не о том, что сделали, а о том, что не сделали, – поддержала меня мама.

«В крайнем случае, всегда можно вернуться», – эта мысль убедила меня.

У меня был билет до Берлина. В-общем-то и все! Негде жить? Я оповестила о своей проблеме всех знакомых, и за неделю до отъезда фантастическим образом появилось жилье – квартира в респектабельном районе Берлина – Шарлотенбург. Ее хозяйка, Олеся, была давнишней, еще институтско-кавээновской, знакомой моей сестры, Маши. Маша, хвала ей и слава, несмотря ни на что, частенько выручает нас в таких непростых ситуациях. У нее огромный круг друзей и знакомых. Олеся – одна из них – уже много лет жила в Германии, работала в крупной автомобильной компании и теперь уезжала на месяц в командировку. У нее тоже была своя заинтересованность во мне, но я в тот момент еще об этом и не подозревала. Я просто прыгала до потолка от счастья: все складывалось, у меня есть, где жить! Я еду, еду! За месяц я как-нибудь освоюсь в Немчине и найду себе какую-никакую квартирку или комнатку. Я была в этом убеждена.

За три дня до моего отъезда в Берлин Олеся, хозяйка квартиры, написала мне письмо, которое я с большим удовольствием перечитала несколько раз. Манера изложения выдавала человека, близкого к веселым и находчивым. Удивительно, но письмо нисколько не насторожило меня.

«Приятно заочно познакомиться :), – писала Олеся, – Моя квартира находится в престижном районе Charlottenburg, соседнем с Schöneberg, в котором расположена Ваша школа. Посмотрела по карте – это всего в 6 км, добраться можно на автобусе или метро за полчаса. Рядом с домом знаменитый Kurfürstendamm, это самый центр западного Берлина. Вокруг невозможная красота, отличный шоппинг, куча продуктовых магазинов, кафе и ресторанов, четыре станции метро и куча автобусных остановок, зоопарк, парк и чёрта в ступе. Быстро добраться куда бы то ни было вообще не проблема. Квартира однокомнатная, 55 кв. м., с ванной комнатой, кухней и высокими потолками, это старый фонд. Она у меня очень уютная и ухоженная, я люблю порядок. Самое главное: в квартире живёт Васят. Но ц/у про него я Вам выдам отдельно, когда договоримся принципиально».

Это была большая удача – квартира в центре и практически бесплатно. Все пока складывалось в настоящем, будущее тоже рисовало радужные перспективы. Если я успешно закончу танцевальный курс в Берлине, можно будет поступить там же в Академию танца. Закончить ее. И танцевать, танцевать, танцевать!.. Так мне виделось будущее из февраля 2014 —го.

Накануне отъезда я получила эсэмэску от Эдика:

«Не надо бояться. Я рад твоей смелости. Рад, что делаешь то, о чем мечтаешь, и чего хочется душе. Если возникнут проблемы – прикрою. Вернуться всегда сможешь», – написал он.

Добрая душа. Он не обижался на меня. Наверное, он на самом деле гений.

6

Самолет в Берлин улетал рано утром. Таможенник в Пулково хотел увидеть мой обратный билет. Его не было. Я уезжала, не зная, когда вернусь обратно. Обошлось. Пропустили в самолет. Родители стояли у выхода в зону вылета. Уходя, я оглянулась, у них были светлые лица, а мне хотелось плакать. В аэропорту Берлина обошлось без эксцессов. Немцы совсем не хотели, чтобы их заподозрили в антисемитизме. Аллилуйя!

В Берлине было минус семь, без солнца, прохладный ветер. Я купила билет и на электричке отправилась из аэропорта в город. Теперь, оглядываясь назад, я не могу вспомнить ничего из первых часов пребывания в Германии. Только тяжесть чемодана, когда я поднималась – где это было? – по лестнице. Стук чемоданных колес по асфальту элитного района Шарлоттенбург, где люди ездили на такси и не таскали тяжелые чемоданы по брусчатке. Ха-ха.

«Есть ли солнце? – спрашивали родители, – Хорошего дня!»

«Я заболела и ушла пораньше домой, но мои коллеги в курсе, – написала Саша, у которой Олеся оставила ключи от своей берлинской квартиры, где я должна была провести ближайший месяц, – Вам нужно будет дойти до дома: большой ключ – от входной двери. Пройдете парадную насквозь и выйдете во внутренний дворик. Средний ключ от двери квартиры, она сразу слева».

