Криминология. Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль

Иные факторы

В свете вышеизложенного прослеживается связь между социальным происхождением и вероятностью совершения тех или иных преступлений. Это очевидно в тех случаях, когда социальное происхождение обусловливает социальное положение. Попытка выявить зависимости между социальным происхождением и различными формами социально значимого поведения предпринималась нами еще в начале 70-х гг. прошлого столетия.^[179]

Многочисленными отечественными и зарубежными исследователями отмечается корреляционная связь преступности с уровнем образования: чем он выше, тем меньше вероятность совершения «общеуголовных» преступлений и тем выше – «беловоротничковых». С нашей точки зрения, роль образовательного фактора опосредуется принадлежностью к тому или иному классу (страте).

Не менее известна относительно повышенная криминальная активность мигрантов, чья адаптация в среде «коренного» населения затруднена со всеми вытекающими последствиями.

В целом «антикриминогенным» фактором выступает наличие семьи, хотя в сфере так называемого «семейного насилия» именно конфликтные семейные отношения провоцируют преступления.

Интенсивность тех или иных преступлений зависит от типа поселения: есть преступления преимущественно «городские» (грабежи, разбои, мошенничество, должностные преступления и др.), есть – «сельские» (в России это – тяжкие насильственные преступления, уровень которых в сельской местности в 1,5–2 раза выше, чем в городах).^[180] Более подробные данные о городской и сельской преступности в России см. в табл. 4.5. Различны уровень и структура преступности в городах-мегаполисах (типа Москвы, Санкт-Петербурга), городах портовых и курортных, старинных и строящихся, крупных и малых, в рабочих поселках.

§ 2. Механизм индивидуального преступного поведения

Отечественные авторы под механизмом индивидуального преступного поведения (преступления) понимают либо преимущественно психологический механизм, этапы психической деятельности (мотивация, принятие решения, планирование, исполнение задуманного), не отрицая при этом известной роли среды, либо отдают предпочтение социальным условиям, влияющим как формирование самой личности с ее психологическими свойствами, так и на принятие решения совершить преступление.^[181] В целом сторонники обеих точек зрения отдают дань и социальным, и психологическим факторам генезиса преступления. Мне ближе второй, «социологический» подход, на котором вкратце и остановимся ниже.

Представляется возможным выделить несколько основных элементов (звеньев) механизма индивидуального преступного поведения. Очевидно, центральным элементом является личность потенциального или реального исполнителя преступного намерения. Но личностью не рождаются, ею становятся в процессе социализации, которая и выступает вторым звеном рассматриваемого механизма. Так или иначе социализированная личность действует (совершает преступление), находясь в конкретной жизненной ситуации, которая и служит третьим необходимым элементом в генезисе преступления. Наконец, большую или меньшую роль в механизме преступного акта может играть поведение жертвы преступления.

Обозначим упомянутые элементы механизма индивидуального преступного поведения на схеме (4.1), а затем рассмотрим их подробнее.

Таблица 4.5

Коэффициент криминальной активности* городского и сельского населения России (1984–2005)

* Частное от деления городской (сельской) преступности (%) на долю городского (сельского) населения (%) в соответствующем году.

Схема 4.1. Механизм индивидуального преступного поведения

Социология и психология различают понятия «индивид» – представитель рода Homo Sapiens, «личность» – индивид, наделенный социальными свойствами в процессе социализации, «индивидуальность» – неповторимая, уникальная конкретная личность. Человек рождается как индивид и лишь со временем становится личностью под воздействием институтов социализации – семьи, школы, ближайшего окружения, трудового коллектива и т. п.

