Яблоко. Сборник рассказов

Не встреченная любовь

В тот вечер, когда она родилась и сделала первый свой вздох в родильном отделении клиники «Гелиос» чудесного города Вюрцбурга, ее будущий, идеальный, близкий по духу, подобный ей по существу, шестилетний Александр сидел за на ковре в своей детской комнате на верхнем этаже большого трехэтажного дома в районе Шарлоттенбург столичного Берлина.

Свою первую в жизни комнату он поддерживал в строгом порядке, перед сном раскладывал все игрушки по коробкам и полкам и только потом отправлялся спать. Эта любовь к порядку, рано в нем проявившаяся, станет одной из его характерных свойств в будущем.

В эту минуту тихого летнего теплого вечера, когда родилась его родная душа в далеком Вюрцбурге, он сидел на ковре своей комнатки в Берлине и листал в большой цветной книжке сказок братьев Гримм; мама часто читала ему перед сном и многие сказки он знал наизусть. Когда он доходил до сказки «Хензель и Гретель», то с заметным удовольствием разглядывал картинки и даже с легкой улыбкой на лице бормотал про себя так нравившееся ему имя сказочной героини, маленькой хорошенькой Гретель, которая своей хитростью спасла своего братишку и себя от злой ведьмы. Спасение, которое пришло от хитрой выдумки Гретель, потрясало его детское воображение. Дети были спасены, старая ведьма сгорела в печи, добро победило, зло наказано. Это было торжество порядка и справедливости. Маленький Александр еще не мыслил такими понятиями, но этот исход сказки ему очень нравился; это значило, что в его душе уже были какие-то полочки, на которых можно было разложить Зло и Справедливость.

С первых часов своей жизни, когда маленькая Гретхен просыпалась и начинала беспокойно двигаться, искала тоненькими губками материнскую грудь, то, найдя ее, жадно припадала к ней; ее напряженное, готовое расплакаться личико разглаживалось. Почувствовав во рту теплое сладкое молочко, ручонки охватывали теплую сочную материнскую грудь, и цепко держались за нее. Эти ощущение тепла, полноты, защищенности, удовлетворения, исходившие от груди матери, проникали так далеко в ее маленькое тело, в ее маленькую, еще ничего не осознающую душу, что позже, подрастая и отвыкнув от груди, она невольно будет искать во внешнем мире те предметы, или тех людей, от которых могут исходить эти ощущения, ощущение спокойствия, защищенности, доброты…

Из этих чувств, которые пришли к ней от прикосновений к материнской груди, и сладкого теплого, сочного молочка, от мира, от которого исходит тепло, защищенность и нежность, в ней вырастет и разовьется представление о прекрасном, надежном, теплом мире; этот мир, эту защищенность и тепло она впоследствии, повзрослев, будет искать в мужчинах, но этот мир она сможет найти у своей родственной души, своего предназначенного только ей мужа, который сейчас уже создавал его своими руками в своей комнате в Берлине через любовь к порядку, через различение добра и зла, через справедливость. Если он ей когда-нибудь встретится…

Через несколько дней, когда новорожденная уже настойчиво искала вытянутыми губками и уверенно брала материнскую полную грудь, молодые родители объявили ее имя, которое они долго держали в тайне до ее рождения, – Гретхен фон Вагнер.

С этого мгновения, когда родилась маленькая Гретхен, началось их невидимое, недвижимое сближение с Александром; они направились навстречу друг другу, ничего об этом сближении не зная; это было сближение нарождавшимися привычками, свойствами характера, трепетом души, общностью вкусов и представлений. Они сближались, живя каждый в своем городе, не встречаясь, не трогаясь с места, ничего не зная друг о друге; они сближались свойствами души, чертами характера, представлениями, вкусами, нравом, жизнерадостностью, ценностями. Они были природой и духом предназначены друг другу, все говорило за то, что, если они встретятся, они сразу узнают друг друга, как рыбак узнает рыбака, они будут счастливы, как люди, нашедшие себя в другом.

Уже учась в гимназии, и начиная невольно интересоваться мальчишками, Гретхен заметила, что в мире много похожих на него, Александра, на ее мечту, на тот образ, который у нее сложился за сезон детства – сезона посевов в душе всего лучшего, всего чистого, верного, устойчивого; их легко спутать, принять одного за другого и, конечно, она ошибалась, принимала других за него и влюблялась наивно, серьезно и навсегда. Каждый раз в первое мгновение вздрагивало сердце от мысли, что это он, и только позже, иногда быстро, иногда через длительное время, убеждалась, что это все таки была ошибка.