И потом:

«Сразу закройте дверь, чтобы Васят не выскочил»

Васят был рыжим котом, наглым хозяином уютной берлинской квартирки – со вкусом обставленного, холостяцкого, девчачьего гнездышка. Именно он был чуть ли не единственным существом, с которым я в те дни могла поговорить по-русски, не зная даже, понимает ли он меня. Но каков это был наглец и сумасброд! Я и предположить не могла! Хотя до отъезда я получила большое письмо-инструкцию по обращению с этим чудовищем. Чертяга! Он нападал на меня! Каждый раз перед уходом я брала его на руки и закидывала подальше в комнату, чтобы он не успел вслед за мной выскочить из квартиры. Он был ужасен! Он был прекрасен, если верить словам его хозяйки:

«Самое главное: в квартире живёт Васят. Посмотрите на него, фотогафия в приложении. Не любить Васята невозможно. Он нежен, невероятно ласков, рыж и прекрасен со всех сторон. Неприхотлив, но любвеобилен и шкодлив. Уходя из дома, не оставляйте его в комнате. Вам нужно исхитриться выйти из квартиры так, чтобы он не рванул на лестничную клетку. В общем, ц/у про Василиса я Вам выдам отдельно, когда договоримся принципиально. Квартиру свою я обычно не сдаю, но поскольку Вы – сестра моей приятельницы и, по словам Маши, очень любите животных, мне, конечно, чем сдавать кота в пансион, гораздо лучше будет оставить его в привычной обстановке под присмотром дружески настроенного человека».

Дружески настроенным человеком была я :). Несколько раз за время нашего совместного проживания с Васятом мною овладевали сомнения относительно этого утверждения. Бывали моменты, когда мне хотелось прибить это чудовище. Но Олеся любила его:

«Васят норовит забраться, куда только можно. Вы имейте это в виду, и не пускайте его на плиту, когда она включена, чтобы не обжёгся, и в раковину, когда сливаете кипяток, чтобы не ошпарился, а то будете наблюдать вертикальный взлёт кота под потолок, а потом вместе с ним зализывать ожоги. Он любопытен непомерно и всюду сует свой нос. Кстати, в ванную комнату, когда Вы хотите принять душ, лучше его тоже не пускать – он норовит взгромоздиться на край ванны, а когда в неё падает, визжит, царапается и пулей вылетает наружу, снося всё на своём пути. Ощущения так себе, хотя смешно, конечно:)»

Честно скажу, я не стала испытывать эти ощущения на себе.

«Уходя из дома выдворяйте его, пожалуйста, из комнаты, – продолжала Олеся. – Он себя пару раз дискредитировал, изодрав кровать и надув лужу, с тех пор без присмотра я его там не оставляю. Собственно кровать поэтому накрыта покрывалом, чтобы он её дальше не драл. Вы её тоже, пожалуйста, закрывайте, чтобы кожаные боковины ему не были доступны. Унитаз лучше тоже держать закрытым, иначе он из него пьёт и мокрыми лапами топчется потом повсюду, в том числе по всему телу и лицу. Само по себе это очень приятно, но не после унитаза».

Так оно и случилось. Вечерами, когда я укладывалась спать, кот топтался по моему лицу своими мягкими лапками, поджимая игриво коготки, потом укладывался на голове и прекрасно чувствовал себя до утра. Это было ужасно.

«Туалетную бумагу я прячу в нижний ящик шкафчика рядом с унитазом. Можно бы и повесить, конечно, но он её разматывает по всему дому. Весело, когда повсюду стелется такой серпантин, но утомительно собирать и не напасёшься туалетной бумаги. Рядом с унитазом есть совок со щёткой – очень полезные предметы, когда Вася из своего кошачьего туалета выгребает „катсан“. в порыве здорового инстинкта закопать поглубже всё из него вышедшее. Будет здорово, если Вы будете раз в неделю полностью менять содержимое туалета, иначе пахнет сильно».

В дальнейшем я не отступила от этой части Олесиной инструкции ни на йоту, потому что ненавижу кошачий запах в квартире. Именно поэтому после нашей дымчатой красавицы Тишки, я категорически против кошки в доме. Тиша не терпела авторитетов и делала всегда то, что ей заблагорассудится. В том числе, метила углы и обувь. А этот запах неистребим.