Личность потенциального или реального преступника характеризуется совокупностью социально-демографических признаков (пол, возраст, этническая принадлежность, образование, профессиональный и социальный статус, семейное положение), психологических свойств (уровень интеллекта, характерологические особенности, интра- или экстравертивность, уровень притязаний и др.), а также некоторых социально-биографических характеристик (отличник, неуспевающий, судимый, профессионал, лауреат, рецидивист и т. п.). Ясно, что каждый из составляющих личность признаков может иметь криминологическое значение. О роли некоторых социально-демографических характеристик говорилось выше. Криминологическому значению психологических свойств посвящена обширная литература.^[182]

Понятие социализации рассматривалось выше. Здесь отметим некоторые криминологически значимые ее аспекты. Как ни покажется удивительным, но важное криминологическое значение имеют самые ранние стадии социализации.^[183] Так, отсутствие теплых эмоциональных контактов с матерью в течение первого года жизни ребенка, а также жесткий, авторитарный стиль воспитания, традиционный для России, с высокой степенью вероятности приводят к насильственным преступлениям. Ибо, как заметил еще доктор Б. Спок, «преступники вырастают из детей, страдающих не от недостатка наказаний, а от недостатка любви».^[184] Многочисленные наблюдения за детьми и эксперименты с животными привели исследователей к выводу, что «наказание не только не устраняет агрессивность, но поощряет и усиливает ее».^[185] Как важно это знать и учитывать в практической деятельности родителям, педагогам, работникам пенитенциарных учреждений!

По мнению психологов, основные характерологические особенности человека складываются в возрасте до пяти лет. Следовательно, от воспитания ребенка на этой дошкольной (семейной) стадии социализации зависит его характер (конечно, не без некоторого влияния наследственного фактора), а значит, и поведенческие реакции.

Важными институтами социализации являются школа и ближайшее окружение, «значимые другие» (референтная группа). Криминологическое их значение показано в многочисленных исследованиях юристов, педагогов, социологов. А дефекты социализации проявляются в виде преступных и иных девиантных актов.

Конкретная жизненная ситуация нередко выступает криминогенным фактором. Бедственное материальное положение может послужить стимулом для корыстного преступления, а сложная дорожная обстановка – транспортного преступления. Поэтому «случайное стечение обстоятельств» и «стечение тяжелых жизненных обстоятельств» могут учитываться в качестве смягчающих наказание (ст. 61 УК РФ). Существует определенное соотношение роли личности преступника и конкретной жизненной ситуации (КЖС) в генезисе преступления: чем «лучше» личность, тем большая роль принадлежит КЖС (нужны исключительно неблагоприятные обстоятельства, чтобы законопослушная личность совершила преступление). И наоборот – чем «хуже» личность, тем безразличнее КЖС, которая будет подыскиваться или специально создаваться для «оправдания» содеянного (классический пример – просьба «закурить» и последующее избиение или ограбление «непослушного»).

Наконец, виктимологией хорошо изучена возможная роль жертвы в механизме индивидуального преступного поведения. Различают три возможных варианта поведения потенциальной жертвы преступления: позитивное, негативное и нейтральное. При позитивном поведении возможная жертва предпринимает попытки предотвратить преступное поведение исполнителя (избежать конфликта, успокоить, убедить и т. п.). Негативное поведение может явиться провокационным для преступника (развязывание ссоры, скандала, выпивка с незнакомым партнером и т. п.).^[186] При нейтральном – жертва ведет себя обычным образом, не предвидя возможности стать потерпевшим, ничего не предпринимая для предотвращения или же провокации преступления.

В механизм преступного поведения, бесспорно, включается и психологический фактор. Однако, не будучи профессиональным психологом, отсылаю заинтересованного читателя к соответствующей литературе, указанной выше, а также к книге В. Н. Кудрявцева «Генезис преступления: Опыт криминологического моделирования», содержащей и значительную библиографию.

Часть II
Объяснение преступности

Проблема «причин» возникновения (генезиса), функционирования и изменений объектов исследования – основная и сложнейшая для каждой науки. Не представляет исключения и криминология. Однако в последнее время ученые различных специальностей все чаще отказываются от самого термина «причина» и причинного объяснения своего объекта, предпочитая выявлять факторы, воздействующие на объект исследования, и устанавливать корреляционные зависимости между ними. Это обусловлено рядом обстоятельств. Мир очень сложен, а взаимосвязи между системами и их элементами чрезвычайно многообразны. Очень трудно (а чаще невозможно) выделить причинно-следственную связь из всей совокупности взаимодействий даже в физических и биологических системах, не говоря уже о социальных, тем более, когда сам объект – как преступность – не имеет естественных границ в реальности, а представляет собой социальный конструкт.