Но чаще всего она сразу видела, что юноша не тот, ей не подходит, он чужой. Чужих было больше всего вокруг нее, иной раз было достаточно одного взгляда, чтобы это понять, иной рад достаточно было с ним поговорить, или просто послушает его речь, или узнать темы разговора, иной раз достаточно было почувствовать его запах. Сколько чужих людей! Но откуда она знала, что этот или тот – чужие, не ее люди, не для нее? Как она это определяла? Она не знала, и не могла бы себе ответить на этот вопрос, если бы себе его задала, но она знала! Иной раз казалось, что вокруг все чужие, и не найти ей своего "Александра", она стала понимать, что встретить своего мужчину, это редкость, подобная тому, чтобы найти на дне моря жемчужину.

Ее влюбленности оказывались бесплодными, из них не завязывалась, не развивалась, не произрастала любовь; это были погибшие, не взошедшие семена…

Но реальность окажется еще суровее. Еще печальнее…

В последний год института, когда с трепетом думала, что встретила свою любовь, она вышла первый раз замуж. Этот брак был настолько неудачным, что продолжался только шесть лет и оставил после себя глубочайшее разочарование и долгое охлаждение к новым поискам и встречам. От этого брака родился сын и он был ее единственным дорогим и памятным, что оставил после себя этот брак. Любовь не пришла, осталось только ожидание любви и ее сходство с настоящей любовью, мужчина рядом с ней не был ее настоящим, родным, единственным, и потому не мог дать ей настоящую любовь. Ее мог дать только Александр. Если они встретятся.

Но он в это время был в Швейцарии, где работал в аптеке после окончания университета, был женат и с изумлением, тоской и недоумением наблюдал за распадом своей семьи. Его брак был неудачным, несчастным, принесшим обоим потрясение странной необъяснимой необходимостью жить вместе двум чужим людям, и в этом браке было больше жалости и благородства с его стороны, чем истинной искренной любви.

Спустя долгое время была у 52 -летней Гретхен еще одна встреча, которую она снова приняла за встречу с ним, Александром, и вторично вышла замуж, но и он не затронул ее сердце, не унес ее в тот мир, который ей открылся с молоком матери, и через 3 года брак спокойной прекратил существование. После этого она вовсе охладела к мужчинам и успокоилась.

Она умерла в Италии в возрасте 76 лет в кругу сына и 3 внуков.

Для ее Александра весь последний период жизни был мучительный поиск и глубокое разочарование. Он скончался десятью годами раньше от инфаркта в Швейцарии в своем доме в глубоком одиночестве.

Каждый из них прожил свою жизнь только какой-то частью себя; так и не встретив своей самой большой, самой лучшей, самой полной своей любви, и потому эта жизнь была не полной, в ней не проходила чувство неудовлетворенности, томления, недовольства, глубокой грусти и безнадежного одиночества.

Они не встретились в этой жизни; поиск своей второй половинки завершился безрезультатно, трагически для духа, безрадостно для любви. Посеянные детством, взращенные юностью, взлелеянные молодостью плодородные деревья осыпались; ненужные, невостребованные плоды остались лежать под деревом жизни, в которой не было любви…

Исповедь ведьмы

Ведьмами не рождаются, ими становятся; более того, их ведьмам делают! Кто? Да все: и люди, и родня, и обстоятельства, и жизнь! Все женщины рождаются ангелами, чудесными, маленькими, прекрасными ангелочками, чистыми и наивными, с голубыми глазами, которыми они восхищенно смотрят на расстилающийся перед ними мир. Это потом эти невинные голубые глазки нальются кровью и потускнеют, это потом они засверкают ненавистью и злобой, – когда ее сделают ведьмой; в этом смысле ведьма – это бывший ангел. Я чувствую, я превращаюсь в ведьму, мне не повезло в жизни встретить своего мужчину. Ни одного! Вот и мне, как Бабе –Яге, никогда не быть замужем.