«По опыту первой совместной ночи Вы сделаете вывод, нравится ли Вам, когда котя спит у Вас на голове, потом на животе, потом в ногах, потом ещё где-нибудь, а часов в 8 утра начинает вас будить розовым мокрым носом, засунутым в лицо. Мне всё это уже давно нравится, поэтому Вась спит со мной, но я понимаю, что не все такие извращенцы и предпочитают нормально высыпаться, поэтому пойму Вас, если Вы решите выставлять его на ночь за дверь комнаты. Он, конечно, будет недоволен, но притерпится».

Борьба с Васятом за крепкий ночной сон продолжалась все время моего пребывания в Берлине. В первую ночь за дверью спальни он вопил, как резанный. Потом победа в этом сражении переходила от него ко мне и обратно. У нас у обоих обнаружился крепкий характер и запас терпения, чтобы получать в результате небольшие, но приятные выигрыши. Мы стали уважать друг друга, видя в другой стороне достойного противника.

«Кормить его лучше всего так: с утра выдавать порцию «мокрого» корма из консервной баночки, коих куча на полке приставного столика рядом с плитой. На день в другую миску стоит насыпать сухого корма полную миску. Он в течение дня съедает консерву и догоняется сухарями. Консервы разные, Вась будет Вам признателен, если Вы будете их чередовать. Есть одно и то же каждый день ему не очень прикольно.

Не пугайтесь, когда увидите, как он обгладывает цветы на подоконниках. Мы с цветами уже давно с этим смирились. Вот чего мы не любим очень, это когда он их начинает выкапывать из горшков и раскидывать землю вокруг. За это надо как-то наказывать. Типа, прикрикнуть, согнать с подоконника и шлёпнуть».

На самом деле, это был серьезный вопрос – кормление кота. Животные бывают очень привередливыми в отсутствии хозяев. Порой скучают или плохо себя чувствуют и тогда не хотят брать корм из чужих рук. К счастью, Васят оказался психологически устойчив и морально крепок. За время нашей с ним совместной жизни он нисколько не похудел и не осунулся. А его рыжая, наглая, круглая морда так и светилась довольством. Цветы он жрал, кормами тоже не брезговал. То есть, в избытке получал все питательные вещества, микроэлементы и витамины. Олеся, надеюсь, осталась довольна. Ее рекомендации соблюдались очень точно. И не только те, что касались по кормления зверя:

«В комнате на подоконник лучше не вставать, возьмите табуретку и встаньте на неё, чтобы открыть верхнюю раму. Васят будет проситься залезть туда, он так гуляет. На улицу до сих пор не выпрыгивал, но, кто его знает, что ему в голову взбредёт, лучше, конечно, пасти, чтобы не сиганул во двор. Выходя из квартиры и входя в неё помните, что он ловок и хитёр и всё время ломится наружу, так что входить нужно преграждая ему путь сумкой, например, а уходя лучше взять на руки и закинуть внутрь, быстро закрыв при этом дверь. Только не прищемите ему лапы, пожалуйста. Я сегодня перед отъездом опять гонялась за ним вверх-вниз: вырвался, не хотел, чтобы я уезжала.»

Олеся очень беспокоилась. Она постаралась предусмотреть все возможные случайности, которые могут нанести даже незначительный урон ее любимцу:

«Самое главное: Васечку можно и нужно брать на руки, обнимать, целовать и гладить. Он очень это любит. Он вообще золотой котик, очень ласковый и нежный. Уверена, Вам понравится проводить с ним время!»

Кот оказался настоящим стихийным бедствием. Были минуты, когда я… Нет, лучше не надо об этом. И все же, все же: когда я возвращалась домой, я была рада, что хоть одна живая душа ждет меня в чужом огромном городе. Теперь я отчасти понимала Олесю.

7

Так начался мой Берлин – с танцами, бесконечными пешими прогулками в целях экономии, одиночеством и ностальгией. Родители слали мне слова поддержки в ВКонтакте. Слава и Лиза ободряли, как могли. Эдик сочинил лирическую поэму, очень талантливую, на мой взгляд. Я много занималась, боролась с котом, исследовала Берлин и окрестности. Но в какой-то момент, как со мной это обычно бывает даже в самой интересной точке мира, меня начало заедать однообразие. В такие минуты на меня накатывают меланхолия и тоска. И хочется опять что-то поменять.