Неудивительно, что большинство современных зарубежных криминологов отказываются от бесконечного поиска «причин» преступности и их умножения, обосновывая тезис «корреляция против причинности» (correlation versus causation).^[187]

Вместе с тем, во-первых, выявление факторов, влияющих на уровень, структуру, динамику преступности и ее видов, действительно представляет собой важную задачу криминологии. Во-вторых, вся история криминологии есть поиск причин, факторов, обстоятельств, обусловливающих возникновение и изменение преступности и ее видов. В-третьих, именно в процессе такого поиска рождались криминологические концепции и теории, добывался огромный фактографический материал, подтверждающий или же опровергающий те или иные научные гипотезы. В-четвертых, без знания факторов, так или иначе влияющих на «преступность» и ее отдельные виды, корреляционных связей между этими факторами и показателями преступности, невозможна адекватная социальная реакция общества на преступность, более или менее эффективный социальный контроль.

Эта часть нашей работы как раз и посвящается проблемам объяснения преступности. Прежде всего, будет представлен обзор основных направлений зарубежной и отечественной криминологической мысли (гл. 5). Это непростая задача, поскольку, во-первых, имеется огромная литература по истории криминологии (не говоря уже о первоисточниках – трудах виднейших криминологов), во-вторых, нет единства в периодизации истории криминологии и классификации различных криминологических направлений, школ, концепций. Нередко взгляды одного и того же криминолога рассматриваются различными авторами в рамках различных школ. Заинтересованный читатель может подробнее познакомиться с историей криминологии в работах отечественных и зарубежных авторов.^[188]

Далее мы попытаемся изложить наши представления о генезисе преступности (гл. 6).

При этом следует постоянно иметь в виду некоторую двусмысленность, «шизофреничность» объяснения преступности. С одной стороны, рассматривая преступность как социальную конструкцию, мы должны искать объяснение ее существования в деятельности властей, режима, законодателя по конструированию «преступности». С другой стороны, пока и поскольку за этой относительно искусственной конструкцией скрываются реальные виды человеческой жизнедеятельности (убить или ранить другого, завладеть имуществом другого, обмануть другого с выгодой для себя и т. д.), возможно выявление факторов, условий, обстоятельств, при которых эти виды деятельности будут проявляться с большей или меньшей вероятностью, в большем или меньшем объеме.

Поскольку большинство криминологов в прошлом искренне надеялись найти причины преступности как реально существующего феномена, постольку вся (или почти вся) история криминологии есть история попыток установления объективных «причин» искусственного социального конструкта.

Глава 5
История криминологической мысли

«Сегодня» началось одновременно вчера, позавчера и «некогда».

Ф. Бродель

А. История зарубежной криминологии

§ 1. Зарождение криминологических идей

Хотя, как упоминалось в гл. 1, криминология как наука стала формироваться в XVIII в., однако различного рода взгляды относительно преступности и преступлений существовали с того далекого времени, когда общество стало различать, выделять и «конструировать» из всех видов человеческой жизнедеятельности «преступления», наносящие ущерб людям, обществу, государству.

«Никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она… И не было, и не будет, и теперь нет человека, который достоин только порицаний или только похвалы… Нельзя ударить брахмана, но и брахман пусть не изливает свой гнев на обидчика. Позор тому, кто ударил брахмана, и еще больший позор излившему гнев на обидчика»,^[189] утверждается в «Дхаммападе» (Индия, III в. до н. э.). Мысли, полезные и в наши дни.