Я книги не читаю, только редко и некоторые. Могу прочитать книжку про линию высоковольтной передачи, это может пригодиться, все-таки высокое напряжение идет по проводам и может произойти короткое замыкание, и тогда ясно, что делать. Такие книги полезны. Или про садовую дорожку, как ее правильно устроить и проложить под нее водопровод. Если вода убегает, то знаешь почему и куда. Такой водопровод под дорожкой не сопрут, чтобы сдать как цветной металл. Прошлой осенью мой водопровод разобрали и унесли, поливаю теперь из шланга, всякий раз его надо разложить, а потом снова скатать и спрятать. И книги про любовь я не читаю, что мне толку от чужой любви? Эти переживания меня не трогают, ничего мне не дают, а расстраиваться не хочу. Любовь лучше не книжная, а живая, реальная, когда мужчина в доме и от него есть польза и тепло. Эту любовь я понимаю. Не читаю также никакие книги про убийства, боже упаси. Эти детективы. Как можно спокойно писать про убийства, и смаковать все подробности? Мне даже курицу зарезать жалко, прошу соседа, хотя потом от него натерпишься намеков на земную любовь.

Если я прочитаю книжку про философию, допустим, Гегеля, то я не понимаю, о чем он пишет. И хорошо, что не понимаю. Если бы поняла, наверное мне стало бы тошно. Как можно рассуждать ни о чем, думать так сложно о простом. У меня другие заботы, чем разбираться в Гегеле, мне надо ехать за город за 20 км поливать огород и потом к матери в больницу, дать немножко нянькам, чтобы присмотрели за ней, пока я на огороде. А философия не отвечает ни на один вопрос, который задает мне жизнь. Те же мужчины. Где их взять, чтобы хотя бы один из них приволок большой камень и положил у края огорода, чтобы другие на своих грузовиках при развороте не заезжали на него. Своими руками вырыла яму и вкопала к него заднее колесо от комбайна. Мать уже плоха, ей надо уход и хорошее питание; все-таки когда за 80, здоровье сильно падает…

Книги для меня не играют никакой роли. Когда я захожу в книжный магазин, чтобы купить открытку с днем рождения подружки или какую- нибудь траурную на похороны родственника, то у меня кружится голова. Сколько написано книг. Что это за люди, думаю я, которые это пишут? Кто эти люди, которые это читают? У них, видать, нет ни огорода, ни старой матери, ни соседа-распутника, и деньги у них откуда-то водятся.

Сосед держит меня за дуру, но он меня не знает, потому что у него одно на уме, а было бы другое – по другому бы смотрел. Прочитала на днях книжку про отношения мужчин и женщин, умные рассуждения психолога. Как раз было ужасно холодно на дворе, бросила книгу в печку, хоть польза от тепла. Закрыла дверку и думаю, почему я одна, почему отношения мои словно какой-то злой изверг, словно нарочно, обрывал в самом их рассвете, и как в насмешку, именно накануне свадьбы.?

Вот был парень, дружили, целовались почти год. Предложил замуж. Подали документы. Завтра идти в ЗАГС, а его сегодня арестовали. Оказывается, он где-то промышлял, воровал, продавал краденное, а я ничего не замечала, ходила, как дура, ослепленная влюбленностью. Потом долго никого не было, но лет через 5 появился на огороде рядом с моим новый бедняк, а как его еще назвать, которому нужен огород, чтобы питаться с грядки? Те, у кого есть деньги, идут в магазин, и не стоят в наклонку под солнцем и дождем, и не теряют время. Вот с ним разговорилась, потом стали целоваться и так длилось 6 месяцев, подали документы в ЗАГС, а за 3 дня до бракосочетания он сбежал, бросил невесту, и даже огород не пожалел, бросил, он потом зарос бурьяном…

Незадолго до моего пятидесятилетия стала жить с одним, живем месяц, пошел другой, решила уже без брака хоть поживу с мужчиной, но, вижу, он пристроился, еще беднее меня, ничего не делает, огорода чурается, все больше на диване у телевизора, хотя он у меня старый, ламповый. Отметила с ним вечером мой день рождения, все таки 50 лет, круглая дата, юбилей. Мой сожитель принес букетик полевых цветов, нарвал где-то за сараем. Ладно. Купила бутылку водки, выпили по стаканчику, остальное он вылакал. На другой день подняла я его, одела, открыла калитку на все 4 стороны. Гуляй, Вася!