А время было необыкновенное. Каждый день кроме воскресенья, я преодолевала четыре километра пешком – мой путь до Академии танца. Там мы изучали несколько танцевальных направлений, по два разных стиля ежедневно, с постепенно нарастающей интенсивностью. Девочки в академии собрались со всей Европы, и некоторые были очень талантливы и хорошо подготовлены. Преподаватели говорили на разных языках: были двое израильтян, англичанка, немцы, француз. Здесь, в Берлине, я полюбила джаз и возненавидела классический балет. Навсегда. Педагогом по классике была строгая англичанка, которая никогда не хвалила нас, и, мне кажется, смотрела на наши недисциплинированные руки, ноги и спины с недоумением, граничащим с ужасом.

Вечером – обратная дорога домой, которую делишь на небольшие отрезки, чтобы не таким долгим казался путь. И Васята, нетерпеливо ожидающий меня в квартире. Радость моя! Мой кошмар!

Мне предстояло учиться на курсах еще четыре месяца, как минимум. До июля. Потом при хорошем раскладе я могла задержаться в Берлине еще на три года, взяв профессиональный трехгодичный курс, который сделал бы из меня разностороннего танцора. Но для этого мне необходимо было найти работу и определиться с жильем. Время шло, я искала подработку. Очень активно. Я закидывала объявления на все русскоязычные сайты. Безответно. Я экономила и опять искала. Ни одного отклика.

Скоро возвращалась из командировки Олеся. Значит, нужно будет освобождать квартиру. Я искала жилье. Просматривала объявления по аренде и пыталась пристроиться в студенческие общежития. Тишина была такая, будто я оглохла. Денег хватало только-только, на самое необходимое и учебу.

Вокруг меня были люди, к которым можно было бы обратиться за помощью, но я пыталась все сделать сама. Сама. Это было ошибкой. Я поняла позже, как много могла бы получить, совсем не затрудняя знакомых людей, просто обратившись к ним за советом. Но дни шли, а я находилась все в той же точке, из которой не видно было моего будущего в Германии.

8

В Берлин пришла весна. Март. Солнце. Красота. Но я была одна. Никого и ничего. Здесь даже птицы пели по-немецки. Одиночество тяготило меня все больше. Подкралась хандра. Позже я заметила, что хандра приходит ко мне каждый год в одно и то же время. Я начинаю делать какие-то судорожные движения, совершать необдуманные поступки. Оставаться в расцветающем весной Берлине одной, без жилья и работы, не было никакой возможности, – так я чувствовала в тот момент. Домой, в Питер, возвращаться не хотелось. Это выглядело бы как поражение. Я готова была ухватиться за любое предложение.

«Катюш, привет, может, выйдем на связь сегодня. Я в легкой панике – не могу найти жилье, – написала я подруге в Израиль. – Хочется поболтать с понимающим человеком=)). Вообще, в последние три дня есть желание все бросить и свалить. Извини, что я к тебе со своими дурными мыслями».

Катя ответила в тот же день:

«Приезжай ко мне, в случае чего;) У меня теперь отдельная комната. Я тебя приму с распростертыми объятиями».

Этот призыв показался мне в тот момент спасением. От проблем, от одиночества, от себя. Но я еще сопротивлялась соблазну свернуть с намеченного пути. Еще несколько дней я двигалась в выбранном месяц назад направлении, постоянно держа в голове Катино предложение. А потом… взяла и купила билет до Тель-Авива.

В то же день – о, ирония судьбы! – я получила два приглашения на работу. Мой классический расклад: как только я решаюсь на какой-то важный шаг, судьба сразу подкидывает мне другие соблазнительные варианты. Но я уже сделала выбор! Поздно, старушка Европа! Теплый, дружеский Тель-Авив ждал меня.