А вот рассуждения Мо-цзы (Китай, 480–400 гг. до н. э.) по поводу «экономических причин» преступности: «Причина в том, хороший год или плохой. Если год урожайный, то люди становятся отзывчивыми и добрыми. Если же год неурожайный, то люди становятся черствыми и злыми».^[190]

Кто бы мог подумать, что суть известной американской пословицы «Того, кто украл буханку хлеба, сажают в тюрьму; того, кто украл железную дорогу, – избирают в сенат» была высказана иными словами еще Чжуан-цзы (Китай, 369–286 гг. до н. э.): «Того, кто крадет крючок с пояса, казнят, а тот, кто крадет царство, становится правителем»? Его же рассуждение о двойственной роли, «балансе» девиаций – позитивных и негативных: «Если мудрецы не умрут, то большие разбойники не исчезнут».^[191]

Одним из первых философов-энциклопедистов был Аристотель (384–322 гг. до н. э.), оставивший после себя систему знаний, накопленных человечеством и развитых самим Аристотелем. В его огромном творческом наследии мы находим мысли, интересные и в криминологическом отношении. Одно из принципиальных положений: «Люди ведут такой образ жизни, какой их заставляет вести нужда».^[192]

Аристотель понимал, что «люди вступают в распри не только вследствие имущественного неравенства, но и вследствие неравенства в получаемых почестях… Люди поступают несправедливо по отношению друг к другу не только ради предметов первой необходимости… но также и потому, что они хотят жить в радости и удовлетворять свои желания… Величайшие преступления совершаются из-за стремления к избытку, а не к предметам первой необходимости».^[193] Поэтому, в частности, неосновательны надежды на «имущественное равенство» как панацею от преступности. Мы еще вернемся к этой проблеме в главе 6. Видя одну из причин преступлений в испорченных привычках и вкусах людей, а также в страстях, затмевающих разум, Аристотель придавал большое значение семейному воспитанию – основе добродетельного поведения.

Мы не ставим перед собой невыполнимую задачу хотя бы назвать всех предтеч криминологии. Важно показать, что мыслители разных народов во все времена так или иначе касались извечной проблемы преступлений и наказания. Но, пожалуй, нельзя пройти мимо авторов социальных утопий.

Т. Мор (1478–1535) в своей «Утопии» (полное название его труда – «Золотая книга столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии», 1516) высказал необычайно смелые для своего времени идеи относительно причин преступлений и целесообразности наказаний. Приведем обширную цитату. «Простая кража не такой огромный проступок, чтобы за него рубить голову, а с другой стороны, ни одно наказание не является настолько сильным, чтобы удержать от разбоев тех, у кого нет никакого другого способа снискать пропитание… Вору назначают тяжкие и жестокие муки, тогда как гораздо скорее следовало бы позаботиться о каких-либо средствах к жизни, чтобы никому не предстояло столь жестокой необходимости сперва воровать, а потом погибать… По моему мнению, совершенно несправедливо отнимать жизнь у человека за отнятие денег. Я считаю, что человеческую жизнь по ее ценности нельзя уравновесить всеми благами мира. А если мне говорят, что это наказание есть возмездие не за деньги, а за попрание справедливости, за нарушение законов, то почему тогда не назвать с полным основанием это высшее право высшей несправедливостью?».^[194] Т. Мор рассчитывал на предупреждение преступлений в результате радикального переустройства общества.

В «Городе Солнца» (1623) Т. Кампанеллы (1568–1639) нет частной собственности, все равны, все имеют возможность самореализации. «Поэтому, так как нельзя среди них (жителей Города Солнца. – Я. Г.) встретить ни разбоя, ни коварных убийств, ни насилий, ни кровосмешения, ни блуда, ни прочих преступлений, в которых обвиняем друг друга мы, – они преследуют у себя неблагодарность, злобу, отказ в должном уважении друг к другу, леность, уныние, гневливость, шутовство, ложь, которая для них ненавистнее чумы. И виновные лишаются в наказание либо общей трапезы, либо общения с женщинами, либо других почетных преимуществ на такой срок, какой судья найдет нужным для искупления проступка».^[195] Итак, в «переводе» на язык современной криминологии: определенные социально-экономические условия позволяют избавиться от деяний, ныне признаваемых преступными, но тогда общество конструирует новый набор проступков, подлежащих наказанию; при этом меры «наказания» достаточно либеральны и не связаны ни с отнятием жизни, ни с лишением свободы. Впрочем, утопия – она и есть утопия…