Мне сейчас уже 58, но мало что изменилось, мать умерла, царство ей небесное, отмучилась, денег нет, я все пашу на огороде, выдергиваю сорняки, а душа, чувствую, сорняком зарастает…

Щепка

Плывет по реке щепка, у нее ни весел, ни паруса, ни мотора, гонит ее ветер, несет ее течение…куда принесет? К какому берегу прибьет? Она не знает. Ветер и течение – ее судьба. Проплывают мимо нее берега, то высокие, то заливные, то поросшие камышом до самой середины, то голые, обрывистые…Понравился ей один берег, такой весь видный из себя, такой породистый, степенный, высокий, с уютными домиками, с садами, церковью на холме, с коровами у отмели…пристала бы она к этому берегу, пожила бы у его подножия, полюбовалась видами и его спокойствием и защитой от ветра…но пронес ее поток дальше, не спросил ее, чего она хочет и проплыл мимо полюбившийся ей берег, и вскоре скрылся из глаз, а щепка все еще не могла поверить, что больше никогда не увидит его, все еще стоял он, красивый, высокий, у нее перед глазами, но не было у нее ни паруса, ни весел, чтобы самой решать, что ей нравится, и делать и плыть куда она хочет, и ни от кого не зависеть…

Только мечтать о таком живописном, замечательном береге!

В одном месте завертел ее водоворот, и долго кружил ее вокруг невидимой оси, стало ей плохо, тоскливо; совершенно беспомощно мотало ее по краю воронки, чуть не затянул в самую середину, на дно, в бездну, но что она могла сделать, без паруса, и без весел, только смиренно полагаться на судьбу…

Она порой с ужасом представляла себя лодкой, не дай бог было бы ею родиться! Лодке положены весла, или парус, или даже мотор! Но – главное – лодка должна что-то делать! Она всегда в движении, всегда выполняет какие-то задачи – то ли переводит грузы, то ли людей, снует от одного берега к другому, по одному или немного разным маршрутам…И постоянно думает, соизмеряет каждый свой шаг с целью, мнениями окружающих, их критикой, их похвалой, их недовольством! Зачем все это простой щепке?!

Лодка полна желаний, ибо имеет возможность их осуществить, например на утренней зорьке в тихой заводи половить карасей или щук, причалить к крутому утесу и понежиться в его тиши и прохладе, уйти в открытое море и поспорить в мощи с изумрудными волнами, покачаться на их крутизне, бросить вызов страху смерти!

Лодка презирает пустые мечтания, она полна сил и желаний добиваться желанного!

Действовать, – это означает выходить на улицу, изменять события, влиять на людей, преобразовывать предметы, преодолевать страхи, укреплять дух, лгать и лицемерить, нести ответственность за слова и дела, заботиться о семье… Действовать – это значит забыть о мечтах. Действовать – это значит чаще всего не быть собой. Только в мечте человек истинный, каким он хочет быть. Но разве реальность позволит ему это – быть собой?

Щепка ни на что не влияет. И ничто не влияет на нее. Потому она никому не нужна, что ей никто не нужен. И это замечательно! Душа щепки не страдает, как страдает душа лодки от каждого соприкосновения с реальностью: с скалистым берегом, с грубыми людьми, с тяжелым грузом, с встречным течением, с нехваткой времени съездить в театр или на концерт…

Ее можно рассматривать как мусор, ненужный хлам, отбросы жизни, который только следует собрать, вывести на свалку, и сжечь в огне, очистить внешнюю жизнь, полную изменений, свершений, энергий, действий, людей… Да, полной людей, не имеющих мечтать. Людей, не могущих быть самими собой. Людей, которые требуются для действия, изменений, свершений, защиты, нападения…

Нет, эту жизнь, полную движения, обдуманных или стихийных поступков, тревог, забот, горьких размышлений, стресса, неопределенности, ответственности, страхов, страстных желаний и горечи разочарований… щепка с негодованием отвергала!

Она мечтала о жизни без страстей, проводить ее за чтением романов, приятного спокойного сна, не входя ни в деловые, ни любовные, ни авантюрные отношения; о жизни без чувств, но в мыслях о чувствах, о любви; о жизни без мыслей, но в чувствах о высоких мыслях и благородных поступках; ничего не требовать от жизни, и ничего не ждать. Без цели и тяжелого груза на слабых плечах…

Втянуть себя в водоворот событий – это было бы для щепки уж слишком, нет, только подальше от водоворота!

Как хорошо быть щепкой, думала щепка, застряв в камышах, не надо думать, ибо мысли должны анализировать проблему, искать решения по ее устранению, и так всю жизнь, не надо желать, ибо желания надо осуществлять: напрягаться, куда-то бежать, что-то делать ради них! Остается щепке только мечтать! О, мечтания! Они такие прекрасные, милые, экзотические…это целый мир, мир грез и видений и …спокойных снов.