Катя не встретила меня в аэропорту, потому что в этот день работала допоздна. Молодой, симпатичный, черноглазый таксист посадил в машину меня и еще одного респектабельного господина, как оказалось, американца. Американец направлялся в дорогущий отель в Тель-Авиве, а я – в Раанану, пригород Тель —Авива, где в то время жила Катя. Таксист был очень приветлив и, высаживая меня в условленном месте в Раанане, попросил телефон. Это, казалось бы, рядовое событие безмерно обрадовало меня. Вот чем отличается чудесный Тель-Авив от холодного Берлина. Мужчины нормально реагируют на женщин и не боятся обидеть их своим вниманием. Печально, что местного номера у меня тогда еще не было. Увы. А парнишка был хорош. Работал и заочно учился в Университете.

Итак, я стояла с чемоданом, на центральной площади Раананы, перед культурным центром. Вечерело, было тепло, оглушающее пахли какие-то тропические цветы и звенели цикады. На площади тусовались подростки, которых я опасалась еще с тех самых пор… Со времен своего первого пришествия в Израиль в десятилетнем возрасте. Кати не было. А у меня не было доступа в интернет, чтобы связаться с подругой. Как же мы встретимся?

«Аня, мы встречаем тебя на железнодорожной станции в Герцлии», – написала Катя.

«Я стою в центре Раананы, на углу Яд-а-Баним и что-то там Бен Гурион»

«Мы на кикаре, подходи к остановке, – написала Катя через двадцать минут»

«Я тоже на кикаре»

«Подходи к ступенькам, где тусит молодежь»

Я подошла к ступенькам, и увидела Катю. Она приехала веселая, бодрая, со своим другом Женей. Она накинулась на меня, как бабушка Карлсона на своего внука, обнимала, тормошила, оглядывала, удивлялась моему бледному виду. Моя подруга Катя!!! =)) Я была счастлива.

Катино общежитие в Раанане окружали пальмы и цветы. Дивный сад, наполненный ночными запахами и звуками. В саду стояли белые, в средиземноморском стиле, двух-трех-четырех этажные здания. Внутри было пусто и неуютно: белые стены и каменные плиточные полы. После Олеськиной, любовно обставленной квартирки, здесь было совсем простенько. Радовало то, что на следующий день Катя покидала это место. Ульпан заканчивался, и нужно было начинать самостоятельную жизнь в Израиле. Работа, съемная квартира. На самом деле, это очень непросто.

На следующий день мы с Катей выехали из общежития, забросили вещи в Ор-Акиву, к Мише, Катиному брату, и отправились в Нетанию, где Катя планировала снять жилье на ближайший год. Нетания – большой город, и здесь проще найти работу, чем в каком-нибудь маленьком поселении, в Ор-Акиве, к примеру. Миша снимал в Ор-Акиве большой дом на четыре комнаты вместе с друзьями.

Вечером того же дня мы с Катей вернулись из Нетании в Ор-Акиву. Усталые, сидели на старом диване перед домом, ребята расспрашивали меня о моих приключениях в Берлине, и тут в окне появился Миша. Я видела его раньше всего один раз, лет десять назад, совсем пацаном. Теперь в окне торчал очень симпатичный молодой человек.

«Ого, он совсем не плох, – подумала я, встретившись с ним взглядом, – Из этого может что-то получиться».

Мне кажется, Мише в ту минуту в голову пришла та же самая мысль. Он присоединился к нашей компании и вместе со всеми стал подробно расспрашивать меня о приключениях в Германии. Я рассказывала с воодушевлением, все больше и больше увлекаясь и находя все новые смешные и мрачные краски в оставшейся позади жизни. Рыжее чудовище Васят скоро стал всеобщим любимцем, а мои ежедневные длительные походы по Берлину вызвали всеобщее уважение: в Израиле люди много ездят, но мало ходят. Я давно уже не сталкивалась… Нет, не так! Я ни разу не сталкивалась с таким количеством симпатичных и живо интересующихся мной ребят! Это было очень приятно. После длительного берлинского одиночества, тем более.

«Это Израиль, детка!» – помню, с радостью сказала я себе.

И понеслось! Комната в трехкомнатной квартире, которую мы нашли для Кати, была не так плоха, если бы не соседи, которые портили жизнь себе, Кате, мне и всем окружающим. Потом Катя нашла работу в маленьком магазинчике одежды, на кассе. Медицинская страховка, счет в банке. Все эти проблемы легко можно было разрулить, потому что это были не мои проблемы.

Я решила остаться. Все здесь было по мне. Все понятно. Нужно было только найти работу.