Преступление не является чем-то естественным по своей природе, оно – социальный конструкт и по мнению Б. Спинозы (1632–1677). «В естественном состоянии нет ничего, что было бы добром или злом по общему признанию… В естественном состоянии нельзя представить себе преступления; оно возможно только в состоянии гражданском, где по общему согласию определяется, что хорошо и что дурно, и где каждый должен повиноваться государству. Таким образом, преступление есть не что иное, как неповиновение, наказываемое вследствие этого только по праву государственному; наоборот, повиновение ставится гражданину в заслугу».^[196]

§ 2. Классическая школа уголовного права и криминологии

Классическая школа уголовного права сформировалась в XVIII в. Ее идеи основывались на религиозном понимании свободы воли и греховности человека. Если благодаря свободе воли индивид выбирал путь греха, совершал преступление, он подлежал каре за содеянное. Чем тяжелее был грех, тем более жестоким должно было быть воздаяние. В рамках классической школы вызревали и криминологические представления о преступности, преступлении, их причинах и мерах социального контроля.

Но взгляды крупнейших представителей классической школы криминологии (Ч. Беккариа, И. Бентам) существенно отличались от современных им уголовно-правовых воззрений.

Наибольшую известность приобрел труд Ч. Беккариа (1738–1794) «О преступлениях и наказаниях» (1764). Написанный совсем молодым ученым, он стал своего рода «бестселлером», переведенным с французского на десятки других языков. Принимая возмездный характер уголовной юстиции, пропорциональность воздаяния, Беккариа прежде всего ограничивает понятие преступления. Преступлением может считаться только такое деяние, которое причиняет реальный вред; прямо и ясно указано в законе; при этом закон обязателен для граждан и правителей. Эти требования были направлены против осуждения по аналогии, против неравенства перед законом.

Причины преступлений Беккариа видит во всеобщей борьбе человеческих страстей, а прежде всего – в наслаждении и страдании.^[197] При этом борьба человеческих страстей служит источником не только преступлений, но и полезных деяний. Наряду с психологическими основаниями преступлений, ученый не обошел вниманием и социально-экономические факторы. Так, в кражах он усматривал преступления нищеты и отчаяния.

Особенно важны взгляды Беккариа по проблеме наказания. Его целью он считает удержание людей от совершения преступлений, а не месть. Ученый выступает против жестокости наказания. Жестокие наказания не только не выполняют функции предупреждения преступлений, но напротив: «В те времена и в тех странах, где были наиболее жестокие наказания, совершались и наиболее кровавые и бесчеловечные действия, ибо тот же самый дух зверства, который водил рукой законодателя, управлял рукой и отцеубийцы, и разбойника».^[198] Неудивительно, что Беккариа, вопреки распространенным в то время (да, к сожалению, нередко и в наши дни) взглядам, выступал против смертной казни: «Смертная казнь не может быть полезна, потому что она подает пример жестокости… Мне кажется нелепым, что законы… которые запрещают и карают убийство, сами совершают его и для отвращения граждан от убийства сами предписывают совершение его».

Беккариа впервые сформулировал принцип неотвратимости наказания: «Одно из самых действенных средств, сдерживающих преступления, заключается не в жестокости наказаний, а в их неизбежности».^[199]

Наконец, Беккариа, вслед за Монтескье, провозглашал приоритет предупреждения преступлений перед наказанием за них. При этом он понимал, что возможности государства по противодействию преступности ограничены, ибо «невозможно предупредить все зло».

И. Вентам (1748–1832) в известной степени разделял взгляды Беккариа. Кроме того, он еще в 1778 г. обратил внимание на статистические закономерности и устойчивость преступности. А его мысль о том, что человек стремится получить максимальное удовольствие и испытать минимальные страдания, надолго завладела умами специалистов в области уголовного права.

В целом, зародившись в недрах классической школы уголовного права, классическая криминология сделала первые важные шаги в становлении криминологии как науки. Вместе с тем прогрессивные для своего времени взгляды Беккариа и Бентама носили все еще умозрительный характер. Преодолеть этот недостаток стало возможным на основе позитивистских воззрений следующего – XIX столетия.