В чем моя жизнь, думала она? Плыть по воле волн, течения? Лишенная весел, паруса, мотора, она была лишена возможности заходить в порты, сходить на берег, выпить с кораблями и баркасами, а может даже, крейсерами, кружку пива…

Крупный выигрыш

Она моментально почувствовала, что получила крупный выигрыш, когда познакомилась с Павлом; жизнь – это лотерея, а состоятельный мужчина, – это счастливый билет. При встрече Павел выглядел отлично, молодой, с зачесанными назад темными волосами, приятным лицом, одетым с иголочки; на нем был серый костюм, коричневый галстук и черные начищенные до блеска туфли. Он только что с отличием закончил юридический факультет и перенял от отца, тоже юриста, его канцелярию вместе с многолетними клиентами. Отец, несмотря на свои 53 года, был очень больным человеком и был бесконечно рад тому, что сын получил образование и перенял семейное дело.

Павел сразу в нее влюбился.

И не случайно. Она была высокой, стройной, с темными ресницами над карими большими глазами, с полными губами, начитанной достаточно, чтобы понимать жизнь с тех ее сторон, которых надо сторониться. И прежде всего бедности. Бедняк не живет, а существует. Жить человек начинает с денег. Качество жизни прямо пропорционально количеству денег, считала она. И потому, чтобы встретить состоятельного мужчину надо было хорошо выглядеть, иметь хорошую фигуру и следить за собой, не опускаться, как многие другие женщины. Косметика, уход за волосами, за телом были для Нади важнейшими правилами.

У Павла было блестящее будущее. Надя это замечала во всех проявлениях его самого и его окружения. Он как-то взял ее с собой в юридическую канцелярию, где он вел прием клиентов, и она огляделась.; помещение было светлым и просторным, этот эффект света достигался за счет изысканного стеклянного письменного стола; стены, оклеенной фото – обоями с видами березового леса с полянками; книжной полки из сосны на все стену до потолка с художественной и справочной литературой. Наде было понятно, что если канцелярия выглядела солидно и богато, то ее будущая жизнь будет выглядеть еще лучше.

Он жил в большой двухэтажном доме с большим садом вокруг него.

Она стала ждать предложения руки и сердца, видя, что Павел всерьез в нее влюблен и смотрит на нее завороженными, восторженными глазами. И когда он однажды на вечеринке у своего друга в саду летним вечером сделал ей предложение и открыл маленькую коробочку с двумя золотыми обручальными кольцами на бархатном фоне, она царственно кивнула в знак согласия.

Она была старше Павла на 6 лет.

Теперь она могла распоряжаться крупным выигрышем по своему усмотрению.

И она зажила в свое удовольствие; она не работала, зачем? Работают ради денег, а их было достаточно, детей не было, и без них было хорошо, она много путешествовала, подолгу, переезжала из одного города в другой, из одной страны в другую, она дорого одевалась и продолжала следить за собой; дорогая косметика и дорогие наряды дополняли ее усилия. Она была жадной до впечатлений, до новизны, до обожания себя, до мужчин. Они были везде и как бы сопровождали ее в путешествии, куда бы она не поехала, но каждый раз это были разные, но всегда восхищенные ее красотой, фигурой, манерами, пламенем в постели. Не рожая, не работая, она не старела. Но заметно тупела, не читая книг, не интересуясь искусством; жизнь внешняя была настолько богата и привлекательна, что на жизнь внутреннюю не было времени, да и требовала усилий. А внешняя текла, словно поток и увлекала ее все дальше от мужа, забот, усилий. И в этом она была вся своя.

Павлу исполнилось 54 года и он внезапно, во время приема клиента, потерял сознание, и больше не приходил в себя, через два дня он умер в больнице; он унаследовал болезнь отца, сифилис мозга.

Надя была в это время Риме, у нее был как раз горячий роман с одним пылким черноволосым молодым итальянцем. О Павле она почти забыла. Он только напоминал о себе, когда присылал ей деньги. Но кто пришлет теперь деньги, мелькнуло у нее в ужасе, и она вскочила с постели. Она наскоро собралась и поехала домой. Дом был опечатан. Она позвонила нотариусу. Нотариус попросил ее приехать и зачитал завещание умершего. Все имущество и сбережения были завешаны племяннице мужа Верочке.

– А моя доля в имуществе, как жене? – вскричала Надя.

– Брачный контакт был составлен грамотным юристом, каким Павел был, в нем сказано, что жена не может претендовать ни на его имущество, ни на его сбережения. Она пользуется только тем, что он предоставляет ей со своего согласия. Но после его смерти его согласия больше нет.

Надя в свои 60 лет осталась ни с чем.

Gotha, 13.3.18